е. Просто люблю толпу... - Женщина
лет тридцати пяти в элегантном костюме явно от дорогого дизайнера и с пышной
прической обращалась к мужчине в серых брюках  и  пиджаке  цвета  верблюжьей
шерсти, который рассерженно закусил губу. Камачо поспешно отвел камеру.
   - Он идет, - сообщил Дрейфус. - К двери. Кого-то!  высматривает.  Вы  его
видите?
   Камачо повернул объектив к входу в торговый центр, но видел только спины.
   Он выжидал. Стало заметно темнее -  надвинувшаяся  туча  закрыла  солнце.
Вскоре Чад Джуди появился в поле зрения слева и вместе с толпой устремился в
темные недра здания. Камачо выключил камеру и потер глаза.
   Дрейфус  по  радио  переговаривался  с  агентами,  находившимися   внутри
торгового центра. "Вон он", - сообщил один из них и показал своим  коллегам,
стоявшим в глубине магазина, в какую сторону направлялся Джуди.
   - Пойду туда, - сказал Камачо. Джуди его никогда не видел, так что это не
опасно. Тот, с кем должен был встретиться Джуди, конечно, мог опознать  его,
но Камачо все же хотел своими глазами увидеть человека,  встречу  с  которым
Джуди явно не хотел  афишировать.  Хотя  надо  стараться  держаться  от  них
подальше. На всякий случай.
   Пока Луис Камачо шел по набережной,  его  обдало  брызгами,  принесенными
сильным  ветром.  Вдруг  хлынул   дождь.   Толпа,   наблюдавшая   за   двумя
эквилибристами на одноколесных велосипедах,  стала  разбегаться.  Агент  ФБР
добежал до двойных дверей, спасаясь  от  ливня.  У  входа  собралась  толпа,
выглядывая наружу и нервно переговариваясь, но все  разговоры  заглушал  шум
струй, стекающих со стеклянных витрин.
   Камачо вставил наушник и  поправил  кепочку.  Рация  была  во  внутреннем
кармане пиджака. Микрофон замаскирован в лацкане; кнопкой на аппарате  можно
было переключаться с приема на передачу.
   Голос по рации сообщил, что Джуди находится  наверху,  на  втором  этаже,
бродит от одного прилавка к другому. Это значило, что тот, с кем  он  должен
встретиться, еще не засветился, еще ходит в толпе, проверяя, нет ли слежки.
   Камачо стоял у  двери  и  вглядывался  в  лица  -  целое  море  лиц  всех
возрастов,  размеров  и  цветов  кожи.  Неужели  одно  из  них   принадлежит
"Минотавру"?  Не  может  быть.   "Минотавр"   слишком   осторожен,   слишком
подозрителен. Так рисковать он не станет.  Ему  не  нужны  такие  ненадежные
сообщники, как Чад Джуди. А может?..
   - Он  стоит  в  очереди  в  кафетерии.  Камачо  подавил  желание  тут  же
отправиться туда. Нет! Еще рано.
   - За объектом Стоит мужчина восточного типа  лет  пятидесяти  пяти,  рост
около ста семидесяти, вес килограммов восемьдесят, в темных брюках,  свитере
и светло-синей куртке. Без шапки. Лысеет.
   Камачо  переступил  с  ноги  на  ногу  и  начал  рассматривать  людей  на
ступеньках. Семьи. Молодежь. Пять черных подростков  в  красных  бейсбольных
шапочках и шарфах. На него не смотрит никто.
   - Мужчина в куртке что-то сказал объекту.
   - Сделай снимки. - Это отозвался Дрейфус из фургона.
   -  Камера  наезжает.  -  Судьи  обожали  эти  портативные  видеокамеры  с
автоматической  фокусировкой  и   регулируемой   освещенностью.   Присяжные,
воспитанные в век телевидения, вообще были уверены,  что  обвинение  обязано
представить видеосъемку любой незаконной сделки на десять долларов. Наконец,
техника позволила это сделать. Агенты правительства  могли  воспроизвести  в
цвете все неприглядные, грязные, волнующе интересные подробности  на  экране
телевизора в зале суда - и прогонять их вновь и вновь, пока не будет убежден
самый тупой из присяжных, в то время как обвиняемые корчатся от стыда, а  их
защитники строчат апелляционные жалобы.
   - Объект расплачивается за еду. Камачо снова повел  глазами,  ни  к  кому
конкретно не присматриваясь, но примечая всех.
   - Тот, что в куртке, платит, вот бросил монетку. Получает сдачу.
   Нервничает, оглядывается по сторонам... Теперь идет  за  объектом...  Они
становятся у одного столика. Это тот, кто нам нужен. Это он!
   Камачо не спеша начал подниматься по лестнице, прислушиваясь к донесениям
филера. Он остановился, устремив взгляд на второй  этаж,  посмотрел  налево,
где находился небольшой кафетерий. Наблюдатель сказал, что они заняли столик
на двоих. Он медленно поднялся выше, осторожно выглядывая из-за шагающих ног
и перемещающихся спин. Вот и Джуди. Еще  шаг.  Камачо  достиг  площадки.  Он
двинулся налево так, чтобы между ним и Джуди находилась  полная  женщина.  У
противоположной стены электрик стоял на  стремянке,  нагнувшись  к  ящику  с
инструментами. В ящике находилась видеокамера. Джуди с опаской поглядывал на
толпу.
   Камачо повернулся спиной и оказался перед лотком с  пирожками.  Он  купил
один и попросил налить пепси.  Пока  девушка  возилась  у  автомата,  Камачо
заглянул в зеркало у нее за спиной. Там отражался Джуди.  И  его  собеседник
тоже.
   Луис присмотрелся к лицу в зеркале. Мясистое, свежевыбритое, бледное.
   Он расплатился и пошел  направо,  к  лестнице,  потягивая  напиток  через
соломинку. Спускаясь по ступенькам,  он  уперся  взглядом  в  спину  идущего
впереди подростка, чтобы нервничавший Джуди не  встретился  с  ним  глазами.
Выбросив пирожок и стакан с недопитой пепси в мусорную  урну  у  выхода,  он
толкнул дверь и вышел под дождь.
   Ветер чуть не сорвал с него шляпу, которую он успел придержать  рукой,  а
брюки на нем так надулись, что хлопали.
   - Итак? -  спросил  Дрейфус,  пока  Камачо,  очутившись  в  сухом  кузове
фургона, отирал лицо платком. Луис Камачо пожал плечами.
   - Они, видимо, заранее забила этот столик. Мусор сбросили в ведро.  Пусть
кто-нибудь из ребят подберет.
   - Отпечатки?
   - Угу.
   - Думаете, это "Минотавр"?
   - О чем, черт побери, "Минотавру" разговаривать с Чадом Джуди?
   - Как дела в конторе? Не хочешь покататься на лыжах в  Москве?  Перестань
трахать мою жену. Мало ли о чем... - затем из динамика  на  стене  донеслось
новое сообщение из магазина, и Дрейфус замолк, прислушиваясь.
   Камачо отключил свою карманную рацию и отдал технику.
   - Увидимся завтра в заведении, - сказал он Дрейфусу, вышел из  фургона  и
направился под моросящим дождем к собственной машине.
   Харлан Олбрайт заглянул к Камачо домой после ужина. С  чашками  кофе  оба
спустились в подвал. Сидевший там Джеральд тут же встал  с  кислым  видом  и
побежал  наверх,  перепрыгивая  через  две  ступеньки.  Отец  проводил   его
взглядом, затем устроился на кушетке,  взял  дистанционный  переключатель  и
принялся нажимать кнопки каналов телевизора.
   - Я прочел в газете, что Матильда Джексон мертва. Камачо хмыкнул. На двух
каналах шли идиотские викторины - люди отвечали на дурацкие  вопросы,  чтобы
выиграть бесполезные товары в блестящей упаковке.
   - Кто ее убил?
   - Тот, кто точно знал, что ему нужно. - Камачо уставился на  секс-звезду,
тасовавшую карточки с ответами на четвертом канале.
   - Очень плохо. Вы успели показать ей фото Франклина?
   - Нет.
   - Что ж, женщина она старая, прожила немало. Так или иначе это все  равно
бы в скором времени случилось.
   Камачо изо всех сил давил на кнопки. Он  остановился  на  образовательном
канале. Какой-то англичанин рассуждал об архитектуре средневековых соборов.
   - Слушайте, черт бы вас побрал. Сейчас у меня нет настроения говорить  об
этом дерьме. Я отчаянно устал.
   - Извините. Я читал о перестрелке перед домом Джексон. Должно  быть,  вам
весело было. Камачо всмотрелся в лицо русского.
   - Я знаю, вы скорее всего, заложили ее, так что не вешайте мне  лапшу  на
уши. Плевать вам на эту старуху и на всех прочих тоже.
   - Когда-нибудь...
   - Заткнитесь!
   Англичанин рассказывал о  парящих  контрфорсах.  С  помощью  компьютерной
модели он показал, какие силы воздействуют на каменные своды.
   Олбрайт встал:
   - Загляну вечерком на неделе, когда вы будете в духе.
   - Хм-м.
   Камачо прислушивался к шагам по лестнице и к хлопанью двери, когда  Салли
провожала гостя. Он смотрел на экран, но ничего не видел, погруженный в свои
мысли.

***

   Когда Луис Камачо в понедельник  утром  вернулся  в  свой  кабинет  после
совещания с шефом, настроение у него  было  премерзкое.  Начальник  отпустил
несколько едких замечаний насчет того, что делал Камачо в пятницу вечером.
   - Вы только посмотрите,  -  кричал  он,  размахивая  воскресным  выпуском
"Вашингтон пост",  -  специальный  агент,  начальник  контрразведывательного
отдела, стоит на углу  с  двумя  паршивыми  наркоторговцами  перед  чертовой
малиной! Какого черта? Вы что, шпионов там ловили на этой хазе?
   Камачо возразил, что он просил репортеров не снимать его.
   - Ха! Вы что, никогда не читали конституцию, мистер?
   - Вот и они так ответили.
   - И я это повторяю. Если еще раз увижу вашу ряшку в  прессе,  отправитесь
куда-нибудь в Айдахо выкапывать нацистов в коровьем дерьме. Эти  наркошники,
видимо, единственные, кто  не  читает  чертовых  газет!  -  Шефа  уже  давно
раздражало, как пресса освещает  расследование  ФБР  деятельности  "Арийской
нации"
   - организации фанатиков превосходства белой расы, и  при  каждом  удобном
случае он издевался над журналистами. Иногда он попадал в точку. - Если  вам
так хочется стать знаменитостью, удалите себе лобную долю мозга и сделайтесь
рок-звездой.
   Слегка поостыв, шеф потребовав подробного отчета  о  Матильде  Джексон  и
Чаде Джуди. Это заняло час. Потом он полчаса задавал вопросы и  еще  полчаса
обсуждал стратегию и тактику розыска. Когда он,  наконец,  отпустил  Камачо,
тот был настолько вымотан, что пришлось идти в туалет.
   Теперь Камачо удобно уселся в кресле и перебирал бумаги в папке входящих.
   Он в третий раз перечитывал новые административные правила, когда Дрейфус
постучал в дверь, а затем просунул голову. В кабинет ворвался дым от трубки.
   - Хотите посмотреть вчерашнюю пленку о Чаде Джуди?
   - Конечно.
   - Она вставлена в  видеомагнитофон.  Они  перешли  в  маленький  зал  для
совещаний, и Дрейфус нажал кнопку.
   - В лаборатории ее долго обрабатывали. Должно получиться хорошо.
   - Надо же.
   -  Тамошние  умельцы  совместили  звук  от   одного   из   микрофонов   с
изображением.
   На телевизионном экране появились Джуди и  толстячок  в  куртке.  Дрейфус
отрегулировал цвет и громкость.
   - ... не нравится мне возня в прессе вокруг этих военных  поставок.  -  У
толстячка был глубокий баритон, но чувствовалось, что он нервничает.
   Джуди ответил, но, видимо, в этот момент он был спиной к  микрофону,  так
что разобрать слова оказалось невозможно. Дрейфус  нажал  кнопку  "Пауза"  и
произнес:
   - Запись шла еще от двух микрофонов, так что, думаю, это  тоже  найдется,
но полная расшифровка займет несколько часов.
   Камачо кивнул, и пленка пошла вновь.
   - ... большой риск. Кое-кто сядет в тюрьму, - говорил собеседник Джуди, -
после того, как их измочалят на суде, который займет несколько месяцев.
   Джуди наклонился к нему и зашептал. Можно было разобрать только обрывки:
   - ... вы, ребята... всю жизнь создавали фирму... речь идет о миллионах.
   Вам это действительно нужно, потому что... Вы сделаете десятки  миллионов
в предстоящие двадцать лет, а мне достанется пара акций, да разовый платеж и
пенсия... совсем немного.., - Остальное не прошло сквозь помехи.
   - Достаточно, - сказал Камачо, послушав еще  пять  минут.  -  Дадите  мне
полную расшифровку, когда будет готова.
   Дрейфус остановил магнитофон и включил обратную перемотку.
   - Думаю, этот тип покупает то, что продает Джуди.
   - Перемотаете и зайдите ко мне в кабинет. В кабинете Камачо  взял  листок
бумаги и написал на нем одно слово: "Софизм".  Он  вручил  листок  Дрейфусу,
когда тот вошел.
   - Проверьте,  попадается  ли  оно  в  каких-нибудь  письмах  "Минотавра",
Дрейфус сел на стул и принялся возиться с трубкой. Взглянув  на  листок,  он
сунул его в карман рубашки.
   - Откуда вы это взяли? - спросил он, раскурив трубку.
   - Не задавайте вопросов, чтобы мне не пришлось лгать вам.
   - Вице-адмирал Генри, да?
   - Я нашел это в сортире.
   - Почему бы нам не взять полный перечень паролей в АНБ?
   - Мы уже это пробовали.
   - Значит, я дурак. Повторите, пожалуйста.
   - АНБ не даст нам пароли без разрешения комитета. А комитет не разрешает.
"Комитетом"   на   профессиональном   жаргоне   называлась    сверхсекретная
межведомственная  группа,  которая  определяла  политику   разведывательного
сообщества  и  координировала  разведывательную  деятельность  всех  органов
правительства США. В ее состав входили директоры ФБР и ЦРУ, министр обороны,
государственный  секретарь.  Глава  Агентства  национальной  безопасности  и
помощник  президента  по  национальной  безопасности  в   качестве   личного
представителя главы государства.
   - Так о чем это вам говорит? - спросил Дрейфус более  резким  тоном,  чем
обычно.
   Камачо потер глаза, затем помассировал щеки.
   - Скажите вы.
   - Если нечто ходит, как утка, крякает, как утка,  и  оставляет  за  собой
утиное дерьмо, то, по всей видимости, это утка.
   - Хм-м.
   - Думаю, эти сволочи уже знают, что именно выдал "Минотавр". Потому и  не
спешат дать нам перечень. -  Дрейфус  щелкнул  зажигалкой  и  несколько  раз
затянулся. - Кто-то в Москве им рассказывает.
   - Возможно, - подумав, согласился Камачо. -  Но  не  исключено,  что  они
просто надеются, что это дельце заползет в норку и сдохнет само по себе,  не
вызывая лишнего шума. Тут кровавые драки за бюджет  в  Конгрессе,  несколько
крупнейших военных программ вот-вот зарубят, и все такое... они же  люди,  в
конце концов, вот им и хочется притвориться страусами хоть на время.
   - Так что же нам делать с Чадом Джуди?
   - А что вы предлагаете?
   - Эта сволочь продает секретную  информацию  военным  подрядчикам.  Хочет
иметь на старость больше, чем флотскую пенсию.  Что  сказал  шеф,  когда  вы
сегодня докладывали ему? - Тон Дрейфуса был враждебным.
   - Пока не трогайте. Присматривайте за ним.
   - Растак его мать! Все то же  дерьмо.  Что  бы  мы  ни  выкопали,  старая
чугунная задница отвечает одинаково: успокойтесь, ребята!
   - Успокойтесь, Дрейфус. Вы достаточно долго здесь...
   - Сколько дерьма надо съесть, Луис, чтобы убедиться, что оно тебе  не  по
вкусу? Сейчас "Минотавр" выискивает, какие еще секреты продать,  и  сочиняет
очередное любовное послание русским дипломатам. Терри Франклин так и  гуляет
на свободе, вы добываете пароли через друзей в Пентагоне - что-то  мы  вроде
делаем,  но  это  нас  никуда  не  приводит.  Вам  же  это  ясно!  А   самое
отвратительное то, что комитет вполне удовлетворен таким положением  дел.  -
Он почти кричал. - Я вам говорю то, что думаю - парни в этом  комитете  сами
себе писают в карман. Они,  наверное,  довольны,  как  слоны,  что  чертовым
русским запросто достается вся эта информация. Вот что мне кажется,  разэтак
их мать.
   - Дрейфус, вы кретин, у вас луженая глотка, а ума, как у муравья. С  меня
достаточно. Займитесь работой.
   Дрейфус вскочил на ноги и поднял правую руку в нацистском приветствии:
   - Jawohl!
   - Сукин ты...
   - Не занимайтесь самообманом, Луис. Я знаю, вы делаете все,  что  можете.
Но как мне осточертело все это дерьмо кругом!
   Камачо кивком показал на дверь, и Дрейфус ушел.

Глава 13

   Центр систем оружия ВМС Чайна-Лейк находится в пустыне южной  Калифорнии,
к востоку от горной цепи, окаймляющей долину Сан-Хоакин. Воздух в Чайна-Лейк
чистый, горячий и сухой. Во вторник днем Джейк  Графтон  вдыхал  его  полной
грудью, направляясь по раскаленному бетону к павильону  аэродрома  вместе  с
Гельмутом Фриче и Сэмюэлем Доджерсом. У них за  спиной  Бабун  Таркингтон  и
Рита Моравиа наблюдали за погрузкой багажа  в  военный  фургон,  обмениваясь
колкостями с женским экипажем Т-39, который  доставил  их  сюда  с  авиабазы
Эндрюс под Вашингтоном с промежуточной  посадкой  на  базе  морской  авиации
Моффет, где они подобрали Доджерса.
   Час спустя доктор Доджерс снял бейсбольную кепочку и почесал лысину.  Они
с Графтоном и Фриче стояли  в  ангаре,  где  находился  А-6Е  "Интрудер".  У
наружных дверей были выставлены часовые с приказом никого не пускать. Группа
осматривала пометки, которые  сделал  фломастером  на  поверхности  самолета
Фриче. Эти места он рекомендовал для установки специальных антенн  созданной
Доджерсом  системы  "Афина".  А  Сэм  Доджерс  почесывал   затылок,   изучая
творчество Фриче.
   - Ладно, - изрек он наконец без особого энтузиазма,  -  надеюсь,  в  этих
местах оно будет работать нормально, если снизить выходные  сигналы  антенн.
Но...Голос его угас.
   Джейк наблюдал за ним без любопытства. Он уже понял, что восторженность у
Доджерса проявляется по странной синусоиде с гигантской амплитудой.
   -  Это  только  левая  сторона  самолета,  -  трезво  заметил  Фриче.   -
Четырнадцать антенн. Боковая поверхность хвоста, фюзеляж, левый подкрыльевой
пилон, ниже ограждения кабины, возле носового обтекателя... а одна на кромке
крыла вместо ходовых огней.
   -   Слушайте,   обязательно   должна   быть   антенна   и   перед   левым
воздухозаборником, вот здесь, где плоская пластина. По-моему,  эта  пластина
дает чуть ли не половину ЭПР самолета, если смотреть с этой стороны.
   - Здесь не получится. Ее может сорвать набегающим потоком  и  засосать  в
воздухозаборник. Тогда двигателю кранты.
   - А перед пластиной? Обсудили. Да, можно.
   - Пока эта разметка чисто экспериментальная, - пояснил Фриче Джейку. -  А
настоящая, действующая система "Афина" в самолете  должна  размещаться  так,
чтобы антенны не выступали за обводы - "гладкая  кожа"  на  профессиональном
жаргоне. По сути дела, антенны должны быть встроены в обшивку машины,  чтобы
не создавать сопротивления и чтобы их просто не сорвало.
   - Сколько это может стоить?
   - Немало. Конформные антенны разрабатываются, но пока их нет.
   - Понятно.
   Джейк прошел туда, где Таркингтон и Моравиа  стояли  вместе  с  капитаном
3-го ранга Л. Д.  Боннетом,  командиром  эскадрильи  обеспечения  испытаний,
которой  принадлежал  самолет.  Все  трое  отдали  честь  Джейку   при   его
приближении, и он с улыбкой отсалютовал в ответ.
   - Значит, Л. Д., вы пустите этот детский сад на вашу машину?
   - Да, сэр. Они вроде непьющие и более или менее грамотные.
   - Спасибо, что уступили нам ангар и самолет на несколько дней.
   - Адмирал Данедин весьма убедительно дает распоряжения.
   Джейк  ухмыльнулся.  Л.  Д.,  по  всей  видимости,  не  сразу  согласился
подчиниться Старику.
   -  Вот  что  я  намерен  сделать.  Фриче  и  Доджерс  пару   дней   будут
устанавливать маленькие антенночки с левой стороны самолета. В  основном  на
клею, ну там просверлят несколько  дырок,  а  потом  перед  каждой  антенной
поставят крохотный обтекатель. Им нужны двое толковых техников по  фюзеляжу,
которые умеют держать язык за зубами.
   Боннет кивнул.
   - Затем Рита и Бабун слетают на  полигон  электронных  систем  в  Фаллон,
потому что здешний сейчас не функционирует.  Мы  с  Фриче  переберемся  туда
раньше.
   Доджерс останется здесь работать с системами, установленными на самолете.
Рита, в полете вы не  должны  превышать  пятисот  пятидесяти  километров  по
приборам, чтобы антенны, не дай Бог, не сорвало. Они же будут прилеплены  на
честном слове и жевательной резинке.
   - Есть, сэр, - ответила она.
   - Л. Д., вас я попрошу выделить мне двух молодых офицеров повыдержаннее.
   Пусть чередуются так, чтобы не отходить от Доджерса ни днем, ни ночью.
   Сопровождать его на работу, весь день быть с ним, вместе с ним  ходить  в
туалет, вечером провожать в  общежитие,  есть  вместе  с  ним  и  главное  -
следить, чтобы он ни с кем, кроме них, не разговаривал. Подчеркиваю -  ни  с
кем.
   Обсудив все детали, капитан Боннет ушел. Джейк Графтон подробно  объяснил
Рите и Бабуну, что требуется от испытательного экипажа. Закончил он  грозным
предупрежд