у, - да, да! Имей в виду. И нечего извиняться. Только
заостряешь его внимание.

  Они сутки кряду проболтали о всякой ерунде и не только... - Матлин выложил
все, как на исповеди. Он обожал беседовать с Ксаром больше, чем с кем бы
то ни было за всю свою жизнь. Ксар был единственным существом, которое
слушало его всегда, с невероятным интересом, вгрызаясь в каждое слово, в
каждую, казалось бы, ничего не значащую деталь. "Это от того, - думал
поначалу Матлин, - что я для него штука новая, непонятная", но ошибался,
потому что со временем слушательские способности Ксара ничуть не
истощались. Кроме того, Матлин стал замечать такое отношение с его стороны
не только к себе. "Это профессиональная болезнь фактурологов, - разъяснял
ему Суф, - они предпочитают вникать в суть проблемы с первого захода, чтоб
лишний раз со своими аборигенами дел не иметь". "Но все-таки стоило ли
сидеть на полу лаборатории, когда есть чудесный особняк, удобные кресла, -
рассуждал Матлин, возвращаясь к себе и валясь с ног от усталости, - я уже
сто лет не сидел у камина, а теперь даже нет сил его растопить".
  Он заплетающейся походкой прошелся по дорожке сада, вышел к особняку и с
первого взгляда на парадный вход догадался, что сидение в лаборатории было
вынужденной мерой: двери парадной напрочь отсутствовали, из окон спальни
второго этажа пробивался гадкий, чуть голубоватый свет, каменных львов на
месте не оказалось, не оказалось их даже в ближайших обозримых
окрестностях. Войдя в дом, Матлин и вовсе содрогнулся: стены и потолки
оказались тонированы в черный цвет, до того черный, будто их вовсе не
существовало, а пол каким-то образом держался в беззвездном космосе.
Мебель и прочие милые сердцу безделушки были свалены в кучу среди гостиной
и закрыты светонепроницаемым колпаком. Нетронутой оказалась лишь спальня.
В изголовье его роскошной кровати светился фонарик, а под одеялом,
шикарным стеганым одеялом, набитым мягкими, как пух, коконами насекомых,
лежало маленькое, отвратительно глазастое существо с огромной головой и
тонюсенькими ручонками.
  - Господи Иисусе... - пробормотал Матлин и почему-то перекрестился.
  Существо спрятало голову под одеяло.
  - А ну-ка, подвинься.
  Существо не шелохнулось.
  - Подвинься, кому сказал, - он повторил то же самое по-русски, но
головастик по-прежнему не реагировал. - Черт!!! - Матлин огляделся по
сторонам, но никакого подходящего инструмента, способного решить проблему,
не обнаружил. - Кыш! - прошипел он и замахал руками. - Пошел, пошел отсюда.
  Существо только съежилось, и Матлину ничего не оставалось, как спуститься
вниз к садовому инвентарю, выбрать самые размашистые грабли и с их помощью
отбуксировать головастика на самый край кровати. Он так хотел спать, что,
казалось, рухнул бы даже среди болота и уснул в обнимку с крокодилом, но
только не с этим глазастым напуганным существом.
  Забравшись на кровать, не раздеваясь, он стащил одеяло на себя и после
этого уже ничего не помнил и ничего не воспринимал. Лишь в павильонный
полдень его разбудил голос Ксареса.
  - Ну, зачем же... зачем же было так его обижать, - он, стоя на
четвереньках, аккуратно извлек из-под кровати глазастое существо при
помощи тех же грабель, - тебя здесь никто не обижал, когда ты был так же
беспомощен.
  Существо охотно пошло к Ксаресу на руки и, как обезьянка, обвило своими
лапками его шею.
  - Это и есть бонтуанец?
  - Какое твое дело, хам! Это живое существо, и ты не должен был с ним так
обращаться.
  - Я всего лишь его подвинул. Хочешь, извинюсь?
  - Оставь его в покое. У него сейчас не лучшие времена, чтобы еще
выслушивать твои извинения, - вместе, они смотрелись очень трогательно.
Ксарес бережно прижимал к себе "существо", придерживая его большую голову,
- ты же знаешь, его подругу пришлось вернуть. Как бы ты себя чувствовал на
его месте?
  - Паршиво, - согласился Матлин, - именно поэтому я никогда бы не позволил
себя сцапать вместе с подругой, - он поднялся и начал стаскивать
постельное белье. - Этот "Ромео" не заразный? Да поставь ты его, в конце
концов, не трону...
  - Здесь для него слишком сильная гравитация. Я уже приготовил место, где
такие циники, как ты, его не обидят.
  - Вот и отлично. Тогда проваливайте отсюда оба.
  - Твои львы опять гуляют по саду. Он пугается. Будь добр, верни их на
место, - сказал Ксар, натягивая темный колпак на голову своему питомцу и
направляясь к выходу. - И вообще, наведи порядок, если ты намерен здесь
обосноваться.
  - Порядок, порядок, - ворчал Матлин, - когда я уезжал, такого погрома не
было.

  Ни о каком наведении порядка не могло быть и речи. Весь следующий день, до
самых сумерек, ушел на поимку львов. Первый попался сразу, зато второй
задал своему хозяину работы и беготни. К концу дня Матлину за каждым
деревом стало мерещиться каменное животное, которое на льва-то было похоже
весьма приблизительно. Одна радость, в каменном состоянии оно перемещалось
намного медленнее, чем в натуральном, совсем не кусалось и вместо кровавых
борозд от когтей оставляло на своем преследователе в худшем случае синяки.
  Замаявшись этой работой, Матлин присел было на ступени отдохнуть, как
вдруг в зарослях сада мелькнул третий...
  - Вот негодяи, - подумал он, - неужто расплодились, - и отправился
поглядеть. Зверь шарахнулся от него в темноту кустарника. - Ну, нет, -
решил Матлин, - это уже слишком, - вооружился садовым фонарем, железной
цепью и кинулся вслед за зверем. Но вернулся ни с чем. Зверь будто
провалился сквозь землю. Решив, что все это ему померещилось, Матлин опять
присел на ступеньки, и в зарослях снова что-то мелькнуло. Он выключил
фонарь и замер. Похоже, животное направлялось в его сторону. Кроме того,
тяжело дышало, сверкало глазами и своими повадками мало походило на
каменное изваяние.
  - Если даже это и лев, то, по крайней мере, из какого-то более эластичного
материала, - рассуждал Матлин и прикидывал свои шансы в критический момент
запрыгнуть в окно. Зверь, тем временем, блуждая и принюхиваясь,
приблизился к парадной. Тень от дальнего фонаря четко обрисовала силуэт
собаки, огромной и лохматой, похожей на водолаза. Все большие собаки в
темноте похожи на водолазов. Матлин тихонько посвистел. Собака подошла
ближе и остановилась в метре от его протянутой руки.
  - Иди сюда, кыс-кыс-кыс... Не бойся, - и холодный собачий нос уткнулся в
его ладонь.

  При свете и более детальном рассмотрении это оказался алабай с кожаным
ошейником и клубной меткой, на которой было выдавлено слово "Дэйк". Пес
оказался совсем ручным, ласковым, как домашний кот и после получаса
дружеского общения уже ходил за новым хозяином по пятам, здорово мешая ему
делать уборку. Заполночь они улеглись на одной кровати. "Балованная
собака, - подумал Матлин, - небось, в квартире держали, но все же это
соседство оказалось куда приятнее вчерашнего". А Дэйк, вероятнее всего,
подумал о том, что не так уж часто представителю его породы выпадает честь
спать на хозяйской кровати, и на сон грядущий хорошенько обслюнявил
небритую физиономию Матлина.

  Утром следующего дня Матлин был разбужен оглушительным, громоподобным
лаем. Дверь спальни оказалась закрыта и при каждой попытке ее открыть со
стороны гостиной, Дэйк, словно бешенный, кидался на нее и скреб лапой по
дверной ручке.
  - Кто там? Войдите.
  Дверь чуть приоткрылась, но быстро захлопнулась, и очередной раскат лая не
дал пришедшему ничего сказать.
  - Заходите, пожалуйста, - повторил Матлин, - будьте так любезны...
  Дэйк с самыми серьезными намерениями дежурил у двери, принюхиваясь к
нижней щели и смачно отфыркиваясь, пока под окном спальни не послышался
грохот садовой лестницы, а за стеклом не обозначилась физиономия Суфа.
Заметив это, пес немедленно обратил весь гнев в сторону окна. Каждый раз,
когда Суф пытался постучать пальцем по стеклу, Дэйк буквально сходил с ума
от ярости. Суфовой пятерне, однако, с большим усилием удалось зацепиться
за край форточки, в которую он, в конце концов, просунул голову и, вежливо
дождавшись паузы в монологе Дэйка, произнес:
  - Уйми чудовище, если не хочешь, чтобы я оглох.
  - До чего же у нас нежные ушки... Дэйк, место!
  Собака непонимающе поглядела на Матлина и снова залаяла.
  - Как мне войти? - проблеял Суф, опираясь одной ногой на лестницу, а
другой, соскальзывая с подоконника.
  - Как хочешь! Будешь знать, как воровать собак.
  - Это не собака. Это монстр. Он укусил меня два раза.
  - Очень правильно сделал.
  - Матлин, мне бы войти...
  - Добро пожаловать, - Матлин гостеприимно развел руками, а Дэйк
продублировал этот жест очередным раскатом лая.
  - Если я войду, ты останешься без навигатора.
  - А как же наша хваленая защита?
  - Она не рассчитана на монстров. Он два раза ее прокусил. Если я войду, он
сожрет меня.
  - Не бойся, неужели ты думаешь, что я позволю собаке отравиться гуманоидом?
  - Я привез его для Ксара. Он просил... Ты же знаешь, что я на него работаю.
  - А свои мозги у тебя работают? Или здесь принято красть друг у друга все,
что плохо лежит? Ты ведешь себя как мадиста! Разве можно так обращаться с
живым разумным существом? А у моего постояльца женщину отобрали... Нелюди
вы и есть нелюди. На что вам понадобился этот несчастный головастик? Он
зачахнет здесь от тоски раньше, чем вы закончите над ним свои дурацкие
эксперименты. Лишь бы все по-вашему было. Вот теперь зайди, попробуй...
  - Феликс!
  - Слушаю тебя очень внимательно.
  - Если ты сейчас же не уймешь зверя и не откроешь окно, дядя Суф упадет.
  - Замечательно. Целься головой вниз.
  - А потом придет дядя Ксар и тебе влетит.
  - Пусть придет. Его-то мы и поджидаем.

  Но оба предсказанные Суфом события произошли почти одновременно: Суф
загремел вниз, а в спальню вошел Ксарес. Дэйк, виляя хвостом, засеменил к
нему, от чего Матлин почувствовал себя полным идиотом.
  - Ты обижал его?
  - Кого ты имеешь в виду? Того лысого ворюгу, который только что висел на
форточке?
  - Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду, - настаивал Ксар.
  - У этой собаки, между прочим, есть хозяева, которые наверняка ее ищут.
  Ксарес ничего не ответил, только закрепил на ошейнике Дэйка поводок и
повел его прочь.
  - Ты намерен и дальше подобным образом общаться с моей цивилизацией?
Фактурная адаптация, между прочим, подразумевает соблюдение этики
"подопытных экспонатов". Это не по-человечески, Ксар!
  - Что? - Ксарес обернулся. - Никогда не был человеком, быть им не
собираюсь и никто меня не заставит им быть. Может, ты забыл, где
находишься? Может, тебя что-то здесь не устраивает? Тогда будь любезен, ты
уже достаточно самостоятелен, чтобы убраться отсюда без посторонней
помощи. В противном случае тебе придется серьезно задуматься, что такое
человек и чем я от него отличаюсь, - с этими словами, не лишенными пафоса
в интонациях, он хлопнул за собой дверью спальни. А Матлин, просидев
минуту в размышлениях над сутью человечества и "ксарства", открыл окно и
спрыгнул на аварийный "матрас" к обиженному Суфу. Из всей нелепости
ситуации одну пользу извлечь все же удалось - он впервые увидел на
практике работу спинного "кармана" в ремонтных жилетах, в которых механики
не опасаются забираться на высоту даже при очень сильной гравитации.
Название таких "карманов" Матлин всегда переводил по смыслу как что-то
среднее между катапультой и пожеланием хорошо лететь и приятно падать. Ему
отчего-то всегда казалось, что это парашют, и только теперь он понял, что
ошибался.


                                  Глава 3


  В условностях навигаторских схем Матлин по-прежнему ничего не смыслил, но
когда перед ним развернули астрофизическую схему Акруса, он не сразу
понял, что это зона. Подобной структуры он не видел никогда: сплошной
поток энергетических полей, движущихся от центра к периферии, скорее
напоминал котел, кипящий серой плазмой.
  - Вот здесь, - Ксарес подвел указатель к сердцевине "каши", - уплотнение
вещества, в котором остались пустоты. В этих пустотах надо искать. Это
фактура достаточно самостоятельная, чтоб выжить в изоляции, связи с ней
нет и КМ-транзитные каналы парализованы. Если туда идти...
  Ксар и Матлин вопросительно поглядели на Суфа.
  - Не пойду, - категорически заявил он.
  - Да брось, Суф, ты классный навигатор.
  - Я знаю свой класс, поэтому не пойду.
  Когда Матлин с Суфом заводились ругаться, Ксар обычно оставлял их наедине.
Не отступив от этой традиции и на сей раз, он с достоинством удалился,
давая понять, что до услуг квалифицированного фактуролога его собеседники
еще не дозрели.
  - Ты только погляди на маршрут! - бушевал Суф, - сотая градуса отклонения
и уже летишь в обратную сторону! Три с половиной месяца контролировать
пульт, не отойти ни на секунду, на сплошных "тормозах"! У меня третий
допуск, организм на большее не рассчитан.
  - Для таких зон должен существовать автопилот...
  - Грамотный ты! С твоим автопилотом мы рискуем не выбраться оттуда вообще.
Машина, по статистике, ошибается чаще навигатора, поэтому "допуск"
автопилота должен быть максимальным.
  - Я не знал.
  - Знай. Ты даже не знаешь природу этих энергополей. Они сбивают программу
любой машине. Туда должен идти биоаппарат, такой, как твоя Перра, только в
десятки тысяч раз мощней. А мой... - Суф, не находя подходящего эпитета
для своей машины, очертил руками контур ее внешней защиты и яростно
замотал головой, - набор условных рефлексов!!!
  - Ты сам зашугал свою машину! У нее возможностей гораздо больше, чем ты ей
позволяешь... А на биоаппарате покруче Перры... слабо?
  - Что? Да такой аппарат десять лет дрессировать надо, прежде чем
сдвинешься на нем с места. И чем он лучше моего болфа? Ищи навигатора.
Пойду дублирующим пилотом. Это все, что я способен для тебя сделать.
  - Неужели у тебя нет знакомых навигаторов с достаточным допуском?
  - Могу познакомиться с одним. С тем, кто уже один раз тащил тебя в Акрус.
Не желаешь еще раз воспользоваться его услугами?
  Матлин умолк и сделал вид, что внимательно изучает макет зоны. Но от
созерцания макета его вскоре слегка затошнило, будто он попал в шторм на
маленьком корабле.
  - Ты хочешь сказать, что нужен не просто серьезный навигатор, но еще и
"свой человек"?
  - За своих знакомых по школе я не ручаюсь. Сам видел, как выкладывают
информацию закрытые архивы, со свистом, только успевай принимать. Нет,
если что-то делать, надо делать наверняка или не браться вовсе. И все
из-за пропавшего фактуриала, который неизвестно где и неизвестно, жив ли...
  - Я жив. И хочу знать, имею право знать, что произошло. Дело еще и во мне,
как ты не понимаешь? Суф, если мы провернем эту авантюру, ты себе не
представляешь, как это будет замечательно.

  УЧЕБНИК
ВВЕДЕНИЕ В МЕТАКОСМОЛОГИЮ
Бонтуанцы.

  Из множества попыток ответить на спорный вопрос, какая-нибудь да окажется
ближе всех к истине. Что отличает бонтуанцев от прочих цивилизаций Ареала?
Среднестатистический дилетант назовет несколько признаков, кажущихся, на
первый взгляд, несущественными: ярко выраженная гуманитарная
направленность; склонность к стимуляции развития и торможения, а также
традиции этического эксперимента. Сюда же можно отнести их главную
особенность - стремление конструировать окружающий мир по своему образу и
подобию. Поэтому их относительная самоизоляция в Ареале не вызывает
недоумения, скорее иронию: "Не сожалейте о них, братья мои, - сказал один
аритаборский мудрец, - если б они не покинули нас, нам пришлось бы самим
отсылать их прочь", - правда, сказал он это не по поводу бонтуанцев,
просто подвернулась подходящая цитата.
  Эта цивилизация известна в Ареале в первую очередь своими
фактурологическими школами. Философские направления этих школ нередко
противоречат друг другу, и "эта (по мнению того же аритаборского мудреца)
интеллектуальная чума похуже любого технологического прорыва". Эта цитата
уже касается бонтуанцев непосредственно.
  В 4-й Книге Искусств приводятся варианты "первоупоминаний" о бонтуанцах. О
том, как и благодаря чему они стали известны в Ареале, содержатся попытки
хроникального воспроизведения событий. Так как авторы хроник сами никакого
отношения к бонтуанцам не имели, их свидетельства при составлении Книги
были признаны относительно достоверными. Из тех же соображений к ним
обращаюсь я и привожу в пример одну из легенд о, так называемых,
протобонтуанцах. В ней речь идет о переселенцах, повстречавших на своем
пути доселе никому не известную фактуру. Это была планета с уникально
благодатным климатом, на которой, как в музее природоведения, были
сконцентрированы модели наиболее характерных ранних фактур. Суша планеты
оказалась покрыта обильной растительностью, верхний ярус которой достигал
трехсотметровой высоты; а поверхность грунта представляла собой сплошной
растительный ковер желтовато-бурых оттенков в сумерках от верхнего яруса.
Эти заросли, а также русла рек, дно озер и океанов, кишмя кишели живыми
существами от микроскопических размеров до пятидесятиметровых гигантов. Но
интеллектуально мировоззренческая несовместимость переселенцев с этой
диковинной фауной для одной из сторон представляла серьезную опасность.
Ветхий суверенитет держался лишь на уникальных естественных особенностях
планеты: пришельцы обосновались на горных выступах, возникших после
тектонических перемещений и возвышавшихся на несколько километров над
поверхностью. Выступы имели отвесные стены, ровные площади вершин, к тому
же, были почти лишены растительности. Представители нижней фауны не имели
к ним интереса и по отвесным стенам зря не карабкались, хотя внизу
обнаруживали незаурядную силу и проворство. Попытки редких
смельчаков-переселенцев спуститься вниз заканчивались трагически. Со
временем этих попыток становилось все меньше.
  Голые выступы скал вскоре были успешно освоены вглубь, связаны между собой
воздушными коммуникациями. Пришельцы приспособились к такому
существованию, смирились с тем, что их окружает огромное непуганое гетто.
Гетто, в свою очередь, служило неиссякаемым источником дерзких планов и
захватывающих легенд о храбрых соплеменниках, прошедших по дну самых
опасных долин и не пожелавших вернуться обратно на лысые скалы. Ничего
похожего в действительности не случалось: ушедшие были, но о своем
нежелании вернуться никто не заявлял. Снаряжались экспедиции, но корабли,
спустившиеся под крону верхнего яруса, оставались там навсегда, а наземные
экспедиции очень скоро начинали транслировать кровавую расправу над собой
и над записывающей аппаратурой: внизу уничтожалось все, спускавшееся с
лысых скал, и любое оружие, призванное установить порядок, лишь усугубляло
расправу.
  Интерес переселенцев к гетто то затухал, то разгорался с новой силой, пока
однажды не превратился в последний шанс выжить - скалы катастрофически
разрушались. Настал момент, когда укрепительные работы оказались
бессмысленными. Обитатели скал оказались бессильны перед стихией и в
спешке покидали обжитые места. На скалах остались лишь самые стойкие,
отрезанные от источников воды и пищи, но не пожелавшие всю жизнь скитаться
по космосу в надежде на чудо, как это делали несколько поколений предков.
Их родина была здесь, и унизительному существованию они предпочитали
достойную смерть. Вероятно, такая смерть незамедлительно наступила бы, но
произошло чудо. На одной из разрушенных скал неизвестно откуда появилось
экзотическое, разумное существо. Оно сильно отличалось от остальных своей
речью и манерами. Никто не понимал его намерений: существо было сдержано,
осторожно, многое в его повадках давало повод усомниться в его
мыслительной полноценности. Но однажды оно спустилось со скалы и
отправилось в джунгли. А через некоторое время опять появилось на скалах,
целое и невредимое. Вскоре ушло опять, а транслирующие устройства,
установленные на нем, показали обитателям скал удивительную картину: ни
одно из "нижних" существ, даже самых опасных, встреча с которыми не
оставляла шанса, не причинило ему вреда. Животные ощупыва