ьше?
   Она, конечно, и так знала. Сама ведь составляла полетное  задание.  Чтобы
посмешить ее, Бабун сверился с бумагой.
   - Несколько свечей с большими перегрузками.
   - Ладно.
   Он почувствовал рывок с нарастанием  мощности.  Рита  не  теряла  времени
даром. Он заметил, как она взглянула на самолет Чада Джуди, чтобы убедиться,
что F-14 ей не мешает, затем нос задрался вверх, при этом левое крыло слегка
завалилось, и начала расти перегрузка.  Чем  резче  клонился  горизонт,  тем
сильнее  она  ощущалась.  Рита  выписывала  бочку  согласно  изображению  на
топографическом индикаторе. Бабун оторвался от радиолокатора  и  напряг  все
мышцы, пытаясь удержать поток крови  в  голове  и  верхней  части  туловища,
напряженно вдыхая и выдыхая воздух  широко  открытым  ртом.  Так  полагалось
делать  при  выполнении  противозенитного  маневра.  Надувные  мешки  в  его
противоперегрузочном костюме превратились  в  гигантские  сосиски  и  плотно
сдавили ноги, чтобы кровь не слишком резко хлынула туда.
   Этот маневр выполнялся для того, чтобы Рита могла  установить  предельную
перегрузку машины и ее маневренность  при  непрерывно  меняющейся  воздушной
скорости. Вдруг Бабун почувствовал сильный удар и  тут  увидел,  что  крылья
неуклюже  раскачиваются,  словно  Рите  не  удается  привести  их  в  нужное
положение.
   - У меня не получа... - произнесла она,  но  не  успела  договорить,  как
самолет сорвался в штопор.
   С  нижнего  крыла  сорвался  поток,  а  верхнее  хлопало,  будто  вот-вот
отломается. Машина  бешено  кувыркалась  в  воздухе.  Сначала  положительное
ускорение полсекунды прижимало их к креслам,  потом  отрицательное  толкнуло
вперед, чуть не оборвав ремни, но, поскольку  самолет  был  перевернут,  они
сидели головой к земле. Самолет дергался, как необъезженный  мустанг,  ныряя
вверх-вниз,  а  на  летчиков  давили  то  положительные,  то   отрицательные
перегрузки. Из-за этой бешеной скачки  Бабун  почти  не  различал  показания
индикатора перед собой.
   - Перевернутый штопор, - прохрипел он в переговорное устройство.
   - Управление... оно не... - в голосе Риты звучало отчаяние.
   - Вы попали в перевернутый штопор, - послышался спокойный  мужской  голос
по радио. Голос Чада Джуди.
   - Я... управление...
   - Восемь восемьсот... восемь пятьсот... - Неимоверным усилием воли  Бабун
заставил себя сосредоточиться на альтиметре и наблюдать за бешено  пляшущими
стрелками.
   - Регулятор штопора,  -  напомнил  он  ей.  Этот  переключатель  позволял
горизонтальному стабилизатору перемещаться на всю длину,  без  накладываемых
высокой скоростью ограничений. Опасность заключалась в том, что  если  пилот
выжмет его чересчур сильно, не учитывая предела прочности на такой скорости,
хвост может просто оторваться. Сейчас Рите нужно было  помочь  опустить  нос
как можно ниже.
   - Он включен.
   - Семь шестьсот. - Ему требовалось огромное  усилие,  чтобы  не  потерять
сознания. Эту бешеную скачку невозможно было описать. Поле  зрения  сузилось
настолько, будто он смотрел в подзорную трубу. Бабун знал, что это означает.
   Вот-вот отключусь.
   - Шесть семьсот, - хрипло прокаркал  он.  Таинственным  образом  страшный
носовой крен уменьшился, и Бабуна словно отшвырнуло  в  сторону.  Перегрузка
уменьшилась, и он стал лучше видеть. Рита вывела машину из штопора,  не  дав
ей  сорваться  в  пике.  Мощность  двигателей   восстановилась   на   уровне
восьмидесяти процентов. Рита,  стараясь  выбраться  из  смертоносного  пике,
начала набирать высоту, при этом стала возрастать перегрузка.
   - Давай, - шептала она, - давай, детка, иди к мамочке.
   С возрастанием перегрузки крылья  вновь  начали  раскачиваться,  и  Бабун
раскрыл рот, чтобы прокричать предупреждение. Слишком поздно.  Правое  крыло
хлопнуло, и машина снова перевернулась, - Штопор, - только и мог  произнести
он. Он боролся с пляской крыльев.
   - Пять двести...
   - Рита, вам лучше катапультироваться, - быстро произнес Чад Джуди.
   - Я справлюсь, - прокричала Рита в микрофон. - Оставайся со мной.  -  Это
уже Бабуну. Она плавно опускала нос; когда она полностью привела в  действие
рули, снова появилось ощущение рыскания.
   - Четыре шестьсот, - заметил Бабун. Они не удержатся в небе.
   - Это все управление! Я...
   - Четыре штуки!
   Она вышла из штопора, самолет летел кабиной  вверх,  во  очень  уж  резко
опустился нос - семьдесят градусов к горизонту. Выведя двигатели на холостой
режим, она наложила аэродинамические тормоза и  начала  осторожно  поднимать
вое.
   - Три триста.
   - Давай, детка!
   - Три тысячи.
   Земля в ужасающей близости. Скорость нарастает с убийственной  быстротой,
несмотря на выпущенные щитки и заглушенные двигатели. Высота здесь  была  не
менее тысячи двухсот метров над уровнем моря, значит, до земли всего  тысяча
восемьсот метров, вот уже тысяча пятьсот, а нос  все  еще  опущен  на  сорок
градусов. Надо постараться. Рита отвела ручку управления назад.
   Левое крыло оторвалось.
   Бабун потянул за рычаг катапульты.
   Порыв ветра ударил его, словно Божий кулак. Он  закувыркался  в  воздухе,
потом его с силой бросило вниз, к земле, - настолько близко, что он различал
каждый кустик и камешек, проклиная  себя  за  то,  что  так  долго  выжидал.
Лениво, медленно, как будто время ничего не значило, сиденье выбросило его в
воздух, сильно наподдав под зад.
   Земля с огромной скоростью мчалась навстречу. Он закрыл глаза.
   Сейчас он умрет. Вот как это выглядит...
   Его всего передернуло от  сильнейшего  удара,  которым  чуть  не  сорвало
сапоги. Это раскрылся купол парашюта.
   Вот земля! Его вертело в воздухе еще секунд десять, затем он шлепнулся  в
кустарник. Слишком  поздно  он  вспомнил,  что  надо  закрывать  голову.  Он
очутился внутри громадной тучи пыли.
   Он не потерял сознания. Пошевелил руками и ногами. Все  на  месте,  хвала
Создателю!
   Рита! Где Рита?
   Не успела еще осесть пыль, как он вскочил на  ноги,  сорвал  шлем.  Потом
вцепился в застежки Коха. Скорее отстегнуть парашют!
   Спотыкаясь, выбежал из кустов, присмотрелся.
   Другое облако пыли. В нескольких сотнях метров  ниже  по  склону.  Что-то
упало там. Рита? Но парашюта не видно.
   Матерь Божья!
   Он побежал со всех ног.

Глава 23

   -  Вы  еще  здесь?  -  спросил  врач,  увидев  Бабуна,   который   стоял,
прислонившись к стойке у регистрационной. Врачу было лет  сорок,  он  был  в
зеленом больничном халате и кроссовках.
   - Как она?
   - Без сознания. - Доктор рукавом халата отер пот со лба. - Не знаю, когда
она придет в себя. И придет ли вообще.
   - Что с ней? - требовательно спросил Бабун, ухватив врача за руку.
   - Целый букет. - Он спокойно отстранил руку Бабуна. - Порвана селезенка.
   Поврежден череп, сильное сотрясение мозга. Кровь в моче - значит, и почки
повреждены.  Переломы  ребер,  ключицы,  двух  позвонков.  Это  то,  что  мы
заметили.
   Может, и еще что-то.
   - Она ударилась о землю прежде, чем раскрылся парашют, - объяснил  Бабун.
- Вытяжной парашют не сработал, главный раскрылся  только  частично.  Ей  не
хватило метров тридцати.
   - Ее состояние крайне  неустойчиво.  -  Доктор  достал  пачку  сигарет  и
закурил. - Удивляюсь, что она до сих пор жива. - Он стряхнул пепел  на  пол,
прямо под табличкой "Не курить". -  Нормальный  человек  не  дотянул  бы  до
госпиталя. Но она молода, в прекрасной  форме,  отличное  сердце.  Возможно,
только возможно...Он глубоко затянулся и выпустил дым через нос.
   - Она сможет снова летать? - допытывался  Бабун.  Врач  извлек  маленькую
пепельницу из кармана и, сделав еще пару затяжек, потушил в ней сигарету.
   Внимательно посмотрев на Бабуна, он продолжил:
   - Вы, видимо, не поняли, что я  сказал.  Ей  повезет,  если  останется  в
живых.
   А если выйдет отсюда на ногах, это и вовсе будет чудом. Вы ничего сделать
не можете. Почему бы вам не вернуться в общежитие и не  принять  снотворное,
которое вам дала медсестра? Вы нуждаетесь в отдыхе.
   И тут же, опершись локтями о стойку, повернулся к медсестре:
   - Когда получите личные данные  лейтенанта  Моравиа,  скажите  мне.  Надо
будет известить ближайших родственников. Может, они захотят прилететь, чтобы
дежурить возле нее.
   Бабун ударил кулаком по стойке.
   - Я ближайший родственник. Это моя жена.
   - Вот как, - врач  повернулся  к  Бабуну,  растерянно  потер  затылок.  -
Извините.
   Я не знал.
   - Я хочу быть рядом с ней. Буду сидеть в палате на стуле.
   Врач раскрыл было рот, закрыл его, взглянул  на  медсестер,  затем  пожал
плечами.
   - Конечно, лейтенант. Пожалуйста. Почему бы и нет?  Через  полчаса  Джейк
Графтон просунул голову в дверь палаты. Он взглянул на Риту, двух медсестер,
врача, капельницы и сердечный монитор, затем махнул рукой Бабуну, чтобы  тот
вышел к нему в коридор.
   - Как она?
   - Она в глубокой коме.  Может  умереть.  -  Таркингтон  пересказал  слова
врача.
   Джейк Графтон внимательно слушал, лицо его было непроницаемо. Когда Бабун
замолчал, он произнес:
   - Пойдем. Поищем, где можно  присесть.  -  Они  зашли  в  комнату  отдыха
медперсонала и сели на пластмассовые стульчики  возле  единственного  стола,
между микроволновой печью и автоматом для воздушной  кукурузы.  -  Что  "там
произошло?
   Бабун полчаса подробно описывал перипетии  полета.  После  того,  как  он
перечислил все - от взлета до того момента,  как  Риту  погрузили  в  машину
скорой помощи, - Джейк начал задавать вопросы - много вопросов.
   Они говорили уже больше часа, когда в комнату заглянул молодой солдат.
   - Капитан Графтон? Адмирал Данедин на проводе.
   - Скажите, что я иду к аппарату. В коридоре он сказал Бабуну:
   - Пойди посмотри, как там  Рита.  Я  скоро  приду.  Телефон  находился  в
дежурке. Джейк поднес трубку к уху, а дежурная, женщина-офицер  ВВС,  вышла,
прикрыв за собой дверь.
   - Капитан Графтон слушает, сэр.
   - Это адмирал Данедин, Джейк. Мы получили ваше  донесение  о  катастрофе.
Как Моравиа?
   -  Она  в  коме.  Еще  неизвестно,  сможет  ли  она  выкарабкаться.   Она
катапультировалась слишком низко, и парашют не успел полностью раскрыться. У
нее травма черепа, порвана селезенка, масса  других  повреждений.  Пять  или
шесть костей сломано.
   - А Таркингтон?
   - Ни единой царапины.
   - Так что же произошло?
   - Насколько мы пока можем судить, все дело в дистанционном управлении.  У
нас были затруднения с вводом управляющих команд  -  они  проходили  слишком
медленно  на   малых   скоростях,   поэтому   мы   поставили   новые   ППЗУ.
Предполагалось, что все эти параметры выверены и дважды испытаны на стендах,
но что-то пошло не так. На большой  перегрузке  машина  перестала  слушаться
Риту  и  сорвалась  в   перевернутый   штопор.   Ей   удалось   восстановить
управляемость, но при новой перегрузке на выходе из пике самолет развалился.
Из второго штопора она не смогла выйти. Машина развалилась на  выравнивании,
и Бабун катапультировался.
   Сейчас-то  ясно,  что  им  следовало  покинуть  машину,  как  только  она
сорвалась во второй раз, но... Они пытались спасти прототип.  Похоже,  Бабун
катапультировался слишком поздно для Риты.
   - Как Таркингтон воспринимает все это?
   - Винит себя. Если я вам еще не говорил об этом, они поженились.
   Напряженное молчание.
   - Я не знал.
   - Вот так.
   - Это как-то отразилось на том, что произошло?
   - Вряд ли. Они оставались в машине, потому что  это  был  прототип  и  им
хотелось спасти его. Рита  считала,  что  ей  это  удастся.  Последний  срыв
произошел на высоте полторы тысячи метров над землей, и тут уж ничего нельзя
было поделать, так что Бабун привел в действие  обе  катапульты,  когда  еще
оставался хоть какой-то запас высоты. Видимо, запас оказался меньше, чем  он
считал.
   - У TRX нет второго прототипа.
   - Я знаю. Нам придется работать с теми данными, что мы успели получить.
   Как только вернусь в Вашингтон, засяду за отчет. Но я был  бы  вам  очень
признателен, если бы вы направили сюда группу специалистов  той  фирмы,  что
делала систему  дистанционного  управления,  скажем,  завтра.  И  чтобы  они
привезли  испытательные  приборы.  Некоторые  ответы  мы   должны   получить
немедленно.
   - Черные ящики уцелели?
   - Один, во всяком случае. Немного помят, но все схемы и платы вроде целы.
   Надеюсь, они смогут его проверить.
   - Почему бы не доставить его самолетом на завод?
   - Я хочу присутствовать при проверке здесь. А уехать сейчас не могу.
   - Понятно.
   Они поговорили еще несколько минут, и Джейк повесил трубку.  Обоим  нужно
было многое сделать.

***

   Бабун бродил по коридорам, время от времени заглядывая к Рите.  Медсестра
не отходила от нее. В ночную смену дежурила женщина лет тридцати пяти, и она
почти не удостаивала его вниманием. Рита  в  хороших  руках,  успокаивал  он
себя.
   Но она не движется. Просто лежит в реанимации с закрытыми глазами,  грудь
у нее медленно поднимается и  опускается  в  такт  механическому  шипению  и
щелчкам дыхательного аппарата. На экране  появлялись  почти  ровные  зеленые
кривые от капельниц и сердечного монитора. Не покрытые бинтами участки  лица
были опухшими, в багровых пятнах.
   Взглянув очередной раз на Риту, всю в  бинтах,  на  все  эти  медицинские
приборы вокруг нее, он снова выходил в холл, погруженный в мрачные мысли.
   Больницы  по  вечерам  -  мало  приятное  зрелище,  особенно   если   нет
посетителей. Медсестры бегают по неведомым  делам,  скользя  по  навощенному
линолеуму  коридоров.   В   палатах   лежат   больные.   С   экранов   плохо
отрегулированных телевизоров на них  обрушивается  смесь  насилия,  дешевого
юмора и рекламного мусора сверхбогатого общества. Из  распахнутых  дверей  в
чистые,  стерильные  коридоры  вырывается  дурацкий  смех  и   неразборчивые
диалоги, напоминающие нездоровый кашель толпы перебравших наркоманов.  Никто
из зрителей, находящихся здесь не по  своей  воле,  не  смеется  и  даже  не
улыбается галиматье, показываемой на экране. Этот шум просто помогает выжить
в неприятных условиях. Или заглушает звуки смерти.
   Бабун ненавидел  больницы.  Ненавидел  в  них  абсолютно  все:  цветы  на
подоконниках, тележки с грязной посудой, выставленные  в  коридоре  судна  и
бутылочки для сдачи анализов мочи, сверкающие алюминиевые штативы капельниц,
еле слышные звонки вызова медсестер, рыдания  какого-нибудь  тронувшегося  с
горя бедняги, запах дезинфекции, шепот - все это вызывало в нем отвращение.
   Он вновь и вновь оживлял  в  памяти  последние  минуты  полета.  Находясь
здесь,  в  больничном  коридоре,  куда  доносился  шум  от   телевизоров   и
приглушенная болтовня медсестер, он ощущал себя все еще там,  в  кабине,  на
него  давили  отрицательные  перегрузки,  машина  срывалась  в  штопор  и  в
наушниках слышался голос Риты. То,  что  происходило  за  секунды,  тянулось
долгие минуты, а любое, самое ничтожное ощущение отдавалось в нем с  гораздо
большей силой, чем когда это происходило на самом деле.
   Он снова очутился в комнате отдыха медперсонала. Он  не  ел  с  утра,  но
совершенно не испытывал голода. Он взял пакет воздушной кукурузы из автомата
и  жевал  ее,   рассматривая   доску   объявлений.   Видимо,   администрация
сталкивалась с обычной проблемой чистоты в этом помещении. А кегельный  клуб
приглашал игроков.
   Давайте, ребята! Записывайтесь, становитесь вечером в четверг у дорожки и
забудьте хоть ненадолго этих несчастных в палатах. Они и в пятницу никуда не
денутся.
   Он размышлял, надо ли звонить Ритиным родителям, и наконец  решился.  Три
минуты он убеждал телефонистку междугородной записать  оплату  разговора  на
его номер в Вирджинии, а когда та отказалась, позвонил по автомату. Никто не
ответил.
   Обратно по коридору проверить, как Рита. Никаких изменений. Только  косой
взгляд сиделки.
   Он все ходил взад-вперед, то быстро, то медленнее, он опять был в полете,
машина раскручивалась в штопоре, не слушаясь управления, стрелка  альтиметра
падала ниже, ниже, балансируя на самой грани между жизнью и смертью.

***

   - Так что это могло быть?  -  Джейк  адресовал  вопрос  Джорджу  Уилсону,
специалисту по аэродинамике.  Группа  просматривала  видеопленку,  снятую  с
борта самолета сопровождения, который пилотировал Чад Джуди.
   - Перевернутый штопор, вне всякого сомнения, - ответил Уилсон.
   - А чем он вызван?
   - У самолета была отрицательная устойчивость.  Как  у  всех  малозаметных
конструкций. Дистанционная система управления должна по идее  удерживать  их
от сваливания на крыло и срыва в штопор, но это не сработало. -  Все  знали,
что  такое  "отрицательная  устойчивость".  Если  пилот  теряет  управление,
самолет с  положительной  устойчивостью  стремится  вернуться  в  устойчивое
положение при ровных крыльях. Нейтральная устойчивость означает, что самолет
остается  на  той  высоте,  на  которой  находился,  когда  было   отключено
управление. И наоборот, при отрицательной устойчивости самолет,  у  которого
крылья  не  держатся  ровно,  будет  смещаться  все  дальше  от  устойчивого
положения.
   - Значит, в первую очередь следует  проверить  дистанционную  систему,  -
подытожил Джейк Графтон. - Чад, вы сами наблюдали все это вблизи. Вы  хотите
что-нибудь добавить?
   - Нет, сэр. Думаю, пленка зафиксировала все, и даже то, чего я сам  тогда
не заметил. Мы сейчас можем спокойно сидеть и спорить, права ли  была  Рита,
пытаясь выйти из второго штопора вместо того, чтобы  катапультироваться,  но
вряд ли это будет честно. В конце концов, это прототип, а она испытатель.
   Джейк кивнул. Он согласился с Чадом, как обычно.  Он  старался  держаться
подальше от Чада Джуди после того,  как  видел  его  на  дороге  в  Западной
Вирджинии, но если не считать той необъяснимой встречи,  не  мог  предъявить
этому человеку никаких претензий. Джуди проявил себя исполнительным офицером
и прекрасным пилотом, его оценкам и суждениям можно  было  доверять.  Именно
поэтому Джейк поручил ему вести самолет сопровождения.
   Они обсудили полученные результаты испытаний и решили, что делать дальше.
   Как Джейк доложил адмиралу, он  намеревался  писать  отчет  на  основании
данных, собранных его группой. Придется указать и причину аварии,  если  она
будет установлена к тому времени, как отчет будет  готов.  Этим  вечером  он
поручил большинству подчиненных обобщать результаты испытаний,  а  остальным
расследовать   катастрофу   или   контролировать    расследование    фирмы-.
изготовителя.
   - Всем, кроме тех, кто работает с TRX, вернуться в Вашингтон и зарыться в
бумаги. Адмирал Данедин и военно-морской министр  требуют  отчет  как  можно
быстрее.

***

   Джейк Графтон появился в госпитале около десяти вечера, чтобы  посмотреть
на Риту и поговорить с дежурным врачом. Затем он заставил Бабуна вернуться в
общежитие.
   - Если ты винишь себя в том, что случилось, то перестань,  -  сказал  он,
когда они сели в машину. Таркингтон был мрачнее тучи.
   -   Она   боролась   до   последнего.   Механизмы   управления   чересчур
чувствительны.
   Машина была на грани допустимого режима - высокие перегрузки при  большом
угле атаки, и каждый раз, когда она считала,  что  восстановила  управление,
самолет снова срывался. Она все время повторяла:
   "Сейчас мне удалось".
   - Она не из тех, кто пасует перед трудностями.
   - Никоим образом. - Бабун выглянул в окно. - Пятьдесят  пять  килограммов
отчаянной решимости.
   - И ты все повторяешь, что надо было катапультироваться в начале  второго
штопора?
   - Тысячный раз за сегодня.
   - Почему же ты этого не сделал?
   - Не мог.
   - Почему? Потому что она твоя жена?
   - Нет, - отрезал Бабун Таркингтон, сглотнув комок в горле.  -  Не  в  том
дело.
   Несколько  секунд  я  чувствовал;  что  снова  лечу  вместе  с  вами  над
Средиземным морем и вы говорите мне: "Держись, Бабун, держись крепче!" Вот я
и д