ть...
   - Началось... сказал Онодэра, кивнув на приемник.
   - ...Как вы уже знаете из утренних  сообщений  зарубежного  радио...  -
доносился из приемника  голос  премьера,  -  ...в  самое  ближайшее  время
произойдут крупные изменения в земной коре в районе Японского  архипелага.
В  результате  этих  изменений,   как   установили   японские   ученые   и
правительственный исследовательский центр, территория Японии  подвергнется
уничтожающему разрушению...
   - Наверное, это первый в истории случай, когда речь японского  премьера
в синхронном переводе транслируется через  спутник  связи  всеми  теле-  и
радиостанциями  мира...  -  усмехнулся  Наката.  -   Итак,   наша   работа
закончилась... Впрочем, самое трудное впереди. Такое начнется  смятение...
И весь мир будет в него вовлечен...
   - ...Полная картина предстоящих изменений и срок, когда они произойдут,
были установлены совсем недавно. До  катастрофы  остается  около  года.  В
результате землетрясений, извержений и других  явлений  страна  не  только
разрушится, но и почти целиком погрузится на дно океана...
   -   Вот   еще   один   беспрецедентный   случай,   когда   темой   речи
премьер-министра является физическая география... - сказал  Юкинага.  -  В
этом смысле Япония - весьма специфическая страна.
   - Да, весьма, - кивнул Наката. - И  японской  политике  давно  бы  пора
опираться  на  науку...  Очевидно,  такая   тенденция   постепенно   будет
усиливаться во всем мире. Ведь сейчас  все  большее  значение  приобретают
такие проблемы, как охрана  окружающей  среды,  контроль  и  управление  в
масштабах всего земного шара... Эпохе макиавеллизма, когда все сводилось к
налаживанию  отношений  между  различными  группировками  людей  и  стран,
приходит конец...  Возможно,  наступает  время,  когда  знания  в  области
социологии  и  естественных   наук   станут   обязательными   для   любого
политического деятеля?
   - Вряд ли, - покачал головой Юкинага.  -  Пока,  по-видимому,  основной
задачей  политики  по-прежнему   будет   оставаться   приведение   взаимно
противоположных интересов к общему знаменателю. Трудно сказать, хорошо это
или плохо. Во всяком случае сейчас все силы направлены  только  на  это  и
тратятся   совершенно   нерационально.   Кстати,   такое    нерациональное
использование энергии в качестве тормоза против взрывной  волны,  стихийно
возникающей  в  обществе,  характерно   для   буржуазной   демократии.   В
противоположность ей диктатура расходует свои силы рациональнее, но...
   -  ...Очутившись  перед  фактом  надвигающегося  на  нас  бедствия,  не
имеющего  прецедента  в  истории  человечества,   я   в   качестве   главы
исполнительной  власти  обратился   ко   всем   партиям   с   просьбой   о
сотрудничестве во имя спасения нации. Главы всех партий отнеслись к  этому
с полным пониманием, и нам удалось организовать надпартийную  комиссию.  С
другой стороны, наше правительство обратилось к  Организации  Объединенных
Наций и правительствам всех стран мира с просьбой о помощи в деле спасения
жизни всех граждан Японии и части их имущества, иными словами, о помощи  в
эвакуации, которая должна завершиться  до  того,  как  наша  страна  будет
полностью  разрушена  и  погребена  на  дне  океана.  В  адрес   японского
правительства со всех концов  мира  поступают  заявления,  где  выражается
готовность оказать японскому пароду  предельно  возможную  помощь  во  имя
единства человечества...
   - После этой речи премьер вроде бы  покинет  парламент  и  по  радио  и
телевидению обратится непосредственно  к  пароду...  -  сказал  Наката.  -
Американский президент вообще в первую очередь обратился бы к пароду...  А
в Японии это невозможно...
   - ...В настоящее время правительство принимает  все  меры  и  прилагает
максимум усилий для охраны жизни и жизнедеятельности всех граждан и для их
слаженной эвакуации за границу. Господа депутаты,  я  обращаюсь  к  вам  с
просьбой,  идущей  из  глубины  сердца!  Как   лицо,   облеченное   высшей
исполнительной  властью,  и  как  человек  я  призываю  вас  к   единству,
правильному осознанию положения вещей, к полной готовности отдать все силы
для спасения стомиллионного населения нашего любимого отечества  от  этого
невиданного в истории бедствия...
   - А ты не опоздаешь? - спросил Юкинага у Онодэры.
   - Нет, мы договорились встретиться около  часа  на  хайвее,  ведущем  в
аэропорт Нарита.
   - Что ты такой унылый? Ты же проведешь свой медовый месяц в  Швейцарии!
Гляди веселее!
   - Да, вот... - замялся Онодэра. - А как же вы, Наката-сан, Юкинага-сан?
Что вы собираетесь делать?..
   - Что будем делать?.. - Юкинага обернулся к Накате. - Перейдем  в  штаб
по  осуществлению  спасательных  операций...  Очевидно,  будем  продолжать
наблюдения до окончания  эвакуации.  Поговаривают,  что  Наката-сан  будет
переведен в штаб по осуществлению эвакуации...
   - Странно как-то... - Онодэра вымученно улыбнулся. - Еще недавно у меня
было одно желание - поскорее сказать  "до  свидания"  и  исчезнуть,  а  со
вчерашнего дня мне что-то расхотелось уезжать.
   - Не смей задумываться! - с силой сказал Юкинага.  -  Это  не  в  твоем
характере. Ты же говорил, что сам возьмешь  полагающиеся  тебе  наградные.
Для Японии только лучше, если хотя бы один человек  сумеет  эвакуироваться
своими собственными силами. Одним японцем,  таким  образом,  останется  на
свете больше. Если хочешь что-то сделать для Японии, это можно сделать и в
Европе.
   - Но вы же, вы остаетесь?
   - Уж мы постараемся не оплошать! - усмехнулся Юкинага. - Не дети! Давно
ужо привыкли находить выход из любого положения. Конечно, мы старше тебя и
тяжелее переносим подобного  рода  передряги,  но  все  же  не  собираемся
трагически погибнуть вместе с Японией. Когда нужно будет  бежать,  убежим,
чего бы это ни стоило.
   Зазвонил телефон. Наката взял трубку.
   - Кажется, начинается извержение Фудзи... - сказал он, кончив разговор.
- У кратера Хоэй в нескольких местах появились выбросы пара...  А  с  утра
проснулась вершина Камияма в горах Хаконэ - тоже выбросы пара и взрывы.
   - Фудзи... - пробормотал Онодэра, почувствовав недоброе предчувствие.
   - Еще вчера началась эвакуация населения из  районов  Хаконэ,  Готэнба,
Одавара, Восточное Фудзи. Дело в том, что на участке Тоно-сава  происходит
поднятие почвы - на один сантиметр в день,  а  на  северном  участке  горы
Аситака - на пять сантиметров в день...
   - Ну,  что  ж...  -  Онодэра  поднялся  со  стула.  -  Будьте  здоровы.
Встретимся где-нибудь - земной шар не так уж велик.  Пишите  в  Швейцарию.
Да, позаботьтесь о Юуки. Его семья уже эвакуировалась на Тайвань...
   Вдруг на столе со стуком подпрыгнули чашки и чернильница.  Скатился  на
пол карандаш.
   - Начинается... - недовольно пробормотал  Наката,  взглянув  в  сторону
окна. - Да, началось...
   Приподнявшись со стула, Юкинага тоже посмотрел в окно.
   Силуэт Фудзи, обычно хорошо  видимый  из  выходившего  на  запад  окна,
сейчас исчез,  на  его  месте  покачивалось  грибовидное  облако,  клубами
восходившее в бледно-голубое мартовское небо.
   И только тут от первой воздушной волны зазвенели оконные стекла.
   - Извержение, кажется, сильное... Поднимемся на  крышу?..  -  предложил
Наката.
   Опять зазвонил телефон. На этот раз трубку поднял  Юкинага.  Видно,  он
плохо слышал. Вдруг его лицо  сделалось  испуганным,  он  протянул  трубку
Онодэре.
   - Это тебя... - сказал Юкинага. - Женщина...
   Онодэра бросился к телефону.
   - Алло, алло, - крикнул он в самую трубку.
   Но ответа не было слышно, только шум, гул, какие-то крики.
   - Алло, алло... - вдруг прорвался сквозь них голос Рэйко.
   - Где ты? - закричал Онодэра, прикрыв ладонью ухо.
   - Сейчас... у выхода с шоссе Манадзуру... затор...
   - Шоссе Манадзуру? - У Онодэры сорвался голос. - Как ты там  очутилась?
Мы же должны в три тридцать вылететь из Нариты.
   - Вчера... из-за... в Идзу езд... - голос Рэйко  почти  не  был  слышен
из-за помех и грохота. - ...Поезд... пришлось рано утром...  на  машине...
но... затор...
   - Алло, алло... - кричал Онодэра, вдруг весь покрывшийся потом. - Алло,
плохо слышно...
   - Доехала... а тут извержение... камни... дорога...
   Голос Рэйко звучал на фоне грохота и  гула,  слышались  женские  вопли,
детский плач, звон бьющихся стекол.
   - Пепел сыплется, страшно  горячий...  кругом  все  уже  побелело...  И
раскаленные камни... - вдруг стало хорошо слышно. - Онодэра-сан, билеты на
самолет ведь у вас... Вы вылетайте. А я сегодня  никак  не  успею.  Но  вы
непременно отправляйтесь... Что бы ни произошло, я к вам приеду...
   -  Глупости!  -  крикнул  Онодэра  срывающимся  голосом  и   перехватил
вспотевшей рукой трубку. - Не говори глупостей!
   Протяжный гул и вопли заглушили голос Рэйко, и Онодэра расслышал только
одно слово:
   - ...Женеве...
   В трубке раздался треск, и связь прервалась.
   Положив трубку на рычаг, Онодэра потерянно застыл. Кровь  отхлынула  от
щек. Из широко раскрытых, бессмысленно глядящих  в  окно  глаз  покатились
слезы.
   - Что случилось? - спросил Наката.
   - Да куда ты? - закричал Юкинага.
   Онодэра уже бежал к двери. Он сам не знал,  куда  бежит.  Желание  быть
ближе к Рэйко, которая находилась в восьмидесяти километрах от столицы, на
побережье Манадзуру, под градом раскаленных камней  и  пепла,  лишило  его
разума.
   - Онодэра-кун! - Юкинага выскочил за ним  в  коридор.  -  Чемодан!  Что
делать с чемоданом?
   Но фигура Онодэры уже исчезла за поворотом лестницы.
   - Прошу всех граждан сохранять хладнокровие... - звучал голос премьера,
обратившегося к народу после речи в парламенте.
   - ...Прошу сохранять дисциплину и порядок,  прошу  оказывать  всяческое
содействие  властям,   чтобы   избежать   жертв   в   результате   паники.
Правительство и парламент, что бы ни  случилось,  все  силы  приложат  для
спасения жизни всех граждан.
   Через несколько  минут  после  вулканического  взрыва  взрывная  волна,
покрыв расстояние в восемьдесят километров, докатилась до столицы. Комната
закачалась. Юкинага, все еще по отходивший от двери, невольно оглянулся на
окно. На западе небо уже покрылось серым дымом извержения.


   Взрыв горы Фудзи, который  произошел  в  тринадцать  часов  одиннадцать
минут - в тот самый момент, когда речь премьера  достигла  кульминационной
точки, - снес кратер Хоэй на юго-восточном склоне, на  высоте  двух  тысяч
семисот метров над  уровнем  моря,  и  до  неузнаваемости  изменил  склон,
обращенный в  сторону  Готэнба,  где  образовалось  более  двадцати  новых
больших и малых кратеров, одновременно выбрасывавших пепел,  вулканические
бомбы и газ. Вулкан Фудзи, дремавший более двухсот  пятидесяти  лет  после
извержения 1707 года, проснулся.
   Почти в это же время начались  вулканические  взрывы  пика  Этидзэн  на
юго-восточном склоне  Фудзи,  горы  Аситака  и  горы  Ками-яма  в  Хаконэ.
Прилегающие районы покрыл толстый  слой  пепла.  Прервалось  сообщение  на
хайвее Тона в районе Готэнба, на железнодорожных линиях  Токайдо  и  Новое
Токайдо - между городами  Нумадзу  и  Фудзи.  В  районе  Мисима  разорвало
рельсы.  Шоссе,  ведущее  из  Фудзи  в  Одавару,  засыпало  вулканическими
бомбами. Извержение длилось два часа, затем наступил короткий перерыв, а в
пятнадцать часов сорок минут вершину Фудзи вновь потряс сильный взрыв. Она
рухнула. Между  местом,  где  она  прежде  находилась,  и  горой  Тайхо  в
северо-восточной  части  провинции  Яманаси  образовался   новый   кратер.
Вырвавшийся из него гигантский поток лавы устремился вниз по  склону  и  -
как девятьсот лет назад, во время извержения 1083 года - превратил в  море
огня долину Аокихара. Лава  завершила  свой  путь  в  озерах  Пипино-ко  и
Мотосу-ко, поглотив все окрестные деревни и гостиничные комплексы.
   Но эти два извержения явились всего лишь прологом к  последовавшему  за
ними взрыву гигантской силы, который, как считали, во много раз  превзошел
взрыв 864 года. Второе извержение длилось около шести часов.  Затем  Фудзи
часа четыре отдыхал. Как это часто бывает при  вулканических  взрывах,  за
эти десять  часов  над  Хаконэ,  Одаварой  и  западной  частью  префектуры
Канагава пронесся страшный, похожий на потоки  грязи  ливень.  В  ночь  на
четырнадцатое марта в один час  двадцать  шесть  минут  в  Нидзаве,  Кофу,
Нумадзу и Сидзуоке произошли сильные землетрясения,  а  через  три  минуты
гигантский взрыв поднял на триста метров в  воздух  то,  что  осталось  от
вершины Фудзи. Разлом, прошедший по склону с северо-запада на  юго-восток,
расколол Фудзи на две части, полностью видоизменив ее облик.
   Это извержение было результатом  взрыва  древнего  вулкана,  в  течение
двадцати тысяч лет отдыхавшего глубоко в  недрах  теперешней  горы  Фудзи.
Энергия взрыва составила семь на десять  в  двадцать  четвертой  эргов,  а
общий объем эффузивного материала вместе с двумя предыдущими  извержениями
- шесть-семь кубических километров.  В  префектурах  Яманаси,  Сидзуока  и
Канагава от вулканического пепла, бомб, лавы и ударной волны погибло более
двадцати тысяч человек. После взрыва произошло  оседание  Фудзи  -  вулкан
стал ниже на семьсот метров, а весь прилегающий район опустился более  чем
на один метр. Облик горы стал неузнаваем. Прекрасный  конус,  воспетый  со
времени "Манъе", издавна считавшийся символом Японии,  превратился  в  две
безобразные горы. Рваный,  уродливый  разлом  тянулся  с  северо-запада  к
юго-востоку, а со стороны префектур Канагава и Яманаси был виден страшный,
как инфернальный котел, гигантский кратер с неровными  краями,  поперечник
которого  составлял  несколько  километров.   Пепел   выпал   в   огромном
количестве. В районе Одавара его слой достиг двух метров, в Кофу - одного.
На улицах Токио тоже лежал десяти-,  а  то  и  двадцатисантиметровый  слой
пепла.  Пепел   покрывал   даже   взлетные   дорожки   аэропорта   Нарита,
находившегося в ста сорока километрах от места извержения.
   Затем произошло еще более чудовищное  явление  -  сместились  берега  в
устье реки Фудзи.
   Однако даже гигантский  взрыв  Фудзи  был  только  началом  предстоящих
катаклизмов.
   Через три дня сильнейший взрыв  потряс  Асаму.  Его  энергия  составила
четыре на десять в двадцать четвертой эргов, поток лавы двинулся к востоку
и мгновенно затопил шоссе Ониосидаси.  Вслед  за  этим  открылись  кратеры
расположенных южнее гор Иситака-яма и Ханарэ-яма, лава и  пепел  заполнили
весь район между городами Коморо и Каруйдзава. Шоссе и туннель на перевале
Усухи были засыпаны пеплом и затоплены  лавой.  Вулканическое  извержение,
начавшееся прямо под отелем, расположенным у горячих источников Син-Касава
на северо-западном склоне Асамы, открыло канонаду на  склоне  пика  Эбоси.
Прекратилось сообщение через перевал Торий. Города Цумакой и Уэда на Синсю
были отрезаны друг от друга. Асама бушевал целую неделю. Активизировался и
вулкан Хотака-яма на севере префектуры Гумма.  Лава  устремилась  в  озеро
Домото-ко и перекрыла  верховье  реки  Тонэ-гава.  Из-за  землетрясения  и
разломов рухнула плотина Фудзивара, открыв дорогу  потокам  горячей  воды,
хлынувшим из района  источников  Минаками.  Волны  кипятка  докатились  до
города Нумата и  прервали  сообщение  по  железнодорожной  линии  Дзегоси.
Одновременно активизировалась группа вулканов на севере края Канто.
   Пылал  весь  вулканический  пояс  Фудзи,  находившийся  под  Кантосской
грядой, которая разделяла остров Хонсю на восточную и западную части.  Все
основные наземные магистрали,  связывавшие  край  Канто  с  Центральной  и
Западной  Японией,  были  разрушены.  Началось  и  опускание  оконечностей
полуостровов Бофуса, Миура и Идзу. За день они становились ниже  почти  на
десять сантиметров, одновременно медленно перемещаясь  по  горизонтали  на
юго-восток.
   Двадцать второго марта  в  Комитет  по  принятию  мер  против  бедствия
поступило сообщение о заметном смещении Восточной  и  Западной  Японии  по
линии великого сброса.



9

   В течение года Японский архипелаг скроется в водах океана...
   Сообщение японского правительства потрясло мир. Однако  рядовые  японцы
прореагировали  на  него  неожиданно  спокойно.  Впрочем,   их   состояние
правильнее было назвать душевной опустошенностью. Не  было  случая,  чтобы
человек с воплями и стенаниями выскочил на улицу. Люди  слушали  обращение
премьера к народу, и их лица постепенно застывали, превращаясь в ничего не
выражающие маски. Возможно,  они  просто  не  знали,  что  теперь  следует
делать. Все было слишком неожиданным и слишком невероятным.
   Через минуту после  речи  премьера  зазвонили  буквально  все  телефоны
Японии.
   Телевизор смотрел?.. Передачу слышали?.. Япония утонет как  это  так?..
Что ты об этом думаешь?.. Послушай, что же  делать?..  Скажи  мне,  что  я
должна предпринять?.. Как же теперь быть?.. Алло, алло, это  я...  Слышала
новости? Да, я немедленно возвращаюсь домой. Так я же и говорю, немедленно
еду домой, а ты пока забери детей из школы...
   Как ни странно, нигде не возникло бурных  обсуждений  и  споров.  Люди,
стараясь не встречаться друг  с  другом  глазами,  брались  за  телефонную
трубку иди же молча барабанили пальцами по столу, уставившись  взглядом  в
пространство.
   Да это был не тот вопрос, который можно было обсуждать на работе или на
улице. Удар не скользнул по  поверхности  буднично-повседневной  жизни,  а
пришелся в самую глубину бытия, каждый думал в первую очередь о себе - как
же теперь быть ему лично?..
   Из-за неожиданно короткого дня часы пик по всей стране начались часа  в
два пополудни. Транспортные узлы  в  городах  были  переполнены.  В  Токио
Гиндза, Мару-ноути, зелень императорского дворца, высотные здания, дороги,
железнодорожные пути уже покрывались  бледно-серым  вулканическим  пеплом.
Вода в окружавшем императорский дворец канале приобрела молочный  оттенок,
белые лебеди испуганно жались к выложенным камнями стенкам.
   Ступая по шуршащим под ногами хлопьям, люди с застывшими серыми  лицами
торопливо шли и шли по тротуарам к станциям и остановкам.
   Довезет ли до дому электричка, поезд, автобус, такси?
   А до какого места можно пройти, проехать?
   Людьми  двигал  страх,   пережитый   во   время   Большого   токийского
землетрясения, когда в одно мгновение были парализованы все средства связи
и транспорта  гигантской  столицы.  Всеми  владела  одна  мысль  -  любыми
средствами добраться домой!  Внешняя  оболочка  будней  столицы  в  разгар
рабочего дня вдруг растаяла и потекла, словно разогретый  жир.  Обычно  по
вечерам эта оболочка тает  постепенно,  уступая  место  мерцающему  неону,
который напоминает о бьющей ключом ночной жизни  столицы.  Но  сейчас  под
горячим пеплом, который  попадал  в  глаза,  забивался  в  ноздри,  оседал
горечью во рту, люди спешили по домам. С сумасшедшей скоростью проносились
пустые такси,  казалось  в  паническом  страхе  удиравшие  от  пассажиров.
Водители, как и все, торопились домой, к семьям.
   Домой!..
   Беззвучно кричал весь город,  осыпаемый  шуршащими  серыми  с  рыжинкой
хлопьями.
   Что бы там ни было, домой!
   А что потом? Что предпринять дома? Как быть?  -  вихрем  проносилось  в
голове каждого, но эти мысли не  задерживались.  Самое  главное  сейчас  -
собраться всей семьей. А думать,  размышлять,  что-то  делать  -  это  все
потом...
   Нашлись и такие, кто остался на работе. Это в основном были холостяки и
молодежь, живущая в общежитиях. Студенты, наоборот, покидали  общежития  и
спешили в университеты, чтобы в кругу  приятелей  обсудить  положение.  Но
если и собирались где-либо небольшие группы, люди главным образом невесело
молчали. Кое-кто бросился к вокзалам, решив отправиться на родину.
   Однако выехать из столицы на запад было уже невозможно. Поезда  в  этом
направлении шли только до Хирадзука, а по линии Токио - Нагоя -