.  -  Кончился
Японский архипелаг... Бай-бай, в общем... Дай сигарету!
   - Да, конец... - Юкинага протянул ему пачку. - И нашей работе тоже...
   Зажав в губах сигарету, Наката смотрел на стремительно убегавшие волны.
На этот раз он что-то долго не требовал спичек.
   - Да, работа... - медленно пробормотал Юкинага.  -  Мне  вчера  Онодэра
приснился. У меня все время  такое  ощущение,  что  он  жив...  А  ты  как
считаешь?
   Ответа не было. Потом Наката невнятно, сдавленным голосом пробормотал:
   - Что-то... ужасно я устал...
   Отведя взгляд от горизонта, Юкинага обернулся. Огромное тело  товарища,
переломившись, бессильно висело на перилах, так и не закуренная  сигарета,
выпав изо рта, застряла в бороде.
   - Послушай, Наката...
   Когда испуганный Юкинага коснулся плеча товарища, тело сползло с  перил
и с шумом рухнуло на палубу.
   Наката храпел, раскинув руки. Его широко открытый рот до  самого  горла
освещало солнце,


   Онодэре показалось, что  он  крикнул:  "Жара!  Здесь  слишком  жарко...
Включите кондиционер... Нет, лучше сначала холодного пива..."
   Он приоткрыл глаза и увидел круглое маленькое лицо девочки. Ее  большие
глаза озабоченно смотрели на него.
   - Болит? - спросила девочка.
   - Нет, просто жарко, - Онодэра едва  разомкнул  губы  -  мешали  бинты,
покрывавшие все лицо. - Уже скоро ведь субтропики начнутся...
   - Да, ну да... - сказала девочка, и ее глаза вдруг стали печальными.
   - Связались с Накатой и Юкинагой?
   - Пока нет...
   - Нет еще... Ничего, наверное, скоро свяжемся... -  сказал  Онодэра.  -
Ведь все равно встретимся, как только прибудем на Таити... А  знаешь,  как
хорошо на Таити!.. Правда, там еще жарче...
   Лицо девочки исчезло из поля зрения Онодэры. Опять задремав,  он  вдруг
почувствовал на лбу что-то холодное.
   - Ох, как хорошо стало... - пробормотал он. - Стало прохладно...
   Онодэра снова увидел ее лицо. Большие глаза были полны слез.
   Неожиданно прояснилась память.  Вулканы...  извержения...  вертолеты...
Рэйко...  (Рэйко?)...  Снег...  землетрясение...   рассыпающиеся   горы...
раскаленный пепел, вулканические бомбы... а сверху  течет  лава,  багровая
тяжелая лава...
   Да, ведь... - спохватился Онодэра и спросил:
   - Япония уже затонула?
   - Право, не знаю, но...
   - Все равно... затонет... - пробормотал Онодэра. - Нет,  уже  затонула,
наверное...
   Он закрыл глаза, что-то горькое подступило к горлу, веки стали влажными
от слез.
   - Спи... - сказала девочка, вытирая слезы прохладным и нежным  пальцем.
- Тебе надо много спать...
   - Да, буду спать... - кротко, как ребенок, сказал  Онодэра.  -  Но  мне
жарко... Все тело жжет. А ты кто?
   - Забыл, да? - она грустно улыбнулась. - Я же твоя жена...
   Жена? - подумал  Онодэра,  вновь  ощущая  нестерпимый  жар.  Странно...
Какая-то  тут  ошибка.  Моя  жена...  ведь  погибла...  под  вулканическим
пеплом... Жена, ладно уж...
   - Не можешь заснуть?
   - Расскажи мне  что-нибудь,  -  просительно  произнес  Онодэра.  -  Да,
расскажи... лучше сказку, чем песню... я всегда... давно еще  засыпал  под
сказку...
   - Рассказать... - она озабоченно склонила голову. - Что же рассказать?
   - Все равно... можно и печальное что-нибудь...
   - Даже не знаю... - сказала девочка, ложась с ним рядом, но стараясь не
касаться его целиком забинтованного тела. - Вот моя  бабушка...  Она  была
родом с острова Хатидзе, с островов Идзу... Она вышла замуж и  приехала  в
Токио... Но моя родина с материнской стороны на острове Хатидзе... Бабушка
была большой мастерицей - ткачихой, знаешь хатидзесские  ткани?  Так  вот,
она убежала из дому с молодым человеком... Но бабушка всю жизнь  тосковала
по Хатидзе, и, когда она умерла, ее прах погребли на Хатидзе. А  я,  когда
была маленькой, несколько раз  ездила  на  Хатидзе,  на  ее  могилу...  Не
интересно?
   - Нет, нет, продолжай... - сказал Онодэра.
   - На острове Хатидзе есть одна легенда - "Сказ про  Танабу",  страшная,
грустная и печальная история... В стародавние времена случилось на Хатидзе
землетрясение, а потом цунами. Все жители погибли... Спаслась только  одна
женщина, Танаба. Она ухватилась за весло, и ее прибило  волной  к  берегу,
прямо к пещере. Это было очень давно, видно, в  те  времена  суда  еще  не
ходили на Хатидзе... И пришлось Танабе  жить  совсем  одной  в  пещере  на
вымершем острове... Но эта женщина, Танаба, тогда была  беременной...  Она
все больше полнела и вскоре  в  муках  родила  младенца.  А  младенец  был
мальчик... Танаба сама привела себя в порядок после родов,  дала  младенцу
грудь и начала его растить... Я думаю,  ей  стало  гораздо  тяжелее  жить,
когда у нее появился ребенок...  Но  все  равно  Танаба  его  вырастила...
Мальчик вырос и превратился в прекрасного юношу.  Однажды  вечером  Танаба
позвала сына и рассказала ему, как  погибли  все  островитяне  и  как  она
осталась совсем одна с ребенком во чреве. Потом она сказала: "Нам с  тобой
придется сделать так, чтобы на этом острове вновь были люди.  Ты  подаришь
мне ребенка, и я тебе рожу сестру, потом ты на  ней  женишься  и  народишь
детей..." И она родила девочку... А сын ее женился на сестре, и их потомки
размножились... Говорят, они и есть нынешние островитяне...
   Пылая в жару, Онодэра раскручивал клубок воспоминаний. Танаба... остров
Хатидзе... острова Бонин... холодное, мрачное морское дно...
   - Какая-то жуткая, страшная история, правда? Когда я ее  в  первый  раз
услышала, маленькой еще, мне стало нехорошо...  И  очень  грустно.  Могила
Танабы и сейчас... нет, совсем еще недавно ее могила  была  на  Хатидзе  у
обочины дороги... Это  груда  крупной  гальки  с  побережья  острова,  вся
заросшая  мхом...  Кажется,  никакой  надписи   нет...   Маленькая   такая
могилка... и солнце играет на гальке... И ничего страшного нет, и посидеть
у этой могилы даже приятно... Но там, в глубине... грустное, грустное... и
страшное...
   Девочка вздохнула, склонила голову.
   - Знаешь, я ведь в детстве еще  слышала  эту  легенду  и  давно  ее  не
вспоминала. А теперь, после этого, вдруг вспомнила. С  тех  пор  только  и
думаю  про  Танабу...  Поразительная  женщина...  А  история  -  грустная,
страшная и даже противная... Но сейчас Танаба словно дает мне новые  силы.
Ведь во мне тоже течет кровь островитян, пусть  даже  все  погибнут,  и  я
останусь одна, я все равно буду жить. Рожу ребенка, безразлично от кого, и
выращу его. А если этот ребенок будет мальчиком,  а  муж  мой  куда-нибудь
исчезнет, рожу от мальчика ребенка...
   Онодэра тихо дышал во сне. Девочка осторожно, чтобы не  разбудить  его,
спустилась на пол с качающегося  спального  места.  Онодэра  вдруг  открыл
глаза.
   - Качка какая...
   - Да?.. - испуганно оглянулась девочка. - Болит?
   - Ага... мы сейчас пересекаем Куросио южнее мыса Носима. Вот и качка...
- невнятно сказал Онодэра. - Да, до Гавайев  еще  долго...  Гавайи,  потом
Таити...
   - Да, - сказала девочка дрогнувшим от слез голосом. - Ты уже потерпи  и
постарайся уснуть...
   На некоторое время  Онодэра  затих,  но  потом  вдруг  страшно  ясно  и
напряженно произнес:
   - Япония уже затонула?
   - Не знаю...
   - Посмотри в иллюминатор. Еще должно быть видно.
   Девочка как-то неохотно подошла к окну.
   - Видно Японию?
   - Нет...
   - Неужели уже затонула... Даже дыма не видно?
   - Ничего не видно...
   Вскоре Онодэра мучительно задышал во сне.
   Девушка - Масуко - забинтованной культей правой кисти вытерла слезы.
   Поезд стремительно несся на запад по холодным, скованным ранним морозом
просторам Сибири. За окном была глухая, беззвездная ночь.