енные, и это мешает им двигаться.
  - Каменные львы не должны двигаться! Это украшение. Игрушка.
  - Извини, договаривайся со своими львами об этом сам. Я же повторяю, в
машине мало информации, она начинает фантазировать. Похоже, ты чересчур
увлекся полетами в ущерб своей главной задаче.
   
Но Матлина ничуть не удручали нотации Ксареса и ничуть не раздражали его
визиты во время отсутствия в доме хозяина, несмотря на то, что он тысячу
раз объяснил, что на Земле себя так не ведут - это признак дурного тона.
  На дом Матлина действительно стоило посмотреть. Он был оборудован с такой
фантазией, что сам по себе мог служить учебником по "землеведению". В нем
было почти все необходимое для аристократического быта обитателей планеты,
которую ЦИФ тщетно пытался найти в естественной природе. Вплоть до камина
и фарфоровой посуды, сделанной из материала, не имеющего ничего общего со
своими земными прототипами. Этот универсальный конструктор легко
воспроизводил любые предметы и так же легко их уничтожал. Весь этот
бутафорский театр затеял Ксарес, извлекая из памяти Матлина все, что
способно иметь материальные воплощения, что примелькалось глазу и
притерлось к рукам. Все, что имело смысл существовать в качестве среды
обитания. Они конструировали даже миниатюрные макеты городов, но так как
Матлин имел мало опыта наблюдать их аналоги с высоты птичьего полета -
макеты получались неважно и тут же утилизовывались. Зато чашки, вилки,
книжные полки, ворсистые коврики, дверные ручки выходили отменно и
закреплялись попрочнее. Вскоре эта игра увлекла и самого Матлина. Но
первая же самостоятельная попытка его бессовестно опозорила.
  Он выкопал в саду небольшой бассейн, оправил его "мрамором", снабдил
изящной лесенкой и перилами, но вода повела себя странно: она собралась
посреди бассейна в гигантскую каплю, и как Матлин ни лупил по ней лопатой,
- растекаться не собиралась.
  - Ты что-нибудь слышал о поверхностном натяжении жидкости? - cпросил его
Ксарес. - Что-то ты намудрил с молекулярными пропорциями. Собери эту воду
обратно и не вздумай пить.
  Но сколько Матлин ни перепроверял свой проект - никаких ошибок в
"молекулярных масштабах" не обнаружил. Гигантская капля немым укором
продолжала торчать из бассейна и испаряться не собиралась. Окончательно
расставшись с надеждой положить этому цивилизованный конец и во избежание
еще большего позора, Матлин, скрываясь под покровом ночи, стал
растаскивать ее ведрами по всему павильону и прятать под самые развесистые
лопухи. В конце концов, Ксарес, утомившись наблюдать эти ночные рейды,
покончил с каплей сам.
  - Не переживай о бесполезной работе, - успокоил он своего подопечного, -
увеличим влажность - вода сама наберется. А когда перемонтируем купол,
осадки будут точь-в-точь, как на твоей Земле.
   
Флора и климат этого рукотворного оазиса были целиком заслугой Ксареса. Он
сам выбирал и приживлял травы, кусты, деревья, которые больше смахивали на
мохнатые кактусы, и зачастую мало походили на земные, но были абсолютно
натуральны и чудесно озонировали воздух. Если смотреть на всю эту
растительность с балкона второго этажа, не слишком вглядываясь в детали,
вполне можно было вообразить себя в каком-нибудь райском уголке
тропического пейзажа. Для полного ощущения курорта не хватало разве что
моря - ни на одной из ЦИФовских планет не нашлось естественного водного
пространства с подходящим химическим составом, поэтому не было допущено к
павильону и циркуляция воды в нем строилась автономно. Предрассветная
тишина здесь была абсолютной, без пения птиц и стрекотания насекомых, зато
это была естественная предрассветная тишина. Ни о чем таком Ксарес никогда
бы не догадался. Отчего его подопечный каждое утро выходит на балкон и
битый час стоит неподвижно? Что его волнует: усаженная растениями поляна?
Они все зеленые, как и было уговорено. Никакого другого цвета Ксарес ему
даже не предлагал. Или стянутое куполом небо? Да, на нем еще видны "швы",
но очень скоро они рассосутся. А может быть, что-то еще, находящееся
между?.. Да и стоит ли над этим ломать голову? Всякий фактуриал не без
придури, бывало и хуже.
   
Одним таким загадочным утром Матлин, по своему обыкновению, вышел на
балкон вдохнуть свежего воздуха. Он прошелся туда-сюда, сделал несколько
приседаний-отжиманий, поднял с пола гантель и зевнул... Но когда закрыл
рот, чуть не уронил гантель себе на ногу: прямо перед ним завис сероватый
полупрозрачный шарик, размером с баскетбольный мяч. Такие штуки никогда
прежде его не посещали. Что это и как с этим обращаться, он понятия не
имел. Именно сегодня он был намерен хорошо отдохнуть и предпочел бы
абстрагироваться от появления в павильоне неопознанных летающих объектов;
разве что врезать по нему хорошенько со всего размаха.
  Но шарик сам собой развернулся в конусообразную панораму, на которой
обозначились внутренние помещения технопаркового ангара с плазматическими
очертаниями средней паршивости летательного аппарата, и две абсолютно
одинаковые коричневые, безносые морды с ярко-фиолетовыми глазами. "Морды"
были одеты в упругие сплошные комбинезоны, пригодные лишь для ремонта
парковых конструкций, и Матлин грешным делом подумал, уж не приключилось
ли чего с Суфом...
  - Он и Он, - представились "морды". Они стояли, тесно прилипнув друг к
другу, будто сиамские близнецы. - Ты прилетел сюда на этом аппарате. -
Обращение "на вы" к незнакомому существу в нынешнем языке Матлина имело
массу условностей. Соблюдать их или не соблюдать, и если соблюдать, то,
каким образом - была отдельная наука. "Может, именно на этот случай их
двое?" - подумал он.
  - Прилетел. Было такое дело.
  - Мы его забираем, потому что он нам нужен. Так что, если понадобится, -
не ищи.
  "Хорошенькое дело, "не ищи", - рассудил Матлин. - Нужен - это еще не
причина, чтоб брать без спросу чужую вещь. Да мне-то, собственно, не
жалко, но какова наглость!" Он уже собрался сформулировать эту мысль в
открытый эфир, как вдруг его посетила ужасная догадка - Оны его не
слышали. Весь смысл этого летучего шарика заключался в том, чтобы сообщить
информацию, не подразумевающую ответа. Теперь можно было спокойно топать
ногами, лупить гантелей по перилам балкона. Можно, наконец, растереть этот
шарик как мыльный пузырь или грязно выругать его отправителя: никакой
обнадеживающей информации эти "посылки", как видно, не несут.
  Оны вежливо помолчали, очевидно, давая Матлину время усвоить информацию, а
затем сообщили, что уже готовят его корабль к экспедиции, но взамен
высылают другой летательный аппарат. То есть давно выслали, но так как
скорость аппарата очень мала, а летит он из парка в павильон сам, через
открытый космос (что, в общем-то, для него не характерно), то достигнет
цели он только к ночи, если, конечно, с ним ничего не случится по дороге.
  Только Матлин, позабыв все правила этикета, собрался расправиться если не
с самими ворюгами, то хотя бы с их подлой уловкой, как Оны исчезли,
пожелав ему бережно обращаться с оставленным залогом. Эта дрянь сейчас,
надо полагать, как раз заходит на орбиту какого-нибудь перевалочного
пункта, чтоб смазать свои скрипучие болты, залиться бензином и продолжить
греметь своими гадкими шестеренками в направлении ЦИФа. От предвкушения
этой встречи у Матлина похолодело в суставах.
  - Сперли!!! - закричал он в утреннюю тишину павильона. - Корабль сперли!
Сволочи!!! - Но никто не разделил его отчаяния, даже эхо.
   
Очень скоро Матлин отвлекся от этой маленькой неожиданности, занялся
активным отдыхом, навел порядок в доме и так утомился, что уснул сразу,
как только световращение павильона отключилось. Но вдруг среди ночи в
спальню проник нежно-зеленый неоновый свет. Источник света - толстая
двухметровая полоса - зависла прямо напротив окна. Матлин перевернулся на
другой бок и натянул на голову одеяло. Но въедливый свет от этого
нисколько не потускнел. Матлин встал вместе с одеялом и подушками, вышел в
гостиную и устроился на диване. Через секунду полоса света зависла за
окном гостиной. Матлин так рассердился, что потерял сон. Он подошел к
окну, раздвинул шторы, но, не разглядев ничего, кроме светящейся полосы,
вынужден был спуститься на первый этаж в компьютерную комнату. Полоса
света, обогнув особняк, зависла у окна компьютерной.
  - Что за дерьмо в павильоне, - спросил он машину. - Кто это сюда впустил?
  - "Это" никто не пускал, - ответила машина, - и это вовсе не "дерьмо", как
может показаться на первый взгляд, а летательный аппарат. Очень маленький,
очень низкого класса, очень подозрительный, потому что нет возможности
проникнуть в его систему для подробного выяснения обстоятельств.
  - Только этого мне не хватало, - проворчал Матлин. - Ладно, пусть даст мне
возможность спать, утром разберемся.
   
По утрам особняк Матлина посещал Ксарес, чтобы принять участие в
ритуальном распитии кофе. Матлин каждый раз извинялся за качество этого
напитка, которое никак не дотягивало до нужного уровня, и Ксарес каждый
раз вежливо принимал его извинения. Он с удовольствием проводил время в
особняке, топил камин деревянными брусочками или выструганными из них
статуэтками, которые производил его пациент во времена мучительной
бессонницы. Каждый раз он приносил с собой перечень вопросов, аккуратно
записанных по-русски чернилами на настоящей бумаге. Например: что такое
"сперли", "башка", "ухайдокали", "хряснули", "угваздали" и т.д. Суф такие
вещи обычно понимал без перевода, зато Ксарес идеально воспринимал на слух
и писал без единой ошибки, запоминая все слова и правила с первого раза и
навсегда. Матлин напрягался изо всех сил, чтобы найти аналоги непонятным
словам в языке Ареала. При этом Ксареса капитально сбивали с толку
синонимы и омонимы, особенно, если они пересекались. Но это было еще
полбеды. Настоящий тормоз наступил после знакомства с поэзией: атмосферные
завихрения - это понятно, отсутствие естественного света - более-менее;
180-градусная верхняя панорама от произвольной точки на поверхности грунта
- элементарно, накрывать постель чехлом (потому что мы, по аналогии с
Землей, развели здесь страшную пылищу) - еще как-нибудь... Но как только
"Буря мглою небо кроет..." - готово дело, приехали. Да еще если "...Вихри
снежные крутя" - на полчаса работы. "То как зверь она завоет, то заплачет
как дитя. Выпьем..." - "чудовищная метаморфоза человеческого организма" -
объяснил Матлин и для более глубокого проникновения в ее суть изготовил по
фамильным рецептам старую добрую вишневую наливку. А Ксарес, чтобы она
действительно была старой, выдержал ее в особой лабораторной камере, и они
выпили. Как положено, из хрустальных бокалов. Так как за отсутствием вишни
была использована "синяя съедобная ягода", из которой они гнали чернила,
Матлин на утро посинел как покойник и не смог оторвать голову от подушки.
Ксаресу же не помутнело ни в одном глазу, и он с интересом подверг
химическому анализу сперва посиневшего Матлина, затем остатки настойки.

  Постепенно Ксарес привык к языку, и поэзия перестала вызывать в нем
комплекс неполноценности. Напротив, он очень полюбил Пушкина и научился
отличать хорошую поэзию от плохой. По крайней мере, поэтические опыты
Матлина распознавал сразу.
  Ксарес считался серьезным фактурологом, знал несколько сот языков и в его
лабораториях в разное время перебывали фактуриалы всех сортов и мастей.
Куда они девались потом - Матлин не спрашивал, но языки Ксарес помнил все
и русский не стал в их ряду чем-то особенным, из ряда вон выходящим.
Напротив, изучение языка его еще больше убедило в том, что Матлин не
фантазер и описанная им фактура действительно существует, Но все опыты,
исследования и запросы подтверждали один и тот же огорчительный факт: этой
цивилизации в ареале не существует. Она отсутствует даже в самых полных и
универсальных каталогах, которые обновляются по несколько раз в сутки, но
чем ближе Ксарес узнавал Матлина, тем меньше в это верил. Ему проще было
найти тех, кто вытащил в Ареал его подопечного, но эта кажущаяся простота
требовала от ЦИФа особой осторожности: просто так память не чистят, для
этого должны быть очень серьезные причины, более чем серьезные.
   
Утром Ксарес, как обычно, навестил Матлина со стопкой исписанных листов
бумаги. Сложив их на журнальный столик, он попросил Матлина спуститься
вниз. Возле парадного подъезда стояло нечто, по форме напоминающее
продолговатый пряник метра три на четыре с куполом, заполненным изнутри
серо-зеленым туманом под цвет окружающей растительности.
  - Или это очень глупая машина, или она себе на уме! - возмутился Ксарес. -
Развалилась на самом проходе. Придумай, где устроить ангар, иначе, я ее
заберу.
  Но "пряник" не забрал никто, ни Матлин, ни Ксар. "Пряник" остался зеленеть
на своем прежнем месте, уткнувшись "мордой" в ступени подъезда, и ни на
какие команды маневра с внешних компьютеров не реагировал. Он даже не
изволил переместиться в ангар, устроенный для него в пристройке к дому и
не позволил сдвинуть себя с места, потому что дрался плазматической дугой.
Матлину все это не понравилось сразу. К каждой необычной машине должен
быть свой необычный подход, но искать этот подход голыми руками было
опасно. Еще опаснее было обращаться за помощью к Суфу. Вероятнее всего, он
умер бы со смеху, узнав, как провели недоумка Матлина. Но уничтожить
машину рука не поднималась: дерется все-таки, значит живая... К тому же,
это шанс получить назад украденный корабль. Так и простоял "пряник" в
павильоне без малого месяц. Весь этот месяц они с Суфом вплотную
знакомились с древней навигацией, и в ЦИФе Матлин появлялся разве что
ненадолго остудить мозги. Однако по мере приближения к теоретическим
основам КМ-транзитных перемещений, его перерывы становились более частыми,
продолжительными, с явными признаками безнадежности. Но Суф настаивал на
продолжении занятий: "Если этот любопытный "головастик" понял, - говорил
он Ксаресу, - что с макролоргическими* скоростями ему лучше дел не иметь,
- это уже прогресс!"


  УЧЕБНИК

  ВВЕДЕНИЕ В МЕТАКОСМОЛОГИЮ

  КМ, БКМ, Макролоргическая скорость.

  М*-скорость - буквально, скорость, при которой время не выходит из
"диапазона ноля". Либо стоит на месте, либо движется по специфическим
законам, характерным скорее для квантового "микромира", чем для реальных
физических объектов. На этом эффекте построена вся навигация ареала.
Учитывая расстояния, которые ей приходится преодолевать, это, похоже,
единственная возможность... По сути, детская игрушка в машину времени.
Дело в том, что ускорение не беспредельно. Наступает момент разгона, когда
время, грубо говоря, поворачивает обратно и выходит в свой "нулевой
диапазон", который у навигаторов называется "рабочей скоростью" Именно
этот природный пространственно-временной фокус помогает не тратить время
на дорогу, на прохождение чистого, однородного пространства. Фактическая
потеря времени в пути происходит за счет перехода с одной ветки маршрута
на другую. И то, его при желании можно отыграть обратно. Эти принципы
подробно рассматривает Теория Агравитации - одна из сложнейших наук
Ареала, но так как ее элементарные азы уже повсеместно задействованы, и
обойти их невозможно, придется как-то приспособиться. Принцип
макролоргического эффекта был положен в основу КМ и БКМ-транзитных
коммуникации, без которых просто не обойтись, но даже навигаторы порой не
владеют досконально такой ужасной наукой. Для управления летательным
аппаратом гораздо важнее знать астрофизику и технику безопасности, а для
пользователя сойдет и элементарное понимание процесса. Главное, не
перепутать кнопки: где загрузка полетной программы, где "стоп кран", где
"запасной парашют".
  Никто не знает, каким образом впервые был открыт эффект "диапазона ноля".
Однажды он был успешно применен на практике в лабораториях ЛОРПа, которые
занимались проектированием нового поколения коммуникационной техники на
ранних этапах развития Ареала. Тогда толком еще никто не осознал, какие
перспективы это может иметь в будущем. Другой, теоретик-одиночка Гизор,
применил его к живому пространству, то есть добился эффекта
"нематериального перемещения в нулевом диапазоне". Иными словами, воплотил
мечту фантастов, и создать так называемый "коротонный мост" (КМ) по
системе двух дверей: в одну входишь, - из другой выходишь, только на
другом конце "Галактики". Все это, конечно, далеко не элементарно, а очень
даже сложно. Так сложно, что лучше не вникать, главное, чтоб принцип был
ясен. Единственно, что может выбиваться из стандартов восприятия - смысл
слова "коротонный". Это сленговая аббревиатура навигаторов, обозначающая
пренебрежительное отношение к любому пространству, расположенному между
точками их старта и финиша, даже если это стена, разделяющая два помещения
- макролоргический эффект дает возможность подобными мелочами пренебречь,
в этом заключается, может быть, его главное полезное свойство. Оно дало
возможность использовать герметичные пространства. Но к навигации это уже
не имеет отношения.
  БКМ, в отличие от КМа, располагает всего лишь одной конкретно
зафиксированной "дверью", другая проецируется произвольно, иногда вслепую
и не всегда успешно, что требует от пользователей предельной осторожности
и ювелирной точности, особенно в начале освоения. Первые испытатели БКМов,
как саперы, не имели права ошибаться даже в теоретических расчетах -
никогда не знаешь точно, что там, за "второй дверью".
  Но муки первопроходцев стали достоянием истории, а КМы прошили насквозь
все "очаги цивилизаций", и необходимость в дверях отпала сама собой, а
вместе с ней и такие полезные для здоровья привычки, как хождение пешком.
КМ мосты могут пролегать между двумя соседними комнатами и между двумя
соседними планетами. Все это локальный транспорт и не требует отдельной
летной техники. Корабль, как таковой используется по своему транспортному
назначению лишь в том случае, когда нужно за час преодолеть несколько
миллиардов таких локальных мостиков между двумя соседними зонами Ареала.
Только для того они, собственно, и нужны. Болф идет по транзитным веткам
автоматически, по своей программе или по указке "навигатора". Пешком такой
маршрут можно преодолевать сотни лет.
  Эти новые возможности скоростей в герметичных пространствах похоронили
целое поколе "негерметичных" космических аппаратов. Они были просто сняты
с производства и сданы в архив. В том же архиве имеется колоссальное
множество прочих технических достижений цивилизации, гениальных по своей
природе и бесполезных по сути. Все это хозяйство иногда называют емким
словом "фактура", однако, кто знает, как развивалось бы направление
технической мысли, и в какие дебри бы оно завело, не случись
макролоргического прорыва? Может быть, это была бы совсем другая история и
совершенно другой Ареал.


                                  Глава 7


  Именно на М*-скоростях Матлин и покончил с изучением основ физики, в
которой все равно не имел возможности себя применить и ограничил свои
познания навигаторского искусства правилами поведения "багажа", умеющего
не навредить себе по дороге. Летал он, надо признаться, чуть хуже
среднестатистического "чемодана", но несравнимо лучше, чем оголтелый
фактуриал, обуреваемый жаждой эксперимента. Восприятие всех прочих
премудростей он пустил на интеллектуальный самотек, не выходящий за рамки
удовольствия.
  За время своего обучения у Суфа, серьезные летающие аппараты Матлин видел
только в изображении, и то далеко не все. Так что возможности флота Ареала
он представлял себе лишь приблизительно. Только там, где это можно было
назвать флотом, а не пилотируемой планетой, которую обитатели покидали не
чаще, чем он свою родную Землю. От нормальных планет эти базы отличались
разве что наличием навигационной службы, отвечающей за положение в
пространстве, да еще абсолютной герметичностью, на всякий пожарный случай.
Собственно, и на естественной планете могла находиться навигационная
служба, другой