рное, она умерла прежде, чем
смогла хоть что-то понять.
   Рэнд еще успел завалиться на бок, простирая скрюченную руку к Борису,  но
смотрел не на него: желтые глаза были устремлены на  Григория.  Вспыхнули  в
последний раз хищным звериным пламенем - и закатились.
   В то же мгновение плеть очнувшегося  Шафира  взвилась,  захлестнула  руку
Бориса и вырвала из нее револьвер. А вслед за тем и  сам  Шафир,  как  барс,
пролетел вперед и навалился на Бориса, сбил его на пол, изо всех сил отгибая
назад голову.
   В следующее мгновение Шафир снова взлетел в прыжке...  но  ему  навстречу
коротко грохнул автомат  Григория  -  и  мощное  тело,  изломившись,  тяжело
рухнуло наземь.
   У Марьяны  подогнулись  ноги.  Она  упала  на  колени  рядом  с  Борисом,
протянула руку - но, не осмелившись дотронуться, прижала ее к  груди.  Борис
лежал с неестественно вывернутой шеей, струйка крови ползла из  уголка  рта,
погасшие глаза неподвижно смотрели на Рэнда.
   Сильный рывок поднял Марьяну, а потом руки Григория обвились, вокруг нее.
Она уткнулась ему в грудь - и замерла. Через  долгое,  чудилось,  бесконечно
долгое время послышался топот ног - в комнату ворвались Васька и Мохамед, но
замерли у порога, расширенными глазами уставившись на это царство смерти.  -
;
   Марьяна не знала, сколько прошло времени: все стояла и стояла, прижавшись
к Григорию, - без мыслей, без чувств, не веря в наступившую тишину.
   Вдруг что-то влажное, холодное коснулось ее ноги, заставив вздрогнуть.
   Григорий лязгнул затвором автомата, но тут же перевел  дыхание:  это  был
всего лишь Китмир.  Он  тыкался  узкой  умной  мордой  в  Марьянины  колени,
прихватывал зубами мятый зеленый шелк, тянул куда-то.
   Васька и Мохамед расступились; Марьяна вышла в коридор.
   Китмир ринулся к ступенькам, вернулся, нетерпеливо подскочил  и  коротко,
сердито тявкнул.
   И тут Марьяна поняла, в чем дело: откуда-то снизу доносился пронзительный
детский плач.
   Проснулся Санька.
   Было семь часов утра.