ейчас), а лишь сплошная морока и  огромные
траты. А в общем-то, черт с ним со всем - что вышло, то вышло.  Каждый  мо-
жет иметь по этому поводу собственное мнение, я же, наверное, не имею ника-
кого. Можете меня за это повесить.
     13. Вы знаете, мне не очень хочется обсуждать, что  заявил  Юра  Флей-
шман. Во-первых, он мой старый знакомый, с которым у меня всегда были  если
и не идеальные, то достаточно ровные отношения. Во-вторых, я уже  высказал-
ся по поводу фэндома и фэнов-книготорговцев. В-третьих, никто никого  наме-
ренно оскорбить не пытался. И если кто-то решил оскорбиться, то это,  изви-
ните, его личное горе. На обиженных воду возят. И вообще: недовольные были,
есть и будут всегда - так, может, вообще делать ничего не будем, дабы нико-
го ненароком не оскорбить?
     Все, хватит, ставлю точку. И так написал столько, сколько давно не пи-
сал - даже для гонорара. Так что с вас, имейте в виду,  стакан.  В  крайнем
случае можно чаю. Идет?


********  ЧЕРТОВА ДЮЖИНА НЕУДОБНЫХ ВОПРОСОВ АНДРЕЮ СТОЛЯРОВУ, *************
******************  ЧЛЕНУ ЖЮРИ ПРЕМИИ "СТРАННИК"  *************************

     1. До сих пор я считал, что фэндом - это совокупность  всех  тех,  кто
любит фантастику, то есть, некое объединение фэнов  России  и  СНГ,  однако
Сергей Бережной объяснил мне, что это не так. Фэндом - это объединение  лиц
"переизлучающих" информацию о фантастике. Понятней не стало. Лично я  пола-
гаю, что сейчас никакого фэндома нет, он фактически растворился в  событиях
предшествующего десятилетия, есть лишь разные  группы  людей,  объединенных
"Интерпрессконом". Причем, каждая группа считает, что она-то и есть настоя-
щий фэндом. Пусть так. Вероятно, в будущем, когда фэновское движение возро-
дится и возникнет гигантская шоу-машина, раскручивающая тиражи, тогда  фэн-
дом появится как механизм этой машины - создавая литературное мнение и фор-
мируя читательский спрос. Пока этого нет. Никакого влияния как на  писателя
фэндом на меня не оказывает. Вообще, вероятно, следует иметь  в  виду,  что
писатели разделяются на фэндом-зависимых, чье  литературное  имя  создается
исключительно фэндомом, изнутри и которые сознательно  или  интуитивно  это
учитывают, и писателей, чьи литературные интересы, в том числе, лежат и  за
пределами мира фантастики. Это и не плохо и не хорошо, это - факт,  и,  на-
верное, относится к этому нужно именно как к реальному факту, то есть, при-
нимая в расчет, но - без каких-либо негативных эмоций.
     2. Сразу видно, что автор вопроса представления не  имеет  о  действи-
тельных отношениях в профессиональной среде. Мы расходимся с Борисом  Ната-
новичем по многим принципиальным моментам. Эта дискуссия началась  примерно
в 1983 году и без перерыва продолжается по  настоящее  время.  Причем  соб-
ственные позиции сторон сблизились  очень  мало.  Например,  Б.Н.Стругацкий
считает, что написать хорошую фэнтези вообще нельзя: рыцари и драконы - это
заведомое ремесленничество, я же полагаю, что фэнтези - перспективный жанр,
надо лишь создавать ее средствами реалистической  литературы.  Эстетические
различия, как видите, очень значительные. Преодолеть их,  по-видимому,  не-
возможно. Другое дело, что в каких-то элементарных вещах наши точки  зрения
практически совпадают. Впрочем, как совпадают они, на мой взгляд, и у  мно-
гих активно работающих писателей. Но здесь речь идет именно  об  элементар-
ных вопросах. Фэндом, видимо, должен знать, что любой  из  пишущих  ревниво
оберегает свою независимость, и поэтому расхождений в среде писателей  зна-
чительно больше, чем сходства. В этом сила и слабость писателей одновремен-
но. Причем, так, вероятно, будет всегда, потому что несогласие  -  один  из
побудителей творчества.
     3. Это абсолютно дикое предположение. Как я только  что  объяснил,  мы
расходимся с Борисом Натановичем по целому ряду  вопросов.  Взять  хотя  бы
доклад, прочитанный мною на "Интерпрессконе". Там  довольно  много  дискус-
сионных моментов. Однако, те два оппонента, которые при  обсуждении  задали
тон, выступали в настолько нелепой и даже оскорбительной форме,  что  Борис
Натанович был просто вынужден им ответить - выделяя при этом, конечно, сог-
ласие, а не расхождения. То была, по-моему, мера педагогическая. Я надеюсь,
что все присутствующие это заметили. И я надеюсь,  что  все  присутствующие
также правильно поняли суть прочитанного доклада: существует конфликт  меж-
ду литературой и имитацией под нее, конфликт этот вечен, исключить  его  из
литературной жизни нельзя, надо лишь придать ему, по возможности, цивилизо-
ванный облик: дистанцирование художественное и этическое, вероятно,  позво-
лит избавиться от войны как формы конфликта. Все это  демонстрировалось  на
примере известного противостояния с молодогвардейской  фантастикой,  никого
из наличествующих в аудитории автор не подразумевал, и, наверное, надо  бы-
ло иметь очень сильное желание воевать, чтобы увидеть в докладе  нечто  со-
вершенно иное. Оба названных оппонента, по-видимому, таким желанием облада-
ли и своими выступлениями проиллюстрировали доклад - лучше,  чем  это  рис-
кнул сделать сам автор.
     4. Если данное мнение существует, то, наверное, разделяют  его  только
полные идиоты. За редчайшими исключениями в литературе  не  бывает  "фигуры
номер один". Таковыми могут являться лишь Лев Толстой или, например, Солже-
ницын. А в пределах фантастики, разумеется, братья Стругацкие. Это, однако,
гении, возникающие с  непредсказуемой  частотой,  остальные  довольствуются
"первым рядом литературы". Причем, литература не спорт,  в  ней  существует
несколько первых мест, и поэтому неправильно вопрошать: кто первый,  Хемин-
гуэй или Фолкнер? Они оба - первые. Точно такая же ситуация и в фантастике.
Здесь, по-моему, около десятка лидирующих имен. И я хотел бы сразу же  под-
черкнуть, что в самом желании быть среди первых нет особого криминала. Это-
го хочет любой из пишущих, - в том числе и упомянутый Вами  "озвучиватель".
Собственно, он потому и взялся "озвучивать", что такое желание  возобладало
у него над всем остальным. Это чрезвычайно важный момент. Жажду  первенства
следует переплавлять исключительно в литературу. Но как только автору начи-
нает казаться, что ему кто-то мешает - персонально ли кто-то,  литературная
мафия или мировой сионизм - сразу следует сказать себе: "нет".  Потому  что
дальше начинается зависть, а она, если дать ей волю, сожрет любого автора с
потрохами - как она уже пожирает "озвучивателя" и как сожрет еще многих  из
тех, кто не смог сказать вовремя "нет" самому себе.
     5. Мне как автору наиболее близки "Улитка" и Странник", потому что они
выражают мнение профессиональных писателей. Мнение читателей,  конечно,  не
менее важно, и, однако, читатель сегодня восхищается книгой, а завтра -  ее
забыл. Мнение же писателей говорит о  литературном  качестве  произведения:
обладает ли оно какой-нибудь ценностью, кроме  коммерческой,  или  нет,  то
есть, здесь речь идет о длительности художественного существования. А к то-
му же, премии "Улитка" и "Странник", на мой взгляд, обладают наиболее внят-
ными механизмами присуждения: эстетически независимыми и  не  подверженными
случайным эксцессам.
     На второе место я поставил  бы  "Великое  кольцо"  и  "Интерпресскон".
Странное дело: и по замыслу (премия фэнов) и по исполнению (обширная выбор-
ка) премия "Великое кольцо", вероятно, могла  быть  стать  одной  из  самых
престижных премий. А вот почему-то (на мой взгляд, конечно), не стала.  Мо-
жет быть, ей не хватает какого-то антуража? Внешний блеск для премии не ме-
нее важен, чем внутренний. Премия же, которую  вручает  "Интерпресскон",  к
сожалению, рыхловата и слишком уязвима для критики: эстетическая непоследо-
вательность (странная пара Звягинцев - Рыбаков), явное доминирование  орга-
низационных случайностей (в прошлый раз приехали десятка два человек  неиз-
вестно откуда и премию получил "Одиссей", в этот раз  они  не  приехали,  и
всплыл "Гравилет "Цесаревич". А приехали бы - глядишь, и  проголосовали  бы
за Перумова). Здесь возможно простое и непосредственное воздействие:  стоит
группе из 10-15 человек сговориться и проголосовать нужным образом, как она
может выдернуть на поверхность довольно посредственного фантаста. Или, ска-
жем, наоборот - "утопить" талантливое произведение. И, наконец, я лично  не
понимаю: и в 93 и в 94 годах эту премию  получили  произведения,  набравшие
лишь треть голосов "Интерпресскона", то есть, две трети участников, вероят-
но, не считали их лучшими в истекшем году, тем не менее,  вручается  премия
от имени всей конвенции. Это явное противоречие, и,  вероятно,  организато-
рам "Интерпресскона" следовало бы  его  как-то  преодолеть.  Впрочем,  если
"Интерпресскон" это не беспокоит, то меня - тем более.
     "Аэлита" же потускнела, превратившись в премию провинциального  ранга.
Видимо, как к таковой, к ней и следует относиться.
     А "Беляевская премия", по-моему, мертворожденная. Слишком уж  непонят-
ны действия, предпринимаемые вокруг нее, и уж слишком непредставительны  ее
литературные инициаторы. Вероятно, на эту премию надо махнуть рукой.
     6. Прежде всего следует уяснить: мнение "Странников" и не должно  сов-
падать с мнением  "Интерпресскона".  Это  вполне  естественно.  Потому  что
"Интерпресскон" отражает читательскую "вкусность" произведения,  а  литера-
турная премия "Странник" - его художественные особенности. Если бы оба мне-
ния совпадали, то и премия "Странник", наверное, бы не понадобилась.  "Гра-
вилет" не вошел в финал из-за ничтожной разницы в баллах, то есть,  "Стран-
ники" оценили это произведение достаточно высоко. Ну а  что  касается  соб-
ственно финального результата, то мне лично кажется, что  Вячеслав  Рыбаков
до сих пор не сумел  преодолеть  некоторую  литературную  "подростковость".
Юношеский пафос, с которым написан "Гравилет "Цесаревич", разумеется,  нра-
вится фэнам и девушкам, что хорошо, потому что существенно увеличивает круг
читателей, но одновременно приводит и к явной  поверхностности  повествова-
ния, что, наверное, и сказалось в голосовании по премии "Странник". А вооб-
ще, за Рыбакова волноваться не следует: он, наверное, будет одним из  самых
читаемых авторов в нашей стране - вероятно, гораздо более  популярным,  чем
Лазарчук или, например, Столяров.
     7. Не надо иллюзий: все указанные вами авторы работают в той же  эсте-
тике, что и Лазарчук-Столяров. Разве что за исключением Александра  Тюрина.
Тюрин - да. Тюрин - это совершенно особое направление. Что ему, между  про-
чим, одновременно и способствует и мешает. Но жюри премии  "Странник"  сос-
тавлялось именно так, чтобы "перекрыть" все имеющиеся течения в  российской
фантастике. И мне очень жаль, например, что по  чисто  техническим  обстоя-
тельствам невозможно было включить в жюри Михаила Веллера и Бориса  Штерна.
Но как только Эстония немного цивилизуется и как только у Киева  перестанут
возникать искусственные проблемы с Москвой, как они  оба  получат  соответ-
ствующие приглашения. Я во всяком случае на это надеюсь. А вообще на  одном
из майских заседаний жюри была принята концепция  "медленного  расширения":
все талантливые писатели по мере выхода книг будут получать  приглашения  в
жюри премии "Странник". И при этом в качестве реальных  кандидатур  называ-
лось большинство перечисленных Вами авторов. Только не надо спешить: демок-
ратия в литературе имеет и негативные характеристики. И еще  раз  для  тех,
кто не понял: мнение "Интерпресскона" и "Странника" могут не совпадать, как
не совпадают зачастую "Хьюго" и "Небьюла". Это - реальность: премии  сущес-
твуют в разных художественных координатах.
     8. О подобных предположениях можно сказать: "маразм крепчает".  Я  вам
тоже задам вопрос. Если декларируется, что "Интерпресскон" - наиболее прес-
тижная премия в Российской фантастике, причем вручается она только авторам,
пишущим в строго определенной манере, то не является ли это  прямой  попыт-
кой объявить это направление в фантастике генеральным и наиболее приоритет-
ным - и косвенной попыткой заставить и других авторов писать в той же мане-
ре? И нельзя ли это расценить как подавление свободы творчества?
     Всякая премия - это известного рода давление, потому что, вручая  пре-
мию, мы как бы говорим и сами себе и другим: "Вот это лучшее", - что естес-
твенным образом сказывается на литературных приоритетах. "Странник" не  ис-
ключение. "Странник", собственно, потому и был вызван к жизни, чтоб уравно-
весить давление читательских премий. Хотим мы этого или не хотим, но в  ли-
тературе всегда будут  присутствовать  направления  "хлеба"  и  "сникерса".
Удручающие результаты некоторых премий фантастики  позволяют  считать,  что
читатель тяготеет все-таки к "сникерсу". "Сникерс",  конечно,  вкуснее,  но
при без "сникерса" жить, в общем, можно, а без "хлеба"  нельзя.  Профессио-
нальная премия "Странник" представляет собой отстаивание "хлеба" в  фантас-
тике. От нас требуют "сникерсов", от нас явно или неявно ждут  сугубо  раз-
влекательной литературы. И вот тут "Странник" должен сказать твердое "нет".
Пусть читателю нравятся только "сникерсы", пусть он склонен безудержно пог-
лощать лишь не очень качественный шоколад, пусть обертка конфеты  красивее,
чем подгорелая корка, но в литературе должен существовать и "хлеб",  потому
что без "хлеба" не будет ни "сникерсов", ни литературы.
     9. Тем, кто слышал, что "Странник" "провозглашается премией  совершен-
но конкретного направления - направления, отождествляемого обычно с работа-
ми Столярова", я советую обратиться к врачу: у них  слуховые  галлюцинации.
Лишь клинический кретинизм оправдывает подобные заявления. Никакой реальной
основы они под собой не имеют. Если мы рассмотрим жюри премии "Странник" по
направлениям, то литературно оно, по-видимому, распределяется  так:  Гевор-
кян-Лукин-Михайлов - одно направление, Рыбаков-Стругацкие - как мне  кажет-
ся, совершенно другое, Лазарчук-Столяров - направление третье. И  особняком
стоят Булычев и Успенский, представляющие собой совершенно  самостоятельные
явления в современной фантастике. Доминирования какого-либо одного  направ-
ления нет. И хотя другие члены  жюри,  вероятно,  распределили  бы  авторов
по-другому, но представленный в "Страннике" спектр очень широк и, по-моему,
отражает почти весь спектр российской  фантастики.  И  вообще  вся  критика
"Странника" сводится лишь к одному: Как они (писатели) это посмели?  (Поче-
му не посоветовались со мной, я лучше всех разбираюсь в литературе?).  Гро-
могласные критики "Странника", вероятно, не чувствуют, что  они  фактически
отстаивают диктат одного (а именно, своего)  литературного  мнения,  своего
монопольного безоговорочного права решать, абсолют приватного вкуса в  худ-
ших его проявлениях - и что все аргументы, которые они так страстно  выска-
зывают, могут быть обращены против них. Вероятно, им следует уяснить  неко-
торые элементарные вещи: их мнение не единственное,  и  их  вкусы  не  есть
окончательные и бесповоротные. Писатель - не игрушка в руках  читателей,  у
писателей - может быть и свое литературное мнение и свое безусловное  право
это мнение высказать. Вот, что требуется понять критикам "Странника", и как
только это будет понято, так все сразу же встанет на свои места.
     10. При создании жюри премии "Странник" принимались  в  расчет  только
литературные соображения: член жюри должен был  существовать  в  литературе
давно, обладать  значительным  количеством  опубликованных  произведений  и
иметь - пусть большую, пусть меньшую - устойчивую  писательскую  репутацию.
Никакие иные критерии при этом не фигурировали. Было  бы,  наверное,  проще
всего взять в жюри одного из нынешних критиков "Странника", например,  того
же уже упоминавшегося "озвучивателя" - я уверен, что из яростного  оппонен-
та премии он немедленно превратился бы в ее не менее  яростного  защитника.
Но вот это как раз было бы решение политическое. А вообще,  создавать  жюри
премии "Странник" было легко: за прошедшие десять лет стало ясно, кто  чего
стоит - кто писал рассказы, повести и романы, а кто делал карьеру или жало-
вался на трудности. Список предлагаемого жюри составился сам собой, и,  как
я понимаю, серьезных претензий не вызывает. Наиболее ценным, с  моей  точки
зрения, здесь является сугубая личная независимость: как бы хорошо ни отно-
сился ко мне Рыбаков, но голосовать он все равно  будет  так,  как  считает
необходимым, и как я, в свою очередь, ни уважал бы Лазарчука,  но  уж  если
произведение не понравится, то голосовать буду против. Тот, кто лично знает
членов жюри, тот, наверное, согласится, что здесь невозможны ни сговор,  ни
групповщина. Личная честность каждого обеспечивает  коллективную  честность
жюри, и не видеть этого, по-моему, может лишь тот, кто  заведомо  не  хочет
этого видеть.
     Я надеюсь, что "Странник" и дальше останется на  твердых  литературных
позициях, что в жюри сохранится взаимное уважение друг к  другу  и  что  не
смотря ни на какое давление со стороны эстетическая независимость "Странни-
ка" останется непоколебленной. Потому что в противном случае его ждет неза-
видная участь - участь тех рыхлых премий, что сейчас агонизируют у всех  на
глазах.
     11. Дня за два до "Интерпресскона" я звонил Игорю Всеволодовичу, и  он
объяснил мне, что сейчас у него,  к  сожалению,  сложные  семейные  обстоя-
тельства. Если он сможет, то он, конечно, приедет. Обстоятельства,  вероят-
но, сложились так, что приехать Кир Булычев не имел возможности. Мне  очень
жаль. И, однако, никакие "этические нюансы" при  этом  не  обсуждались.  Не
высказывал их Кир Булычев и впоследствии. Чего не было, того не было. И  не
стоит поэтому создавать ложных сущностей. Вероятно, не стоит домысливать за
человека то, чего он не говорил. Это  попросту  неприлично.  Повторяю:  мне
очень жаль, что Кир Булычев не приехал, но, признаться,  я  временами  даже
испытывал некоторое облегчение. Потому что иначе мне было бы  стыдно  перед
ним за тот грубый "наезд", что во всем безобразии  выплеснулся  на  "Интер-
прессконе". И не важно, что орали (другого слова не подобрать)  всего  пять
или семь человек - их желание не разобраться, а затоптать, было вполне оче-
видным. И мне, видимо, пришлось бы тогда извиняться перед Игорем Всеволодо-
вичем, как пришлось извиняться перед другими попавшими сюда впервые людьми,
объясняя, что народ у нас, в общем-то, неплохой, но, простите, у пары чело-
век "крыша съехала". И пускай этих  "съехавших"  действительно  было  очень
немного. Атмосфера "орущей толпы", которую они создавали,  все  равно  неп-
риемлема. Разумеется, я понимаю, что руки чешутся, а врагов уже нет.  Разу-
меется, я понимаю, что гораздо интересней ругать "Странников", чем  Пищенко
или Медведева. Разумеется, я понимаю, что желание быть на  виду,  вероятно,
может иметь и самые экзотические  очертания.  Но  "непримиримой  оппозиции"
следует, вероятно, учесть: если девять российских  фантастов  предпринимают
какие-то действия, то, наверное, за этим скрываются  весьма  серьезные  об-
стоятельства. И, наверное, следовало бы сначала эти  обстоятельства  прояс-
нить, следовало бы прояснить мотивы и намерения этих писателей,  следовало,
наконец, хотя бы подумать - может быть, тогда часть вопросов исчезла бы са-
ма собой. Но чего уж точно делать не следовало, так это  сразу  же  швырять
кирпичи, взбаламучивая "Интерпресскон", по которому сейчас судят о  россий-
ской фантастике.
     12. В Положении о литературной премии "Странник  сказано:  "Литератур-
ное жюри премии "Странник" не отчитывается перед учредителем ни по процеду-
ре, ни по результатам присуждения премии "Странник". Было бы наивно предпо-
лагать, что раз "Terra Fantastica" финансирует премию, то за нее и проголо-
суют. Это абсолютная чепуха. Жюри "Странника"  независимо.  Спонсор  деньги
предоставляет, но о