ли его своими
мощными лапами, обвивали ядовитыми щупальцами, слегка пробовали на зуб -
но ни одна челюсть не сжалась, ни одно щупальце не выпустило яда.
"Беспомощное" существо шло дальше, а ревущие и сопящие обитатели гетто шли
за ним по пятам, принюхиваясь к его следу.

  Это было одним из первых упоминаний о протобонтуанцах. С этого факта, по
свидетельству автора описаний, одна из ранних бонтуанских школ получила
название "посредники" в память Мольха-первопосредника. То ли этот персонаж
мутировал от "пришельцев" скал, то ли эволюционировал от местной фауны, -
обе версии совершенно неправдоподобны. Сами же бонтуанцы, разбираясь в
своей родословной, клянутся, что знать не знают никакого Мольха и уверяют,
что посредники - совершенно иной расовый прототип, никакого отношения к
ним не имеющий.
  Все дело в том, что термин "протобонтуанцы" напрочь сбивает с толку,
особенно в таких источниках, как Книга Искусств, где хронология
соблюдается не тем способом, который принят в описываемых ею цивилизациях.
Дело именно в хронологии: если событие относится к периоду до
Аритаборского раскола* (*в последующих главах), - разделение на
первопосредников и протобонтуанцев вообще не имеет смысла.



                                  Глава 4


  Прошло время и Матлин понял, почему всегда общительный Суф, для гуманоида
даже чересчур общительный, не желает навести у бонтуанцев подробную
справку о корабле-похитителе. Это стало ясно после ревизии отсеков его
корабля, которую Матлин предпринял по случаю, напоровшись в лаборатории
Ксара на схемы багажных "транзитов" из парка ЦИФа. Схемы были достаточно
подробны, чтоб разглядеть содержимое контейнеров и обнаружить, что Земля
все же полегчала на несколько тонн: чего только Суф с нее не утащил. Не
считая того, что Ксар уже успел выгрузить и припрятать, из последнего
контейнера лично Матлин извлек томов двести энциклопедий, словарей,
альбомов, технических справочников, безногий рояль, корпус которого был
битком набит нотными сборниками, в том числе и образца прошлого века -
явно имел место налет на музей. К ним были приложены мотки металлических
струн, туго набитые холщовые мешочки с хрустящим содержимым, темные
закупоренные бутылочки с жидкостями, коробочки с чем-то вонючим.
Корзиночка с яйцами, подозрительно похожими на крокодильи, которая стояла
особняком, очевидно, не поместившись в предыдущий контейнер. "Теперь-то
мне понятно, - думал Матлин, - отчего бедняга-Суф так торопился сбагрить
меня ЦИФу. В яйцах он никогда не был большим специалистом, но надеялся,
что вылупившиеся из них твари, наверняка, предпочтут живое мясо даже
самому витаминному брикету и правильно сделают: не для того Бог дал живому
существу пищеварительный тракт, чтоб он в расцвете лет атрофировался от
местного "общепита". Но все это добро, вместе взятое, выглядело пустой
безделушкой по сравнению с блоком записей, бесследно исчезнувшем в недрах
ЦИФа, до которого Матлин так и не сумел добраться на корабле и о
содержании которого теперь предпочитал даже не догадываться.
  Суф пропадал по своим делам уже много дней. Матлину этих дней хватило для
того, чтобы отчаяться найти навигатора. Единственное, что удалось извлечь
из многочисленных запросов, которыми он атаковал навигационные службы, это
то, что похитивший его бонтуанский корабль давно убрался из зоны Акруса и
вернулся в родной "заповедник". Навигаторы, которые не задают лишних
вопросов, почему-то оказались подвержены двум неприемлемым крайностям:
либо чрезвычайной занятости, либо чрезвычайной лени. Двое из опрошенных, в
свое время, побывали в Акрусе. Но ничего, кроме подтверждения информации
Ксара о существующей там фактуре, из них выцедить не удалось. Разве что
переменные координаты, которые он был вполне в состоянии узнать сам.

  Некоторое время Матлин провел в сосредоточенном уединении смотрового бокса
в одном из так называемых "каталогов фактур", которые больше напоминают
музейно-архивные скопления и доступны всем любопытным, лишь бы они умели
себя обслужить. Сюда валом сваливали все отработанные материалы и новые
поступления из ближайших ЦИФов, а местное оборудование только и занималось
тем, что сортировало этот хлам.
  На эту "свалку" Ксарес препроводил его лично и бросил на произвол судьбы.
Первое время все шло замечательно. Матлин вполне самостоятельно обнаружил
полный банк данных об интересующей его фактуре Акруса и получил самые
подробные, но ни о чем ему не говорящие сведения. Эта зона несколько тысяч
лет назад была вполне навигационно-благополучной, но в суть происходящих в
ней астрофизических процессов вникать было бессмысленно, тем более, что
аномалия рано или поздно должна сойти на нет. Ясно одно: в ближайшее
обозримое тысячелетие цивилизованной навигации в зоне не прогнозируется.
  Сама же фактура, на первый взгляд, не имела ничего примечательного. Что-то
между 3-й и 4-й ступенью по шкале Дуйля. Занимала собой около двадцати
групп близко расположенных планетарных систем с развитой внутренней
коммуникацией. Была слегка перенаселена, особенно в местах, пригодных к
существованию на поверхности грунта и при неглубоком "заземлении". Имела
три наиболее распространенных мутационных типа, вероятнее всего, местного
происхождения, один из которых был подозрительно человекоподобен, скорее
ближе к арабу, чем к европейцу, и прочим. Это навело Матлина на некоторые
интересные, но ничем не обоснованные предположения. Детальный
анатомический анализ мутации также не выявил отличий от землян, но
матлиновы познания в анатомии для таких выводов были слишком скудны.
  Как правило, изучаемые планеты имели на своей орбите "наблюдатель",
оставленный в наследство ЦИФом-исследователем. Эта штука, незаметная для
местных аборигенов, представляла собой подобие дистанционно управляемого
глазка, "мухи". Матлину удалось обнаружить несколько "мух", но, как он ни
старался, спустить их ниже, чем на сто метров от уровня грунта у него не
получилось. Да и маневрировали "мухи" крайне неуклюже. ЦИФ, оставивший
"наблюдателя", объяснил это исключительно астрофизическими процессами в
зоне и посчитал счастливой случайностью даже то, что из сотен "мух" пара
штук все же дает изображение. Но качество изображения Матлина никак не
устраивало. По его настоятельной просьбе архивному компьютеру удалось
придать "мухе" маневренность, но высоту зашкалило безнадежно.
  К концу своей работы, даже в доступных музейных материалах, Матлин уже
неплохо ориентировался в фактуре и с грехом пополам понимал язык, который
имел ассоциативное сходство с языком Ареала, так называемой его
"бонтуанской группой". Он имел несколько вариантов поиска следов корабля в
зоне, но ни одного варианта, как до этой зоны добраться, несмотря на то,
что полетные тактики кораблей, когда-либо преодолевавших рискованную часть
зоны, были обозначены перед ним красивым размытым пунктиром, временами
переходящим в многоточья. Это свидетельствовало лишь о том, что грамотное
использование КМ-транзита в зоне не столь уж рискованно.
  Именно эта информация дала ему право снова обрушиться на Суфа, но тот
остался непоколебим: не пойду и точка... Никакие уговоры на него
категорически не действовали, на понт Суф не брался принципиально, не имел
такой ценной черты характера. Сколько Матлин ни старался ее привить - все
впустую, отсутствовала сама почва для подобных прививок. Суф прекрасно
знал себе цену и ни полкопейки больше. Зато в гуманоидах его типа имелась
другая, гораздо более важная черта характера, которая с лихвой
компенсировала отсутствие понта: если уж они брались за что-то серьезное,
то делали это наверняка, иначе не брались вовсе. И если они утверждали,
что справятся с полетной задачей наверняка, - в успехе можно было не
сомневаться.
  Беспредметный спор между ними рисковал затянуться надолго. Но именно он,
как ни что другое, позволил Матлину сделать первый ознакомительный экскурс
в дебри скрытой сути абсолютно не родственного ему существа и вынести для
себя ценные наблюдения. Суф же вместо того, чтобы повышать свою
навигаторскую квалификацию, предпочитал держаться от Матлина подальше. А
так как прятаться он умел лучше, чем пилотировать, искать его было
бесполезно.

  Настал день, когда Суф объявился сам. В рваных наколенниках, в которых
обычно делал мелкий ремонт и которые, судя по характеру дыр, пережили
третью неожиданную встречу с Дэйком. Но, несмотря на это, его физиономия
светилась загадочной недосказанностью, некой одухотворенностью прозрения,
которое Матлин даже не рискнул бы спугнуть своими нелепыми расспросами.
  - Ну, что? - поинтересовался Суф. - Как решается проблема с навигатором?
  - Сам поведу, - рыкнул в ответ Матлин.
  Суф вдохновенно прошелся перед ним туда сюда по аллее, но Матлин сделал
вид, что загадочное состояние Суфа никоим образом к нему не приурочено.
Более того, он этого состояния напрочь не намерен замечать. Но Суф долго
не вытерпел.
  - Я знаю, кто пойдет навигатором.
  - Ты нашел?..
  - Нет.
  - Не уж то сам отважился?
  - Опять мимо. Никогда не догадаешься.
  - Уговорил кого-то?
  - Это не навигатор, поэтому уговаривать его не надо. К тому же, он питает
к тебе слабость... Только помани - он для тебя любую зону пройдет.
  - Али? Нет, с какой стати? Это откровенный бред. С чего ты взял, что он
сможет?
  - Мадиста сможет. Вопрос только в его согласии. А оно, считай, уже есть.
  - Он исчезнет в любой момент вместе со своим согласием, а мы влипнем в
историю...
  - Это будет зависеть от тебя: я программирую технику, ты программируешь
мадисту. Он доведет болф куда угодно, главное, чтоб ты не переиграл.
Сможешь удержать его на грани между его м-сущностью и человеческим
обликом? Подумай. В противном случае он либо исчезнет, либо разучится
управлять кораблем.
  - Ну, ты даешь! "Подумай"... Разве у меня есть выбор? Что ты там говорил о
его согласии?
  Суф приобрел еще более загадочный вид и, выдержав паузу, торжественно
сообщил:
  - Виделись. Только что. Он посетил мою мастерскую.
  Матлин расхохотался.
  - Ну, так что? Давай, рассказывай.
  - Я сказал, что Феликсу нужна помощь.
  - Ну, и...
  - Он заржал. Примерно так же, как ты сейчас.
  - А потом?
  - Все. Повертелся вокруг и ушел. Я больше с ним не общался. Он опять к
тебе подбирается. Это же совершенно ясно. Как только ты избавишься от
"звездочки" - тут же сядет нам на шею. Реши сам, чего тебе больше хочется:
искать своего приятеля или...
  Решить Матлин не успел, потому что, откуда ни возьмись, им на голову
свалился разъяренный Ксарес. В таком состоянии Матлин видел его впервые.
Он даже не сразу понял, чем был вызван столь эмоциональный визит. Пока
Ксар, выпуская пар из всех клапанов, употреблял самые нелестные эпитеты
для описания интеллектуального уровня Суфа, Матлин настойчиво вникал в
причину. По его мнению, уровень Суфа заслуживал несравнимо большего.
  - Или вы сейчас же уберетесь отсюда, - настаивал Ксар, - или вы, наконец,
поумнеете. Но если я еще хоть раз услышу это имя в одном из своих
павильонов... Отправляйтесь с ним куда хотите, если вам наплевать на себя,
но если вы еще хоть раз... Если вы еще хоть раз...
  На этом "еще хоть разе" Ксара застопорило. Он сердито уставился в одну
точку где-то за спиной Матлина метрах в шестидесяти - его взгляд обладал
точным определителем расстояния, благодаря которому, как в зеркале, не
оборачиваясь, Матлин определил расположение предмета, заставившего его
замолчать, - как раз на ступенях особняка. Но молчание Ксара оказалось не
менее свирепым. В конце концов, оно должно было закончиться чем-то
окончательно ужасным, но все обошлось жестом, который, в переводе на жест
человеческий, означал: плюнуть отчаянно себе под ноги, махнуть рукой и на
цыпочках удалиться. На тех же "цыпочках" за ним удалился Суф, и Матлину не
стоило больших усилий догадаться, что за предмет находится у него на
ступеньках.
  Он резко обернулся, чтоб зацепить взглядом черную "звезду", но за спиной
ее не оказалось. Он так же резко обернулся через другое плечо.
  - Чего вертишься? - крикнул Али-Латин и показал свой загорелый кулак. - Ты
не это, случайно, потерял?
  Подойдя ближе, Матлин заметил, как сквозь сжатые пальцы отчаянно
пробиваются черные лучи. "Звезда" была невероятно активна. Она вертелась и
жужжала, как пойманная муха, пуская по руке Али радужные протуберанцы, но
он сжимал ее изо всех сил, так что выражение лица приобретало звериный
оскал.
  - Представляешь, - говорил он сквозь сжатые зубы, - какая сейчас паника на
Кальте! Как шестирукий мечется вокруг своих приборов. Представляешь, что
эти приборы ему показывают! Твоему Ксару такого не пережить... Он думает,
что это от меня его аппаратура зависает - от его паники она зависает, так
ему и передай. Зато Кальта мне уже надоела чересчур... - он еще сильнее
сдавил "звезду".
  - Отпусти.
  - Даже не подумаю, - прокряхтел Али и затопал ногами по ступенькам то ли
от перенапряжения, то ли рассчитывая, что это укрепит его волю к победе
над Кальтой. Их поединок длился несколько секунд с переменным успехом и с
угрозами со стороны Али раз и навсегда расправиться со всеми известными
ему мадистологами. И, в конце концов, закончился в пользу нападавшего.
  Матлину трудно было себе представить, что осталось от Кальты, - от его
"звезды" не осталось даже мокрого места. Зато Али хорошо вспотел и остался
доволен проделанной работой.
  - Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, - обратился к нему Матлин,
присаживаясь рядом на ступени, - почему я тебя, дурака такого грозного,
такого опасного, не боюсь совершенно? Все боятся, а я не боюсь, - к чему
бы это?
  Али стянул с себя мокрую рубаху, краденую у Матлина, которую тот недавно
привез с Земли, и вытер ею пот со своей физиономии. Под куполом павильона
собирались дождевые тучи.
  - Это лишь потому, что я тебя, беспомощного и безобидного, ни разу как
следует не пугал.
  - Вот как?
  - А еще потому, что тебе здесь нечего терять, кроме своей беспомощности, -
Али очень нехорошо поглядел в глаза Матлину. Тот держался сколько смог, но
отвел взгляд первым и поразился, как можно из человеческого взгляда
извлечь столь мощный поток отвратительно-жутковатой проникновенности.
  - Прекрасно, - ответил Матлин, - только никак не могу понять, что же тебе,
могучему, в этой жизни без меня не хватает?
  - Поймешь. Этот день нами еще не прожит.
  Эту фразу Матлин вроде бы когда-то от него уже слышал, но когда и в связи
с чем - вспомнить не мог, да и не время было погружаться в воспоминания.
Павильон уходил в сумерки, и первые капли дождя уже шуршали в кронах
растений.
  - Пойдешь в Акрус навигатором?
  - Пойду.
  "Что-то не так", - подумал про себя Матлин.
  - А вернешься?
  - Вернусь.
  - А безопасность экспедиции? Будешь прилично вести себя по дороге?
  - Буду.
  "Определенно, что-то не так", - что-то настораживало Матлина в этом
диалоге, только он никак не мог понять, что именно.
  - А что за это попросишь?
  Али оживился.
  "Ага! Вот теперь в самую кучу".
  - Кое-что попрошу.
  - Проси.
  - Ты отвезешь меня на Землю.
  - Вот это да! Ты что, один заблудишься?
  - Ты не понял. Мы отправимся туда вместе, о`кей?
  - Ладно, только я не понимаю, зачем?
  - Я не прошу тебя понимать, просто сделай это для меня.
  - И все?
  Али улыбнулся и кивнул.
  - Только обещай мне не наследить там...
  Али еще раз кивнул.
  - Послушай, может, ты мне просто расскажешь, что со мной произошло?
  - Не знаю.
  - А про Короеда что-нибудь знаешь?
  - Не знаю.
  - Тогда какого черта ты собрался в Акрус? - психанул Матлин.
  - Потому что ты попросил, - удивленно обернулся к нему Али.
  - Врешь! Знаешь! Все ты знаешь и постоянно бессовестно врешь.
  - Не смей мне повторять это слово. Если я не знаю, значит, не знаю, а если
будешь портить мне настроение - ищи другого навигатора.
  Матлину стоило усилий удержать себя в руках. Али на него так действует?
Или состояние подкупольной атмосферы? Он считал, что давно избавился от
комплексов в общении с непохожими на него существами, но Али его раздражал
непонятным образом и очень сильно, возможно, именно тем, что был на него
похож.
  - Ты - глупый лягушонок Маугли! Если я когда-нибудь перестану врать и
стану говорить одну только правду... - Али схватился за голову от
предчувствия той самой невысказанной правды, - тебе незачем будет жить...
Ты сам начнешь упрашивать меня соврать. Неужели ты не можешь понять: пока
я вру - у тебя есть шанс обойтись без моей помощи. Спроси у своего
шестирукого, в каких случаях врет мадиста. Он тебе объяснит лучше, чем я...
  - Хорошо, не нужно ничего говорить вообще. Просто найди Короеда и верни
домой.
  - Кажется, один раз я это уже сделал.
  - Ты сделал паршивую копию. Нужен натурал, тот самый, такой же, как я...
  - Честно сказать, не вижу разницы между хорошей копией и так себе
натуралом. Ты зря. Копия была отменной.
  - Но отчего-то покончила с собой.
  - Мне жаль. Возможно, ему приснился дурной сон.
  - Может, ты хочешь сказать, что у меня есть шанс найти его самому?
  - Я же сказал, что пойду в Акрус навигатором. Что тебе еще от меня надо?

  УЧЕБНИК
ВВЕДЕНИЕ В МЕТАКОСМОЛОГИЮ

  Гуминомы.

  "С тех пор, как ты забылся у Белой Воды, прошло ровно сто лет. Твои дети
выросли и оставили дом. Твои слуги разбрелись по каменным дорогам, а
друзья стали посещать нас все реже... Но не думай, что они забыли тебя или
сочли помешанным. Ты говорил им, что истина одна, а обмана - бесчисленные
множества. Ты думал, что правы все одинаково, а заблуждается каждый на
свой манер. Ты понимал, что существует творец и хранитель, который сильнее
и мудрее тебя, но не мог понять, зачем он сотворил тебя и хранит... Ты
искал его ошибки в парадоксах собственного бытия затем, чтоб открыть его
истинное лицо. Но звезды падали в цветы, а цветы тянулись к звездам.
Равнину Белой Воды устилал туман. Каждый твой жест, каждый шорох
скользящего с горы камня имел свою причину и не хотел отклоняться от
предначертанного ему, чтоб не сорвать вуали с лица, которое ты должен был
видеть раньше, чем появился на свет. Но жизнь подходила к концу, ты не
приблизился даже к краю вуали... Перед тем, как покинуть нас навсегда, ты
оставил свой "символ неизбежности" на глазной стене у каменной дороги,
идущей сквозь дом, сквозь земли, ведомые и неведомые тебе, у дороги,
которая всегда возвращается обратно. Ты написал на ней то, что казалось
тебе непререкаемой истиной: "Если Он есть - Он живет и дышит; если Он
видим - Он состоит из всех оттенков радуги; если Он справедлив - Он сам
себе и добро и зло; если Он чувствует - значит, Он бесконечно страдает; и
если Он существует - Его конец предопределен самим существованием."
"Бонтуанские летописи"
4-я Книга Искусств.

  Тот, кто "покинул их сто лет назад", - имеется в виду представитель
особого рода существ, которых называют гуминомами. Смысл этого термина
полезно будет узнать именно теперь, несмотря на то, что действующими
лицами повествования гуминомы в ближайшее время не станут.
  Эти существа появляются исключительно в бонтуанских фактурах и
исключительно при самых благоприятных для себя обстоятельствах, которые
хорошо описаны в многочисленных "теориях возврата", сторонником которых,
напомню, был Дуйль. Существует масса обстоятельств, способных уничтожить
фактурную цивилизацию "под ноль": от мутационных и селекционных порогов до
банальных астрофизических катаклизмов, от которых мы заранее
абстрагировались. Внутренние тупики естественных цивилизаций (более или
менее естественных, искусственные и фактурные хвосты здесь не
рассматриваются) в каждой из них имеют четкую цикличность, обусловленность
и элементарно просчитываются. Если один из этих барьеров обойти
невозможно, фактура отбрасывается в своем развитии назад, опять же, на
вполне просчитываемый уровень. (Существует своя методика расчетов
"возврата" для однотипных фактур. Но, к слову сказать, не припомню, чтоб
Ареал хоть что-нибудь, хоть когда-нибудь предпринял для