лишь через сутки Суфу удалось запустить на
борт сигнал и прощупать ситуацию на вшивость. Не меньше часа Матлин,
затаив дыхание, наблюдал за этими манипуляциями. С этого часа и началось
его лихорадочное сердцебиение, которое продолжалось до сих пор, несмотря
на выпитый флакон прошлогодней валерьянки. Каким-то образом Суфу все-таки
удалось запустить перезагрузку корабля с Перры. Эта процедура требовала
месяца ожиданий.
  - Если машину не заберут, - пообещал Суф, - скоро пойдем обратно. Если
заберут... не скоро пойдем. Потому что я пока еще не знаю, каким образом.
А теперь наберитесь терпения, Перра своим ходом по старому маршруту дойдет
до Земли только через неделю. Если наш старый маршрут уничтожен - лет за
сорок.
  Эта неделя показалась Матлину столетием. Не укрепил бы он в ЦИФе свой
немощный организм, ему вряд ли удалось бы дотянуть до Земли живым.

  - Все в порядке, я жду вас.
  Суф и Али внимательно осмотрели квартиру и уселись на диване напротив
Матлина.
  - Ты-то чего разнервничался? - недоумевал Суф. - Чувствуй себя как дома!
  - Если ты будешь запрещать мне экспериментировать, я на всю жизнь останусь
летучим багажом.
  - Нет.
  - Позволь мне выйти на связь с бонтуанцами!
  - Ни за что. Это наш предпоследний шанс. Еще не время.
  - Что тебе важнее, в конце концов, вернуть корабль или сохранить свое
дурацкое инкогнито.
  - И то, и другое, и еще много чего... Я же сказал, нет.
  Али, наблюдая за их полемикой, украдкой улыбался, но как только Матлин
пытался его в чем-либо заподозрить, сразу поднимал руки вверх:
  - Я-то здесь ни при чем. А вот ты унаследуешь от своего учителя главный
недостаток - проходить пограничные экраны самым идиотским способом из всех
возможных.
  Матлин долго и недоверчиво косился на Али, подносил кулак к его носу и
опять недоверчиво косился.
  - Смотри у меня... - от этого Али улыбался еще шире. - Суф, лишь бы
удалось перезагрузить болф. Честное слово, все будет в порядке.
  Суф неодобрительно сморщился и хлопнул себя ладонью по груди, где у
древних навигаторов располагался щит связи с кораблем. Жест этот до сих
пор сохранил весьма конкретное значение: если ладонь легла на голую грудь,
можешь не рассчитывать вернуться на свою летучую посуду. А если ты при
этом оказался на чужой планете, можешь не рассчитывать отсюда выбраться
вообще.
  - Черт с ним, с болфом, лучше б ты мне объяснил, отчего это произошло. Я
миллион раз пробивал эти экраны навылет. Все было в порядке. Ну... не то,
чтобы совсем в порядке... Но не до такой же степени!
  "Бедняга Суф, - думал Матлин, - как раз в его планы никак не входило
застрять здесь... Кто знает, на сколько дней затянется эта "тюрьма", но
даже при самом благоприятном стечении обстоятельств держать в квартире
существо, которое даже в павильоне ЦИФа с трудом выдерживало сутки"... -
от этой мысли ему окончательно подурнело.

  Али уснул поперек дивана, замотавшись в два пледа, и Матлин не стал его
тормошить: если эта штука спит - есть надежда, что во Вселенной все
спокойно и будить его незачем.
  - Ложись и постарайся заснуть, - сказал он Суфу и вытащил из тумбочки
теплое одеяло.
  - Я не могу спать так, как ты.
  - Спи, как умеешь.
  Они устроились на полу на матрасах, но ни заснуть, ни расслабиться ни у
одного из них не получилось.
  - Одежду я тебе, предположим, подберу, - рассуждал Матлин, - но надо бы
еще парик...
  - Фу, - прошипел Суф, - какая гадость.
  - Надо чем-то уши прикрыть. Глаза еще, куда ни шло, но с носом и с ушами
придется что-то делать. А пальцы! - Матлин вытащил из-под одеяла руку. -
Сравни с моими. Сразу видно, что ты гуманоид.
  Суф утробно заурчал. Этим свойством обладали многие гуманоиды его типа, но
пользовались крайне редко. Урчание создавало вибрацию организма, которая
успокаивает нервную систему; а так как их нервную систему можно на арфу
натягивать, урчание могло свидетельствовать лишь о том, что все
происходящее вокруг - это уже чересчур... ни в какие ворота.
  - Хорошо, не рычи. Не хочешь - не надо. Сообразим тебе шапочку, курточку.
Думаю, размер 56-й подойдет. Научим тебя ходить вразвалочку по бульвару.
Ну и... еще чему-нибудь научим.
  - Короче! - подорвался Суф. - Я на Перру, а ты здесь соображай...
Сообразишь - скажешь, - он подскочил и решительной походкой направился в
ванную, где осталась оборудованная им стартовая ступень КМа. - Ну не могу
я здесь. Извини, не могу. Не по мне это все, - и оставил своего ученика
один на один с мирно спящей на диване мадистой.

  К утру, когда Матлину удалось добиться от своего организма если не сна, то
хотя бы близкого к нему полуобморочного состояния, эта самая мадиста
бесчеловечным образом растолкала его и сунула ему под нос старые
вельветовые штаны.
  - Можно я их возьму себе?
  Матлин решил, что это померещилось ему спросонья. Такой вежливости от Али
он даже не смел ожидать.
  - Пожалуйста, если хочешь быть похожим на бомжа.
  Али оставил штаны в покое и зарылся по пояс в шкаф. Его поведение казалось
не то, что странным, скорее, чрезмерно сумбурным и не характерным для
Али-прежнего. От волнения ли, или от желания как можно быстрее
адаптировать себя к непривычной обстановке, он метался во все стороны, ко
всем предметам, даже тем, что не должны вызывать интерес у нормального
человека, попавшего в чужую квартиру. Начинал принимать душ, выскакивал
из-под него голым и несся к окну на каждый необычный звук; по дороге
заглядывал в холодильник, потом опять пытался подобрать себе гардероб,
подшивал и ушивал старые шмотки, великолепно имитируя машинный шов, и тут
же разглаживал свою работу, проверяя пальцем температуру утюга. Потом с
иголкой и ниткой опять бежал в душ. Единственное, что Матлин понял сразу и
наверняка - это то, что Али здесь явно не в своей тарелке; и Суф здесь
явно не в своей тарелке; кроме того, он и сам оказался явно в неуютной
ситуации. Но если хоть какая-то "тарелка" Суфу так или иначе осталась, а
Али сам был способен о себе позаботиться, то ему, несчастному Матлину,
ловить было нечего ни в этом мире - ни в том. Состояние душевного
дискомфорта преследовало его повсюду в равной степени, и даже полное
одиночество от этого состояния уже не спасало.

  - Теперь давай завтракать, - заявил Али, - я проголодался.
  - Сходи в магазин.
  - Деньги давай.
  - Ишь, какой грамотный, - Матлин даже приподнялся с матраса, - хорошенькое
начало, - он доковылял до тумбочки в прихожей и выгреб из ящика все
остатки своих денежных накоплений. - А-а, забирай все. Только не трать
сразу, вдруг нам с тобой еще раз захочется поесть.
  Али пересчитал наличность, засунул во внутренний карман куртки и ринулся
на улицу.
  - Магазин в соседнем дворе, а хлебный - через дорогу, - прокричал ему
вдогонку Матлин, - тебе надо объяснять, что такое "хлебный"?
  - Ставь чайник, - махнул рукой Али, - сейчас я вернусь.


                                  Глава 17


  Али вернулся поздно вечером. Раскрасневшийся от морозца. С двумя
хозяйственными сумками, битком набитыми красочно упакованной едой, не
иначе, как от валютного супермаркета. Узрев на кухне небольшое сборище
единомышленников из самого Матлина, матлиновой тетки Тамары и матлиновой
матушки Нины Петровны, он слегка растерялся и, свалив сумки в угол
прихожей, запутался в шнурках ботинок.
  - Вот и Алик вернулся, - отозвались пожилые дамы, - Алик, присоединяйтесь
к нам, пожалуйста.
  Алик не заставил себя уговаривать и, едва успев отделаться от ботинок,
ринулся на кухню и приложился к тарелке так, будто "приехал не из
Санкт-Петербурга", а из блокадного Ленинграда.
  - Бедненький, - пожалела его Нина Петровна, - с самого утра ничего не ел.
Вы, Алик, к нам в командировку?
  - Агум, - выдавил он сквозь порцию пережевываемого салата.
  - Феликс почти ничего о вас не рассказывает. Вы вместе работаете?
  - Мама, дай ему поесть, - вмешался Матлин.
  - Может, хоть твой друг нам объяснит, где ты пропадаешь годами.
  - Что вы, Нина Петровна, неужели Фелька вам ничего не рассказывал?
  Фелька подавил в себе желание треснуть ему подзатыльник.
  - Представьте себе, такой он у нас молчун. На космос, видите ли, работает.
  - Да! Так оно и есть... Не расскажет. После такой работы на космос они все
становятся страшными молчунами. Нет, чтоб соврать. Я вот соврал сегодня
раз десять и ничего, жив. Представляете, сказал, что мне семнадцать лет, -
поверили! И почему я не сказал, что пятнадцать?
  - Сколько же вам на самом деле, Алик?
  - Не поверите, Нина Петровна, я уже совсем старый мерин. Двадцать пять
скоро.
  Нина Петровна и тетка Тамара снисходительно ухмыльнулись.
  - Надолго ли вы к нам?
  - Я? - переспросил Али, отправил в рот солидную порцию пюре и тщательно ее
пережевал.
  - Как славно, - спохватилась тетка Тамара, - что вы приехали ко дню
рождения Феликса, мы так долго не собирались вместе, а скоро юбилей.
  - Когда? - обрадовался Али.
  - Послезавтра. Как же? Феликс и этого не сказал?
  Феликс повернулся к окну, чтобы недовольной гримасой не испортить аппетит
окружающим.
  - Он у нас Весы, - объяснила Нина Петровна, - типичные Весы. Сколько ни
читаю его гороскоп - все точно.
  - А я Близнец, Близнец, Близнец...
  - Тогда вам двадцать пять еще не скоро.
  Алик тяжело вздохнул и подтянул к себе миску с салатом.
  - И ахнуть не успеете, как время пролетит. Если буду здесь, всех вас
приглашаю.
  - Не надейся, - возмутился Матлин, - я не собираюсь продлевать твое
командировочное удостоверение.

  От Алика за столом была одна сплошная польза. Во-первых, он сжирал все
подряд со зверским аппетитом и расхваливал, не скупясь на комплименты.
Чуткие сердца хозяек таяли от удовольствия, не обращая внимания на его
"питерские" манеры; во-вторых, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, все
внимание с момента его "выхода на арену событий" было приковано к нему и
только к нему. О существовании Матлина было забыто тут же и напрочь. Ему
даже удалось под шумок расслабиться и чистосердечно поверить в питерского
друга Алика, которым матушка и тетушка настолько увлеклись, что чуть было,
не усыновили. Уж его-то они расспросили обо всем: где учился, в кого
влюбился, почему не женился и откуда, собственно, взялся такой черненький
и хорошенький? Непременно кто-то из родителей южных кровей? А когда дамы
спохватились, что уже двенадцатый час, Али вызвался непременно их
провожать, и дело шло к романтической прогулке под звездным небом. Но
положение спас матлинов отчим, приехавший за подгулявшими сестрицами на
машине.

  Нина Петровна, целуя на прощанье своего пропащего Фелю, не смогла
удержаться от выстраданных чувств:
  - Твой Алик, конечно же, прелесть. Ты всегда умел находить друзей, но я
жду, не дождусь, когда в этой квартире появится такая же симпатичная
девушка... Кстати, Леночка в положении, ты их с Петей завтра пригласи. Они
так беспокоились о тебе. Хоть поболтаете.
  Петя был двоюродным братом Феликса, сыном тетки Тамары, а кто такая
Леночка и почему она беспокоится о нем, будучи в положении, Матлин понял
не сразу. Тетка Тамара, готовясь стать бабушкой, обострила у своей сестры
ту же давнюю мечту, равносильную стихийному бедствию. И первое, что пришло
в голову Матлина, когда церемония прощания завершилась лязгом дверного
замка: "Господи, какое счастье, что Али не женщина. Я думал, что хуже быть
не может".

  - Где ты шлялся, - набросился он на Али, - откуда ты все это притащил?
  - Ты доволен? - Али светился от счастья.
  - Тех денег, что я тебе дал, на это не хватало.
  - Кто тебе сказал, что это были деньги? - возмутился Али и выложил на
тумбочку все до последней бумажки. - На, мне посоветовали оклеить ими
сортир. - Вслед за "сортирными" купюрами из карманов дырявых вельветовых
брюк посыпались долларовые бумажки вперемешку с новыми российскими,
которые отличались от старых разве что количеством нолей.
  - Чтоб мне провалиться! - воскликнул Матлин. - Я надеюсь, ты ограбил
государство, а не честных тружеников?
  - Никого я не грабил.
  - Может, хочешь сказать, что научился зарабатывать?
  - Не хочу... зарабатывать.
  - Выкладывай, паразит, откуда деньги?
  - Не твое дело.
  - Ах, вот как! - Матлин ухватил его за шиворот и слегка тряхнул. - Ты мне,
сучий сын, что обещал? Я должен знать, чем ты здесь занимаешься! Или я
тебя на цепь посажу...
  - Выиграл, - пропищал Али, высвобождая свой мятый шиворот, - выиграл у
наперсточников на вокзале двести баксов.
  - Чего? - Матлин чуть не сел мимо табурета. - Ну да! Опять врешь? Это в
принципе невозможно!
  - Не вру, - огрызнулся Али и забился в угол прихожей.
  - Ты понимаешь, что это мошеннический трюк? У них выиграть нельзя!
  - Очень даже можно. Только надо мошенничать лучше их. Я поставил твою
куртку за десять баксов.
  - Мою единственную приличную куртку!
  - Вот и я подумал, что это твоя единственная приличная куртка. Надо же
было ее отыграть.
  - И что, они так сразу отдали тебе деньги?
  - Не сразу, постепенно.
  - И за угол тебя не повели?
  - Повели.
  - Надеюсь, по мозгам-то ты получил?
  - Они знаешь, какие гады! Чуть без штанов меня не оставили! Я просто
обязан был рассчитаться!
  - Господи, как тебе это удалось? Сколько ты выиграл?
  - Триста. Сто они отобрали. Они хотели все отобрать, но двести я
"загнул"...
  - Как это?
  - Так же, как они. Они меня научили. Целый день парились...
  - Да уж, - вздохнул Матлин, - иди-ка ты, парень, сюда.
  Али недоверчиво отклеился от угла.
  - Иди, иди, не трону. Садись-ка, - Матлин подвинул ему табурет и дождался,
пока он усядется, - ты бегать хорошо умеешь?
  - Можно попробовать.
  - Возьмешь завтра все деньги и пойдешь на другой вокзал. Играй, сколько
дадут, а как поведут за угол - беги изо всех сил, можешь испариться на
месте. Ради такого дела разрешаю. У нас с тобой теперь будут большие
расходы.
  - День рождения?
  - В том числе и день рождения.
  - Ты пригласишь меня, своих знакомых и...
  - На женщин не рассчитывай. Или ты за этим сюда притащился?
  Али обиделся.
  - Я что-то сделал не так? Что-то не то сказал? По улице не ходи, к людям
не приставай. Дай мне жить! Я же обещал, что ничего не случится.

  Феликс еще раз пересчитал выручку: девяносто долларов и целая охапка
"деревянных", ценность которых на вес определить затруднился.
  - Живи пока, - решил он, - а там видно будет. Пусть теперь кто-нибудь
скажет, что мы мало зарабатываем в своей космической индустрии, - и сложил
все это хозяйство на полочку в прихожей, куда в старые времена выгребал из
карманов двушки и "метрошные" пятаки.

  Следующим утром Али плотно позавтракал, потеплее оделся и отправился на
заработки. А Матлин, заперев за ним дверь, уселся на полу и включил
панораму Перры в тот момент, когда Суф вылезал из ее хвостового отсека.
  - Сломалось что-нибудь?
  Суф кивнул.
  - Мы прогулялись немного. В себя прийти не можем.
  - Перегрелись?
  - Не могу понять, что с ней. Отключается. Сама. Будто боится чего-то. Пока
я не разберусь, ты ей лучше не управляй.
  - Что-нибудь интересное на орбите наблюдается?
  Суф недовольно фыркнул.
  - Ваши летают. Американцы летают, контейнер с дерьмом летает... без
указания государственной принадлежности.
  - Надеюсь, ты в ЦИФ его не потащишь?
  Суф еще раз фыркнул.
  - Я ушел с орбиты. Не могу смотреть на эти конструкции. Руки чешутся...
  - Скажи лучше о главном. С болфом что-нибудь прояснилось?
  - Имей терпение.
  - Свяжись хоть с кем-нибудь.
  - Из заповедника нельзя. А знакомых бонтуанцев у меня пока нет. Надо
подумать.
  - Пока думаешь, приглашаю тебя завтра на свой день рождения.
  - Это еще что такое?
  - В этот день я родился. Это мой праздник.
  - Это, по-твоему, повод для праздника?
  - Представь себе. Будут гости и даже выпивка. Так что, давай, подгребай к
орбите.
  - У тебя будут люди?
  - Так... несколько человек, один гуманоид и одна мадиста.
  - Ну, уж нет. Я плохо разговариваю, и парик на мне не удержится.
  - Не волнуйся, я предупрежу, что у тебя лишай и контузия речевого
аппарата. Мое дело пригласить, а твое дело уважить меня или обидеть, -
Матлин подтянул к себе телефон, записную книжку и начал обзванивать старых
знакомых, лелея в душе надежду, что никого из них не окажется дома.
  - Они же нас в момент раскусят.
  - Давай, давай, - ободрял его Матлин, - тебе больше трех суток на Перре
нельзя. Окосеешь, кто болф поведет? Я не поведу.
  - Нет. Нечего нам с твоими людьми смотреть друг на друга. И говорить нам
тоже не о чем. Даже не проси.


                                  Глава 18


  Али явился к обеду с синяком во всю челюсть и расквашенной губой, но ни
зеленкой, ни йодом смазать себя не дал. Как, впрочем, наотрез отказался
рассказывать, кто его так отделал. Сказал лишь, что за дело. Как раз в
этом Матлин не сомневался, а, подсчитав выручку, решил, что его питерского
дружка уже знают на всех вокзалах. Али до позднего вечера прилагал свое
неистовое трудолюбие к уборке квартиры и обустройству ее для грядущего
торжества, а Матлин, уходя в магазин, на всякий случай сунул в карман
складной ножик и очень внимательно обозрел окрестности подъезда.

  Торжество получилось в лучших студенческих традициях: в меру пристойным и
в меру утомительным. Поглядеть на вновь объявившегося Матлина явились все
приглашенные. Кое-кто даже сел на хвост. А Бочаровы долго поздравляли по
телефону и извинялись за то, что не с кем оставить маленького. Во всей
этой тусовке, безусловно, было свое, давно забытое очарование, но
расслабиться, как прежде, Матлину не удалось. С ним происходило то же
самое, что в гостях у Гренса, - одно раздражение по поводу напрасно
выпитого вина, которое сменялось полной апатией ко всему происходящему. В
конце концов, всем было весело и без него. Если не сказать больше. Матлин
по-прежнему неохотно отвечал на вопросы, отмалчивался, отнекивался, пока
вино не сделало свое коварное дело, и он не начал засыпать прямо за столом
и укладываться на плече своей давнишней подруге по институту. Подруга
терпела это до тех пор, пока не был объявлен белый танец, а затем
решительно потащила его из-за стола.
  С Натальей они учились в одной группе с третьего курса и все это время их
отношения были откровенно загадочными. Матлин не мог понять, как в
подобной ситуации надлежит себя вести истинному джентльмену: при каждом
удобном случае она излагала ему свою теорию о возможности чистой дружбы
между мужчиной и женщиной как апогее человеческих взаимоотношений, но при
этом как-то слишком задушевно заглядывала в глаза. Однажды Матлин не
выдержал: "Не хочешь - не надо, но зачем же так драматизировать ситуацию?"
С тех пор Наташа обиделась, в глаза ему больше не заглядывала, но и о
чистой дружбе не заикалась.
  - Говорят, тебя похитили пришельцы? - спросила она шепотом, нежно обнимая
его за шею.
  - Да, - таким же шепотом ответил Матлин, - но это большая тайна. Не говори
никому.
  - А мне расскажешь? - она прижалась щекой к его трехдневной щетине. - Я
никому... честное слово.
  Матлин почувствовал, что засыпает. Стремительно, неотвратимо и свалится в
ту же секунду, как она отпустит его.
  - Тебе плохо?
  - Последствия невесомости. Знаешь, трудно заглатывать водку вверх ногами.
Отвык.

  Али нашел себе достойного партнера-болтуна, экс-главного болтуна компании,
который все еще не терял надежды вернуть себе внезапно утраченный
чемпионский титул. Они насмерть сцепились в дискуссии о ценах на
компьютеры, а остальные лишь наблюдали равнодушно за этой полемикой.

  - Отведи меня в ванную, - прошептал Матлин.
  - Так я и думала, - разочаровалась Наташа, - Матлин, разве на тебя это
похоже? - она стянула с него рубашку и включила холодный душ. - Не пей
больше, противный мальчишка. Лучше поговори со мной. Сколько мы не
виделись...

  К тому времени, как Матлина вывели из ванной, сюжет праздника резко
изменился. Музыка гремела на весь дом. Али со своим недавним оппонентом
уже разобрались с ценами и отплясывали посреди комнаты, сдвигая в углы
мебель и, во