е
что с намерением задушить.
   - Как я уже сказал, никто не был виноват, - А вы хотите еще детей?
   - Думаю, каждый мужчина хочет сына, который продолжит его дело.
   Он заметил, как она сжалась, оцепенела, и осознал,  что  сказал  глупость
умышленно. На самом деле все, чего он желал, - здорового ребенка.
   - Мой отец хотел сына. А получилось так, что ему пришлось делать из  меня
наследницу своей профессии.
   - Вот почему вы так ратуете за помощь и содействие  трудящимся  женщинам?
Хотите исправить вековое неравенство?
   - Я предпочла бы смотреть на это, как на выравнивание возможностей.
   - У женщин всегда  были  огромные  рычаги  воздействия,  миссис  Карлтон,
невероятная власть. Например, представьте, что вы поменялись  бы  ролями  со
своим мужем. Жениться на богатой старой женщине? Только молодая  и  красивая
может так быстро получить, что хочет, приложив минимальные усилия.
   Она начинала чувствовать необыкновенную легкость  в  мыслях  и,  хмурясь,
смотрела на вновь наполненный вином бокал.
   - Вы снова проявляете омерзительную склонность  к  предрассудкам,  мистер
Харли.
   - По правде говоря, я думал только о вратах рая, - ответил он, чокаясь  с
ней.
   - Не понимаю, - сказала она, склоняя голову набок.
   - Я говорю о сексе, мэм.
   Она все еще не понимала, но не хотела его подталкивать к объяснению.
   - Во всяком случае, теперь мужчина не может выйти на улицу и изнасиловать
любую приглянувшуюся ему женщину.
   - Да уж, теперь это чертовски трудно. Итак, за добрые старые времена.
   Внезапно он подался вперед, лицо его  было  взволнованным.  Ему  хотелось
сказать: что, ну что мне сделать, чтобы вы нашли себе другую жертву?
   - С вами трудно разговаривать, миссис Карл-:  гон.  Большинство  тем  под
запретом.
   - Расскажите, как вы учились в колледже в Йеле.
   - Ну что ж, если хотите... В последний год моего пребывания там для  меня
важно было стать чемпионом по  шахматам.  Предполагалась  финальная  игра  -
соревнование двух колледжей. Выглядеть все должно было так: доска - пустырь,
а фигуры - наши однокашники. Я и мой противник сидели в башне над  пустырем,
подавая сигналы сиреной. Когда оказывалось, что фигура  взята,  изображавший
ее человек начинал бить себя в грудь, молотить по воздуху  руками,  а  потом
падал, раскинув руки и ноги, изображая мертвого.
   Она рассмеялась:
   - Они были в костюмах?
   - В невероятных костюмах. Средневековых. Когда я учился в Йеле на  первом
курсе, женщины учились там уже  четвертый  год.  Моя  шахматная  королева  в
карнавальном костюме прошла победным маршем, когда король  моего  противника
капитулировал. Должен также добавить, что своего короля она игнорировала.
   - Звучит забавно.
   - Да, это и было забавно. Хотя я помню, как бесились некоторые профессора
по поводу того, что чистота наших  мужских  рядов  в  1969  году  осквернена
появлением женщин.
   В десять часов, после того, как ими  была  выпита  вторая  бутылка  вина,
Элизабет больше не чувствовала обычной  для  нее  тоски.  Она  хихикала  над
рассказом о том, как один из его  соседей  по  комнате  расстался  со  своей
невинностью благодаря очень основательному плану, составленному друзьями.
   - Ему пришлось выдуть целую бутылку вина, которая висела снаружи  у  окна
апартаментов в гостинице. Благослови Бог Сьюзи. Ей-то не требовалось вина. В
нем нуждался только бедный Брик. Настоящее его имя Натан, но мы его прозвали
Бриком. И сей памятный случай мы потом именовали "Ночью, когда Брика уложили
в постель".
   - А что же стало со Сьюзи?
   - Сейчас она известный адвокат в  Сан-Франциско.  Во  всяком  случае,  по
последним сведениям. Что же касается Брика,  то  он  теперь  мэр  маленького
городка в Джорджии. Забавно, как все иногда оборачивается в жизни. Верно?
   Она рассказала ему о своем первом выступлении в возрасте семи лет.
   - Никогда не забуду, как в конце зала стоял мой отец - весь внимание.  Он
волновался больше меня. Я галопом проскакала пьесу Моцарта, и оказалось, что
мой коронный номер, шедевр Шопена, выскочил из головы. Я  думала,  мой  отец
умрет на месте. Он не мог мне этого простить целые шесть месяцев. И  до  сих
пор, как только я пытаюсь сыграть этот этюд, он тотчас же  улетучивается  из
памяти.
   Он рассмеялся, но смех его не был веселым.  Он  почувствовал,  что  готов
задушить ее чертова отца. "Я пьян, - подумал он. - Да и  она,  должно  быть,
тоже слишком много выпила и становится похожей на нормального человека".
   Элизабет вдруг спросила:
   - Почему вы решили пригласить  меня  поужинать,  мистер  Харли?  Давайте,
выкладывайте настоящую причину.
   Джонатан ответил "на голубом глазу":
   -  Я  рассчитывал  напоить  вас,  затащить  в  постель  и  таким  образом
использовать,  как  мужчина  обычно  использует  женщину.   Власть,   миссис
Карл-тон, власть и беспощадность. Наказать  вас,  унизить,  взять  над  вами
верх, пусть хоть ненадолго. А потом со смехом удалиться.
   Элизабет пожалела, что выпила так много. Ее  ум  сейчас  работал  не  так
ясно, как обычно, и она поймала себя на том, что пристально смотрит на него,
пытаясь переварить немыслимые слова.
   - Я сказал  вам  правду,  ибо  понял,  что  не  могу  так  поступить  вне
зависимости от того, насколько вы пьяны и насколько склонны поддаться.
   - На самом деле причина другая, - ответила она. - Вы поняли, что, если бы
я переспала с вами и вы сделали  то,  что  только  что  описали,  я  бы  вас
уничтожила.
   - Нет, но в конце концов на  вас  это  похоже.  Поймите  меня  правильно,
Элизабет:  мне  очень  бы  хотелось  уязвить  вас,  заставить  отступить   и
отказаться от моей компании, оставить меня в покое, но секс для этой цели не
годится. Секс не может быть средством, он должен существовать сам  по  себе,
ради удовольствия, а в нашем случае это была бы какая-то извращенная месть.
   - Я никогда бы не легла с вами в постель,  мистер  Харли.  Видите  ли,  я
недавно узнала, что мужчины, которые, казалось, интересуются мной ради  меня
самой.., на самом деле преследовали свои цели и...
   Голос ее пресекся, и все тело содрогнулось от внезапно нахлынувшей  боли,
вызванной воспоминанием о предательстве Роуи.  "Чертово  вино",  -  подумала
она.
   Джонатан почувствовал, что  страстно  желает  ее,  но  это  желание  было
смешано с изрядной долей сочувствия. Кто так ранил ее чувства? Муж?
   - Давайте я провожу вас домой, - сказал он отрывисто и поднялся.
   - Да, - отозвалась она. - Хорошая мысль. Мы сходим в  клуб  как-нибудь  в
другой раз.
   Он оставил ее в надежных руках Лайэма Гэлэхера. Ему не хотелось видеть ее
дом, не хотелось вступать с ней в более близкие  отношения.  Потому  что  ей
предстояло проиграть, проиграть наверняка.
   - Доброй ночи, Элизабет, - сказал он и слегка коснулся кончиками  пальцев
ее щеки. - Перед сном примите три таблетки аспирина. Это всегда помогает.
   Она кивнула. У нее было такое  ощущение,  будто  под  ногами  разверзлась
земля. За последние шесть месяцев она впервые была пьяна настолько, что едва
держалась на ногах.
   Прежде чем уснуть, Элизабет вдруг осознала, что  Джонатан  назвал  ее  по
имени. Она не могла припомнить, когда он начал звать  ее  просто  по  имени.
Должно быть, после того, как они допили вторую бутылку вина.

***

   - Я ждала вас вчера, босс, - сказала  Мидж,  когда  Джонатан  пружинистым
шагом вошел на следующее утро в офис.
   - Мне  следовало  позвонить  тебе.  Прости,  Мидж.  В  Нью-Йорке  у  меня
оказалось много дел.
   "Дел, как бы не так, -  подумал  он,  чувствуя,  как  в  нем  поднимается
раздражение против самого себя. - Я собирался соблазнить эту женщину, а  она
меня посадила в калошу. Или я сам позволил посадить себя в калошу".
   - Вам звонили из Цюриха, - сказала Мидж, понижая голос. -  С  вами  хочет
поговорить месье Флокон. Он просил немедленно перезвонить.
   - Хорошо, - ответил Джонатан и скрылся в своем кабинете.
   Пятнадцатью минутами позже Джонатан осторожно положил  трубку  и  сел  на
стул. В дверях показалась Мидж.
   - Ваши дамы тоже звонили. Хотите узнать их номера телефонов?
   - Да, - ответил он после минутного размышления. - Дай мне номер Кристины.
   Кристина была стройной блондинкой: если закрыть глаза, то...
   Он чертыхнулся, и Мидж улыбнулась.

***

   Кристиан Хантер не хотел видеть  Сэйру  Эллиотт,  но  она  сидела  в  его
приемной.  Не  хотел  видеть  никого,  кроме  Элизабет.  Прошлой  ночью   он
припарковал машину напротив ее дома и видел, как некий мужчина провожал  ее.
По крайней мере негодяй не поднялся с ней вместе. Этого Кристиан не смог  бы
перенести.
   Скорее всего знакомый и только. Возможно, их  связывали  общие  дела.  Но
Элизабет, вне всякого сомнения, была под хмельком, уж он-то знает  признаки.
Кристиан понимал, что ведет себя,  как  идиот.  Сегодня  вечером  он  увидит
Элизабет и просто спросит, что  она  делала  вчера  вечером.  Он  наклонился
вперед, чтобы нажать на кнопку вызова. - Пусть войдет мисс Эллиотт, - сказал
он. Он заставил себя сосредоточиться на личности молодой женщины, и снова  у
него возникло тягостное ощущение чего-то знакомого - походка, жесты, мимика.
Должно быть, он стареет. И она казалась несколько напряженной, чувствовалось
плохо скрытое возбуждение. Неужели снова кокаин?
   Пока  они  обменивались  ничего  не  значащими   любезностями,   Кристиан
внимательно наблюдал за ней. Она рассказала ему, что уезжала из  города,  но
не сказала - куда.  Откинувшись  на  спинку  стула  и  поигрывая  неизменной
ручкой, Хантер наконец опросил:
   - Как его имя, мисс Эллиотт? Кэтрин споткнулась на полуслове.
   - В вашей жизни появился новый мужчина. Кто он? Надеюсь,  не  преступник?
Не криминальная личность?
   - Как вы узнали?
   - Могло быть две причины того, что вы изменились, - кокаин  или  мужчина.
Вы сказали мне, что отказались от кокаина.
   - Вы мне поверили?
   - Конечно. А что, я не должен был?
   - Нет, - ответила она резко.
   - В таком случае вам больше не требуются мои услуги. Верно?
   На мгновение Кэтрин закрыла глаза.
   - Он.., этот человек женат.
   Еще одна ложь, и так наспех придуманная.
   - Понимаю. И у него по крайней мере четверо детей?
   - Очень хорошо, он не женат, но помолвлен с другой  женщиной,  и  свадьба
назначена на самое ближайшее время - до нее менее двух недель.
   - Ну вот, наконец-то правда!
   И слова внезапно полились сами собой - на минуту Кэтрин  забыла  о  своей
ненависти и недоверии к доктору Хантеру. Они оказались погребены под лавиной
чувств, которых она и сама не могла понять.
   - Собственно говоря, он мне вовсе не нравится. Я  только  хотела  кое-что
узнать от него, но ничего не вышло. Он бесчестный человек, и я знаю об этом.
Непорядочный, соглашатель, мразь, но...
   - Вы с ним спали?
   - Нет!
   "Спать с человеком, который был любовником Элизабет?  Моей  мачехи?  Ради
выгоды?! О Боже! Нет!"
   В тот вечер, который она провела с ним в Бостоне,  "у  Барни",  они  вели
себя, как двое противников в соревновании по вольной  борьбе  -  каждый  был
насторожен и не доверял другому, но потом что-то изменилось.
   - Погода холодная, - сказала Кэтрин, цедя вторую  порцию  неразбавленного
виски.
   - Только один вечер, Кэтрин. И больше мы никогда не увидимся снова.
   Она подалась вперед, в заведении Барни стоял такой  шум,  что  звенело  в
ушах.
   - Она убила моего отца, Роуи, я знаю. Он смотрел вниз, на свой  стакан  с
виски.
   - Теперь это уже не имеет значения, Кэтрин. Боже,  его  тошнило  от  всей
этой истории, особенно тошнотворной была его собственная роль в ней.
   - Даже если и так, ее нельзя второй раз привлечь к ответственности. И что
вы хотите доказать? Что  Кристиан  Хантер  солгал?  Вам  не  удастся.  Более
скользкого типа я не  видывал  в  жизни.  Или  вы  полагаете,  что  Элизабет
внезапно раскиснет и рухнет под гнетом своей вины и будет бить в колокола  и
кричать, что она и в самом деле убила Тимоти? Да вы  просто  глупы,  Кэтрин,
если верите в подобную чушь.
   Он увидел, что в глазах ее заблестели слезы. Бессознательно Роуи протянул
руку и сжал ее ладонь.
   - Бросьте, моя дорогая, оставьте все,  как  есть.  У  вас  впереди  целая
жизнь. Живите своей жизнью, Кэтрин.
   - У меня ничего нет, - сказала она.
   - Вы очень странная девушка, - заметил он, и, осознав, что все еще держит
ее руку, тотчас же выпустил. - Вы красивы, богаты, и  мне  кажется,  что  вы
меняете шкуру - свою испорченную шкуру избалованной богатой девчонки.
   Последнее было сказано небрежным, легким тоном - в его голосе  прозвучало
нечто, похожее на подтрунивание, но Кэтрин не откликнулась.
   - Вы действительно так считаете?
   - Да, - сказал он, - действительно так считаю. Она наклонилась еще ближе,
чтобы расслышать его слова, и он ее поцеловал. И тотчас же  отпрянул  назад,
но его язык успел скользнуть по ее нижней губе.
   - Простите, Кэтрин, - сказал он,  и  голос  его  показался  ей  несколько
неуверенным. - Я не хотел, право. А теперь послушайте меня еще минуту. Право
же, даю вам честное слово,  я  не  знаю,  убила  ли  Элизабет  вашего  отца.
Клянусь. Она никогда не делала  мне  подобного  признания.  Я  не  могу  вам
помочь. Разрешите лишь добавить, что я чувствую, насколько гнусной была  моя
роль во всем этом деле. Возможно, вас это удивит,  Кэтрин,  но  Элизабет  до
самого конца казалась мне любящей, очень внимательной и  отважной.  Нет,  не
отшатывайтесь от меня лишь потому, что вам не нравится то, что я говорю.  Вы
должны понять - Элизабет совсем  не  похожа  на  ту  женщину,  какой  вы  ее
считаете и какой она, возможно, стала теперь. Она изменилась, а все  потому,
что я предал ее. Она стала жестокой, безжалостной, но не меркантильной сукой
Карлтон. Деньги никогда не имели для нее значения.
   - Тогда почему же она вышла замуж за старика? Он улыбнулся.
   - Хотите знать? Да я думаю, что Элизабет  сама  не  знает,  почему  вышла
замуж за Тимоти, и не из-за имени или богатства  Карлтонов,  это  уж  точно,
поверьте мне. Думаю, что корень всей истории в  том,  что  она  страдала  от
гнета своего отца, холодного и  властного  негодяя.  Возможно,  ей  хотелось
обрести, по-настоящему любящего отца,  который  бы  заботился  о  ней  не  в
финансовом, а в эмоциональном отношении. Боже, да я разговариваю с вами  как
психоаналитик и, конечно, могу все истолковывать не правильно.  Может  быть,
она отлично знает, почему вышла за вашего отца, и просто не хочет  говорить.
Право, не знаю.
   - Мне это все не нравится, Роуи.
   - Возможно, что не нравится.
   Неуверенность и усталость в ее глазах тронули его, и он  снова  поцеловал
ее. Они пристально смотрели друг на друга некоторое время.
   - Не ходите больше на прием к Кристиану Хантеру.
   - Но кто убил моего отца?
   - Возможно, что у вашего отца была добрая сотня врагов,  ненавидящих  его
отчаянно. Не говоря уже о других женщинах.
   - Женщинах! Но это же смешно!
   - Вовсе нет. Он был человеческим существом, Кэтрин, а вовсе не  богом.  У
него были другие женщины во время всех его трех браков. И когда он был женат
на Элизабет - тоже.
   - Но...
   - Хватит, Кэтрин. Мне пора. Если я останусь, то снова вас  поцелую,  а  я
этого не хочу. В прошлом я достаточно часто вел себя, как подонок. Но больше
этого не будет.
   - Но она сука!
   - Элизабет?..
   - Да нет, ваша Аманда Монтгомери. Он не обиделся.
   -  Послушайте,  Кэтрин,  -  сказал  он  наконец.  -  Жизнь   состоит   из
компромиссов. Если мы не решились на какой-то шаг, мы должны быть  готовы  к
тому, чтобы терпеть его последствия. Я знаю, что делаю. Знаю,  каковы  будут
последствия. А теперь поезжайте домой и постарайтесь устроить свою жизнь.
   Он извлек портмоне и бросил бумажку  в  двадцать  долларов  на  маленький
круглый столик.
   Потом ушел.
   Кэтрин слышала, как  доктор  Хантер  говорил  что-то.  Она  вздрогнула  и
очнулась от своих воспоминаний.
   - Как я сказал, мисс Эллиотт, не думаю, что теперь я мог бы принести  вам
какую-нибудь пользу.
   Кэтрин выпрямилась на  стуле,  осторожно  сложила  руки,  чтобы  выиграть
время. Наконец она произнесла:
   - Я видела вас на суде,  когда  вы  давали  показания  по  делу  Элизабет
Карлтон.
   На лице его не  отразилось  ничего,  хотя  внутренне  он  весь  напрягся.
Многолетнее умение не обнаруживать свои чувства сработало и сейчас.
   - То-то мне показалось, что я вас видел где-то, - заметил Хантер,  -  что
вы делали на процессе? У вас вампирические наклонности?
   - Вовсе нет. Кстати, вы выступили очень хорошо, но я знала, что вы лжете.
   - Может быть, вы дочь окружного прокурора? Ах, репортер? Не правда ли,  я
угадал?
   Кристиан очень внимательно наблюдал за ней,  изучал  выражение  ее  лица,
стараясь разгадать и понять ее. Кто она такая?

Глава 18

   - Суд присяжных поверил мне, мисс Эллиотт,  или  как  вас  там  зовут,  -
сказал Кристиан. Его голос звучал мягко и бесстрастно.
   - Да, поверил. Но они дураки Я все время гадала, почему вы  это  сделали,
почему вы солгали, доктор Хантер. Не из-за денег - это ясно, ведь вы богаты.
Вот я и решила, что вы  влюблены  в  Элизабет  Карлтон  или,  возможно,  она
раскопала какие-то грязные делишки в вашем прошлом и шантажировала.
   - У вас богатое воображение, - ответил Кристиан,  вставая.  -  Думаю,  вы
сумеете найти выход отсюда.
   Кэтрин поднялась - она была в  нерешительности,  понимая,  что  совершила
непоправимую ошибку.
   - Вы - чертов лицемер и лгун! Вы выпустили виновную в убийстве женщину на
свободу!
   - Дверь, - сказал Кристиан, указывая жестом в сторону выхода.
   - Ненавижу вас!
   Не раздумывая, Кэтрин сорвала свой черный парик и кинула в него.
   Кристиан не был особенно удивлен.
   - Здравствуйте, мисс Карлтон.
   Он бросил ей парик назад, и она его поймала.
   - Пожалуйста,  -  сказала  Кэтрин,  упираясь  ладонями  в  столешницу,  -
пожалуйста, скажите, почему вы солгали.
   Кристиан молча, оценивающе разглядывал ее:
   - Значит, человек, с которым вы  встречаетесь,  не  кто  иной,  как  Роуи
Чалмерс. Лучше держитесь от него подальше, мисс  Карлтон.  А  теперь  можете
удалиться.
   - Но как.., как вы узнали?
   - Вы сказали, что хотели что-то выяснить  у  него  и  что  он  бесчестный
человек. Роуи Чалмерс - единственный, который,  как  мне  известно,  мог  бы
кое-что рассказать об  Элизабет  Карлтон,  так  сказать,  единственный,  кто
соответствует нарисованному портрету.
   - Пожалуйста! Вы должны сказать мне правду!
   - Очень хорошо, мисс Карлтон. Могу вас уверить, что я не солгал. Элизабет
Карлтон не убивала вашего отца.
   И в этот момент Кэтрин поняла, что верит ему. Его мягкий голос звучал так
убедительно!  Лицо  ее  исказила  гримаса,  и  она  произнесла  с  некоторым
отвращением к себе:
   - Я все испортила, да?
   На нее напал истерический смех - и, повернувшись на каблуках,  она  вышла
из его офиса.
   Кристиан долго стоял молча. Чертова маленькая сучка! Он не мог позволить,
чтобы она чем-то навредила Элизабет. Он этого не допустит!

***

   В тот же вечер за обедом, поданным Коги, с его излюбленным суси, Кристиан
рассказал Элизабет о фальшивой пациентке.
   - В конце концов она во всем мне призналась. Кстати, девица встречается с
Роуи Чалмерсом. Если она попытается снова докучать вам, Элизабет,  обещайте,
что дадите мне знать.
   Элизабет была напугана.
   - О Боже, - сказала она, забыв о своем обеде. - Да, разумеется,  я  скажу
вам. Как это ужасно для вас, Кристиан!
   Он пожал плечами.
   - Я умею обращаться с такими маленькими потаскушками. Но  у  нее  злой  и
грязный язык. И мне это не нравится. Не знаю, оставит ли она  теперь  вас  в
покое. Не знаю,  что  связывает  ее  с  Чалмерсом,  во  всяком  случае,  она
отрицает, что спите ним. Интересно, правда?
   Кэтрин и Роуи? И Аманда Монтгомери... Элизабет содрогнулась, не  замечая,
что Кристиан пристально наблюдает за ней.  Она  гадала,  рассказал  ли  Ро