лучается действительно "вертящейся". Она, конечно, в любом случае может
вертеться благодаря усилию умелых рук и точным расчетам. Особенность
посредников заключается в том, что у них "вертится" вопреки... Настолько
вопреки, что нет возможности остановиться. Но дело, в конце концов, даже
не в этом. В своих моделях посредники применяли собственный способ
микропостроений благодаря своей уникально развитой оптике - пережитку
песчаной эры, отразившемуся на последующей эре, "стеклянной". Оптические
приемы которой со временем переросли свой исходный материал.
  Возможно, из материала сформировалась сама идея "надутых сфер", возможно,
все это происходило на чисто умозрительном уровне. Для того чтобы
уравновесить икариум, первую фигуру философской геометрии, символизирующую
время, посредники придумали вторую фигуру. Они ограничили точку икариума
сферой с энергетическим напряжением, направленным в центр. Чтобы эта
экстравертная конструкция не свернулась в точку, они обернули ее сверху
еще одной сферой, интравертной, с энергетическим напряжением направленным
от центра. Чтобы и эта конструкция не улетела ко всем чертям, посредники
завернули ее в новую экстраветрную сферу. И так далее и так до
бесконечности. Фигура получила название "аллалиум" (рис.1) и стала
олицетворять собой модель гипотетического пространства, в котором каждая
внутренняя сфера выступает в роли точки икариум по отношению к внешней. А
каждая такая связка является абстрактной моделью пространственного Уровня.

  (рис.1) (В7/1)

  Таким образом, новая "матрешка" мироздания была готова. Никакой
принципиальной разницы в логическом ряду "планетарная система - атом..."
Только более глобальный масштаб с более точным расчетом. До какого предела
можно собирать эту "матрешку"? До некоторого... Перед нами ни что иное,
как двоичная фигура геометрии, которую можно назвать "философской", а
можно и не называть. Поскольку это уже азы противоречивых аритаборских
наук. Формулы, полученные из БЕСКОНЕЧНОГО аллалиума, достаточно четко
фиксируют его же ПРЕДЕЛ. Но это уже касается "оперативных занулений" (и
опасности "цепной реакции потери Уровней"), а также теории конечности и
бесконечности физических структур и математических величин.
  Итак, "оперативные зануления" Уровней, которые, по утверждению Дуйля,
элементарно проходит мадиста. Прочие же творения природы смеют разве что
мечтать о такой возможности, как о "машине времени". Иначе говоря,
сворачивание аллалиумной сферы в точку икариума. Начнем отсчет маршрута
"машины" с нулевого Уровня нашего с вами существования (той же природы,
что "Наша Галактика" - гипотетического пупа мироздания). В плюс или в
минус, углубляясь или расширяясь, потенциально возможна схожая нулевая
структура - формула ее расчета существует. Именно формула, а не число -
для посредников в этих двух понятиях разница небольшая. Для землян, если
то же самое соотношение выразить числом, получится еще одна величина "пи"
со своими числовыми завихрениями после запятой. Математические исчисления
землян здесь неудобны, можно сказать, чересчур унифицированы, привязаны к
элементарным основам. Возможно поэтому наша математика, для наших же
дураков, слишком сложна, а для умных - слишком элементарна. Это касается и
принципов работы компьютера. У посредников все значительно проще: для
каждого уровня сложности - свои приемы исчислений. Например: один и тот же
числовой ряд в каждой конкретной ситуации имеет свой особый смысл -
1,2,3... Они же - Точка, Объект, Процесс... Они же - координата, линия,
треугольник... Разумеется, адаптировать формулы, полученные из таких
рядов, я не возьмусь. Могу лишь уверить, что формула, выводящая на
соседний Уровень, соответствующий нашему обиталищу (или искомое число
удаления Уровня) имеет несколько (миллиардов) степеней защиты
"оперативными занулениями" (т.е. сворачиванием пространства в ноль).
По-русски выражаясь: не влезай, убьет! Из этой вывески на трансформаторной
будке вытекает еще один постулат теории равновесия: "масштаб Уровней
(сфер) имеет смысл выравнивания полюсов равновесия до идеальных пропорций
пространственно-временной оси" - это уже за пределами школьной физики. К
сему была прибавлена теория "Фигурной цикличности идеальных пропорций
равновесия относительно "ноля". Именно за эту "фигуру высшего пилотажа"
посредники, в первый и единственный раз за всю историю существования,
получили свое от мадисты. Мадисту эта теория раздражала чрезмерно. То ли
от того, что она была в корне неверной, то ли по причине обратно
противоположной, - информационная эпидемия имела катастрофические
масштабы. Прошло немало времени, прежде чем посредники сумели оправиться и
закончить свою логическую фигуру "равновесия" последней уравновешивающей
ее теорией. Речь идет о "теории иммунитета".
  Начать эту теорию проще было бы с "энтропии равновесия".
Экстравертное-интровертное натяжение сфер чередуется, и эта
последовательность держит систему в стабильном состоянии. Но случаются
переориентации... Почему?
  Начнем опять-таки с элементарной модели: активность одного элемента
системы А имеет влияние на другой элемент В той же системы, который,
реагируя на эту А-активность, стремится ее погасить (уравновесить), что в
результате и происходит... или не происходит. Так вот, на самом деле,
ничего похожего. Элемент В никогда ни за что не выступит против
разбушевавшегося элемента А, напротив, будет стараться ему подыграть.
Усмирение же будет происходить по линии активности внешних, удерживающих
равновесие, полюсов. Которые, в случае неудачи, могут взбудоражить и все
остальные элементы системы (все это, опять же, из игрушечной модели). По
идее, элемент А обязан прийти в норму, на этом всякая энтропия может
считать свою работу оконченной.
  Но! Как быть, если элемент А, напротив, катастрофически наращивает свою
дестабилизирующую активность и никакие усмиряющие мероприятия не способны
его удержать? Вот теперь придется поверить на слово: в любой
саморегулирующейся системе (особенно в аллалиуме) предусмотрены свернутые
структуры, улавливающие критические колебания в системе (элемента А, а
также общего фона) - аварийный стоп-кран. Эти свернутые структуры способны
контролировать и гасить колебания фона. Однако если система слишком
возбуждена, происходит то, аналогов чему мне не доводилось встречать в
местной физике (разве что в загадке: отчего стоп-кран на самолете синего
цвета?). Свернутые структуры разворачиваются, выворачивая наизнанку всю
систему. Интровертная сфера становится экстравертной. Полюса напряжения
автоматически меняются на противоположные и гасятся на соседних однотипных
полюсах. Система поглощается внешней, более мощной системой и прекращает
свое существование - это и есть явление иммунитета природы, срабатывающее
в "идеальной" модели

  (рис.2) (B7/2)

  Доказательств этому явлению в физической природе (в том числе фактурной)
существовать не может. Разве что разглагольствования о конце света,
тотальном апокалипсисе, и то в приблизительной аналогии. Но мадистологи,
имеющие глубокий контакт с предметом своих исследований, утверждают, что
мадиста оперирует такими понятиями, как "потеря (зануление) Уровня",
"деформация соседних уровней в результате зануления", а также "цепная
реакция сворачивания пространства". Естественно, доказательств того, что
речь идет об "иммунитете природы" посредников, тоже не существует.
  4-я Книга Искусств считает, что именно "теория равновесия" в наибольшей
степени повлияла в свое время на посредников, сделала из них то, что они
из себя представляют: "Дети природы настолько растворились в ней, что
перестали ощущать в себе унаследованную от этой природы способность
воплощать иллюзии". Но это не так. "Все зависит от соотношения масштабов
самовосприятия и мировосприятия, - говорили посредники сами о себе, -
прежде чем бросать цивилизацию в темный туннель, надо послать вперед
проводника, чтобы иметь представление о его траектории..." К сожалению,
"проводники" не вернулись. То, что вернулось, назвать цивилизацией в
полном смысле этого слова нельзя - Ареалу неизвестно даже "родного"
названия и подлинной истории тех, кого именуют "посредниками".


                                  Глава 26


  - Не знаю, что из этого может получиться, - признался Раис, - сюрпризы не
исключены. Ребенок от мадисты! Первый раз слышу, что такое возможно. На
Земле, вероятнее всего, это будет обычный человек, а происхождение
обычного человека никого волновать не должно.
  - А если?.. - предположил Фрей.
  - А что "если"? Если с Землей что-нибудь случится, мы первыми об этом
узнаем.
  - Раис, надо что-то делать сейчас!
  - Что? - удивился Раис. - Тут уж ничего не поделаешь. Осталось только
ждать. Но как он тебя!.. Я начинаю уважать Али. Обработал тебя в твоей же
фактуре! И как обработал! Его ребенок тебе еще не раз о нем напомнит,
если, конечно... все это не бред.
  - Как я могу это предотвратить?
  - Элементарно! Только намекни об этом бонтуанцам и они не оставят от твоей
Земли мокрого места...
  - Раис!
  - Что "Раис"? - рассмеялся он. - Они также, как ты, допустили оплошность.
У тебя свои масштабы - у них свои. Какие могут быть декларации прав между
игроком и игральной костью?
  - А ты... сядешь на платформе и будешь с удовольствием наблюдать за
развитием событий?
  - Именно с удовольствием!
  Фрей почувствовал приступ животной ярости. "Это перед бурей, - успокаивал
он себя, - песчаная буря на каждого фактуриала влияет по-разному и только
на разумных существ - одинаково. Пора спускаться вниз, у меня не так много
времени на нравственную проповедь..." Но Раис, будто нарочно, выдерживал
его до изнеможения под куполом платформы, и Фрей каждый раз покорно терпел
в надежде когда-нибудь узнать скрытый смысл этого ритуала. После
шестидесяти градусов по Цельсию его мозги обычно "съезжали с опоры", и он
укладывался на прохладный каменный пол перед любым собеседником,
независимо от степени авторитета.
  - Мне надо знать все о шахтоприемнике на дне Атлантического океана, как
давно он там и в каких режимах работает... - сказал он, но Раис успел
абстрагироваться от присутствия Фрея. Его взгляд утратил свой естественный
фокус на каких бы то ни было объектах внешнего мира и всецело устремился
внутрь. Извлечь его из этого состояния было так же невозможно, как
добиться возвышенных чувств от статуи Венеры Милосской. Фрей еще раз
попытался повторить его пластическую позу, но суставы опять отказались
повиноваться. Он много раз пытался разобраться с расой этого исключительно
вредного существа: расой смеющихся человекоподобных существ, с
колоссальной телепатической и телекинетической силой. Но, всякий раз
упирался в истинный смысл слова "раса". Тот смысл, которым наделил это
слово язык Ареала, гораздо более расистский, чем можно было себе
представить из элементарной теории биологической мутации. Расовые различия
между ними не имели никакого отношения к строению тела, его химическому
составу, степени адаптации. Вся разница заключалась только в возможностях.
Тех, что дает природа, и об отсутствии которых можно только сожалеть.

  - Ты пишешь мемуары? - спросил Раис и, получив в ответ утвердительный
кивок, удивился. - Зачем? Чтоб хороший сюжет не пропадал без дела? Фрей,
если б ты не делал ошибок, жизнь твоя была бы скучна: это как пилотаж - ас
никогда не сможет разбить корабль, даже если очень захочет.
  - Что ты хочешь этим сказать?
  - Только то, что Али не ошибся, выбрав тебя. А вот что этим хотел сказать
он?..
  Фрей вопросительно приподнялся с пола.
  - Не жди. Не надейся. Когда ты перестанешь смотреть на меня как на Господа
Бога? И вообще, - Раис поднялся, чтобы отойти от него подальше, - в твоем
языке должна быть поговорка типа: считайся со всеми, но рассчитывай на
своих. Так вот, дорогой Фрей, все твои на Земле. Здесь можешь ни на кого
не рассчитывать: только ты один должен иметь возможность распоряжаться
своими ошибками и воспоминаниями о них. А описывать внешность несхожих с
тобой существ своими фактурными приемами - это верх неприличия, самый, что
называется, дурной тон... Самый дурной тон... - повторил он, удаляясь все
дальше и дальше, пока не оставил своего подопечного на оранжевом полу в
гордом и молчаливом одиночестве.

  Несколько бессонных дней и ночей Фрей провел в информатеке Аритабора,
имеющей почти неограниченный выход на общие архивы ИИП. Подобной роскоши
Ксар никогда бы ему не позволил. Раис же делал вид, что ему все это
глубоко безразлично, но время от времени все же возникал в зарослях бурого
мясистого растения, окружающего купол информатеки. Он даже подходил к
Фрею, чтобы помочь ему решить пару-тройку задач, степень наивности которых
выходила за "нижние рамки" компетенции аритаборских информационных
программ. А когда прилежный ученик, пользуясь тем, что наставник отлучился
или слегка "вздремнул" на мягком листе растения, потрошил архивы, которые
ему пока еще не были рекомендованы, в бурых зарослях непременно возникал
сосредоточенный взгляд и аккуратно фокусировался на его рабочую панораму.
В этот момент Фрей не мог отделаться от ощущения, что все инфоканалы,
доходящие до него, предварительно фильтровались в голове Раиса. Это
заставляло его немедленно прекращать работу и начинать все сначала,
напевая себе под нос какой-нибудь легкий мотивчик, который был способен
нейтрализовать самые ярко выраженные эмоции. Но, добравшись до 1-й Книги
Искусств, Фрей осмелел до того, что начал делать копии с ИИП-канала в свой
личный архив. При этом никакие возбужденные шевеления и одноглазые взгляды
из зарослей бурого сорняка не способны были отвлечь его от этого занятия.
Казалось, ничто вообще не способно было его отвлечь, особенно от
сюрреалистических интерпретаций Летаргических дун, не имеющих ничего
общего с белокрылым гигантом, увлекшим его в пустыню.
  Однако одно особое обстоятельство нашлось, и Раис внезапно возник у него
за спиной:
  - Ты просил сообщить, если они появятся. Они здесь.

  Фрей отключился от рабочего места, расчесал взлохмаченные кудри и натянул
на свой обнаженный торс одежду, похожую на широкий, длинный халат,
закрывающийся крест накрест, от пояса через плечи. По ощущению это приятно
напоминало армейскую шинель, а по этикету - правила традиционного
аритаборского приличия. Внешне, материал костюма напоминал тончайший
атлас, но в нем не страшно было выйти в песчаную бурю. Полный комплект
предусматривал еще и верхнюю накидку, закрывающую до самой макушки и
спадающую вниз кручеными фалдами, способными разбрасывать в стороны песок
так, что при правильной походке, которой аритаборца обучали с малолетства,
можно было держаться на плаву зыбучих песков с минимальными физическими
усилиями. К тому же плотная ткань, чернее воронова крыла, отливающая
синевой, обладала эффектом паранджи - абсолютная видимость насквозь
изнутри и полная светонепроницаемость снаружи.
  Эту экзотическую одежду Фрею подарили случайно, почти ни за что:
пробегавший мимо посредник, поглядев на его шелковые брюки клеш, решил,
что это, должно быть, очень неудобно. Но этих штанов у Фрея было навалом,
а натуральная аритаборская экзотика - в одном-единственном экземпляре,
который приберегался для особо торжественного случая.
  - Ты ее не износишь даже за сто человеческих жизней, - объяснял ему Раис,
помогая управиться с системой складок и затяжек.
  - Скажи лучше, как я выгляжу?
  Раис отошел на почтительное расстояние и хлопнул в ладоши.
  - Ослепительно. Лучше не бывает.
  Они оба почти одновременно поглядели на босые ноги, выглядывающие из-под
широкого подола халата, и нависающие над ними фрагменты шелковых штанин;
спустили до самого пола нижние фалды и Фрей, во всем своем ослепительном
великолепии, решительно и с достоинством направился к верхним галереям. Но
неожиданно вернулся и застал Раиса в той же позе перед застывшей панорамой
информатеки 1-й Книги Искусств.
  - Послушай, Раис... один такой дурацкий вопрос... если можно. Ты уверен,
что они хотят меня видеть?


                                  Глава 27


  - В этом наряде, - заметила Анна, когда они остались наедине, - ты стал
совсем похож на посредника.
  - Интересно, на кого я буду похож без него?
  Юзеп, с которым Анна появилась в Аритаборе на этот раз, отправился на
поиски Раиса и бросил их в саду на верхней галерее города.
  - Ты думаешь, наивный мальчишка, что самая характерная черта посредника -
наряд?
  - А что же?
  - Глаза. Ты заметил, какие глаза у Раиса?
  - Зеленые...
  - Хитрые. Никогда не знаешь, что у него на уме. Они все такие уже много
поколений, и ты становишься похожим на них.
  - Это хорошо?
  Анна приблизилась, чтобы вглядеться в его глаза.
  - Опасно.
  "Если б у нее были волосы, - подумал Фрей, - они были бы абсолютно белого
цвета. Все альбиносьи признаки: темные красноватые глаза, белая кожа,
очень нежные черты, будто вылепленные из прозрачного воска - она ничуть не
была похожа на женщину эротических фантазий, просто-таки ничего общего".
Но совсем не поэтому... Фрей был уверен сейчас больше чем когда-либо, что
не может, не способен питать к ней ничего похожего на то, на что
неоднократно намекал ему Суф. Такова природа, слава Богу! Сейчас он уйдет
от темы разговора о взглядах и начнет выводить ее из себя дурацкими
вопросами, пока она не обзовет его самым забавным существом местной фауны.
А Фрей опять подумает, что его имиджу рядом с ней не хватает строгого
ошейника и короткого поводка... И еще о том, чтобы Юзеп провалился в
какую-нибудь скважину и очень долго выбирался наверх без посторонней
помощи. Затем он, отбросив ложную скромность, начнет приглашать себя к ней
в гости - он ведь никогда не видел, как живут бонтуанцы и чем занимаются
то время, когда не действуют на нервы Раису. В гости он прибудет один без
пошлого и дурно воспитанного Суфа, - не полный же он идиот, чтобы не
справиться с "навигатором" в пределах цивилизованного маршрута. Он будет
вести себя сдержанно, с достоинством, давая понять окружающим и самому
себе, что был безусловно прав, когда решил, что представители разных
"пород" не могут и не должны питать друг к другу никаких иных симпатий,
кроме дружеских.
  - Я уверена, что эта шахта давно ни к чему не пригодна.
  - Что? - не понял Фрей.
  - Ты спрашивал о шахтоприемнике на твоей планете.
  - Да.
  - Возможно, она единственная. Возможно, не все галереи внутри сохранились.
Надо смотреть схемы... Да что с тобой? Уже впадаешь в медитацию? Не
рановато ли?
  - А глаза у меня хитрые?
  Анна отшатнулась от неожиданности.
  - Нахальные. Слишком нахальные для начинающих. Я же говорю, скоро станешь
либо настоящим посредником, либо косым идиотом.

  Когда Анна с Юзепом покинули Аритабор, Фрей предпринял попытку вернуться к
информатеке. Но, выпустив на панораму мутнеющие копии Фидриса, неожиданно
для себя обнаружил, что они не только мутнеют, но и двоятся. Пришедший на
помощь Раис этого факта не подтвердил.
  - Хватит, - решил Фрей, - пора мне отсюда... проветриться, проведать
кое-кого, а главное, остудить мозги, чтобы не сделаться косым идиотом
раньше положенного срока.


                                  Глава 28


  Ксарес был рад увидеть Матлина, но радость его сменилась разочарованием,
когда на свой сокровенный вопрос: "Привез ли ты мне из фактуры что-нибудь
интересное?", получил совершенно неприемлемый ответ: "Только себя в
относительно добром здравии".
  Таким образом, собственной персоной Матлин, во всем имеющемся в его
распоряжении "здравии", был применен к делу и в ближайшие несколько дней
высадил две сотки картошек в своем павильоне, а также несколько грядок
морковки, капусты, укропчика, салатика и десяточек чрезвычайно
подозрительных семян, выдаваемых Ксаресом за натуральные земные. За этим
занятием Матлин окончательно подорвал здоровье, с трудом гнулся в пояснице
и ругался как сапожник всякий раз, попав тяпкой по ноге.
  Кроме этого, он провел несколько сравнительных анал