ть
иностранных послов,  явившихся засвидетельствовать  почтение будущей
королеве Логриса. -  Она  грустно  улыбнулась. -  Совсем  недавно  я
давала такой же пир.
   - Мне жаль, что так получилось, - виновато сказал я. - Извини.
   Дана энергично мотнула головой:
   - Я на  тебя не  в обиде,  Кевин... Или  Артур? Как  теперь  тебя
называть?
   Я пожал плечами:
   - Как хочешь. Мне это безразлично.
   - И все-таки ты Артур. Король Артур. - Дана села в кресло рядом с
кроватью и  расправила на  коленях платье. -  Знаешь, это звучит так
необычно.
   - Понимаю, - сказал  я. - Когда  я родился  и отец  решил назвать
меня Артуром,  многие  родственники  были  против.  У  них  это  имя
ассоциировалось  только  с  одним  человеком -  с  великим  королем,
основателем нашего Дома.
   - А в  нашем роду  этого имени  боялись.  Как  огня,  как  дурной
приметы, как  сглаза. Когда  кто-нибудь из валлийских лордов называл
своего сына  Артуром, мы, Лейнстеры, воспринимали это как вызов, как
демонстративное  неповиновение   королевской  власти,   чуть  ли  не
посягательство на престол.
   Мы замолчали.  Дана блуждала  взглядом по комнате, а я смотрел на
нее, любуясь  ее правильными  чертами лица,  ее роскошными вьющимися
волосами, ее  стройной изящной  фигурой. Нам  обоим было неловко, но
странное дело - даже эта неловкость доставляла мне удовольствие.
   - Дэйра  очень  обрадуется,  когда  узнает,  что  ты  вернулся, -
наконец отозвалась Дана.
   - Она уже знает.
   Дана почему-то покраснела.
   - Так ты виделся с ней?
   - Еще нет. Но, думаю, что Морган сообщил ей.
   - А я  думаю, что  нет. Похоже,  он  просто  позабыл  об  этом  в
сегодняшней суматохе. Иначе Дэйра предупредила бы меня.
   Я  хотел   спросить  почему,  но  потом,  сопоставив  факты,  сам
догадался, в чем дело.
   - Вы спите вместе?
   - Да, уже две недели.
   - А с какой стати?
   - Ну, видишь  ли, злые  языки начали  утверждать, что Дэйра снова
взялась за  старое и  в твое  отсутствие  завела  роман  с  Морганом
Фергюсоном. Вот она и попросила меня ночевать с ней.
   - Но почему  тебя? Ведь вас не назовешь сердечными подругами. Или
вы в последнее время сдружились?
   - Скорее наоборот, -  ответила Дана. -  И именно  по этой причине
Дэйра обратилась  ко мне.  Теперь сплетники  прикусили  свои  языки,
потому как всем ясно, что я бы не стала покрывать ее похождения.
   - Понятно, - сказал  я и  присел на  край кровати. - Но другого я
понять не могу. Почему вы с Дэйрой, прости за выражение, как кошка с
собакой? Ведь у вас так много общего.
   - О да, -  с горечью  подтвердила Дана. -  У  нас  много  общего.
Слишком много.  Сначала был Колин, который души в Дэйре не чаял, а я
бегала за ним, как дурочка. Потом появился ты...
   Мое бедное  исстрадавшееся сердце  снова заныло,  истекая кровью.
Когда-то, в  отрочестве, я  мечтал  стать  сердцеедом-обольстителем,
грезил о  том, как  женщины наперебой  будут вешаться  мне  на  шею.
Впоследствии я  действительно хорошо погулял, правда, недолго, ибо в
один  прекрасный   день  с  удивлением  обнаружил,  что  Диана,  моя
маленькая тетушка,  как я ее называл, вдруг стала взрослой женщиной,
и я  влюбился в нее без памяти. А потом... Потом все пошло кувырком.
Я потерял  память и потерял Диану, а мои детские мечты, как гротеск,
воплотились в  образе трех  девушек, готовых  из-за меня  выцарапать
друг дружке глаза.
   - Дана, - мягко  произнес я. -  Все это  наваждение. Оно пройдет,
поверь мне.  Это какой-то побочный эффект от взаимодействия камней в
процессе открытия Врат к Источнику.
   - Да, я  понимаю, - сказала  она. -  Мое  первое  наваждение  уже
прошло. А второе... Дело не в том, Артур!
   - А в чем же?
   Дана уставилась взглядом в противоположную стену и долго молчала,
сплетая и расплетая пальцы рук. Наконец она заговорила:
   - Знаешь, Артур, я действительно любила Колина. По-детски, не по-
детски, это  неважно. Главное,  что я  любила его.  А потом появился
ты... Ты  мне сразу  понравился, очень понравился, но не более того.
Ты нравился  мне так же, как, например, нравится мне Морган Фергюсон
и некоторые  другие мои  знакомые. То,  что девушке  нравятся многие
молодые  люди,   еще  ничего   не  значит;   в   этом   нет   ничего
предосудительного. Но  когда ты  вошел  во  Врата,  со  мной  что-то
произошло, во мне что-то сломалось. И беда не в том, что теперь меня
влечет к  тебе; в  конце концов, ты прав - это преходящее. Куда хуже
то, что после этого события все мои чувства к Колину умерли, он стал
мне безразличен. Я потеряла любовь, а взамен получила некий суррогат
любви,  дешевую   смесь  похоти   и  дружеской  симпатии...  Только,
пожалуйста, не обижайся.
   - Я не  обижаюсь, Дана.  Я понимаю  тебя. ("Ах, если бы ты знала,
как я  тебя понимаю!" -  добавил я про себя.) Напротив, это я должен
просить у  тебя прощения за то, что сделал с тобой, за то, что отнял
у тебя любовь к достойному человеку...
   - Нет, - твердо  сказала Дана, вставая с кресла. - Не вини себя в
том, чего  ты не  совершал. Ты  ничего не  отнимал у меня, ты просто
подвергнул  мои   чувства  суровому   испытанию,  которого   они  не
выдержали. - Она  подошла ко  мне и  взяла меня  за руку. -  Я  даже
благодарна тебе  за это.  Обычно испытание  для любви  начинается  в
браке, когда  уже поздно  что-нибудь менять,  идти на  попятную, - и
слава Богу,  что я  избежала такой  участи. Теперь  я свободна  и не
жалею об утраченной короне, которую почти что держала в руках.
   - Совсем не жалеешь?
   - Совсем... Ну, разве что немного досадно.
   - А если я предложу тебе корону? - вдруг вырвалось у меня.
   Это было  так неожиданно  для нас  обоих, что мы несколько секунд
потрясенно смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова.
   Первой опомнилась Дана.
   - Я откажусь, -  ответила она. -  И не  только потому,  что  тебя
провозгласили королем,  подразумевая, что  ты непременно женишься на
Дэйре. Для меня важнее то, что по-настоящему ты любишь ее. Так ведь?
   Я молча кивнул в ответ, все еще не в состоянии поверить до конца,
что я мог сказать то, что сказал.
   - Значит, - продолжала  Дана, - ты успешно прошел испытание... Во
всяком случае, успешно проходишь его.
   Одно испытание,  с Бронвен,  я уже  прошел, подумал я, восхищенно
глядя на  Дану. И  тут мне  в голову  пришла мысль,  сразившая  меня
наповал: "Она  так прекрасна!  Я обожаю ее!"... Да, второе испытание
мне предстоит потруднее первого.
   Дана вернулась к креслу и снова села. По всем правилам приличия и
здравого смысла  она должна  была уйти,  но  не  сделала  этого.  Ей
хотелось еще  немного побыть  со мной, а я хотел, чтобы она подольше
оставалась в  моем обществе, даже несмотря на то, что в любой момент
сюда могла заявиться Дэйра.
   Следующая мысль,  посетившая меня, была глупее предыдущих, а если
называть вещи  своими  именами,  она  была  попросту  пошлой.  Я  не
собирался высказывать  ее вслух,  но тут  я перехитрил  самого себя,
позволив Дане  у с л ы ш а т ь  то, о чем я только подумал.
   Дана посмотрела  на  меня  с  таким  несчастным  видом,  будто  я
предложил ей  коробку ее  любимых шоколадных  конфет, от которых она
вынуждена отказаться, потому что бережет свою фигуру.
   - Я бы  согласилась, - медленно  произнесла  она, -  если  бы  не
Дэйра. Будь  ты свободен,  как я,  я бы  приняла твое  предложение в
надежде, что  когда-нибудь  мы  полюбим  друг  друга  по-настоящему.
Однако у  тебя есть Дэйра, а я слишком высоко ценю себя, чтобы стать
твоей женщиной номер два, пусть даже ты - правнук великого Артура.
   Я в замешательстве опустил глаза.
   - Прости, Дана.  Ты... Ты  замечательная девушка.  Ты  совсем  не
похожа на Бронвен.
   - А Бронвен согласна?
   - Да, -  после   некоторых  колебаний  ответил  я. -  Зато  я  не
согласен.
   - Вот видишь.  А прими я твое предложение, ты бы сразу передумал.
Я мало  знаю тебя,  однако достаточно для того, чтобы понять, что ты
по натуре своей однолюб. Когда-то я бегала за Колином, но за тобой я
бегать не  стану, ибо,  в отличие  от него,  ты любим  Дэйрой. Я  не
унижусь подобно Бронвен до того, чтобы пытаться увести тебя.
   - Тогда почему вы с Дэйрой не помиритесь? - спросил я.
   - Мы  обе   хотим  этого.  Во  всяком  случае,  я  искренне  хочу
помириться с  Дэйрой, и  в частности  по этой  причине я согласилась
стать ее компаньонкой.
   - И как ваши успехи?
   Дана вздохнула, затем улыбнулась:
   - И смех и грех, Артур. Ночью мы добрые подруги, а днем - как две
гремучие змеи.
   - С чего бы такие перепады? - удивился я.
   - Это Дэйра  так мстит  мне, - об®яснила  Дана. - Ведь  неприязнь
между нами  возникла по  моей инициативе,  из-за Колина,  к которому
Дэйра всегда  была равнодушна. Теперь она отыгрывается; так сказать,
возвращает мне долги.
   - А что же ты?
   - А что  мне остается делать? Я отвечаю ей той же монетой. Вот мы
и грыземся  дни напролет,  хотя каждый вечер миримся, обещаем больше
не ссориться,  клянемся в  вечной дружбе -  но с утра все начинается
по-новому. Первое, что мы делаем, проснувшись, так это находим повод
для очередной размолвки.
   Нет, подумал  я, умом  женщин никогда  не понять,  и судить их по
мужским меркам  так же нелепо, как измерять длину в килограммах. При
всем своем  рационализме, здравомыслии  и практичности,  они начисто
отвергают  обычную  логику,  противопоставляя  ей  нечто  совершенно
несуразное и  непостижимое  мужскому  уму -  так  называемую  логику
женскую.
   - У нас получился весьма откровенный разговор, - заметил я.
   - Да, - кивнула Дана. - А раньше ты держался со мной очень сухо.
   - Это ты сторонилась меня.
   Мы улыбнулись друг другу.
   - Я рада, что ты вернулся, Кевин-Артур, - сказала Дана.
   - Я тоже рад тебя видеть, - искренне и нежно ответил я.
   Она поднялась с кресла, я встал с кровати.
   - Ну, ладно, мне пора уходить. Скоро пир закончится, а если Дэйра
застанет нас вдвоем, да еще в спальне, то скандала не миновать.
   Дана было  протянула мне  руку, но  затем передумала и подставила
для поцелуя  щеку. Я  с превеликим удовольствием поцеловал ее, хотя,
как подумал  в тот  же миг,  предпочел бы  губы. Ее сладкие невинные
губы, которые  так жарко и неумело ответили на мой первый поцелуй...
Впрочем, целовалась она не так уж и неумело.

   Когда Дана  ушла, я  достал зеркальце  и сосредоточился,  вызывая
Моргана. Зеркальце  тотчас помутнело,  а спустя  несколько секунд  в
моей голове раздался голос:
   "Кевин?" - Морган отозвался мысленно.
   "Да".
   "Прекрати пищать".
   "Что-что?" - не понял я.
   "Ч-черт! Твое зеркальце пищит в моем кармане".
   "А!" -  сказал я  и ослабил  концентрацию до минимального уровня,
при котором еще можно было удерживать контакт.
   "Ну, слава  Богу! -  теперь голос  Моргана  звучал  глухо,  будто
пробиваясь сквозь  плотный слой  ваты. -  Вот незадача,  дружище! Ты
застал меня  в самый  неподходящий момент.  Сейчас я раскланиваюсь с
послом Поднебесной Империи".
   "Извини, тогда я..."
   "В кабинете Колина. Через четверть часа. Устраивает?"
   "Вполне".
   "Пока". - И он прервал контакт.
   Я сунул зеркальце в карман и призвал Образ Источника. В следующий
момент я  уже утопал  ногами в  пушистом ковре посреди кабинета, где
было много  книг и  старинных фолиантов  на полках, а также огромный
дубовый  стол   и  большой   портрет  Дэйры  на  стене  между  двумя
зашторенными окнами.
   Я уселся  в  кресло  под  портретом,  закурил  и  принялся  ждать
Моргана. В  паузах между затяжками я размышлял об очень важных вещах
и вскоре  пришел к выводу, что мне здесь нравится, и решил соблюдать
преемственность. Рабочий кабинет последнего из Лейнстеров подойдет и
королю из Пендрагонов. То есть мне.
   Докурив сигарету,  я сразу  взял следующую, но тут вспомнил кое о
чем, улыбнулся и громко сказал:
   - Бронвен, если  сейчас ты  подглядываешь или подслушиваешь, то я
вынужден огорчить  тебя.  Не  взыщи,  милочка. -  Затем  я  произнес
ключевые слова весьма эффективного и надежного заклинания, пробиться
через которое  можно, лишь  полностью разрушив  ткань защитных  чар.
Все, о чем я собирался расспросить Моргана, конечно, не представляло
для Бронвен  никакого секрета,  и тем не менее я хотел показать моей
маленькой  шалунье,  что  не  намерен  далее  терпеть  ее  незримого
присутствия, особенно по ночам.
   Морган явился,  когда я  курил уже  третью  сигарету.  Он  закрыл
дверь, ухмыльнулся и сказал совсем не то, чего я ожидал:
   - Ты тоже куришь?
   Признаться, я  был разочарован - в себе. Зная его экстравагантную
манеру вести  разговор, я  предполагал, что  для начала  он  сделает
глубокомысленное замечание  по поводу  наложенных  мною  чар  против
подслушивания. Что ж, не угадал...
   Я поднялся  с кресла,  обогнул стол  и крепко пожал Моргану руку.
Потом достал из кармана пачку сигарет и предложил:
   - Угощайся. Это получше, чем та дрянь, которой вы травитесь.
   - Охотно попробую. - Морган без лишних церемоний закурил, с видом
знатока сделал несколько затяжек, затем вынес свой вердикт: - Весьма
удовлетворительно. Максимум  никотина при  минимуме угарного  газа и
смол. Производство Сумерек или Царства Света?
   - Нет,  наши  Дома  промышленностью  почти  не  занимаются.  Как,
собственно, и  сельским хозяйством.  Главная статья  наших доходов -
торговое посредничество и транспортировка из одного мира в другой, а
также распространение магических технологий.
   - Так я  и думал, -  кивнул Морган. -  На это  у вас естественная
монополия.
   - Вот поди  ж ты! -  изумленно произнес я, усаживаясь в кресло. -
Где ты нахватался таких словечек?
   - Вычитал в книгах, которые Колин подарил мне еще до того, как мы
с Дэйрой задумали сместить его с престола.
   - Между прочим, -  заметил я. -  Мне все-таки хотелось бы увидеть
ее. Я-то думал, что вы придете вместе.
   - Она придет,  но чуть  позже. Прием  уже заканчивается,  так что
ждать осталось  недолго. - Морган хитро прищурился и игриво погрозил
мне пальцем. -  Ах ты проказник, Кевин! Вместо того, чтобы поболтать
с дядюшкой  Фергюсоном, отправился подкарауливать свою ненаглядную в
спальне.
   Боюсь, что я покраснел.
   - Так ты знал, где я?
   - Естественно. В  седьмом часу  вечера Дэйра  обнаружила  тебя  в
своей постели,  однако не  стала будить, решила дать тебе выспаться.
Золото, а не девочка!
   - Но ведь Дана говорила... - начал было я и тут же осекся.
   Морган подозрительно посмотрел на меня:
   - Ты что, виделся с Даной?
   - Ну... В общем, да. - Теперь я покраснел без всяких "боюсь". Она
пришла в спальню, потому как Дэйра не предупредила ее, что...
   - Черта с  два! - перебил  меня Морган. -  Дэйра при  мне дала ей
ясно понять, что сегодня они будут спать раздельно.
   - Тогда выходит, что Дана не поняла ее намека, - предположил я.
   Морган поморщился, и мне показалось, что сейчас он плюнет на пол.
Но  он   не  плюнул -  наверное,  только  потому,  что  находился  в
королевском кабинете.
   - Дана все поняла, это ты не понял.
   - Что я не понял?
   Морган фыркнул и закатил глаза.
   - Ну и  дурак же  ты, Кевин,  хоть  и  король! -  произнес  он  с
сердечностью, которая никак не вязалась с содержанием его реплики. -
Это у тебя из-за того, что ты дважды был ребенком, или в вашей семье
все такие  инфантильные недотепы?  Ведь Дана  пришла в спальню одна,
без горничной, не так ли?
   - Да. - Я уже начинал понимать. - Ее никто не сопровождал.
   - Вот видишь!  Она прекрасно  поняла намек  Дэйры и,  мало  того,
догадалась, где  ты. Поэтому  и ушла  раньше времени  с пира - чтобы
повидаться с тобой. Надеюсь, между вами ничего не было?
   - Ничего предосудительного, -  ответил я  в замешательстве. -  Мы
просто разговаривали.
   - Но не думаю, что о погоде.
   - Нет, не  о  погоде. -  Я  немного  помедлил,  затем  пересказал
Моргану наш  разговор, делая  по ходу  купюры  и  сглаживая  слишком
острые углы.  В каждом  таком случае  Морган улыбался -  одними лишь
уголками своих  разноцветных  глаз, -  и  вскоре  я  понял,  что  он
восполняет бреши в моем рассказе собственными домыслами. Под конец я
даже пожалел,  что не  выложил ему  все  начистоту.  Боюсь,  у  него
сложилось впечатление, что мы с Даной разговаривали в постели или, в
лучшем случае, в перерывах между поцелуями.
   Когда я умолк, Морган тяжело вздохнул.
   - Попал ты  в переплет,  Кевин, - резюмировал  он. - В одном Дана
была с тобой искренна: ты оказался в логове двух гремучих змей. Двух
хорошеньких, рыженьких, зеленоглазеньких, но зубастых гремучих змей.
А где-то в траве, между прочим, прячется удав - с голубыми глазами и
кучей веснушек  на лице.  За время  твоего отсутствия  Бронвен стала
чертовски лихой  девчонкой. Странно, но факт: парни вокруг нее так и
вьются, а  самый рьяный  ее поклонник - наш друг МакКормак. Так что,
возможно,  ты   был  прав   насчет  приворотных   чар.  Похоже,  она
действительно открыла секрет как приворожить Одаренных.
   - Вряд ли, -  сказал я. -  Скорее всего, она просто повзрослела и
из девочки превратилась в девушку. Далеко не для всех мужчин главное
в женщине внешность.
   - Не спорю. Кстати, что ты к ней чувствуешь?
   - Ничего, кроме  симпатии.  Мое  наваждение  прошло...  Если  оно
действительно имело  место. Сейчас  мне  кажется,  что  твой  первый
диагноз был верным - я просто хотел гульнуть на стороне.
   - А как насчет Даны?
   Я начал  было отвечать,  но вдруг  запнулся на  первом же  слове.
Произведя  быстрый  сравнительный  анализ,  я  неожиданно  для  себя
обнаружил,  что  мое  влечение  к  Дане  имеет  мало  общего  с  тем
похотливым желанием  обладать Бронвен, которое мучило меня все лето.
Сейчас во  мне доминировала нежность. Я не жаждал Дану так неистово,
как Бронвен,  но мне  очень хотелось  быть рядом  с ней,  слышать ее
мелодичное контральто,  порой  сбивающееся  на  мальчишеский  тенор,
смотреть на  нее - как  она ходит,  как сидит,  как  склоняет  набок
голову, когда  что-то говорит,  как  непринужденно  поправляет  свое
платье, как  расчесывает свои  пышные волосы...  Я хотел бы увидеть,
как она  раздевается, перед  тем как  лечь в постель - и уже за этим
естественным образом следовало все остальное...
   - Это из-за  камней, - наконец сказал я. - То, о чем предупреждал
король Вортимер. Мы с Даной все понимаем.
   Морган посмотрел  на меня  с таким  выражением, будто ожидал, что
вот-вот у меня вырастут ослиные уши.
   - Да, уж  она-то понимает, - сердито произнес он. - Она прекрасно
понимает, что  камни здесь  не главное...  гм, по  крайней мере, для
нее. Ты  вскружил девочке  голову задолго  до того  случая,  поэтому
бедняжка  избегала   тебя,  чтобы   не  выдать   своих  чувств.  Она
разрывалась между  тобой и  Колином, так  что, по большому счету, ты
сделал ей  услугу, когда  воспользовался ею,  чтобы войти  во Врата.
Теперь она думать забыла о Колине. Ее единственная любовь - это ты.
   - Но ведь она говорит...
   - Мало ли  что она  говорит! Никогда  не  верь  женщинам,  Кевин,
особенно если они сами называют себя гремучими змеями.
   Я внимательно присмотрелся к Моргану и сказал:
   - Дружище! А ведь ты зол, как черт.
   Он поджал губы и целую минуту молчал. Потом заговорил:
   - Да, тут  ты прав.  Я зол на тебя, хотя, в сущности, ты ни в чем
не виноват. Мне всегда нравилась Дана, и я очень сожалею, что она не
родилась лет на пять-десять раньше. Да и вообще... Знаешь, - сообщил
он доверительным  тоном. - С  некоторых пор  я страстно желал, чтобы
Дана разлюбила  Колина. Думаю,  из нас  получилась бы отличная пара,
даже несмотря на разницу в возрасте.
   - Ты хочешь  развестись с  женой? - Часть моей личности, что была
Кевином, искренне  изумилась, а  другая часть,  которая суть  Артур,
отнеслась к этому со спокойным пониманием.
   - Рано или  поздно это  произойдет, - удрученно ответил Морган. -
Скандал получится  отменный, можно  не  сомневать