омощная под ударами этой бури, она обвила его шею руками и судорожно вздрагивала в его объятиях.
     - Сиренити?
     Она засмеялась, потом заплакала, потом в сладком изнеможении прильнула к его груди, чувствуя счастливое облегчение.
     - Черт меня побери, - сказал Калеб. - Неужели это с тобой впервые?
     Несколько минут спустя Сиренити полусонно шевельнулась и инстинктивно прижалась теснее к Калебу. Вода бурлила вокруг нее. Может быть, время все-таки пришло, подумала она.
     Она чувствовала себя чудесно, была полна уверенности в себе. Недавние сомнения и колебания почти бесследно исчезли в содроганиях ее оргазма. Это было поразительно.
     Да, время определенно пришло. Странно, почему она не поняла этого раньше. Просто на какое-то время все немного смешалось.
     - Калеб?
     Он поймал ее руку, блуждавшую у него по груди, сжал ее пальцы, снова прислонился головой к краю ванны и закрыл глаза.
     - У меня маленький вопрос, если ты не против.
     - Уг-гум-м? - Она поерзала по его ноге и принялась покусывать мочку его уха.
     - Скажи, ты впервые или не впервые испытала сегодня оргазм?
     - Впервые. Было приятно.
     - Очень. - Его улыбка была сексуально-волнующей и насмешливой, с немалой толикой мужского тщеславия. - Можешь сказать мне, почему у тебя этого не было раньше?
     - Ну, я пыталась. Только как-то не очень получалось.
     - Понимаю. - Он ждал, что она скажет дальше.
     - Три года назад был один человек. Его звали Стюарт. Стюарт Бартлет. Останови меня, если тебе не слишком хочется все это выслушивать.
     - Я слушаю.
     - Стюарт приехал в Уиттс-Энд, потому что ему нужно было именно это место.
     - Зачем?
     - Он нуждался в исцелении. Масса людей приезжают сюда по этой причине. Остаются здесь на самое разное время. Я уже говорила тебе: миру нужны такие места, как Уиттс-Энд.
     Калеб открыл глаза и пальцами коснулся ее губ.
     - Он был болен?
     - Да. Но не телом, а душой. Его жена и сын погибли, когда разбился маленький самолет, на котором они все летели. Стюарт был пилотом. Он сидел за штурвалом, когда произошла катастрофа. Он выбрался из-под обломков без единой царапины. И не простил себе этого.
     - И приехал сюда, чтобы забыть? И встретил тебя?
     Сиренити кивнула.
     - Какое-то время мы были очень близки. Фактически два с половиной года. А потом однажды он понял, что с ним опять все будет нормально. Понял, что может вернуться к той жизни, что ждала eго в Сиэтле. И уехал.
     - Почему он не взял тебя с собой?
     Она мягко улыбнулась.
     - Ты не понимаешь. Никогда и не предполагалось, что я поеду с ним. Я всегда это знала. И он тоже. Эти два с половиной года, что мы провели вместе, были особым временем, специально отведенным для нас двоих. Временем узнавания, исцеления и роста. Это было хорошее время, но ему не суждено было продлиться. Видишь ли, он был из внешнего мира.
     - И на протяжении этих целых двух с половиной лет, что ты была с ним, у тебя ни разу не было оргазма? - В голосе Калеба слышалось изумление. - В это трудно поверить.
     - Мы пытались много раз, - призналась Сиренити. Она понимала, что краснеет, и была рада, что он не видит румянца у нее на щеках. - Но у Стюарта была проблема.
     - Проблема?
     - Понимаешь, причина была чисто психологическая, а не физическая. Полагаю, это было вызвано его чувством вины и горя.
     - Подожди-ка минуточку. - Калеб сузил глаза и внимательно посмотрел на нее. - Уж не хочешь ли ты сказать, что провела два с половиной года своей жизни с мужчиной, у которого не получалась эрекция?
     - Отношения между людьми не исчерпываются сексом, - строго произнесла Сиренити.
     - Да, конечно. Правильно. Но два с половиной года с мужчиной, не способным по-настоящему заниматься с тобой любовью? Черт возьми, это просто невероятно. - Калеб сердито смотрел на нее. - Тогда почему он не сделал того, что только что сделал я? Даже импотент мог бы таким образом дать тебе хоть какое-то удовлетворение.
     Сиренити пожала плечами.
     - Каждый раз, когда мы были вместе, мы oба так беспокоились за него, что я, наверно, просто не могла расслабиться и получить удовольствие. Это было не так уж важно.
     - Да как сказать.
     Она нахмурилась.
     - Это было мое дело, и мне было не важно. Я была счастлива.
     - Вероятно, это потому, что ты не знала, чего лишаешься, - пробормотал Калеб.
     - Как говорит Куинтон, мы нее способны находить удовлетворение на множестве различных уровней существования. Надо лишь стараться жить в мире с самим собой.
     - Ясно. Так что же случилось с этими чудесными отношениями, которые были выше секса?
     - Я же сказала: в один прекрасный день Стюарт увидел, что выздоравливает. И понял, что его сексуальная жизнь опять станет нормальной.
     - Ты хочешь сказать, что у него наконец получилось с эрекцией и он слинял? - сухо спросил Калеб.
     - Это звучит довольно грубо, но, в сущности именно так и было. Мы оба сознавали, что он yeдет из Уиттс-Энда, как только исцелится. Стюарт был очень добрым человеком и поступил так, как cчел нужным.
     - Добрым? Ты считаешь это проявлением доброты? - Калеб недоверчиво уставился на нее. - Судя по всему, он просто эгоистичный сукин сын. Он использовал тебя как средство утешения, а как только член у него снова стал стоять, он сразу смылся из города.
     - Он считал, что будет несправедливо, если он займется со мной любовью, а потом уедет навсегда. Я понимала, что пришло время отпустить его. Вот и все.
     - Не обижайся, Сиренити, но, судя по этому типу Бартлету и тому, что ты рассказала мне о Рэдберне, приходится заключить, что у тебя были чертовски странные романы.
     - Кстати о романах, - живо сказала Сиренити, - я все это время думала. Возможно, раньше я ошибалась. Может быть, сейчас как раз и настало наше время.
     - Нет. Тогда ты была права. - Калеб с шумом выдохнул. Потом он легонько снял ее у себя с колен и стал в ванне во весь рост. Струи воды сбегали с его гладкого, сильною тела, пока он поднимался по ступенькам. Он протянул руку за полотенцем.
     - Калеб? - Она следила за игрой света и тени на eгo блестевших от влаги боках.
     Он усмехнулся под покровом теней.
     - Час уже поздний. Сегодня мне надо немного поспать. Если припоминаешь, завтра мне предстоит проводить анализ продукции.
     - Да, я знаю, но мне бы хотелось кое-что объяснить.
     - Не надо больше ничего объяснять. Не сегодня. Я же сказал, чтобы ты доверилась мне.
     - Я знаю. - Она задумчиво смотрела, как он одевается. Его подтянутое, без грамма жира тело казалось твердым и неотразимо мужественным. Ей мучительно было даже просто смотреть на него. - Ты, наверно, хочешь этим что-то доказать?
     - Да, наверно, так.
     - Я этого и боялась. - Она неохотно вылезла из ванны и взяла пушистое полотенце.
     Никто из них не произнес больше ни слова, пока они одевались.
     Калеб на минутку остановился у входной двери, чтобы поцеловать Сиренити на прощание. Потом он вышел и зашагал прочь, освещая себе путь фонариком. Постояв немного у окна, она пошла спать. Несколько минут спустя, уже засыпая, она могла бы поклясться, что откуда-то издалека до нее донеслись звуки вальса. Монтроуз, подумала она. Он часто музицировал поздно ночью. В безбрежной тишине, обволакивавшей горы, звук разносился очень далеко. Но последней мелькнувшей у нее мыслью было то, что вальс никогда не входил в обычный репертуар Монтроуза.

Глава 7

     Калеб вошел в "Уиттс-Энд гросери" через минуту после того, как Сиренити открыла двери своего магазина утром следующего дня.
     - Хочу просить тебя об одолжении, - произнес он с места в карьер.
     Сиренити поразил неистовый блеск его глаз из-под приспущенных век. Это определенно решает одну маленькую проблему, сказала она себе. Все утро она думала, что скажет ему, когда его увидит. А так он опередил ее.
     - Что за одолжение?
     Он взглянул на Зоун, которая энергично стирала пыль с полок в другом конце помещения. Потом снова перевел глаза на Сиренити и понизил голос:
     - Я должен навестить семью в эти субботу и воскресенье. Завтра моему деду исполняется восемьдесят два года. Меня там ждут. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
     - Очень мило с твоей стороны пригласить меня, - медленно проговорила она, стараясь выигратъ время.
     - Ты поедешь?
     Она встретилась с ним глазами и поняла, что не сможет отказаться.
     - Где это?
     - Вентресс-Вэлли. В двух часах езды отсюда.
     - Вентресс-Вэлли? - Голос Сиренити прозвучал неожиданно громко. - Вентресс-Вэлли? - Она уперла руки в бока и изумленно воззрилась на него. - Этo что, какое-то потрясающее совпадение или же ты на самом деле член семьи, в честь которой назван целый город?
     - Город назвали в честь моего прадеда. А в чем дело? Это к чему-то имеет какое-то отношение?
     - Черт возьми!
     Его губы сжались.
     - Что тут такого уж странного? Разве у вас в Уиттс-Энде нет ни одного из Уиттов?
     - Вот именно, что нет. Наш основатель Хедкейс Уитт был из отщепенцев шестидесятых годов. Настоящий хиппи, который хотел организовать здесь коммуну. Когда у него не получилось так, как он хотел, он подался на север, на Аляску. С тех пор о нем ни слуху ни духу.
     - В этом отношении Вентресс-Вэлли не так повезло. Вентрессы остались на месте. Они владели почти всей пригодной для обработки землей в округе.
     - Владели? В прошедшем времени?
     - По большей части. - Калеб одной рукой oперся о стену и смотрел на Сиренити с мрачным нетерпением. - За последние несколько лет мы продали большое количество земли, чтобы направить деньги в другие инвестиции. Мой дед оставил себе несколько акров. Он выращивает лошадей. Есть еще вопросы?
     - Сколько акров? - настороженно спросила Сиренити.
     - Это имеет какое-то значение?
     Она вытянула трубочкой губы и подумала.
     - Ну, я не знаю. Ты что, жутко богат, Калеб? То есть, я знаю, что ты преуспеваешь в делах, но может, ты триллионер или что-то в этом роде?
     - О состоянии моих финансов можно поговорить в другой раз. Сейчас я просто хочу, чтобы ты мне ответила "да" или "нет". Ты поедешь со мной в Вентресс-Вэлли?
     Сиренити смотрела ему в лицо.
     - Я не знаю. Меня и так уже слишком долго не было в магазине.
     - Нас не будет только два дня. Зоун может присмотреть за магазином.
     - Почему ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
     - Потому что хочу познакомить тебя с моей семьей. Да или нет?
     Она скрестила руки на груди и стала постукивать носком одной ноги.
     - Думаешь, я понравлюсь твоим родным?
     - Мне наплевать, что они подумают. Да или нет?
     - Да. - Она подняла руки, сдаваясь. - Ладно. Да. Хорошо. Я поеду с тобой.
     Он коротко кивнул, не разжимая челюстей.
     - Тогда с этим все. Увидимся позже. В кафе "Подсолнух" ко мне выстроилась целая очередь.
     - Да-да, верно. Оценка продукции. - Сиренити нахмурилась. - Не забудь: я хочу найти место для всех, кто пожелает, чтобы его включили в каталог.
     - Я специализируюсь в налаживании и запуске деловых предприятий, а не в потакании самолюбию людей с художественными наклонностями. Никто не попадет в каталог, если изделие или продукт не будет соответствовать требованиям.
     Сиренити улыбнулась с чувством превосходства.
     - Не сомневаюсь, что все изделия и продукты будут им соответствовать. Если нет, то мы поработаем индивидуально с каждым и добьемся этого.
     Калеб бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал. Просто повернулся и вышел из магазина. Колокольчики громко зазвенели, когда дверь за ним закрылась.
     Зоун дождалась, пока колокольчики замолкнут. Тогда она положила тряпку, которой вытирала пыль, и молитвенным жестом сложила ладони рук.
     - Что тут такое было, Сиренити?
     - А Бог его знает.
     - Опасность, - прошептала Зоун. - Опасность и смятение несет он.
     - Да нет. Думаю, он просто в дурном расположении духа из-за того, что вчера ему не удалось кое с кем переспать.
     - У меня такое впечатление, что для него это очень важно, Ариадна. - Сиренити проверила ценники на нескольких баночках тахинного соуса, прежде чем поставить их на полку. - Калеб пригласил меня поехать с ним сегодня к нему домой, и я согласилась. Мы уезжаем около десяти часов.
     - Значит, он хочет познакомить тебя со своей семьей. - Ариадна Гэлпин, хозяйка кафе "Подсолнух", казалась глубоко озабоченной. - Это похоже на сугубо традиционный тип мужчины.
     - Он такой и есть.
     - У тебя не очень хорошо получается с мужчинами традиционного типа, Сиренити.
     - Калеб другой.
     Ариадна перебросила толстую седеющую косу обратно за спину и сложила руки под пышной грудью. У Ариадны все было широкое и пьшное. Если бы она жила в более обычной обстановке, то подпала бы под стереотип бабушки. Здесь же, в Уиттс-Энде, люди думали о ней как о Матери. Разница-то невелика, как она однажды сказала Сиренити.
     - Это выше моего разумения, - сказала Ариадна. - Как он может быть и тем и другим в одно и то же время?
     Сиренити поставила на полку последнюю баночку тахинного соуса и выпрямилась. Она улыбнулась Ариадне со всей теплотой и любовью, проистекающей из привязанности длиною в целую жизнь. Ариадна присутствовала при рождении Сиренити. Она и горсточка других людей, оказавшихся тогда в Уиттс-Энде, помогли вырастить Сиренити.
     Это Ариадна научила Сиренити готовить, обращаться с кассовым аппаратом и вести основные счета. И все та же Ариадна своими советами и наставлениями помогла Сиренити в постижении тайн превращения девочки в женщину.
     Именно Ариадна лучше всех понимала смутное желание Сиренити иметь настоящую семью - как подспудное стремление на собственном опыте испытать ту тесную близость, что связывает мать, отца и ребенка.
     - Когда ты с ним познакомишься, то сразу поймешь, что я имею в виду, - ответила Сиренити. Ариадна в раздумье подняла брови.
     - Это у тебя серьезно, да?
     - Надеюсь, что так. - Сиренити любила Ариадну как родную тетку, но с ней было трудно разговаривать о мужчинах. Ариадна была самым бесполым человеческим существом, какое ей доводилось когда-ли6о встречать. Похоже, Ариадна действительно преодолела проблему отношений между мужчиной и женщиной. - Как продвигается кулинарная книга?
     Ариадна вздохнула, но не пыталась продолжить разговор о Калебе.
     - Я заканчиваю раздел блюд из фасоли и макарон. Джесси уже сделала иллюстрации. Они просто изумительны. Готовую рукопись можно будет отправлять в типографию недели через две.
     - Здорово. - Сиренити открыла мешок с чечевицей, вскинула его на бедро и высыпала содержимое в открытый бочонок. - Это значит, что тираж будет готов к выходу первого выпуска каталога. Можно будет организовать рекламу.
     - Ты правда думаешь, что это дело с заказами но почте у тебя получится?
     - Не сомневаюсь. - Сиренити широко улыбнулась. - Как оно может не получиться? Ведь у нас в команде самый лучший консультант по таким делам.
     - Наверно, уже слишком поздно советовать тебе придерживаться с ним чисто деловых отношений?
     - С каких это пор в Уиттс-Энде стали понимать что такое "чисто деловые отношения"?
     - Я боялась, что ты так скажешь.
     Складывая пустой мешок, Сиренити взглянула на часы.
     - Надо переодеться в дорогу, чтобы выглядеть как Городская и Сельская Мисс.
     Двумя часами позже Сиренити, сидя на пассажирском месте в зеленом "ягуаре" Калеба, с восторгом смотрела на открывающийся ее взору вид Вентресс-Вэлли. Акры прекрасно возделанной земли, виноградники и скотоводческие фермы раскинулись по всему слегка холмистому ландшафту. На дорогах встречалось больше пикапов, чем легковых машин. На неогороженных полях урчали трактора.
     Небольшой городок Вентресс-Вэлли представлял собой скопление нескольких скобяных лавок, фуражных магазинов, церквей, кафе и баров. В витринах были выставлены хлопчатобумажные рабочие комбинезоны, клетчатые рубашки и ковбойские шляпы.
     - Здесь ты и вырос? - спросила Сиренити, когда Калеб вел машину по главной улице. - Это как будто прямо с картины Нормана Рокуэлла.
     - У Рокуэлла как-то легко получалось не показать того, что на самом деле происходит за внешним фасадом такого городка, как этот, - сказал Калеб. В его голосе угадывалась взволнованность. - Я всегда мечтал выбраться отсюда. Уехал тем же летом, как окончил школу.
     - Где же дом твоего деда?
     - В двух милях от того конца города.
     - Ты уверен, что твои родные ждут меня?
     Сознавая, что ей так и не удалось до конца понять, как подобает выглядеть в светском обществе, Сиренити тщательно отобрала взятые в поездку вещи. Она не хотела поставить Калеба в неловкое положение перед родственниками.
     На ней были на удивление неинтересные вещи из тех, что про себя она называла коллекцией одежды для Городской и Сельской Мисс. Вычислить, как надо одеваться, чтобы своим видом не вызывать поднятых бровей у обитателей внешнего мира, всегда было для нее проблемой, пока ей в голову не пришла блестящая мысль - покупать одежду полными ансамблями по каталогам. Уж в этом-то случае, уверила она себя промахнуться просто невозможно. А без спасительной соломинки в виде каталогов она сразу терялась cpеди всех этих тончайших концепций моды, в которых так до конца и не разобралась.
     Костюмы, которые она носила в Сиэтле во время переговоров с Калебом, все были из каталога, претендовавшего на заботу о женщинах, предпочитающих "классический, строгий стиль". Оттуда же был и ансамбль, надетый ею сегодня. Поэтому она могла быть в какой-то мере спокойна, что выглядит более или менее нормально.
     Для сегодняшнего путешествия в неведомые дебри Средней Америки Сиренити выбрала брюки из шерстяного габардина мягкого песочного цвета и к ним кремовую шелковую блузку. Ее изящные серьги в золотых тонах были представлены на той же странице каталога, что и брюки с блузкой, так что Сиренити знала, что и с ними все в порядке.
     - Я звонил сегодня утром и говорил с Долорес, - сказал Калеб. - Она проследит, чтобы для тебя приготовили одну из гостевых комнат.
     - Кто такая Долорес?
     - Экономка деда. Она и ее муж Гарри работают у деда больше пятнадцати лет. Гарри присматривает за конюшнями.
     Сиренити зачарованно любовалась церковью с изящным шпилем, когда двери ее распахнулись и показалась свадебная процессия. На ступени высыпали подружки невесты в пастельно-розовых платьях. Появилась смеющаяся невеста, под традиционной фатой, в пышном белом платье. Жених, казавшийся немного неуклюжим в своем парадном костюме, схватил ее за руку и потянул к разукрашенному автомобилю. Гости бросали им вслед пригоршни риса.
     - Как приятно это видеть. Ты знаешь этих людей? - Сиренити показала в сторону церкви.
     Калеб коротко взглянул на молодоженов.
     - Невеста мне незнакома, а жених смахивает на Чака Джексона. В школе он был класса на два младше меня. После школы принял от отца фуражный магазин.
     Сиренити мечтательно улыбнулась.
     - И ты был на выпускной церемонии?
     - Конечно. - Он бросил на нее удивленный взгляд. - А ты разве нет?
     - В общем, нет. Я получила домашнее образование.
     Калеб нахмурился.
     - И кто же тебя учил?
     - Да фактически все жители Уиттс-Энда. У каждого я чему-нибудь научилась, даже у Блейда. И должно быть, эта система сработала, потому что я легко сдала вступительные экзамены в колледж. - Сиренити тихонько засмеялась. - Но мне страшно хотелось, чтобы была настоящая школьная выпускная церемония. Вот Уиттс-Энд мне ее и устроил.
     - Для одной тебя?
     - Да, представь себе. Ариадна сшила мне шапочку и мантию. Монтроуз сыграл выходной марш. Пришли абсолютно все. Куинтон произнес вдохновенную речь на тему о будущем математических плоскостей и всей Вселенной, которой никто из нас не понял. Но самым потрясающим было то, что мне достались все награды. Ведь никакой конкуренции не было.
     Калеб искоса с любопытством взглянул на нее.
     - Звучит немножко странно.
     - Не смейся. Я даже выступала с прощаль