как бросить на стол свою последнюю карту. - Да, вы
очень пожалеете об этом, Герцег!
   - Что же, раскаяние в содеянном -  дело  благородное,  -  ехидно  ответил
Герцег и нанес еще более сильный удар Хуберу. - Так пусть уж раскаяние будет
полным.
   Голова у Хубера откинулась назад, все перед глазами поплыло.  И  он,  уже
ничего не соображая, почувствовал,  что  проваливается  куда-то.  В  течение
нескольких минут он ничего не слышал и не  видел:  ни  бушующей  над  озером
грозы, ни вспышек молний, ни ударов грома. Не видел он и  того,  как  Герцег
сгреб со стола все бумаги и положил их в целлофановый мешочек.  Первое,  что
ему пришло в голову, когда он очнулся, была мысль:  "Глупо  погибать  именно
сейчас, на пороге новой жизни". Он принялся считать про  себя.  Сосчитав  до
двадцати, почувствовал, что сознание полностью к нему вернулось.
   - Подойдите к отопительной батарее, - тоном  приказа  произнес  он,  -  и
загляните за нее.
   Он хорошо понимал, что ему трудно  будет  перехватить  инициативу,  но  с
людьми, которые, подобно Герцегу, способны на все,  в  сложившейся  ситуации
можно и нужно разговаривать только так. И он  вдруг  представил  себя  снова
офицером генштаба, привычно  отдающим  приказы,  офицером,  который  даже  в
последние, безнадежные дни войны не потерял  голову  и  без  страха  смотрел
смерти в лицо...
   Герцега и впрямь поразил неожиданный тон Хубера. Ведь он предполагал, что
этот старый надменный пруссак, оказавшись в таком положении, начнет  умолять
о пощаде. Не спуская ни на миг глаз с Хубера, он медленно подошел к  батарее
отопления. Что-то внутри подсказывало ему, что он должен это сделать. Бросив
быстрый взгляд за  батарею,  он  увидел  спрятанный  там  радиопередатчик  и
микрофон. Герцег даже присвистнул от изумления.
   Дотянувшись левой рукой до миниатюрного передатчика, умещавшегося у  него
на ладони, он вытащил его.
   - Тип "А", если не ошибаюсь, - сказал он. - Мы таким уже не пользуемся.
   - А я пользуюсь и считаю его чувствительнее  и  надежнее  других.  В  нем
можно произвольно менять  длину  волны,  и  в  радиусе  пяти  километров  он
обеспечивает отличный прием.
   - Зачем вам понадобилась эта техника?
   - Я ведь знал, что вы попытаетесь каким-то образом разделаться со мной, -
сказал Хубер. - И мне, в общем-то, было бы это безразлично, я уже не  молод.
Жизнь прожита, и я устал. - Он говорил медленно, убежденно, и в  его  словах
звучали искренность и волнение. - Да, да, я  просто  устал  жить.  Но  я  не
желаю, чтобы мой сын считал своего отца предателем. Я не молил вас о пощаде.
Вы спокойно можете покончить со мной хоть  сейчас.  Но  должен  предупредить
вас: план ваш провалился. Вам не удастся в глазах  властей  представить  мою
смерть как дело рук "неизвестных убийц". Магнитофонная запись сохранит голос
Вальтера Герцега и ускорит его разоблачение. После моей  смерти  эта  запись
попадет в надежные руки.  И  компетентные  органы  точно  будут  знать,  кто
действительные предатели и убийцы, а кто хотел сорвать  гнусные  планы  этих
предателей.
   Герцег задумался. От его самоуверенности не осталось и следа. Он понимал,
что попался в ловушку, причем в такую, из которой не так-то легко выбраться.
И поделом  -  ведь  и  Шлайсиг  предупреждал  его:  "Будьте  очень  и  очень
осмотрительны,  Герцег.  Хубер  недюжинный  человек.  И  в  поединке  с  ним
используйте не только кулак и пистолет, но и ум, сообразительность".  И  вот
сейчас Герцег стоял перед Хубером, зажав  в  ладони  микропередатчик,  и  не
знал, как ему быть. Такого оборота дела он, конечно, не  мог  предвидеть.  А
главная беда в том, что Браун и его советчики ошиблись. Все говорит  за  то,
что Хубер действительно не предатель. "Какой же  я  был  болван,  -  подумал
Герцег, - что поверил Брауну. Ведь мне-то уж следовало знать, это у Брауна и
Шлайсига имеются свои, личные причины желать гибели Хубера. И по возможности
"за железным занавесом", чтобы и самая легкая тень  подозрения  не  пала  на
них". А теперь и Браун и Шлайсиг будут все отрицать, а то и донесут на него,
Герцега. Возможно, они в это самое  время  уже  известили  окольными  путями
венгерские органы госбезопасности, предав и его и Еллинека.  Тем  самым  они
освободятся не только от Хубера, но и от них, опасных свидетелей.
   - Где приемник и магнитофон? - рявкнул Герцег.
   - Как же, так я вам и сказал. Кончайте со мною и  бегите.  Спасайте  свою
шкуру, если сумеете.
   Решительный ответ Хубера еще больше смутил Герцега. Этот старик, кажется,
и в самом деле не дорожит жизнью.
   - А ну, встать! - заорал Герцег. - Живо!
   В этот момент в комнату вбежала Лиза. Еще в дверях она закричала:
   - Господин Хубер!.. Беда, господин Хубер!..
   Только тут она заметила Герцега, стоявшего с пистолетом в руке. Лиза  как
вкопанная застыла на  месте.  Словно  заслоняясь  от  направленного  на  нее
пистолета, она невольно подняла руку.
   - Станьте рядом с Хубером, - ледяным тоном скомандовал Герцег.
   Лиза повиновалась.
   - Так что же за беда случилась? - спросил Герцег.
   - Это касается только господина Хубера, - ответила женщина.
   - Тем не менее вы  скажете  это  и  мне,  моя  прелесть.  -  И  Герцег  с
угрожающим видом сделал шаг в сторону Лизы.
   - Не советую вам делать еще одну глупость, Герцег,  -  спокойно  произнес
Хубер. - А вы, мадам, говорите, что хотели мне сообщить. Можете  говорить  и
при нем.
   Лиза протянула ему кусок телетайпной ленты.
   - Вы умеете читать по-венгерски? - спросила Лиза у Герцега.
   - Нет.
   - Тогда я переведу вам это на немецкий. "Полковнику Эрне Каре.
   Приказываю немедленно арестовать гражданина ФРГ Отто  Хубера  и  венского
корреспондента агентства Рейтер Вальтера Герцега и  срочно  доставить  их  в
Будапешт По поручению министра внутренних дел генерал-майор Ходоши..."
   Пожалуйста, прочтите сами.
   Герцег взял у нее из рук бумагу и быстро пробежал глазами. Вот его имя:
   Вальтер Герцег, а вот и имя Хубера. "Да, видно, предчувствие  и  на  этот
раз не обмануло меня, - подумал он. - Браун ждать не стал..."
   - Как это к вам попало? - спросил он у Лизы.
   Лиза смерила его оскорбленным взглядом.
   - С вами я вообще не желаю разговаривать.
   -  Выходит,  Герцег,  -  не  без   ехидства   заметил   Хубер,   -   ваша
рекогносцировка оставляет желать лучшего. А вам-то уж  следовало  бы  знать,
что мадам Лиза - доверенное лицо полковника Кары, но одновременно работает и
на меня. Теперь вы по крайней мере видите, как ухитрились все испортить.
   А вообще-то, если бы вы внимательно просмотрели список, то  заметили  бы,
что тринадцатый агент в нем не назван. Могли бы и сами сообразить, что  этот
список был подготовлен для нее самой - ведь у кого-то должны  храниться  все
эти сведения...
   - Я согласилась на это только при условии, что заплатят  тысячу  долларов
вперед, - сказала Лиза. - Меннель обещал, но так и не заплатил...
   - Вы получите все сполна, мадам.
   Герцег слушал, не очень понимая, что, собственно говоря, происходит.
   Значит,  старику  действительно  удалось   внедрить   своего   агента   в
непосредственное окружение полковника Кары. Завербовав  эту  женщину,  он  и
составил для нее  список  агентуры.  Таково,  наверное,  истинное  положение
вещей. "Тогда все логично, черт бы меня побрал! - рассуждал Герцег. - Так же
логично, как и то, что Хубер, сказал о своей шифровке Брауну.
   Разумеется, Браун и Шлайсиг очень хорошо знают, что Меннеля убили. И если
Хубер сообщил в шифровке о повреждении машины, Браун и Шлайсиг могли сделать
из  этого  вывод,  что  намеченная  операция   сорвалась   из-за   какого-то
непредвиденного обстоятельства... - Тут  Герцег  с  раздражением  подумал  о
своих хозяевах:
   - Боссы сидят на своих шикарных виллах или в уютных  квартирах  в  полной
безопасности, и им наплевать, что какие-то шавки рискуют ради  их  интересов
собственной шкурой. Значит, остается одно:  нужно  договориться  с  Хубером.
Пока мне бояться нечего - Хуберу не удастся меня провалить. Иначе он  утопит
и самого себя. Судя по распоряжению, принесенному этой  женщиной,  над  нами
обоими нависла смертельная опасность..."
   - Она ваш агент? - уточнил Герцег.
   - Да, и именно это не понравилось Брауну, - ответил Хубер.
   - Послушайте. У нас с вами личные счеты из-за  Греты.  Признаюсь,  я  вел
себя мерзко. Но сейчас речь идет не об этом: если все то, что  сообщила  эта
женщина, - правда, нам обоим нужно поскорее  спасаться  бегством.  Предлагаю
бежать вместе, иначе мы просто погубим друг друга. Решайте!
   Но Хубер не успел ответить, как в разговор вмешалась Лиза:
   - Вас, господин Хубер, я спрячу, а этого человека - ни за что.
   - Его тоже необходимо спрятать, Лиза, - твердо сказал Хубер. -  Ради  вас
самой. Если его схватят, он выдаст вас.
   - Об этом я не подумала, - озадаченно проговорила Лиза. - А жаль. Он  мне
противен.
   - Я вас понимаю, - согласился Хубер. - И все же вы должны помочь и ему.
   - Мы тратим время на болтовню, - перебил их Герцег. - Говорите  поскорее,
где нам укрыться.
   - Я спрячу вас в винном погребе. Там никто не станет  искать.  Пересидите
денек-другой. О пище я позабочусь. Раздобуду и  документы.  Через  несколько
дней, думаю, вы спокойно сможете выбраться отсюда. Подходит?
   - Подходит.
   - Это будет стоить еще тысячу долларов, - сказала Лиза. - Даром я  делать
ничего не стану.
   - Деньги вы получите, - пообещал Хубер. - Но что будет с  Еллинеком?  Его
бы тоже следовало взять с собой.
   - А где этот ваш Еллинек? - спросила Лиза.
   - Он ждет нас с мотоциклом в шести километрах отсюда. Там,  где  развилка
шоссе идет к берегу. Наверное, промок как суслик под дождем.
   - Пожалуй, самое правильное, - обратился  Хубер  к  Герцегу,  -  если  вы
черкнете Еллинеку пару строк, чтобы он подчинился указаниям  мадам  Лизы.  А
вы, мадам, сходите за ним и передадите ему записку.
   - Ладно, - согласилась Лиза. - Только пусть и он тоже выкладывает  тысячу
долларов. Впрочем, можно и в марках. А теперь идемте, я должна спрятать вас.
Пистолет бросьте, - потребовала Лиза, повернувшись к Герцегу. - А еще  лучше
дайте его мне. При вас не должно быть ничего  недозволенного.  Когда  будете
уходить из погреба, я верну его вам.
   - Ну нет! Оружие я не отдам!
   - Тогда сидите здесь, - решительно сказала Лиза. - Ваше дело. - Она вышла
на  террасу.  Дождь  лил,  не  ослабевая.  Лиза  слышала,  как   в   комнате
приглушенными голосами ожесточенно спорили Хубер и Герцег.
   - Вот пистолет, мадам, - громко сказал Герцег, выходя к Лизе на террасу.
 
Глава 9 
 
   Когда до Лизы донесся усиленный динамиком подслушивающего аппарата  голос
Герцега, она остолбенела от удивления. Хотя  уже  много  дней  они  с  Шалго
надеялись услышать с помощью своего аппарата что-то важное, эти  надежды,  к
их большому огорчению, не оправдались. Шалго готов  был  поклясться,  что  с
Хубером не все ладно. У Оскара это уже стало навязчивой  идеей.  Он  считал,
что во всей истории убийства Меннеля ключевая фигура - Хубер. Поэтому он  ни
на мгновение не поверил, что  показания  Хубера  действительно  ценные,  как
склонен был считать полковник Кара.
   - Мне кажется, ты уже запутался в  своих  версиях,  дорогой,  -  говорила
Лиза. - В конце концов совсем не обязательно, что  Хубер  знал  о  секретной
рации в машине и  о  том,  что  Меннель  был  шпионом.  Ведь  фирма  "Ганза"
занимается наряду со шпионажем и нормальной торговой  деятельностью.  Почему
нельзя предположить, что Хубер приехал только для  подписания  соглашения  и
для того, чтобы доставить на родину  тело  Меннеля?  И  если  он  разоблачил
Меннеля, почему мы не можем поверить, что  он  сделал  это  искренне,  желая
порвать со своими хозяевами?
   Шалго задумчиво возражал:
   - Хуберу стало известно, что мы нашли  рацию.  Следовательно,  он  вполне
резонно предположил, что, пока он будет в Венгрии,  мы  будем  наблюдать  за
ним. И вероятнее всего, что своим "честным"  признанием  он  хотел  добиться
того, чтобы за ним перестали наблюдать.
   - Возможно, - соглашалась Лиза.  -  Но  зачем?  Если  его  задача  только
подписать соглашение вместо Меннеля, то плевать ему на ваше наблюдение.
   Если же он должен еще что-то сделать, то возникает вопрос: что именно?
   - Может быть, выполнить задание, которое не сумел осуществить Меннель?
   - предположил Шалго.
   - Оскар, дорогой, согласись, что эта версия смешна, - возражала ему Лиза.
- Тогда бы Хубер не рассказал, в чем состояло задание Меннеля.
   Однако Шалго не сдавался:
   - Откуда ты знаешь, что у Меннеля  было  именно  то  задание,  о  котором
сообщил Хубер? Да и что он нам сказал? В Венгрии есть агенты. А кто они, эти
агенты? Спрятаны драгоценности. Но где они спрятаны? Их спрятал гитлеровский
офицер, майор. Но как его звали? В  деле  замешаны  венгерская  девушка,  ее
жених и ее мать. Конечно, может быть, речь идет о Беате Кюрти и  ее  матери.
Но, может, это совсем другие люди... Слушай, а вдруг  он  нашел  микрофон  и
сейчас смеется над нами?
   - Оскар, ты просто невозможен!
   - Да, таков уж я есть. Я поверю ему, только  когда  он  выдаст  нам  хоть
одного агента. А пока почему это я должен верить на слово Хуберу?
   Когда в этот же день Хубер заявил, что он  решил  выдать  всю  агентурную
сеть Меннеля в обмен на заграничный паспорт и право выехать  куда  пожелает,
Лиза торжествующе посмотрела на Шалго.
   Теперь  Оскару  Шалго  нечего  было  возразить.  Кара  и   его   товарищи
радовались, а он по-прежнему испытывал какую-то  неудовлетворенность.  "Черт
меня побери! Если бы я мог  сам  себе  доказать,  на  чем  основываются  мои
сомнения? Что мешает мне спокойно признать свое поражение? И вообще, какие у
меня претензии к господину Хуберу?"
   Уже сидя рядом с Карой в машине, Шалго поделился с ним своими сомнениями.
Хубер, например, упомянул, что в тридцать восьмом или в тридцать девятом  он
изучил венгерский язык.  Вряд  ли  это  так.  Конечно,  могут  быть  хорошие
языковые способности, отличная память, допустим, что он  полюбил  венгерский
язык и до сих пор много читает  по-венгерски,  используя  любую  возможность
поговорить с венгерскими эмигрантами.  И  еще  одно:  зачем  Хубер  ездил  в
Балатонфюред и бродил по кладбищу? Интересно, что Хубер ответил бы  на  этот
вопрос? Допустим,  он  сказал  бы:  "Признаю,  господа,  что  это,  конечно,
странно. Но ведь у каждого свои причуды. Одни собирают  спичечные  этикетки,
другие под старость играют в "железку", третьи, как, например, я, бродят  по
кладбищам. Так я обычно знакомлюсь с новым городом". Тогда мы бы спросили  у
него:  "Почему  же  вы  до  сих  пор  не  посетили   красивое   кладбище   в
Балатонэмеде?" И действительно, почему он не посетил его?  Хотя  скучает  от
безделья целыми днями...
   - Словом, ты никак не хочешь ему поверить? - улыбаясь, спросил Кара.
   - Не могу, - честно признался Шалго. - Не знаю, что со  мной  происходит,
но не могу. Наверное, старею, Эрне. И самое смешное, что я, всегда  веривший
фактам, сейчас почему-то вопреки фактам больше доверяю интуиции.
   Понимаю, что это глупо, но это так. А почему  он  попросил  устроить  ему
билет на самолет в Гавану?
   - Боится Брауна и его людей.
   - Это понятно. На его месте и я бы боялся. Но что он собирается делать на
Кубе?
   - Понятия не имею. Спроси у него. Правда, насколько  мне  известно,  этот
рейс из Праги предусматривает посадку в Канаде. Так что Хубер  может  просто
прервать полет там.
   - Но это будет означать, что он не так уж боится Брауна.
   - Послушай,  Шалго,  -  проговорил  Кара,  смеясь.  -  Ну  зачем  ты  все
усложняешь? Мы получим от него имена агентов, изучим  список,  а  там  будет
видно. Меннеля убил не он. Перед Венгрией он не виновен.  Ну  и  пусть  себе
катится на все четыре  стороны.  В  конце  концов  это  его  дело,  где  ему
прятаться  от  Брауна...  Да,  чуть  не  забыл!  А  ведь  я  разгадал  смысл
поздравительной открытки, которую  ты  нашел  у  Салаи.  -  Кара  достал  из
внутреннего кармана бумажку, на которую Шалго в свое время  переписал  текст
открытки. - Вот смотри. Я расшифровал, код довольно примитивный: начиная  со
второй строки к единице (первой букве) прибавляешь семь,  плюс  семь  и  так
далее. Получается фраза: "Жду в  Эмеде".  Кстати,  я  нашел  и  разъяснение,
почему открытку пометили семнадцатым, а отправили по почте пятнадцатого.
   Разность между семнадцатью и пятнадцатью - два,  то  есть  смотри  вторую
строку. Затем прибавь двойку к семнадцати, -  получишь  девятнадцать.  Иначе
говоря,  автор  поздравительной  открытки  ждал   нашего   Салаи   в   Эмеде
девятнадцатого. Скорее всего, Меннель намеревался встретиться  не  только  с
Гезой Салаи, но и еще с  кем-то  третьим.  Возможно,  с  Сильвией.  Хотя  не
исключено, конечно, что Сильвия - это кличка самого Меннеля...
   - Н-да, - протянул Шалго, - все возможно...
   - Интересно, как отреагирует на это Салаи? Позвони, пожалуйста, Балинту и
скажи, чтобы они с Фельмери допросили Салаи о Сильвии.
   Позвонив по телефону Фельмери, Шалго передал ему указание полковника.
   Балинта он застал в  помещении  местного  совета.  Майор  отпустил  своих
сотрудников, пригласил Шалго сесть и поделился  с  ним  радостной  новостью:
удалось  получить  важные  данные.  Повторно  просмотрев  книги  регистрации
проживающих в гостинице и мотеле, его сотрудники установили, что некто  Эрих
Фокс, гражданин  ФРГ,  антиквар  из  Мюнхена,  пятнадцатого  июля  прибыл  в
гостиницу. Он забронировал себе номер по тридцатое июля, но  уже  двадцатого
куда-то бесследно исчез.
   - Это что-то новое! - заметил Шалго. - Ведь твои люди доложили полковнику
Каре, что после восемнадцатого никто из гостиницы не выписывался.
   - Произошла ошибка, - ответил Балинт. - Дело в том, что Фокс оплатил свой
счет по тридцатое включительно. Двадцатого вечером, выезжая из гостиницы, он
предупредил, чтобы номер за ним сохранили, потому что через два-три  дня  он
вернется.  Но  не  вернулся.  Несколько  минут  назад  я  говорил  с  нашими
пограничниками в Хедешхаломе.  По  их  данным,  Эрих  Фокс  пересек  границу
двадцатого июля около полуночи. Теперь нужно установить, был ли знаком  Фокс
с Меннелем. Наверное, кончится все это тем, что мы признаем:
   Салаи сказал правду.
   Шалго не хотелось спорить с Балинтом, тем более что эта версия  выглядела
логично: Меннель нашел драгоценности,  а  Фокс,  улучив  момент,  убил  его,
завладел драгоценностями и поспешно выехал из Венгрии.  Кстати,  эта  версия
объясняет и необычное для западного коммерсанта поведение -  он  уплатил  за
номер за несколько дней вперед.
   - Возможно, все это верно, - сказал Шалго, хотя доводы Балинта ничуть  не
убедили его. - Только речь сейчас идет о более важном.
   И он передал майору Балинту указание полковника Кары.
   - Разумеется, когда вы будете допрашивать Салаи о  Сильвии,  не  забудьте
спросить его и об Эрихе Фоксе, - заметил Шалго.
   - А вы не хотите прокатиться со мной в Веспрем? - спросил Балинт.  -  Моя
Эржи, думаю, была бы рада...
   - Нет, не могу.
   - А куда вы собрались?  Не  затем  же  только  вы  приехали  сюда,  чтобы
передать мне указание полковника Кары?
   - Собственно говоря, я хотел попасть в  Фюред,  а  сюда  заскочил,  чтобы
уговорить и тебя поехать со мной.
   - А что там, в Фюреде?
   - Я хотел бы выяснить, что именно Хубер искал в Балатонфюреде. Но  сейчас
для нас, пожалуй, важнее Салаи.
   Балинт засмеялся.
   - Чудные мы все-таки люди, - с подкупающей искренностью сказал он. - И  у
каждого свои мысли, своя интуиция. Меня, например, больше  всего  интересуют
Тибор Сюч, Беата Кюрти, а вас - этот Хубер. Знаете что, давайте съездим туда
завтра, ладно?
   Шалго пожал плечами, пожевал губами и сказал:
   - Возможно, это и не понадобится. Если Хубер передаст нам список агентов,
вся проблема решится сама собой.
 
*** 
 
   В то время, когда