вздрогнула от звука аплодисментов.
     - Если бы я знала, джентльмены, что вы здесь, - сказала она, поворачиваясь с сияющей улыбкой, - я предпочла бы поберечь ваши уши.
     - Какой вздор! - воскликнул Эдмонд с энтузиазмом. - Вы чудесно играете, леди Фрэнсис.
     - О, вы не знаете, сколь многое моя жена делает чудесно, - заметил Хок с невинным видом.
     - И это очень странно, - завела Беатриса свою обычную песню. - Подобная техника удивительна, учитывая то что вы получили воспитание в Шотландии.
     У Хока зачесались руки придушить сестру, прямо сей час. Она напоминала ему средневекового рыцаря в боевых доспехах, с копьем, нацеленным на Фрэнсис. Теперь ему была ясна цель ее визита в Десборо-Холл. Эдмонд не сказал прямо, но намекнул за портвейном, что не против ускорить дело с продажей лошадей. Рано или поздно он должен был подступить к разговору вплотную, однако вряд ли в присутствии маркиза. Эдмонд был достаточно умен для того, чтобы понять: маркиз сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать сделке.
     Его раздумья прервал голос отца, предлагающего молодежи вчетвером сыграть партию в пикет.
     - Что скажешь, Фрэнсис? - Хок обратил к жене ту же многозначительную улыбку. - Давай выпотрошим эту парочку? Предупреждаю, они играют лучше среднего.
     - Я принимаю вызов с величайшим удовольствием.
     - Ты держишься безупречно, дорогая, - прошептал маркиз на ухо Фрэнсис, перед уходом целуя ее в щеку. - Такой невесткой можно гордиться! Не принимай близко к сердцу шпильки Беатрисы, ее язык от рождения с трудом умещался во рту.
     С этими словами, мало приличествующими отцу, маркиз направился в спальню с чувством выполненного долга, чтобы отойти в объятия Морфея.
     Фрэнсис была вынуждена признать, что противники попались серьезные. За столом вскоре воцарилась атмосфера битвы не на жизнь, а на смерть. Хок оказался требовательным партнером, но она не возражала, внезапно испытав острую потребность победить во что бы то ни стало. Она призвала на помощь весь свой немалый опыт и играла с такой скоростью и уверенностью, что Эдмонд в конце концов бросил карты со словами:
     - Этот противник нам не по зубам, дорогая Беатриса! Вы двое так хорошо спелись, что не стоит и пытаться справиться в вами. Жаль, Хок, что вы не можете взять жену в лондонский игорный клуб.
     - Чтобы она подорвала у его завсегдатаев веру в свои силы? Нет уж, увольте. Я предпочитаю беречь и хранить многочисленные таланты Фрэнсис в Десборо-Холле, под своим присмотром.
     Фрэнсис слегка сдвинула брови, не зная, как отнестись к словам мужа. Определенно он что-то задумал. Неужели его последняя фраза (довольно двусмысленная, надо признать) означала, что он не собирается возвращаться в Лондон?
     Подали чай. Унесли чай. Время стремительно двигалось к ночи, но Фрэнсис совершенно не хотелось спать. Был ли тут виной ее долгий дневной отдых или что-то еще, но она чувствовала себя необычно взволнованной. Она подняла голову и встретила внимательный взгляд мужа. Фрэнсис вспыхнула, не зная точно, чего хочет сильнее: бросить карты в нахальное лицо Хока или задушить его поцелуями. Заметив ее смущение, этот негодяй улыбнулся самоуверенной улыбкой. Положительно стоило вставить ему в рот колоду карт вместо кляпа!
     Хок поднялся из-за стола и как следует потянулся.
     - Не пора ли нам разойтись по своим комнатам? Ты устала, Фрэнсис?
     - Да, очень, - солгала она. Фрэнсис не сомневалась в том, что он придет к ней, она хотела этого безмерно!
     В спальне она вся превратилась в слух в ожидании шагов мужа. Чуть позже он вошел, посмотрел на постель, на которой она лежала в откровенном ожидании, и довольно улыбнулся.
     Фрэнсис решила, что лучшего момента для допроса, чем этот, не представится.
     - Что ты собираешься делать, Хок?
     - А ты не знаешь? Я собираюсь любить свою жену, чувствовать, как она обвивается вокруг меня, как она кричит от счастья и...
     - Я спрашиваю, что ты задумал? Ты весь день ведешь
     Себя так странно... раньше ты таким не был. - И это тебя беспокоит, дорогая?
     - Ты такой скользкий тип, - буркнула Фрэнсис, нахмурившись. - Хотелось бы мне, чтобы ты хоть ненадолго перестал извиваться ужом и дал мне понять, кто ты есть.
     - Могу я по крайней мере присесть?
     - Можешь, - сказала она, не имея в виду, что он может сесть на постель.
     Но Хок, конечно же, сел именно туда, а потом и нагло развалился на спине, положив голову на ее бедра и глядя ей в лицо.
     - А теперь расскажи, что именно тебя беспокоит. С Беатрисой ты справляешься, ко всеобщему восхищению. К Отису вернулся естественный цвет лица, миссис Дженкинс отказалась от намерения подсыпать яду в чай моей сестрицы.
     - Я не нравлюсь Беатрисе, - пожаловалась Фрэнсис.
     - Ты права, но со временем это пройдет. Она волнуется за меня... по крайней мере я надеюсь, что ей не безразлична моя участь. Когда она поймет, что я едва могу держать руки на привязи в твоем присутствии...
     - Хватит, Хок! Твои шуточки способны вывести из себя даже кроткую голубицу!
     - Я не шучу, дорогая.
     - У меня отнимаются ноги, - мстительно заявила Фрэнсис. - Ты тяжелый.
     - Да, я знаю, - улыбнулся Хок.
     Одним быстрым движением он оказался рядом с ней, поверх покрывала. Кончики его пальцев коснулись ее лба, скользнули вниз вдоль носа и замерли возле губ.
     - Хок...
     - Ты самая красивая женщина в мире, Фрэнсис.
     Он сказал это очень серьезно, без малейшего оттенка насмешки. Скорее даже в его голосе слышалась тревога. В сумерках его зеленые глаза казались темными, очень глубокими.
     - Ты... ты тоже очень красивый, Хок.
     Странная тревога исчезла из его глаз, сменившись тем же смущающим, знающим огоньком. Фрэнсис слегка выгнулась навстречу руке, ласкающей грудь.
     - Раньше я бы ни за что не поверила, что от простого прикосновения может потемнеть в глазах.
     Еще более странно то, что у мужчины темнеет в глазах от прикосновения женской груди к его ладони.
     Хок закрыл глаза. Ладонь продолжала скользить по ее телу, словно он хотел узнать и запомнить ее не на взгляд, а на ощупь, как слепой.
     - Не продавай перстень, Фрэнсис, - вдруг сказал он, открывая глаза.
     - Я не желаю слепо подчиняться тебе в чем бы то ни было! Я не желаю становиться твоей покорной рабыней!
     - Я твой муж, - сказал он просто.
     Это означало, что дальнейший спор, по его мнению, не имел никакого смысла. Фрэнсис не стала настаивать: в данный момент ей меньше всего хотелось ссориться. Впрочем, если бы у нее и были доводы в защиту своей точки зрения, они бы испарились по мере того, как нарастало сладостное ощущение между бедер.
     - Хок, - прошептала она, коснувшись висков мужа кончиками пальцев обеих рук. - Хок, я хочу тебя.
     Это было сказано так естественно, с таким неприкрытым желанием, что привело его в полное неистовство. Фрэнсис ответила со всей недавно обретенной пылкостью. Ему нравилось, как она кричит от счастья, и она кричала, наслаждаясь прикосновением ладони ко рту. Ему нравилось, как она стонет, и она стонала, смутно угадывая, что этим только сильнее распаляет его. Его губы были влажные, мягкие и сладкие, и сила его толчков была бешеной и прекрасной.
     - Боже милостивый... - выдохнул Хок, не в силах даже освободить Фрэнсис от тяжести своего тела. - Вы не дадите мне дожить до тридцати, мадам!
     - Нас похоронят вместе, милорд, и мне будет даже обиднее, потому что я младше вас!
     Минут через пять Хок пошевелился и без особенного удивления заметил, что готов продолжать. Он засмеялся.
     - Я превращаюсь в какое-то ненасытное животное, - сказал он, весьма, впрочем, довольный.
     - Вот и хорошо, - искренне одобрила Фрэнсис.
     Она проснулась глубокой ночью от ощущения губ, движущихся вниз по шее, и рук, движущихся вниз по животу. Она лежала на боку, и муж прижимался к ней сзади. Фрэнсис счастливо улыбнулась в темноте.
     - Согни ногу в колене, - прошептал Хок ей на ухо, и она подчинилась более чем охотно.
     Она закусила губу, чувствуя, как он входит в нее. Это было так же сладостно - и совсем по-иному.
     - Да... вот так хорошо... очень хорошо, милый...
     Она не почувствовала его оргазма, потерявшись в собственном наслаждении, но когда очнулась, Хок уже засыпал, по-прежнему прижимаясь к ее спине. Она уснула через несколько минут.
     Рано утром Хок проснулся и готов был в одиночку выйти покорять весь мир. Фрэнсис свернулась клубочком у него под боком и так крепко спала, что у него не хватило духу ее разбудить.
     Со вздохом сожаления Хок направился в свою спальню. Позже, входя в комнату для завтраков, он чувствовал себя счастливейшим из смертных. Оттого, что за столом сидел только Эдмонд, настроение его только улучшилось.
     - Доброе утро, Хок, - приветствовал его гость своим хорошо поставленным голосом. - Я полагаю, леди еще в постелях.
     - Фрэнсис в постели, это я знаю точно, - ответил Хок. - У нее была довольно утомительная... день.
     Он не догадывался, насколько его лицо отражает чувство глубочайшего удовлетворения, которое он испытывал. Это, однако, не укрылось от зорких глаз Эдмонда.
     - Я вижу, дружище, семейная жизнь действует на вас благотворно.
     - Не буду спорить, я в ладу с самим собой. Правда, поначалу все казалось очень необычным, даже нервировало... но стоило отказаться от борьбы, как наступила гармония. А вы, виконт, уже обсудили с Беатрисой дату венчания?
     - В сентябре милости просим на нашу свадьбу. Надеюсь, и вы, и леди Фрэнсис осчастливите наше торжество своим присутствием.
     - Можете рассчитывать на это. - Хок дождался, пока Рози подаст ему затрак, и отпустил ее. - Вот что, Эдмонд, скажу вам прямо: я решил ничего не продавать.
     Тот издал невольный возглас удивления. Он был поражен до глубины души. Не дать ему даже возможности привести доводы в пользу сделки, ни даже шанса уговорить себя! Пропади он пропадом, этот будущий зять!
     - Понимаю.. - протянул он, лихорадочно выискивая хоть какой-то способ воздействия на Хока.
     - Дело в том, что племенной завод, скаковые конюшни и лошади в целом значат для Фрэнсис очень много, - объяснил Хок, задумчиво пережевывая каперс и рассеянно глядя перед собой. - Сама идея продажи родилась из того, что я подсознательно старался избежать ответственности. Все это принадлежало Невилу и в моих глазах осталось его собственностью даже после его смерти. Возможно, я боялся оказаться его бледной, не способной ни к чему тенью.
     - А теперь ваш взгляд на вещи изменился. Окончательно? -Да.
     - Что ж, тогда не стоит более возвращаться к этому вопросу, - протянул Эдмонд.
     - Совершенно с вами согласен. Надеюсь, это не помешает вам и Беатрисе погостить у нас некоторое время?
     - С удовольствием принимаю ваше приглашение. Боюсь только, скоро терпение вашей жены истощится, и она вцепится Беатрисе в волосы.
     Эти слова, сказанные в шутку, оказались почти пророческими.
     После завтрака, прогуливаясь по выгонам, Хок наткнулся на Фрэнсис и Беатрису. Его сестра с надменным видом читала лекцию на тему тренировки скаковых лошадей, в частности Тамерлана. У Фрэнсис подозрительно поблескивали глаза, а губы были сложены так, словно она собиралась плюнуть лекторше в физиономию. Хок мысленно застонал.
     Белвис в сторонке явно забавлялся происходящим, зато один из младших тренеров, Генри, в испуге разинув рот, переводил взгляд с одной леди на другую.
     - Ваш метод никуда не годится, - пренебрежительно заявила Беатриса, как раз когда Хок оказался в пределах слышимости. - Неужели я должна напоминать вам, что...
     - Доброе утро вам, леди, и вам, Белвис и Генри! - Хок ловко вклинился между женщинами и начал оглаживать морду Тамерлана. - Перед нами будущий чемпион, не правда ли, сестра? Фрэнсис, дорогая, ты до сих пор не в амазонке? Разве мы не договорились выехать на прогулку ровно в одиннадцать? Поторопись же!
     Та бросилась прочь так поспешно, словно за ней гнались. Беатриса только и делала, что выводила ее из себя, но нельзя было закрывать глаза на то, что сестра мужа разбиралась в скаковых лошадях и методах их тренировки.
     Не прошло и получаса, как Фрэнсис вернулась в элегантнейшей амазонке цвета морской волны и кокетливой шляпе с вуалеткой, дерзко сдвинутой на лоб. К тому моменту Хок остался в одиночестве. Она помедлила, почему-то очень смущенная, но муж обратился к ней с самым непринужденным видом. Интимности в его манере держаться не было и в помине. Одним движением он забросил Фрэнсис в седло, вскочил на Эбонита и сделал приглашающий жест.
     - Ты будешь сегодня ведомой, малышка, - обратилась Фрэнсис к своей кобыле Фиалке и послала ее в галоп.
     Хок не проронил ни слова до тех пор, пока они не достигли его любимого уголка в долине реки Уз. Там он спешился, привязал Эбонита к нижней ветке тисового дерева и помог Фрэнсис спрыгнуть с дамского седла.
     - Мы здесь одни, - сообщил он, привлекая ее к себе в продолжительном поцелуе.
     Ненадолго отстранив Фрэнсис, он с удовольствием отметил ее учащенное дыхание и лихорадочный румянец на щеках.
     - Однако как же нам избавиться от всех этих неподходящих тряпок? Разумеется, ты выглядишь просто потрясающе в этом туалете, но он чертовски некстати в данный момент Придется просто задрать тебе юбки, как крестьянке. Да-да. это будет удобнее всего.
     - Хок!
     Он только усмехнулся при виде смущенного лица Фрэнсис, приподнял ее и опустил на спину в густую и сочную прибрежную траву. Запах диких цветов, необычайно сильный, окутал ее свежим облаком.
     - Приподними бедра, дорогая.
     Она подчинилась вопреки внутреннему протесту. Руки мужа скользнули снизу вверх, поднимая подол амазонки выше ее талии. За этим последовало возмутительно бессовестное и сладостное прикосновение.
     - Но ведь сейчас день... - запротестовала она, видя, что Хок расстегивает пуговицы на брюках.
     Лучше и быть не может, - сказал он своим волнующим, глубоким и бархатным голосом. - Я наконец увижу тебя при свете дня, по крайней мере от талии и ниже.

***

     Фрэнсис посмотрела вверх - туда, где солнечный свет лезвиями падал сквозь листву и ветви дерева. Но потом над ней оказалось лицо мужа, и прекраснее этого не было ничего на свете.
     Среди солнца и шелеста листвы, среди птичьих трелей и запаха цветов он вошел в нее не просто как мужчина - вошел всем существом.
     - Фрэнсис... - Это прозвучало почти как стон.
     И она самозабвенно ответила ему.

Глава 26

     Если устрица способна любить, даже она на это время обретает душу.
     Ричард Шеридан

     Фрэнсис ворвалась в кабинет управляющего с пылающими щеками и сильно бьющимся сердцем. Слава Богу, Хок находился там в полном одиночестве. При виде нее он поспешно поднялся и вышел из-за стола.
     - Добрый день, дорогая! Что слу...
     - Я нашла их в постели! - воскликнула Фрэнсис, тщательно прикрыв за собой дверь. - В постели, можешь себе представить?
     - Кого, скажи на милость?
     - Беатрису и Эдмонда! Я собиралась поговорить с твоей сестрой и вошла к ней в комнату - предварительно постучав, конечно. Они лежали в постели, вдвоем!
     - Да что ты говоришь! - Хок всплеснул руками, насмешливо улыбаясь.
     - Но ведь они еще не повенчаны! Не понимаю, как я не сгорела со стыда! Хок, он лежал на ней, совершенно голый!
     - Они тебя заметили?
     - Нет, они были так поглощены своим занятием, что даже не повернулись в мою сторону!
     - Они вскоре поженятся, Фрэнсис, - заверил Хок, сполна наслаждаясь ситуацией.
     - Да ну! - процедила Фрэнсис, принимая стойку бойцового петушка. - Мы же с тобой не улеглись в постель до венчания!
     Хок вспомнил ужасное серо-коричневое четырехглазое пугало - и содрогнулся.
     - Да уж, мы с тобой свято соблюдали божественную заповедь. Вернее, ты соблюдала, а я делил постель с одной симпатичной вдовушкой из Глазго.
     - Что-о? Что ты сказал?.. - угрожающе начала Фрэнсис, но решила, что над ней подшучивают, и неуверенно улыбнулась.
     - Я не шучу. Помнится, ее звали Джорджина. Прехорошенькая вертихвостка!
     - Ах ты развратник! Бесстыдник! Похотливый... похотливый...
     - Ублюдок? Негодяй? Неужели ты лишилась дара речи, дорогая? Я не смел и надеяться на такой поворот дела. Временная немота идет женщине больше, чем самый элегантный туалет. К тому же, Фрэнсис, тебе не мешает вспомнить, что мы не только не были повенчаны в те дни, но и ненавидели друг друга.
     - Я до сих пор ненавижу тебя!
     - О нет, дорогая! - возразил Хок, растягивая слова до невероятной длины. - Ты меня обожаешь, ты жаждешь меня до безумия, до потери сознания. Прошлой ночью (и это после нашего приключения у реки!) ты добилась того, что я совершенно лишился сил, как какой-нибудь...
     - Я не только ненавижу вас, милорд, вы мне противны Хок по-кошачьи двинулся вдоль стола и через комнату
     Улыбка на его губах оставалась, но глаза потемнели.
     - Хочешь, я докажу тебе, что ты на самом деле обожаешь меня и желаешь безумно?
     - Н-нет, - прошептала Фрэнсис, прижимаясь спиной к двери кабинета.
     Хок отнюдь не был уверен, что, приблизившись, не получит хороший удар кулаком. С Фрэнсис - этой строптивой девчонкой - ничего нельзя было знать наверняка. Не спуская глаз со сжатых кулаков, он привлек ее к себе.
     - Как же ты хорошо пахнешь!
     Речь не об этом, - буркнула она ему в плечо.
     - О чем же ты хотела поговорить с моей сестрой? - поинтересовался Хок, оглаживая ее вдоль спины своими большими ладонями.
     Она едва заметно напряглась - и тотчас расслабилась. Он успел заметить это и отстранил Фрэнсис, внимательно вглядевшись ей в лицо.
     - Так ты знала, плутовка, что Эдмонд в это время был у невесты? Неужели ты за тем и вошла к ней, чтобы увидеть?..
     Фрэнсис яростно помотала головой, но ее выдала виноватая краска на щеках. Хока очень позабавила мысль о том, что жене хотелось посмотреть, как кто-то другой занимается любовью.
     - И как же это выглядело? Они вели себя так же, как и мы? Надеюсь, ты сполна удовлетворила свое любопытство?
     - Я не знаю, как мы с тобой выглядим со стороны! Это было ужасно, ужасно, и мне не следовало слушать Гертруду!..
     - При чем тут зануда Гертруда? Ответь мне, Фрэнсис!
     - Она пожаловалась мне, что нигде не могла найти Эд-монда и решила заглянуть в комнату своей хозяйки. Но оттуда были слышны какие-то странные звуки, которые ее встревожили... и она... она...
     - Ты ведь знала, что там происходит? Ты только сделала вид, что потрясена до глубины души?
     Фрэнсис попробовала запротестовать, но потом опустила голову и слабо кивнула:
     - Я подозревала... что-то. Ладно, ладно, я признаюсь, что знала заранее!
     - Зачем же ты прибежала сюда изображать оскорбленную добродетель? Слаб человек, не так ли, Фрэнсис? Я в восторге от того, что ты небезупречна, дорогая.
     - Я ничуть не лучше Гертруды!
     Фрэнсис умирала от стыда. Как же так? Он что же, уже научился видеть ее насквозь? Так быстро? Это было пугающее открытие.
     - Может быть, мне следует наказать тебя за этот проступок? Я бы с удовольствием... - Хок с надеждой бросил взгляд на обширный стол Маркуса Карутерса, но тот был сплошь завален книгами, бумагами и Бог знает чем еще. - Увы, дорогая, твое наказание откладывается. Зато я могу по радовать тебя хорошей новостью.
     Фрэнсис настороженно на него покосилась.
     - Я уже предупредил Эдмонда, что не продам лошадей ни ему, ни кому бы то ни было.
     - Хок! - Фрэнсис ахнула от радости, бросилась мужу на шею и так стиснула его в объятиях, что у него перехватило дыхание.
     - Сколько счастья, любовь моя! Доставлять тебе удовольствие - моя первейшая обязанность.
     "Любовь моя". Это заставило Фрэнсис притихнуть. Почему он назвал ее так? Неужели это было одно из тех нежных словечек, которое джентльмен произносит не задумываясь?
     - Так ты не поедешь в Лондон, я правильно поняла? - осторожно спросила она и задержала дыхание в ожидании ответа.
     - Все зависит от того, хочешь ли ты этого, - ответи