с-
том - да  это  же  воспримут  почти  как  оскорбление!  "Как?!  Булгаков  -
фантаст?! Да как же вы его смеете равнять со всякими там..." - и дальше пе-
речисляют, с кем. А я, изволите ли видеть, никого ни с кем  не  равнял.  Я,
знаете ли, сказал, что Михаил Афанасьевич фантастические  произведения  пи-
сал. Или вы полагаете, что "Мастер и Маргарита" - кондовый реализм? А  "Ро-
ковые яйца" - что, РСФСР действительно переживала "куриный кризис"? На  что
же вы, батенька, обижаетесь?
     И что это вы, вообще, за деление придумали: Большая Литература -  это,
значит, хорошо, а фантастика - стало быть, плохо... Что, в Большой  Литера-
туре графоманов нет? Или в фантастике - литературных шедевров?  Что?  Есть?
Тогда какого лешего кривить губы при виде звездолета на  обложке  -  может,
это Лем! Или презрительно морщить нос от марсианского пейзажа на  другой  -
может, это Брэдбери! Или хихикать от супермена в одних шортах на третьей  -
может, это Стругацкие!
     Просто не знаю, кого благодарить за то, что сидят фантасты - все,  га-
музом!  -  в  этой  загородке  с  оскорбительной  надписью   "не    Большая
Литература". Может, господина Хьюго Гернсбека, создавшего в 1926 году  пер-
вый специализированный журнал НФ? До этого момента никому  и  в  голову  не
приходило выделять фантастику в отдельную епархию. Мэри Шелли - литература.
Уэллс - литература. Олаф Стэплдон, Карел Чапек, Олдос Хаксли -  литература.
Но это уже, скорее, по инерции. А вот Теодор Старджон  -  это,  знаете  ли,
фантастика. И Урсула Ле Гуин - извините, тоже. А вот Оруэлл - наш,  Оруэлла
мы фантастам не отдадим. И Борхеса - тоже.
     А может, товарищей из ЦК КПСС благодарить? Тех,  которые  в  приказном
порядке обязали некогда советскую фантастику быть близкой народу,  понятной
ответственным работникам и звать молодежь во втузы и светлое  будущее?  Те,
которые вышвырнули в Париж Евгения Замятина, тщились сделать Булгакова мел-
ким чиновником, отказывали жене Александра Грина в праве быть  похороненной
рядом с мужем, ломали в лагерях Сергея Снегова, травили Стругацких,  возно-
сили графоманов - что в фантастике, что в прочих областях литературы,- оди-
наково конфисковывали рукописи - и у Василия Гроссмана, и у Вячеслава Рыба-
кова...
     Есть такой литературный метод - фантастика. Как любой литературный ме-
тод, как любое литературное направление, его можно  рассматривать  как  от-
дельный предмет исследования, профессиональных интересов. Но с какой  стати
именно этот метод стал объектом пренебрежительного отношения, а люди, в нем
работающие, все разом попали в литераторы второго сорта?
     Впрочем, мне не обидно за покойных Немцова, Охотникова  и  Гамильтона,
равно как и ныне здравствующих Казанцева, Медведева и Ван Вогта. Мне  обид-
но за Стругацких, произведения которых не понимают второстепенные литерату-
роведы, берущиеся о них писать - а литературоведы высшего класса либо  счи-
тают это делом ниже своего достоинства, либо (как  великолепный  исследова-
тель А. Зеркалов) некогда начав, в конце концов отступаются -  негде  печа-
тать такие работы... Мне обидно за Вячеслава Рыбакова,  который  никогда  в
жизни не сумеет мало-мальски достоверно описать  какой-нибудь  "сопростран-
ственный мультиплексатор", но воспринимается критиками так, будто он  пишет
книги о роботах. Мне обидно за Андрея Лазарчука, чьи философские  концепции
уже не в состоянии воспринять традиционная аудитория фантастики - а  другой
аудитории у его книг нет. Мне обидно за Андрея Столярова, который  сам  вы-
нужден подводить литературоведческую базу под то направление, в котором  он
работает - ибо знает, что ни один профессионал за это не возьмется. Не  по-
тому, что эта задача ему не по плечу, а потому, что слишком много  чести  -
сравнивать Столярова, скажем, с Дюрренматтом...
     Мне обидно за многих авторов, которых я здесь не назвал. Или вы думае-
те, что в России нет авторов, достойных упоминания в одном ряду  с  Рыбако-
вым и Лазарчуком?..
     Но мне не хватило места даже на упоминание о них. Ведь нужно еще  ска-
зать о том, ПОЧЕМУ возникло это литературное гетто.
     Потому лишь, что часть фантастики, сознающая себя не просто  развлека-
тельным чтивом, всегда занималась проблемами, которые реалистической  лите-
ратуре просто не под силу. Кто из реалистов  сумел  осуществить  социальное
моделирование в тех же масштабах, что и Лем? Никто - разве что  отказавшись
от своего реалистического инструментария. Как средствами реалистической ли-
тературы сделать роман о взаимоотношениях не человека с человеком, а,  ска-
жем, человечества с другим человечеством? Или дать новую  философскую  кон-
цепцию развития цивилизации?
     Большая часть этих проблем далека от повседневности, которой живет ли-
тература реалистическая. Естественно, что  и  литературоведы,  занимающиеся
ею, пытаются и фантастический роман оценивать по тем же самым критериям.  А
с какой стати? Художественные задачи - принципиально  другие,  художествен-
ные средства - тоже... И, как правило, критики просто не в курсе  этих  за-
дач и этих средств. Как следствие - ксенофобия ко всей фантастике.  (Кстати
- именно проблема ксенофобии стало одной из базовых тем НФ).
     Фантастике, по-видимому, нужны свои профессиональные литературоведы...
     Сказал - и сам испугался. Свои литературоведы - это же снова оно, гет-
то... Замкнутый круг? Что же - фантастика и далее будет обречена на  изоля-
цию? Свои критерии, свои критики, свои читатели - все отдельное?
     Увы, похоже, что так. По крайней мере, до тех пор, пока не станут пов-
седневностью контакты с иными мирами, путешествия во времени,  объединенные
сознания и кибернетический разум. Тогда всем этим займется литература  реа-
листическая.
     А фантастика - она и тогда будет идти впереди.
     И жаловаться на то, что ее считают литературой второго сорта...

:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

                                                             Антон ПЕРВУШИН

                        ФЭНТЕЗИ НА СЛУЖБЕ ОТЕЧЕСТВУ

     Автор предлагаемой вниманию уважаемой публики статьи вовсе  не  призы-
вает считать свои чисто гипотетические построения истиной в  последней  ин-
станции. Это лишь опыт, попытка взглянуть на причины феноменальной популяр-
ности фэнтези, хоррора и литературы беспокойного присутствия под  несколько
другим, нетрадиционным углом. Опыт этот предпринят не для того,  чтобы  за-
деть, как-то оскорбить поклонников перечисленных жанров; нет у Автора и на-
мерения этой статьей как-то противопоставить себя писателям, имена  которых
упоминаются в тексте; просто Автор надеется, что его опыт поможет  искушен-
ным исследователям ответить на вопрос, стоит ли что-то НОВОГО ждать нам  от
этих жанров?

                                    * * *

     Обдумывая свою конструкцию, я понял, что в первую очередь нужно  будет
разобраться с терминологией. Итак, что такое:
     а) МЕТАЭГО
     Под Метаэго понимается нечто  общественное  СОЗНАТЕЛЬНОЕ,  возникающее
паутиной эфемерных связей между индивидуумами, объединяя их в единое сущес-
тво, живущее и действующее по своим малопонятным законам. Синонимов у  тер-
мина предостаточно (от примитивного "коллективного разума" до  экзотических
"ГОЛЕМА" и "АППАРАТА"), но мне почему-то больше нравится  этот:  лаконичный
он такой. На нем и остановимся.
     б) ПСИХОТРОННОЕ ОРУЖИЕ
     Под психотронным оружием будем понимать весь  комплекс  мероприятий  и
средств (психотронные генераторы, зомбификация,  идеологическая  обработка,
экстрасенсы), с помощью которых волю значительной массы людей можно  подчи-
нить воле одного-единственного человека-оператора.
     в) ФЭНТЕЗИ, ХОРРОР, ЛИТЕРАТУРА БЕСПОКОЙНОГО ПРИСУТСТВИЯ
     Согласно правилам элементарной логики, предметы группируются по некое-
му объединяющему признаку. Есть нечто, объединяющее и, соответственно,  вы-
деляющее эти жанры из общего литературного потока, и как раз это самое неч-
то является предметом моего исследования. Дело в том,  что  вышеперечислен-
ные жанры аккумулируют в себе все то  ИРРАЦИОНАЛЬНОЕ,  что,  без  сомнения,
присутствует в нашей жизни, но не поддается анализу со  стороны  существую-
щих общенаучных дисциплин.
     Итак, с терминологией разобрались. Займемся аксиомами.
     Аксиома первая. Смысл эволюции в движении к совершенству.
     Одноклеточные объединяются в колонии, и скоро  становится  ясным,  что
колония как единица с большим совершенством  приспособлена  к  тому,  чтобы
жить и выживать. Растение лучше, совершеннее колонии. Животные  лучше,  со-
вершеннее растений. При этом количество клеток, как отличных друг от  друга
индивидуальностей, в каждой новой форме жизни увеличивается. Безусловно,  в
бао-бабе больше клеток, чем в кошке, но только по массе, а не  по  количес-
тву новых КАЧЕСТВ.
     Таким образом, эволюционное совершенствование заключается в  объедине-
нии, подчинении единому организму как можно большего количества  качествен-
но различаемых клеток. Это аксиома вторая.
     И наконец аксиома третья. Эволюция общественного сознательного, Метаэ-
го, сходна по смыслу с эволюцией биологической.
     Как ребенок в своем развитии проходит этапы формирования  от  однокле-
точного существа до многоклеточной колонии, отягощенной  двумя  сигнальными
системами, так и общество из небольшой группы диковатых пращуров наших раз-
расталось до пятимиллиардной цивилизации  планетарного  масштаба,  сумевшей
овеществить вторую сигнальную в материальных носителях информации,  в  тех-
носфере.
     Но поговорим о том, что было до фэнтези.
     Где-то к середине прошлого века эволюция Метаэго  значительно  ускори-
лась. Связано это прежде всего с тем, что опять на мировую арену вышли  но-
вые многонациональные империи. Опыт, накопленный Метаэго, подсказывал,  что
старыми методами ничего значительного в смысле совершенствования от новоис-
печенных империй не добиться: когда-нибудь и они  развалятся,  обратятся  в
прах. Но можно попробовать другой  путь  -  технологический,  рациональный.
Именно тогда зародилась идея психотронного оружия. Оружие  это  представля-
лось как единственно надежный и сравнительно быстрый способ подчинить опре-
деленным идеям большие массы людей и даже, если угодно, заставить  их  при-
нять единую религию, единый язык, единое мировоззрение, наконец, что,  соб-
ственно, есть очень значительный шаг к совершенствованию Метаэго. И там, на
рубеже веков, было решено, что единственной возможностью реализации психот-
ронного оружия есть технологический путь развития.
     Как проявилось это в науке и быте, вы прекрасно знаете. Как в  литера-
туре? Тоже должны помнить: Жюль Верн и иже с ним -  целая  плеяда  авторов,
глашатаев эпохи НТР.
     Но очень быстро выяснилось, что технологический путь не такой уж  пря-
мой и быстрый. Можно, конечно, расставить по всему  миру  башни-излучатели,
но для этого требуется, чтобы некое государство прежде стало всемирной  им-
перией, а подобный ход чреват беспрецедентной истребительной войной.
     Метаэго заметалось в поисках решения, меняя свои установки  на  карди-
нально противоположные (оккультные секты, всеобщее увлечение спиритизмом) и
снова возвращаясь к уже работавшим (расцвет неопозитивизма,  марксизм-лени-
низм). И верный путь нащупать  удалось:  необходимо  вернуться  к  иррацио-
нальному для аккуратной подготовки соответствующей почвы, гумуса такого ро-
да, чтобы сознание каждого индивидуума было ПРЕДРАСПОЛОЖЕНО принять объеди-
няющую идею, которую навяжет ему в будущем психотронное оружие. Так  появи-
лась "социально-психологическая"  фантастика,  оперирующая  уже  не  только
сциентистскими идеями, но и категориями духовного мира в человеке -  проме-
жуточный этап между твердо-узколобой НФ и фэнтези в чистом виде.
     Уэллс считается основателем направления. У него нашлось много  продол-
жателей. Они ничем не рисковали. А вот те, кто тогда, в начале века, пытал-
ся работать в иррациональных жанрах, опережая время, жестоко поплатились за
свою смелость (еще одно свойство Метаэго - обрубать ранние ростки). Говард,
Лавкрафт, Булгаков - были подстрелены на взлете. Но с  какой  силой  звучат
ныне эти имена!
     Ага,- скажете вы,- а почему тогда у нас, в нашей любимой стране  Сове-
тов, социально-психологическая фантастика так запоздала? Отвечу  просто:  у
нас НИКОГДА не было социально психологической фантастики.
     Когда большевики занялись культурной революцией, они предполагали  за-
менить старую систему ценностей совершенно новой.  Должно  было  измениться
все: литература, архитектура, религия, живопись. И на первом этапе  больше-
викам это с успехом удалось реализовать. По-видимому, в те времена  Метаэго
еще не определилось, каким путем цивилизации следовать дальше и сразу  ДВУМ
системам (коммунизму и демократии) был выдан карт-бланш: догоняйте и  пере-
гоняйте. И мы оказались на том, первом, этапе проворнее! Нам  не  понадоби-
лось осваивать социально-психологическую фантастику; мы почти сразу  вырва-
лись в иррациональность.
     Прямо на глазах изумленного человечества в СССР выросла и окрепла  так
называемая "соврелигия". Вся эта символика: пятиконечные звезды,  серпы-мо-
лоты, пионерские галстуки, выкрики гордо:  "Всегда  готов!",  обожествление
Вождей и т.д. и т.п.
     За этот рывок на старте пришлось расплатиться большой кровью: все, чье
мировоззрение не позволяло принять иррациональность "нового мира", отправи-
лись под расстрел или на острова Архипелага; остальные  срочно  перековыва-
лись.
     И вот когда соврелигия получила наконец зримые черты; когда пришло по-
коление, не ведавшая, что такое Россия без социализма, вот тогда  и  появи-
лись авторы, творчество которых у наших критиков  принято  относить  к  со-
циально-психологической фантастике. А это ФЭНТЕЗИ было, типичное фэнтези!
     Судите сами. Откровенное противопоставление Мира Добра Миру  Зла.  Мир
Добра - современное авторам социалистическое общество и  непременно  гряду-
щее коммунистическое (Le commun advenement), и Мир Зла - загнивающий Запад.
Особенно четко это противопоставление показано в двух по тем временам прог-
раммных повестях Стругацких: "Стажеры" и "Хищные вещи века". А вообще к де-
лу формирования в читательском сознании образа светлого будущего (Мира Доб-
ра) приложили свою авторучку многие, если не все: Ефремов, Гуревич, Снегов,
Балабуха, Кир Булычев, Крапивин с его "пионерской готикой".
     Кстати, вы, наверное, уже обратили внимание, что и в  шестидесятые  мы
шли вровень, бок о бок с Западом. У них тоже был бум. Но бум вокруг  Толки-
на и его подоспевших эпигонов. Воскресли труды классиков  жанра  (Лавкрафт,
Говард), заставили говорить о себе Муркок и Нортон, Урсула Ле Гуин и  Спрэг
де Камп. Мы шли вровень, а потом нечто застопорило наш уверенный бег.
     Соврелигия вдруг утратила признаки иррациональности. Здесь сыграла на-
конец установка на ее атеистическое происхождение. Поколение "неверящих  ни
в Бога, ни в черта" переработало ее в набор сухих  рационально  сформулиро-
ванных догм, которые в ситуации гонки были совершенно нежизнеспособны.
     В стране и в фантастике наступил кризис, пока еще  умело  маскируемый,
но разжижающий ноги пресловутого колосса. А  на  Западе  машина  продолжала
раскручиваться, и, когда колосс рухнул, они уже обогнали нас  на  несколько
кругов. Феноменальная популярность С.Кинга, Д.Кунца,  многочисленных  авто-
ров и соавторов фэнтези - прямое тому подтверждение.
     Но у нас есть еще шанс. Метаэго оставило  нам  его.  К  руководству  в
стране пришли новые люди и вот смотрите: за пять лет им удалось все  перес-
тавить с ног на голову, и хотя совсем уж без крови и тут не  обошлось,  все
же к девяностому году мы были готовы всем сердцем и печенками принять ирра-
циональные жанры. И мы их приняли! Любой может в том убедиться, подойдя  на
улице к книжному лотку. И мы еще успеем, еще нагоним на  пути  к  совершен-
ству. Вот только остается пока открытым вопрос: ЧТО ДЕЛАТЬ российскому  пи-
сателю в новой для него ситуации?
     Способствовать дальнейшему развитию фэнтези, что же еще? Или  найдется
среди нас такой, кто подобно Филиппу Вечеровскому рискнет противостоять ми-
розданию? Пока не нашлось.
     Разные писатели выходят из кризиса по-разному. Кто-то  пытается  одеть
фэнтези и хоррор в одежды современных технологий (Тюрин и Лазарчук), кто-то
пытается вписать в фэнтезийные миры свои собственные эстетические  ценности
(Столяров и Геворкян), кто-то в новой форме  обыгрывает  нюансы  соврелигии
(Рыбаков и Пелевин), кто-то просто и честно пишет фэнтези (Иванов, Перумов,
Ютанов, Логинов), или хоррор (Буркин и Соловьев), или литературу  беспокой-
ного присутствия (Шарапов и Щеголев).
     Вам самим выбирать свой путь, уважаемые писатели. Но помните об одном.
Метаэго наблюдает за вами, следит за каждой  написанной  вами  строкой,  за
каждой буквой. Метаэго не прощает ошибок, не прощает  измен.  Противостоять
ему трудно, договориться с ним невозможно, потому что  главное  для  любого
писателя - читательский интерес, а его не будет, если в чем-то  ваши  жела-
ния и требование от Метаэго создавать гумус для грядущей совершенной  циви-
лизации разойдутся.
     Так лучше верно служите Отечеству, пишите фэнтези. Небось сумеем  дог-
нать и перегнать американцев. С нашими-то талантами?


***************************************************************************
************************ Есть такое мнение! *******************************

                                                           Наталья РЕЗАНОВА

                  "НЕ НУЖНЫ, НЕ НУЖНЫ, УСПОКОЙСЯ..."

     Перечитывала недавно опять "Улитку на склоне" - и вновь захотелось за-
дать вопрос, уже однажды эаданный мною и, ясное дело, оставшийся без  отве-
та. Впрочем, даже два вопроса. Первый: почему,  когда  мужчины  принимаются
изображать общество, состоящее из одних женщин - или  общество,  в  котором
женщины доминируют, то у них непременно получается общество тоталитарное? И
второй: множество фантастов - как мужеска, так и женска пола -  неоднократ-
но отображавших женское общество, почему-то не пытаются представить  общес-
тво из одних мужчин (я, во всяком случае, таких попыток не встречала).  Что
за дискриминация такая? Хотя на второй вопрос, пожалуй ответить легко. Этим
мужчинам надобно будет как-то размножаться. А мужчина, рожающий детей - уже
и не совсем мужчина. Здесь уже явственно возникают тени "Левой руки  Тьмы".
Поэтому придется вернуться к первому вопросу.
     Почему все-таки тоталитарное? Кто-нибудь когда-нибудь видел тоталитар-
ное общество, основанное или возглавляемое  женщинами?  Сплошное  наоборот.
(Правда, когда видишь в телевизоре некоторых бабцов с депутатскими  значка-
ми, мыслишка возникает). Так на то, скажут мне, и фантастика. Но такова она
почему-то только у авторов-мужчин. "Почему вы думаете, что мы обязаны  пов-
торять даже ваши ошибки?" - недоумевает героиня рассказа Джоаны Расс  "Ког-
да все изменилось" (о нем еще будет речь). Причем опус может быть и  вполне
масскультовым (вроде польского фильма "Сексмиссия"), и гениальным,  как  та
же "Улитка".  Изображаемое  общество  может  вызвать  содрогание  (отврати-
тельные бабы в "Улитке") или симпатию ("Месть  стальной  крысы"  Гаррисона,
где пришли мужики к власти гнилым демократическим путем,  и,  ни  черта  не
умея, сдали планету космическому агрессору, а вернулись воинственные  тетки
- и все опять стало о`кей.) Не играет  никакого  значения  националность  и
партийная принадлежность автора. Все равно  глухой  тоталитаризм.  Возьмем,
помимо "Улитки" - "Избери путь ее" Джона Уиндема, "Месть  стальной  крысы",
"Анастасию" Бушкова (не разделяю презрения демократической  общественноести
к последнему - ах, он бяка такая, ренегат-антисемит. Да, конечно. Но это же
так естественно в одной отдельно взятой стране. "Анастас