ком случае  они  от
тебя не избавились? Какой смысл оставлять тебя в живых?
     - Может быть, какая-то техническая накладка?
       -  Ерунда.  Торговля  донорскими  органами  -  вполне
отлаженная индустрия, производство безотходное, экологически
чистое. Представь сам: если доноров отпускать, с ними  потом
хлопот не оберешься. По судам затаскают.
     - Какие суды, я же ничего не помню.
      - Один не помнит, второй не помнит, а третий примчится
с  иском. Нет, так дела не делаются. У нас все-таки правовое
государство.
       Еще   два   варианта  из  десятка   других,   которые
представлялись  нам  с Витюшей более или менее  подходящими,
были  такие: захват жилплощади и посещение инопланетян.  Оба
одинаково  уязвимые. Трехкомнатная квартира, конечно,  имела
рыночную  ценность, но в ней, кроме нас с  Машей,  прописаны
дети,  Оля  и  Виталик,  а также моя теща  Агата  Тихоновна,
которая проживала в деревне Кабанчики под Владимиром.  Таким
образом, чтобы пустить квартиру в оборот, надо положить  как
минимум  пять трупов, то есть по понятиям жилищного  бизнеса
(#`   не  стоила  свеч.  В  Москве, особенно  в  центральных
районах,   еще   оставалось  немало   жилья,   где   обитали
недовымершие  старики  либо одинокие пьянчужки,  с  которыми
легко поладить без всяких затрат на радикальную зачистку; да
и  в  принципе жилищный бум в столице почти сошел на  нет  в
связи  с  быстрым перенасыщением квартирного рынка.  Богатые
уже  нахапали  сколько хотели, преимущественно в  престижных
районах, а бедняки с превеликой охотой за небольшую  копейку
переселялись  в  подвалы  или  вообще  убирались  на   сотый
километр, но на их лачуги трудно было найти покупателей.
       Вариант  с  инопланетянами  тоже  сомнительный.   Как
известно    по    многочисленным    секретным    материалам,
опубликованным в научных журналах и в бульварной прессе, они
действовали  хитрее  и  никогда не  оставляли  следов.  Если
допустить,  что я побывал на летающей тарелке, где  со  мной
производили  разные  манипуляции и даже  впрыснули  в  кровь
контактные  микросхемы, то уж вряд ли инопланетяне,  при  их
возможностях,  напортачили бы со шрамом, наспех  заштопанным
черным  шелком. Хотя, если подумать, шрам мог быть элементом
изощренной маскировки.
      -  Главный вопрос, - Витюша подцепил вилкой  последний
кружок  колбасы, - случайно они зацепились или  именно  тебя
пасли?
     - Как они могли пасти?
      -  Могли,  Толя. Это просто. Отслеживали.  Ты  человек
режимный.  В магазин ходишь примерно в одно и то  же  время.
Тем более в выходной, верно?
     - Но кто они-то?
      -  Давай  назовем  их  пока  группой  "х".  Скоро  они
объявятся. Тогда и узнаем.
      Тут  у  нас  не было сомнений. Продолжение  непременно
последует.  Оставалось только ждать. А ведь я  когда-то  был
солдатом и помнил: ждать и догонять - хуже не бывает.

                       3. СЫН ВИТАЛИК

      -  Анатолий  Викторович?  - В  трубке  женский  хорошо
поставленный, интеллигентный голос.
     - Да... Слушаю вас.
     - Меня зовут Маргарита Васильевна. Я ваш новый куратор.
     - Куратор? В каком смысле?
     - В самом обыкновенном. Вы же подписали контракт?
     - Какой контракт?
      - Анатолий Викторович, давайте уточним... Вы социолог?
Проживаете по адресу: улица Академическая, дом девять, так?
     - Да, так.
      - Вы заключили контракт с корпорацией "Дизайн-плюс". О
двустороннем сотрудничестве. Правильно?
     - Когда заключил?
      -  Анатолий  Викторович! - В тоне  не  раздражение,  а
скорее  намек,  просьба сосредоточиться.  -  Может  быть,  я
слишком рано звоню? Вы еще не проснулись?
     Я как раз проснулся. Было утро пятницы. За окном дождь.
Маша  час назад ушла на работу. Вот-вот должен был подъехать
Bиталик  с  какой-то просьбой. Интересно с какой?  Денег  он
давно  не  просил, потому что я не давал.  Зато  сам  иногда
подкидывал  нам с Машей от щедрот своих. Помалу, но  бывало.
Называл это вложением денег в пенсионный фонд.
      -  Не знаю, кто вы, - сказал я. - Не слышал ни о какой
корпорации  "Дизайн-плюс".  За  последний  месяц  вообще  не
подписывал никаких контрактов.
      Естественно,  я  сразу сообразил, что звонок  каким-то
образом   связан   с  недавним  происшествием,   но   что-то
удерживало меня от того, чтобы спросить напрямую. Да  и  как
спросишь?
     - Вы не шутите, Анатолий Викторович?
      - Отнюдь... Кстати, позвольте узнать, откуда у вас мой
адрес и телефон?
      -  Как  откуда?  Ваши данные введены в  компьютер.  По
обычной   схеме...  Анатолий  Викторович,   нам   необходимо
встретиться.
     - Зачем?
      -  Я  же  объяснила: я ваш куратор. В мои  обязанности
входит  коррекция  ваших действий.  -  Теперь  в  ее  голосе
проступила досада. - Сегодня после обеда вас устроит?
     - Что именно?
     - Вы свободны сегодня во второй половине дня?
      -  В  принципе да. Но с некоторых пор, как вы,  мадам,
вероятно, догадываетесь, я ни в чем не могу быть уверенным.
      -  Запишите,  пожалуйста,  адрес.  Я  записал:  "метро
"Текстильщики",  Калабашкин  проезд,  дом  24,  комната  46,
Гнеушева Маргарита Васильевна".
      -  Это  наш  офис. На всякий случай возьмите  паспорт.
Сможете подъехать часикам к пяти?
     - Постараюсь.
      На этом расстались - и я тут же перезвонил Витюше,  но
не  застал дома. Оставил сообщение на автомате. Посмотрел на
часы:  Маша на уроке. Ничего, до вечера полно времени, чтобы
собраться с мыслями.
      Едва  успел принять душ, как явился Виталик.  Сели  на
кухне    пить   кофе.   Сынуля   как   всегда   взвинченный,
наэлектризованный, но против обыкновения  немногословный.  И
еще  я  сразу  заметил  в  нем какую-то  насторожившую  меня
застенчивую  гримаску.  Словно он  хотел  сообщить  какую-то
гадость, но не подобрал нужных слов.
     Виталик - старший, с ним у нас с матерью не было особых
хлопот.  Школу  закончил с серебряной  медалью,  поступил  в
МФТИ,  но  на  третьем курсе, когда рынок был  уже  в  самом
разгаре,  резко  свернул  в бизнес. Теперь  крепко,  надежно
стоял  на  ногах:  на  паях  со  своим  однокурсником  Лешей
Книппером  возглавлял  солидную  фирму  по  продаже   мягкой
мебели.  Преуспевал.  Не  вылезал из-за  границы.  Ездил  на
"Шевроле"  последнего выпуска. Имел двух жен и три квартиры.
Собирался  (опять же с Книппером) прикупить домик  в  Ницце.
Хотя  мне  было его жалко, но, в сущности, как  отец,  я  им
гордился. Он смело принял вызов времени и если поломал  что-
то в себе, то ведь многое приобрел взамен. К двадцати восьми
годам  - в этом возрасте я, помнится, еще сутками просиживал
"   библиотеках   или  шлялся  по  ночам  с   романтическими
красотками  - он стал очень опасным человеком. Я  знаю,  что
говорю,  и  не  позавидую  тому, кто  столкнется  с  ним  на
узенькой дорожке.
      На  детей  нам  с  матерью вообще  грех  обижаться.  У
двадцатитрехлетней  Оленьки дела тоже складывались  неплохо.
Красивая и смышленая девочка быстро уловила куда ветер  дует
и  сразу после школы активно занялась проституцией, но не  в
том  примитивном  смысле,  как это  рекламируют  в  вечерних
телешоу.  Не пошла на панель, не спуталась с иностранцами  и
не  стала  фотомоделью,  а с головой окунулась  в  политику.
Этапы   ее  большого  пути  таковы:  содержанка  знаменитого
оппозиционера,   генерала   К.,  потом   личная   секретарша
партийного   лидера  Сергунина,  недавно   скончавшегося   в
парижском  отеле "Плас Пегаль" от удушья, затем  референт  и
фаворитка  небезызвестного Громякина, по слухам,  одного  из
самых  реальных претендентов на президентство в 2010 году...
Иногда  я думаю, откуда что берется в наших детях.  Мы-то  с
матерью до сих пор ползунки, а они - поглядите - вон уж где!
Рукой не достать. Оленьку мы теперь видим редко, так уж если
мелькнет иногда на телеэкране, но переживали за нее  сильно:
все-таки  чересчур  стремительная  карьера.  Почти   как   у
Хакамады.
      Хорошо  летним  утром пить кофе  со  взрослым,  умным,
богатым сыном и слушать его сдержанные поучения.
      - Ты знаешь, отец, я никогда не лезу в ваши отношения,
но так нельзя в самом деле.
     - Что имеешь в виду, сынок?
      -  Да  вот  этот  трехдневный  загул.  Понимаю,  можно
оттянуться вечерок, даже полезно, но это перебор.  Мать  вся
извелась, мне пришлось ментам отстегивать. Ольга свои каналы
подключила... Ты где все-таки пропадал?
     - Не знаю, сынок. Ей-богу, не знаю.
      Виталик смотрел недоверчиво, но я был тронут.  Сыновья
забота.  Чуть  было  не показал шрам, но вовремя  сдержался.
Неизвестно, как воспримет. Мы с матерью решили не  посвящать
в  это  детей. Зачем им лишние нагрузки с выживающим из  ума
батяней...
     - Неужто и Оленька беспокоилась? - слащаво спросил.
      -  Еще  бы!  -  Виталик  кисло усмехнулся,  -  При  ее
положении ей как раз не хватало отца-забулдыги. У них с этим
строго... У меня какая просьба, отец. Только без обид.  Если
сам  не  можешь  справиться, давай обратимся к специалистам.
Ничего  стыдного  в этом нету. Могу навскидку  назвать  пару
имен,  не тебе чета, и ничего, лечатся. Россия, отец. Тяжкое
наследие предков. Но при нынешнем уровне медицины... Короче,
было бы желание.
     - Надо подумать, сынок.
      - О чем думать-то, о чем? Устроим в хорошее место, без
всяких варварских методов. Пройдешь курс терапии, отдохнешь,
как на курорте. О деньгах не думай, все оплачу.
      Я чуть не заплакал: впервые сын разговаривал со мной в
таком  тоне.  Это  означало, что  стрелки  на  часах  судьбы
повернули в обратную сторону. Или кто-то из нас рехнулся: он
(+( я.
      -  Понимаю,  проблема  не  в  водке,  -  наставительно
продолжал    Виталик,    забыв   про    кофе.    -    Вопрос
мировоззренческий. У вашего поколения вышибли  почву  из-под
ног,  и тебе оказалось, что дальше жить не имеет смысла.  Но
это роковое заблуждение, отец. Время уплотнилось, да, многие
ориентиры сместились, но система координат осталась прежней.
Зато  до  предела ужесточились риски. Или ты на  плаву,  или
превращаешься  в  животное. Вот и  весь  выбор.  Трехдневный
провал в памяти - грозный сигнал. Может быть, последний. Мне
так же больно говорить это, как тебе слушать. Поверь.
      В  ясных, ледяных глазах, устремленных на меня,  я  не
увидел родства, и тяжкое подозрение закралось в душу. Ко мне
пришел не сын, а чужой человек. Осторожно я спросил:
     - Давно считаешь меня алкоголиком?
     Чем-то вопрос ему не понравился, он почти крикнул:
       -  Какая  разница:  давно,  недавно?..  Скажи  прямо,
согласен лечиться или нет?
      Следовало  отступить, чтобы не  доводить  разговор  до
конфликта.
      -  Конечно, согласен, - улыбнулся я. - Почему нет? Тем
более, как ты говоришь, в приличном месте... Наверно, ты уже
решил, что это за место?
     Виталик смутился, гнев в глазах потух.
     - Разумеется, я наводил справки...
     - Фирма "Реабилитация для всех"? - подсказал я.
      -  Откуда  знаешь? - Он искренне удивился. -  Да,  это
известная фирма, на рынке услуг котируется очень высоко, как
одна  из  лучших. Все по западным стандартам,  с  широчайшим
диапазоном... Импортные лекарства, современные методики...
      Внезапно я перестал его слышать, покачнулся на  стуле,
кухня  будто  осветилась розовой вспышкой -  и  в  следующее
мгновение я обнаружил себя на кушетке привалившимся к стене,
и сын осторожно тряс меня за плечо.
      - Папа, что с тобой? Уснул, что ли? Я покрутил башкой,
зрение прояснилось. Виталик смотрел испуганно:
     - Голова закружилась, да?
     - Ничего, ничего, - пробормотал я, - Не беспокойся, все
прошло,  -  покряхтывая, опять перебрался за стол.  Потрогал
чашку   с   кофе:  успела  остыть.  -  Продолжай,   Виталик.
Внимательно слушаю.
     - Что продолжать?
      -  Ты  же  начал  рассказывать про  эту  фирму...  про
"Реабилитацию".
     - Про какую еще реабилитацию? Очнись, отец!
     - Как про какую? Ну, где лечат от алкоголизма.
      - От какого алкоголизма? - Изумление на лице сына было
настолько   искренним,   что  меня  охватил   ужас.   Что-то
происходило такое, что не поддавалось осмыслению.
     - О чем же мы говорили?
      -  Ты  что, не помнишь? Кстати, где словарь  Даля?  Я,
собственно, за ним приехал.
       Он  не  врал.  Но  что  же  получалось?  Выходит,  на
неопределенный  промежуток я вывалился  в  какое-то  смежное
(',%`%-(%  и там встретил другого Виталика, но тоже  реально
существующего.
      Мозг отказывался принять эту правду, потому что в  ней
не было рационального начала.
     - И про Оленьку не вспоминали?
     - Нет. А что с ней?
     - Значит, про фирму "Реабилитация" ты ничего не слышал?
      -  Папа,  прекрати...  Вроде  трезвый.  Я  поднялся  и
поставил   чайник  на  огонь.  Ужас  поутих,  схоронился   в
подбрюшной области, где-то рядом со шрамом.
      -  Хорошо,  а название "Дизайн-плюс" тебе о чем-нибудь
говорит?
     - Да, говорит. Конечно, говорит...
      Возглавлял  корпорацию  некто Гай  Карлович  Ганюшкин,
личность   настолько   же   могущественная,   насколько    и
таинственная. На угрюмом небосклоне россиянского бизнеса  он
появился  лет  пять  назад и сразу  воссиял  звездой  первой
величины,   но   ни   один  самый  дотошный   щелкопер   или
телевизионщик  не  смог разнюхать ничего  из  его  прошлого.
Изредка  Гай Карлович давал интервью ведущим демократическим
газетам,  иногда появлялся на крупных политических  сходках,
активно  спонсировал  последние  президентские  выборы,   но
всегда   резко  обрывал  чересчур  любопытных  собеседников,
пытавшихся  по привычке покопаться в чужом белье.  Хотел  он
того  или  нет, но у миллионов его почитателей и поклонников
из   числа   простого   народа  волей-неволей   складывалось
впечатление, что великий магнат, промышленник и  благодетель
вынырнул  на  поверхность прямиком из преисподней,  аки  дух
тьмы.  Полное отсутствие сведений о прошлой жизни  придавало
его  облику особое благородство. Да и то сказать,  про  всех
олигархов   россиянин  что-нибудь  знал,   так   или   иначе
догадывался,  из какого теста они слеплены и  каким  образом
обрели  нынешнее величие: к примеру, неукротимый  Чубасик  в
молодости  торговал  цветами,  легендарный  Борис  Абрамович
занимался  математикой,  Черная Морда  шустрил  в  оборонке,
златоуст  Кириенок  и  еще с десяток банкиров  поднялись  из
комсомольско-партийной шушеры, многие государевы  слуги  при
царе  Борисе пробились к кормушке из-за колючей проволоки  -
иными словами, народ знал своих героев, а вот у Ганюшкина за
плечами только пустота и запах серы. Человек ниоткуда -  это
звучит  гордо.  То  же  самое, как  поведал  Виталик,  можно
отнести и к корпорации "Дизайн-плюс", которая на сегодняшний
день,  по  прикидкам независимых экспертов, стоит вровень  с
такими  монстрами  отечественного бизнеса,  как  "Сибнефть",
Абрамович,  братья  Черные и прочее. Но никто  и  ведать  не
ведал  и слыхом не слыхал, какую часть необъятной Российской
империи  Ганюшкину  удалось при дележке положить  в  карман.
Слухи  о  том,  что ему подфартило спихнуть японцам  Дальний
Восток,  а  американцам Забайкалье, конечно, не  выдерживали
никакой критики. Слишком много жадных глаз нацелено  на  эти
лакомые  до конца не оприходованные ломти, чтобы можно  было
провернуть  такую операцию незаметно. Внешне  Гай  Карлович,
каким   он  иной  раз  появлялся  на  экране  с  напутствием
электорату,   выглядел  вполне  респектабельно:  добродушный
`.aa()a*() барин с восточной внешностью, с грустной  улыбкой
и   тихим   голосом  человека,  озабоченного  неуклонным   и
загадочным вымиранием аборигенов. Рассказав все это, Виталик
поинтересовался:
     - Зачем тебе понадобился "Дизайн"?
     - Звонили оттуда.
     - Тебе? И что им надо?
      - Может, работу хотят предложить? Виталик сочувственно
улыбнулся.
      -  Какую  работу, опомнись, отец! Не хочу обижать,  но
никакая  приличная  фирма не нуждается в сотрудниках  старше
тридцати. Если только...
     - Если что?
      -  Да так... мелькнуло. Ничего. Проехали. А кто именно
звонил? Он назвался?
      -  Назвался.  Гнеушева  Маргарита  Васильевна.  Знаешь
такую?
     - Нет... У "Дизайна", папочка, в одной Москве с десяток
филиалов.  Пять газет. Телеканал. Банк "Ампирик". Что  ты!..
Это целое государство.
      - В таком случае почему они не могут заинтересоваться?
У  меня  хорошая репутация. В социологии специалистов  моего
уровня - раз-два и обчелся. Говорю без лишней скромности.
     - Нет, папа, нет. Даже не надейся.
     - Советуешь не ездить?
      -  Почему же? Хотя бы из любопытства. Зачем-то они все
же звонили. Скорее всего, с кем-то перепутали.
      -  Я  тоже  так  думаю. Кстати, где это  -  Калабашкин
проезд?
     - Первый раз слышу.
      Сынуля  уже  спешил,  я его не  удерживал.  Он  забрал
словарь и уехал.

              4. МАРГАРИТА ВАСИЛЬЕВНА ГНЕУШЕВА

      Завел  старенькую "шестеху" и выкатил со двора.  Перед
тем  позвонил Витюше, но опять не застал дома  и  на  всякий
случай  оставил сообщение: куда и зачем отправился. Машеньке
вообще  ничего  не  сказал, чтобы не  тревожить  понапрасну.
Надеялся  вернуться к ее приходу. А если нет, то  на  нет  и
суда нет.
      Страх  глубоко  притаился в кишках и, видно,  надолго.
Смещение  реальности  - это, конечно,  проявление  какого-то
психического расстройства. Ясно одно: тот, кто с неизвестной
целью  ввел  в  мой  мозг  этот  яд,  имеет  против  него  и
противоядие. Вопрос лишь в том, как его заполучить и  что  с
меня потребуют взамен.
      Калабашкин  проезд разыскал с трудом,  даже  в  районе
"Текстильщиков" о нем никто не знал, и оказалось, что это не
проезд, а тупик, перегороженный белым двухэтажным зданием за
бетонным  забором. Как раз это и был офис (один  из  офисов)
корпорации   "Дизайн-плюс".  Из  будки  вышел   охранник   в
десантном  обмундировании и спросил,  к  кому  я  приeхал  Я
ответил: к Гнеушевой Маргарите Васильевне. Охранник  кивнул,
&%+%'-k%  ворота  открылись - я въехал  и  припарковaлся  на
широком дворе, вписавшись в окошко между шестисотым "мерсом"
и  крытым  фургоном "Мицубиси". Мой "жигуль" на стоянке  был
единственный, остальные все иномарки. Внутри здания еще один
охранник  потребовал у меня паспорт, просмотрел от корки  до
корки и бросил в ящик стола.
     - Что это значит? - удивился я.
      -  Получите, когда будете уходить, - вежливо  объяснил
охранник, тоже, кстати, наряженный под десантника.
     - Странные у вас порядки.
      -  Уж  какие есть... Вам на второй этаж, комната сорок
шестая.
     - Спасибо.
      На  дворе и в самом здании первое, что поражало, - это
полное  отсутствие  людей.  Длинный  просторный  коридор   с
множеством   плотно  прикрытых  дверей,  из-за  которых   не
доносилось  ни  звука.  В этой мертвой  тишине  было  что-то
противоречащее понятию присутственного места, но,  возможно,
мое перекошенное сознание все теперь воспринимало с оттенком
жути.  Я  поднялся на второй этаж и разыскал  дверь,  обитую
кожей,  с  номером "4б", выгравированным на медной табличке.
Постучал. Никто изнутри не отозвался. Потянул ручку на себя,
вошел  и очутился в маленьком предбаннике с сейфом у окна  и
рабочим  столом,  на  котором стояли компьютер  и  несколько
телефонов. Из окна открывался вид на кирпичную глухую  стену
соседнего  дома.  Вторая дверь привела  меня  в  обычный,  в
современном  офисном дизайне меблированный  кабинет,  где  я
наконец  обнаружил  живого человека - женщину  средних  лет,
восседавшую не за столом, а на кожаном диванчике  в  глубине
комнаты.   Увидев   меня   на   пороге,   женщина    сделала
приветственный жест.
      -  Проходите, Анатолий Викторович, проходите... Что же
вы как будто робеете...
      В ее веселом оклике таилось иносказание, но я не понял
какое.  Приблизился  и сел на тот же диван.  Женщина