никого ни с кем  не  надо,  а  лучше
поскорее поднять бокалы за счастливую встречу. Мосол толкнул
меня  в  бок,  на  уголовной  роже  проступила  почтительная
улыбка.  Всеобщее  братание,  милый  розыгрыш  большие  люди
принимают  в  свой  круг несмышленыша о наставляют  на  путь
истинный.  Все  они хитрили, но каждый на свой  лад.  Каждый
держал в кармане заточку с собственным набором. Но из них  я
никого  не  боялась,  если не считать Вагиночку.  Она  самая
опасная  здесь.  И  турок, и Мосла,  и  меня,  грешную,  она
использовала  как  хотела трахала во все дырки.  Но  только,
наверное,  не  все  об  этом догадывались.  Я  догадывалась,
потому  что была женщиной, и знала, как легко обломать  рога
практически любому мужику, но ведьму остановит лишь осиновый
кол,  вбитый в грудь. Господи, совсем недавно я  считала  ее
подругой... Гордилась ее дружбой. Бесится от похоти, так что
с  того? С кем не бывает при муже-импотенте... Сочувствовала
ей.  Верила ее причитаниям: "Мой Ванечка без меня  пропадет,
он как дитя малое! Как мы все одиноки, Надин, как одиноки!"
      Дилавер,  насупившись, поднял бокал. Жирные  миндалины
глаз излучали суровую доброту.
      - Госпожа Надин, душа моя... Помнишь, как читал Пушкин
под  небом  Анталии? Ты читал, я слушал. Потом я  читал,  ты
слушал. Нам было хорошо, не так ли, дорогая?
     - Истинно так.
      -  Давай не омрачать встречу. Про твой успех  нам  все
известно.  Твой счет вырос в банке. Гену хочешь себе  взять,
бери  Гену.  Про  нас думают, дикий народ, женщин  за  собак
держим.  Все врут гяуры. Настоящий турок - сердечный  турок.
Женщину  ценит как музыку, как красивый ковер. Впереди  тебе
трудный  тет-а-тет с одним человеком. Давай выпьем  вина  за
твою  удачу. Это тост. За тебя, Гена, тоже пью.  Надин  себе
забрал,  не  жалко. Потом опять отдашь. Друзья  познаются  в
беде, у русских говорят. Пей, Гена, до дна. Госпожа Надин на
всех хватит.
      Пока  он  говорил, Эрай и Хаги важно согласно  кивали,
"%`-k% болванчики, стиснув Вагиночку с боков, опасаясь,  что
вредный  Мосол и ее отнимет. Сама опять чуть не  лопнула  от
сдерживаемого смеха. Чт-то на нее сегодня смехунчик напал. Я
поблагодарила  Дилавер за лестные слова и выпила  вместе  со
всеми. Мосол выпил вина, хотя и с брезгливой миной: водки не
было. Шепнул мне на ухо:
      -  Молодец, Надюха. Нормально врезала обезьяне. Сказал
негромко,  но  слышали  все  -  и  как-то  странно  на  него
посмотрели. Как на покойника. Никто никуда не спешил, сидели
перед  камином, где потрескивали декоративные поленья. Будто
кого-то  ждали.  В  тишине ангел пролетел.  В  комнате  были
лепные  потолки  с  ангелочками, на полу  -  зеленый  ковер.
Мебель  обычная, примерно тысяч десять баксов  за  гарнитур.
Итальянская.  Фирма  "Монако". В окно  ломилось  солнце,  не
сочетающееся с камином. Ляка сказала:
      - Надюш, прости, что так получилось. Наверное, на меня
обижаешься, но поверь, иначе было нельзя. Я не пряталась, но
ты  должна  была справиться сама. И справилась  отлично.  Но
рисковать мы не могли. Игра крупная, когда-нибудь  сама  все
поймешь.  Не  хмурься,  прошу тебя. Все  хорошо,  дитя  мое.
Теперь опять будем вместе.
     - С чем я должна была справиться? С Иванцовой?
      -  С Иванцовой в том числе. И еще доказать, что в тебе
не ошиблись, просчитали правильно. Ты же не думаешь, что это
случайный выбор?
     - Я ведь просила оставить меня в покое, - лишние слова,
но вырвались помимо воли.
     Вагиночка улыбнулась покровительственно.
      -  Конечно, просила... Я помню... но разве нас  кто-то
спрашивает, милочка? И меня никто не спрашивает.  В  большом
бизнесе приходится делать то, что нужно. Или оказываешься на
помойке. Третьего не дано.
     - Почему выбрали меня?
      -  Решают специалисты. Для той роли, какую тебе  дали,
Необходимо сочетание многих качеств, честно говоря, я в этом
вопросе  тоже  не  Копенгаген. Алчность, молодость,  внешние
данные, повышенная живучесть, ум - короче, целый букет.  Все
это у тебя есть. За тебя, родная!
      О  как  мне  хотелось выплеснуть  рюмку  в  похотливую
светящуюся  материнской  нежностью  рожу!  Но  я  этого   не
сделала. Чокнулась с ней, и с Дилавером, и с кривоногими,  и
с любезным Мосолушкой.
      -  На  теперь  подарок, - во всю  черноту  размаслился
Дилавер, - Бери, лубовь моя.
      Протянул сафьяновую коробочку, я открыла: точно  такие
же золотые часики, какие подарил в Анталии.
      - Прозит, - поклонилась я, - Буду коллекционировать, У
вас щедрое сердце, господин мой.
      -  Турецкая дешевка, - ревниво заметил Мосол, и  опять
все присутствующие посмотрели на него странно. Ляка сказала:
      -  Прошу  прощения, господа, мы с  Надин  покинем  вас
ненадолго,  потом,  надеюсь, продолжим пир  в  более  уютном
месте.
      Кивнула мне - и я потянулась следом. Мужчины проводили
- a понимающими взглядами.
      Идти  пришлось  недалеко - на второй  этаж  и  налево.
Роскошно  обставленный  дачный  кабинет  в  дизайне  "Санта-
Барбары".  У окна высокий солидный мужчина в светлом  летнем
костюме.  Лицо в тени, но я его сразу узнала - Гай  Карлович
Ганюшкин.  Он  пошел нам навстречу, дружески  обнял  Вагину,
чмокнул в щеку.
      -  Погуляй пока, Елочка, сделай милость. Мы с девочкой
малость побеседуем наедине.
     По недовольной гримасе я поняла, Вагина не ожидала, что
ее так бесцеремонно выставят.
     - Как угодно, Герник, но я думала...
      - Не думай, дорогуша. - Магнат усмехнулся одной щекой.
- За тебя уже подумали.
      Какая-то особая издевка таилась в его словах и учтивом
тоне. Вагина вспыхнула, развернулась и вылетела из кабинета.
      - Ишь ты, - сказал Гай Карлович, обращаясь уже ко мне,
-   Она   думала.   Интересно,  каким  местом?   Удивительно
бесцеремонная особа, вы не находите, Надин?
     - Нет, не нахожу... Почему она назвала вас Герником? По-
моему, вас зовут Гаем Карловичем.
      -  По-разному зовут. Не забивай голову ерундой. Садись
сюда,  на  пуфик,  чтобы я мог получше разглядеть...  Скажи,
детка, ведь мы, кажется, встречались? Помню-помню эти пухлые
губки  и  ясные глазки... Приятно, когда молодая умеет  себя
подать. Этому в школе не научат.
     - Благодарю, синьор Герник.
      -  Надюшик, девочка ты умненькая, битая, поэтому давай
прямо  к делу. Извини, ни на что другое сейчас времени  нет.
Может в другой раз... У тебя, кстати, какое образование?
      -  Высшее.  Диплом ВГИКа. Режиссер и актриса  в  одном
лице.
      Ему ответ понравился, и вообще я ему нравилась, я  это
заметила  еще при первой встрече. Но это ничего не  значило.
Для таких людей, как Ганюшкин, эмоции не имеют значения. Тем
более  все,  чего душа пожелает, они получают без  труда.  В
этом   их   сила  и  слабость.  Слабость  крупных   хищников
заключается в том, что от постоянного пресыщения  им  иногда
лень лишний раз щелкнуть челюстями.
     - Круто, - одобрил он. - Режиссер. Кто бы мог подумать!
С дипломом - это тебе Гарик Рахимов удружил?
      Сердце  захолонуло: знает про Гарика, знает  про  меня
все,  значит,  крепко заглотнул. Видно, это не  тот  случай,
когда лень щелкнуть челюстями.
       -  Гарик,  да...  Но  я  сама  всегда  мечтала  стать
режиссером.
      -  Вот  и  отлично. Вот мы и снимем  киношку  с  твоим
участием.   Но  придется  напрячь  силенки.   Не   дай   бог
оступиться, сценарий ювелирный. Что-то хочешь спросить?
      По  привычке я уже отметила некоторые его особенности,
за   которые  можно  зацепиться.  Например,  внешность.   Не
красавец,  конечно,  и  не урод. Холеный  мужичонка  с  едва
намечающимся брюшком. Морда скорее приятная, чем  отвратная,
если  бы  не  носяра.  Нос  приметный,  с  подвижными,   как
f"%b.g-k%  лепестки,  ноздрями, чуткий,  как  у  насекомого.
Наверное,  именно энергичный носяра лучше всего отражал  его
характер.  А  характер  такой,  что  случайно  зацепишься  -
обдерешься до крови. Ну, это уж у них общее, родовое, у всех
победителей жизни. Это мы всегда учитываем.
      - Гай Карлович, раз уж оказали мне честь, - я смущенно
потупилась,  -  раз приняли участие... Позвольте  признаться
чистосердечно?
     - Ну?
      - Вы мой герой. Гай Карлович, мой жизненный идеал, для
вас  я  готова  на  все.  В  самых смелых  мечтах  не  могла
представить,  что когда-нибудь буду сидеть вот  так  запроса
рядом  с  великим человеком. И мне очень страшно, что  я  не
сумею угодить.
      Обычно  на такие невинные девичьи признания они  клюют
безотказно,  но  этот,  похоже, был чересчур  умнее,  чем  я
предполагала.  По  свекольной морде  пробежала  тень  смеха,
носяра дернулся вверх-вниз, как поплавок.
     - Не мели чепуху, красавица, это необязательно... Лучше
запомни,  что  скажу.  Главная  твоя  задача  -  загарпунить
Громякина.  Намертво.  Чтобы  не  ворохнулся.  Это   трудно,
понимаю. Он человек ломаный, дурной. Даже говорить о нем как
о  человеке не совсем верно. Животное, чудовище. Но  он  нам
нужен.  Мы  на него сделали ставку, вложили средства.  И  ты
должна   его   приручить.  С  помощью  подруги,  разумеется.
Справишься?
     - Приручить Громякина - это как? В постель уложить, что
ли?
      - В постель - мало. Надо, чтобы кормился из твоих рук.
Честно говоря, я была поражена.
      -  Гай  Карлович, вы серьезно? Может, вы меня с кем-то
путаете? Я обыкновенная московская путана. С какой стати  он
вдруг  будет,  есть  из моих рук? И  потом  -  у  него  есть
Иванцова. Я ей в подметки не гожусь.
     Ганюшкин недовольно сдвинул брови, носяра поник.
      -  Не  умствуй, Надя. Каждый солдат должен знать  свой
маневр. Иванцова - это Иванцова, ты - это ты.
     - Есть другая народная мудрость: всяк сверчок знай свой
шесток.
      -  Ты  не сверчок, Надин, а результат научного отбора.
Ошибки  нет:  зверюга  на тебя среагировал.  Пока  вяло,  но
импульс есть.
     - Откуда известно?
     - Наводил справки о тебе. Кто, откуда? Чем болела? Есть
и   другой   красноречивый  фактор.  Шуганул  двух   любимых
петушков. Неделю к ним не прикасается.
     - А к Иванцовой?
      -  Не  дерзи,  Надя, если хочешь, к Иванцовой  тоже...
Повторяю, Громяка нам нужен в товарном, упакованном виде.  И
как  можно  скорее.  Раз уж помянула  свою  подругу,  скажу,
Иванцова  не справилась. К сожалению, придется ее  наказать.
Надеюсь, с тобой этого не случится.
      Он  сидел так близко и был такой тихоголосый, домашний
рассудительный,  и  все  же от него  веяло  ужасом,  как  из
/`%(a/.$-%).
      -  По  ряду  причин,  - продолжил наставительно,  -  с
Громякой   мы   не  можем  использовать  более  действенные,
активные способы сотрудничества. Поэтому, Надя, прошу  тебя,
не  сорвись.  Глупо  сломаться в начале  блестящей  карьеры,
которая перед тобой открывается. Согласна?
     - Да, но... Что все-таки я должна сделать?
      -  Пока  войти  в доверие, стать незаменимой  -  иными
словами,   занять  место  Иванцовой.  Дальше  видно   будет.
Успокойся,  тебе  помогут, у тебя будут консультанты  и  все
прочее, что необходимо. Вся современная наука любви к  твоим
услугам. Со всеми ее самыми изощренными приемами.
      Магнат  поднялся  на ноги, взглянул  на  ручные  часы.
Аудиенция закончена.
     - Гай Карлович, можно последний вопрос?
     - Говори.
     - Даже два.
     - Быстрее, Надя, спешу.
     - Туркам я подчиняюсь или нет?
      - С этого дня ты подчиняешься лично мне. Но слушаешься
всех. Улавливаешь тонкость?
      -  Улавливаю... Гай Карлович, Иванцова - моя  школьная
подруга... Пожалуйста, скажите, что с ней?
     - Ты же ее недавно видела?
     - Да, но вы сказали, придется наказать.
     - А-а, ты вон про что... - Неожиданно Ганюшкин перестал
спешить  и опустился обратно в кресло. Больше того,  посадил
меня  к  себе  на  колени, нежно обняв за плечи.  -  Хорошо,
удовлетворю твое вполне понятное любопытство. Сейчас  вместе
проведем  маленький  научный  опыт  Ну-ка,  признайся,   как
относишься к Гене Шатунову?
     - К Мослу? Как к нему можно относиться? Животное, оно и
есть животное.
      -  Ая-яй,  Наденька, стыдно. Зачем  же  спала  с  этим
животным?
     - От страха, Гай Карлович.
      -  Что-то  ты  непохожа на трусиху... Ну  да  ладно...
Геночка обидел наших турецких братьев, сама была свидетелем.
И  вообще  последнее  время ведет себя  вызывающе,  задирает
хвост...  Нет-нет, не волнуйся, ничего страшного,  мы  давно
отказались  от  варварских методов  воздействия  -  пытки  и
прочее. Пожалуйста, смотри внимательно.
       Я   не  заметила,  как  в  пальцах  у  него  оказался
дистанционный  пульт,  и лишь увидела,  как  вспыхнул  экран
телевизора,  стоящего у противоположной  стены.  Изображение
было четким, но беззвучным. Маленькая комната с операционным
столом  и разными приспособлениями, на столе лежал Мосол,  к
его  голове  подведены провода от каких-то приборов.  Вокруг
суетились  трое  мужчин в белых халатах, что-то  налаживали,
подключали,   возможно,   готовились   к   операции.   Сцена
напоминала кадры из популярного штатовского сериала  "Скорая
помощь", который я недавно смотрела. Один знакомый гинеколог
(не  любовник, а именно врач) как-то сказал, что эту мыльную
медицинскую   оперу   российские  врачи   воспринимают   как
ac/%`*(-.*.,%$(n,  не уступающую фильмам  Чарли  Чаплина.  У
Геннадия  Мироновича  глаза вытаращенные,  как  у  человека,
который ушел под воду и понимает, что вынырнуть не успеет.
     - Что с ним делают? - спросила я почему-то шепотом.
      -  Ничего. - Гай Карлович нежно помял мои груди. Я  не
сомневалась,  что  ему приятно. - Все,  что  надо,  они  уже
сделали.
      И действительно один из медиков освободил голову Мосла
от  путаницы датчиков, второй скинул ремни, которыми тот был
примотан  к столу. Ошарашенный Мосол слез со стола, неуклюже
раскачивался.  Ближайший  врач  поводил  перед   его   лицом
ладонью. Мосол скривился в неуверенной улыбке.
     Гай Карлович отключил изображение.
     - Ну, как тебе?
     - Ничего не поняла. Ему вкололи наркотик?
     - Мелко мыслишь. Надежда Егоровна. Старыми категориями.
Его изменили.
     - Как изменили? Отрезали что-нибудь?
      -  Ах, Надин, какая же ты непонятливая девочка! Ладно,
сейчас   увидишь,   -   спихнул  меня   с   колен   довольно
бесцеремонно,  потянулся  к  телефону,  снял  трубку  и,  не
набирая никакого номера, распорядился:
      -  Подайте сюда Мосолушку. - Энергично потянул  носом,
потер  руки.  В непроницаемых глазах такое выражение,  будто
нанюхался   кокаину.  -  Любопытное  ты  существо.   Надежда
Егоровна.
     - В каком смысле?
      - Увидеть такое - и даже бровью не повести! В твоем-то
возрасте... Неужто ничего не почувствовала?
     - Что я должна почувствовать?
     - Ну не знаю - жалость, страх, содрогание душевное. Все
же - э-э - сожитель.
     - Не понимаю. Гай Карлович, чего от меня ждете?
      -  Ничего  не жду, ровным счетом ничего.  Но  вижу,  с
Громякиным справишься. И не только с Громякиным, да?
      Отвечать, слава богу, не пришлось. Отворилась дверь, и
робко, боком втиснулся в кабинет Геннадий Миронович. Первое,
что  бросилось  в  глаза, от его привычной раздвоенности  не
осталось  и  следа. Теперь это была однозначная определенная
личность,  без  внутренних метаний,  с  каким-то  неожиданно
появившимся  прилизанным  хохолком  на  голове.  Без  всяких
закидонов  и амбиций. Лох. Человек доисторического  времени,
когда  существовали бесплатные туалеты. И голос новый,  чуть
ниже тембром, басовитый и заискивающий.
      -  Звали, барин? - спросил, скользя туманным  взглядом
куда-то  в  заоконное пространство. У меня по коже пробежали
мурашки.
     - Звал-звал, - благодушно отозвался Ганюшкин, подойдя к
страдальцу ближе. - Как зовут тебя, помнишь?
     - Мослом Мословичем, ваше высокоблагородие.
     - Верно... Ну-ка, открой рот.
      Геннадий  Миронович послушно вывалил  язык,  и  магнат
зачем-то  подергал  его зубы. Потом  вытер  ладонь  о  белую
сорочку Мосла.
     - Кому служишь, горемыка?
     - Вам, ваше высокоблагородие.
     - А еще кому?
      -  Вот ейтой дамочке, запамятовал, как звать-величать,
Простите  Христа  ради,  - ожег пустым  и  каким-то  влажным
взглядом,  от  которого  меня  замутило.  Преданный  пес  не
смотрит жалобней.
      -  Опять верно, - похвалил Ганюшкин. - Теперь  докажи,
как любишь свою хозяйку.
      С утробным урчанием Мосол повалился на колени, подполз
к  пуфику  и  облизал  мою туфлю, при этом  крепко  зажав  в
ладонях щиколотку.
      -  Почеши  его за ухом, почеши, - улыбчиво посoветовал
Ганюшкин. - Они это любят.
      - Гай Карлович, вам нравится превращать людей в мошек?
- спросила я холодно.
     - Зачем превращать? Они и есть мошки, дорогая.

                     7. ПОЯВЛЕНИЕ МАЙОРА

      Звонок  раздался среди ночи, и в первую  минуту  я  не
могла  сообразить, кто бы это мог быть. Подумала, кто-то  из
ошалевших  бывших спонсоров. За восемь лет  столько  мужиков
прошло   через  мои  руки,  и  некоторые  имели  обыкновение
возникать заново из прошлого, аки привидения, пытаясь  снова
занять место в моем сердце. Никому этого не удавалось. Я  не
из тех, кто лакомится тухлятинкой.
       Голос   в   трубке   звучал  в  настырной   интонации
забуксовавшего автомобиля. Звонивший был явно под хмельком.
     - Позовите гражданку Марютину, пжалуста! Это ты, Надин?
Чего-то не слышу? Я куда попал?
      Я  включила  ночник,  взглянула  на  часы  -  половина
второго.  Значит, поспала около часа. Вечером  засиделись  с
мамочкой,   судачили,  как  две  кумушки.  Отца  вспоминали,
угоревшего от "Рояла" на заре реформ, поплакали, конечно.  И
мои  делишки  обсудили. Маму я, естественно, ни  во  что  не
посвящала,  но  она  чувствовала, что-то  неладно.  Какая-то
фирма,  хожу на работу - отродясь такого не бывало.  Прежнюю
мою  жизнь она осуждала, а теперь испытывала страх. Для  нее
само  слово  "фирма" звучало зловеще. Так же как  все  новые
слова: "префектура", "брокеры", "дилеры", "киллеры" и прочее
-  все одинаково. Все чужое. Все ранило сердце, сплавляясь в
усталой   головке   в  болезненное,  надрывное   понятие   -
общечеловеческие ценности, рынок.
     - Эй, вы знаете, который час? Мужчина заныл заново: .
      - Мне бы гражданку Марютину... Пжалуста, позовите ее к
телефону. Это ты, Марютина?
     - Допустим, а вы кто?
     Но когда спросила, уже знала ответ. Секретный агент. Он
постоянно придуривался, даже в постели. Сразу все вспомнила.
Волшебная ночь. Утреннее исчезновение. Помада на зеркале.  В
постели  он  прикидывался вампиром, импотентом и сексуальным
маньяком.  У меня никогда не было такого забавного партнера.
Половину ночи занимались любовью, вторую половину пили водку
(  хохотали.  С  тех пор я, кажется, больше не  смеялась  ни
разу. Искренне. Без истерики. Как в детстве.
      -  Я  почему позвонил-то, - нудело в трубке. - Получил
сообщение, а уже ночь. Думал, дождусь утра. Но вдруг  что-то
срочное.  Дай, думаю, сразу звякну, хотя и пьяный.  Вдруг  у
нее,   к   примеру,  денег  нет  на  такси.  Или   прокладки
закончились. Это ты, Надин?
     - Антон, почему ты пропал?
     - То же самое могу спросить у тебя.
      - Я знаю, почему ты пропал. Никогда не надо отдаваться
мужчине  с  первого  раза.  Все мужчины  одноклеточные.  Они
думают,  если  женщина  сразу задрала ноги,  она  непременно
шлюха. А тут еще эти хачики. Дополнительный штрих. Наверное,
решил, я только и делаю, что ошиваюсь по ночным клубам.
     - Хочешь правду, Надь?
     - Давай, если сможешь.
      Я  уже  сидела  в постели с сигаретой в зубах.  Только
зажигалка куда-то делась. Сон улетучился бесследно. Какой уж
тут сон... Секретный агент. Соломинка в трясине.
      -  Оробел я, Надь... Зачем я нужен прекрасной даме  со
своей  зарплатой? Ну, попал под настроение, а дальше что?  Я
насчет  себя  не обольщаюсь. Иной раз доходит до  того,  что