во всем себя, проклятый ублюдок!
   - Отойди, Чесса.
   - Какой убедительный у тебя  тон,  Варрик!  Как  раз  то,  что  надо  для
могучего чародея! Но я не отойду.  Я  не  позволю  тебе  убить  Аргану.  Она
всего-навсего назвала меня  ведьмой,  но  что  в  этом  дурного?  Ты  и  сам
считаешь, что я ведьма, более того, ты молишься богам, чтобы это было именно
так. Так не обвиняй же ее в том, в чем она не виновата.  Обвиняй  того,  кто
действительно виноват.
   - Отойди, Чесса.
   Аргана попыталась оттолкнуть Чессу в сторону. Она  была  выше  и  на  вид
казалась сильнее, но ей не удалось сдвинуть Чессу с места ни на дюйм.
   - Нет, - проговорила Чесса, не отрывая взгляда от лица  Варрика,  который
продолжал пристально смотреть на нее. Его золотистый правый глаз горел,  как
полуденное солнце, голубой левый походил цветом на гневное беснующееся море,
тело было совершенно неподвижно, а в правой руке по-прежнему холодно блестел
нож.
   - Не мешай мне, Аргана. Я не позволю ему убить тебя,  я  так  решила.  Не
лезь в это дело. Я не дам тебе умереть вместо твоего  сына.  Я  все  думала:
куда же подевался Клив? Но потом я сообразила: это ты, Варрик, куда-то услал
его. Ты боялся, что если он будет здесь, то захочет защитить свою сестру. Ты
был прав, он непременно встал бы на ее защиту. Он привез тебе  Атола,  чтобы
ты покарал его, но вместо этого ты пытаешься убить мать  Атола,  свою  жену.
Почему, Варрик? Почему?
   - Отойди в сторону, Чесса. Аргана, пусть она мне и жена, должна заплатить
за свое предательство. Ее наказание - смерть.
   - О проклятие, но почему? - взревел возмущенный Меррик и,  оставив  жену,
загородил собою Чессу. - Только  попробуй  тронуть  Аргану,  и  я  сразу  же
прикончу тебя, а потом этого маленького поганца,  который  вырос  из  твоего
семени.
   - Это не твое дело, Меррик из Малверна. Отойди в сторону и уведи Чессу.
   - Скажи нам, Варрик, зачем ты хочешь это сделать?  -  воскликнула  Чесса,
схватив Аргану за запястье, чтобы она не ринулась вперед.
   - А ты подумай получше, Чесса, и ты тоже, Меррик. Он хочет избавиться  от
моей сестры, потому что не желает, чтобы она оставалась его женой.
   Чесса резко  обернулась,  продолжая,  однако,  стоять  между  Варриком  и
Арганой.
   - О Клив, ты здесь! Благодарение богам, наконец-то ты пришел!
   Ей хотелось броситься к нему, но она не решилась это сделать.  В  глубине
души она точно знала, что стоит ей отойти, как Варрик убьет Аргану.
   - Да, я вернулся. Он сказал мне, что Кири убежала от Игмала,  и  я  пошел
искать ее. Но, оказывается,  все  это  время  она  была  здесь,  с  Ларен  и
Мерриком. Я ведь правильно угадал,  не  так  ли,  господин  мой  Варрик?  Мы
прибыли сюда два дня назад, и ты решил убить Аргану, чтобы заполучить Чессу,
мою жену, дочь чародея Хор-муза. Но как же ты собирался это сделать?  В  чем
состоял твой план? Ведь Атол легко мог убить Чессу заодно со всеми  нами:  в
его распоряжении было не меньше сорока бандитов, готовых на все.
   - Это Аргана, а не я, хотела смерти Чессы, - сказал Варрик.  -  Разве  ты
этого еще не понял, Клив?
   - Нет, - ответил Клив, медленно качая головой. -  Я  думаю,  Атол  просто
перестарался, выполняя твое пожелание. Он хотел убить нас  всех,  включая  и
мою жену. Если бы он выиграл, отец, ты бы проиграл,  потому  что  Чесса  все
равно бы тебе не досталась. И кого бы ты обвинил  тогда?  Кому  бы  пришлось
заплатить жизнью за твою неудачу?
   - Ты ошибаешься, Клив, ты ничего не понял. Однако Клив продолжал:
   - Но у Атола ничего не получилось. Чесса не погибла,  и  я  тоже.  Скажи,
отец: что же ты собирался делать, покончив с  Арганой?  Убить  меня,  своего
сына? А потом заставить Чессу выйти за тебя замуж? Клянусь богами, отец,  ты
не знаешь мою жену. Если бы я погиб по твоей вине,  она  бы  тебя  наверняка
убила.
   Варрик медленно опустил нож и вложил его в ножны. Он долго молчал,  потом
заговорил своим обычным, звучным, спокойным голосом:
   - Чесса - всего лишь еще одна женщина, каких много. Я не хочу ее. С какой
стати мне ее хотеть? Ведь  она  твоя  жена.  -  Потом,  не  меняя  тона,  он
обратился к Аргане:
   - Аргана, принеси мне меду. Я хочу пить.
   Аргана молча повернулась  и  направилась  к  огромной  бочке,  в  которой
обитатели  Кинлоха  держали  мед.   Мужчины,   женщины   и   дети   поспешно
расступились, освобождая ей путь.
   Варрик смотрел ей вслед.
   - Ответь мне, отец, - настаивал Клив. - Так что же ты собирался  сделать?
Убить своего собственного сына?
   Варрик только молча  замахал  рукой,  ожидая,  когда  Аргана  вручит  ему
серебряный кубок с медом. У Клива промелькнула мысль: интересно, у  кого  он
украл эту вещицу? Варрик, не спеша, выпил кубок до дна, бросил его одному из
своих людей, который ловко подхватил его, а затем вытер рот тыльной стороной
своей безупречно белой руки.
   - Ответь мне, - повторил Клив. Варрик тихо произнес:
   - Твои слова причиняют мне боль, Клив. Я твой отец.  Я  не  хочу  убивать
Атола, потому что он тоже мой сын. Я считаю, что именно  Аргана,  его  мать,
толкнула его на это вероломство. Вот я и  пытался  покарать  виновную.  Твои
слова, Клив, глубоко уязвили меня. Ты должен поверить, что я  не  хочу  твою
жену. Не знаю, откуда у тебя появилась подобная мысль.
   Клив досадливо отмахнулся от его уверений:
   - Ты бы убил Аргану, если бы не вмешательство Чессы.
   Варрик перевел взгляд на нее:
   - Зачем, принцесса? Зачем ты спасла ее? Я считаю, что именно она виновна.
Ведь и ты ее подозревала, не так ли?
   Чесса покачала головой, и на ее лице мелькнуло отвращение:
   - Тебя с нами не было, Варрик. Ты  не  видел,  что  сделал  Атол.  Ты  не
слышал, что он говорил. Он был как шелудивый пес, обвиняющий нас в том,  что
на нем так много блох. Он недостоин такого отца, как ты, и такого брата, как
Клив.
   - Она права, господин Варрик, - вмешался Игмал, выступив вперед. - Я  уже
рассказал тебе, как все произошло. Атол не заслуживает твоего снисхождения.
   - С Атолом поступай как хочешь, - сказала Чесса, - но Аргану не трогай. -
Она взглянула на Клива, тот кивнул, взял ее за руку и притянул к себе.
   Варрик улыбнулся, потом рассмеялся. Его смех оказался звучным,  скрипучим
и пугающим, потому что он не смеялся много лет. Все  ошеломленно  воззрились
на него, однако никто не произнес ни слова и не сделал ни единого  движения.
Чессе  показалось,  что  она  чувствует  даже  запах  их  страха.  Безмолвие
огромного зала, тягостное, гнетущее, было полно этим  запахом,  накопившимся
за много лет.
   - Неужели ты, глупая женщина,  воображаешь,  будто  можешь  помешать  мне
сделать то, что я хочу?
   Чесса отпустила руку Клива, спокойно взошла по ступеням помоста и  встала
перед Варриком. Глядя на него снизу вверх с таким  видом,  будто  перед  нею
было просто насекомое, она сказала:
   - Если ты причинишь  вред  Аргане,  я  убью  тебя,  и  никто  никогда  не
догадается, как я это сделала. Аргана права -  я  ведьма.  Я  дочь  Хормуза,
величайшего колдуна, который когда-либо жил на свете. Ты сам так сказал.  Ты
сам сказал, что я, его дочь,  унаследовала  его  колдовскую  силу.  Ты  ведь
веришь в это, не так ли, Варрик? Ну так поверь и  тому,  что  я  скажу  тебе
сейчас. Клив - единственный мужчина, которого я люблю и которому всегда буду
верна. Он и Кири - часть моего сердца, сердца ведьмы. Если кто-либо причинит
им зло, он умрет. - Она  по-прежнему  смотрела  на  Варрика,  но  заговорила
громче:
   - Ты слышал, что я сказала, Атол? Надеюсь, что слышал, потому  что,  если
ты попытаешься навредить тем, кто мне дорог, я сделаю так, что ты  умрешь  в
тот же день, еще до того как  зайдет  солнце.  Не  сомневайся  -  я  на  это
способна. Были такие, которые сомневались, и  им  пришлось  горько  об  этом
пожалеть.
   Она не стала ждать, что  ответит  Варрик,  только  молча  повернулась  на
каблуках, спустилась с помоста и, ни на  кого  не  глядя,  подошла  к  мужу.
Приблизившись к нему, она улыбнулась и подмигнула. Клив долго молча  смотрел
на нее. Он знал, что никто, кроме него, не заметил ее подмигивания.  Наконец
он заговорил так тихо, чтобы слышала только она:
   - Теперь я уразумел, что имел в виду Керек. Но послушай меня,  Чесса,  ты
играешь с тем, чего не понимаешь. Это и пугает, и  сердит  меня.  Ты  должна
быть  осторожной  и  действовать  самостоятельно  лишь  тогда,   когда   это
совершенно необходимо, когда рядом нет меня.
   Тут он осекся и досадливо тряхнул головой. Она поступила  правильно.  Его
не было рядом, она была одна - и стала действовать по  своему  разумению.  И
она все сделала правильно: он на ее месте поступил бы точно так же.
   - О боги, что же мне делать с женщиной, которая могла бы вести воинов  на
битву с римскими легионами? - тихо проговорил Клив.
   - Это все нелепые выдумки Керека. Зачем ты их повторяешь?
   - Выдумки? - эхом отозвался он. - Вот уж не знаю, выдумки это или нет.  -
И еще тише добавил:
   - Пожалуй, мне просто-напросто придется  всегда  быть  рядом  с  тобой  и
любить тебя крепко-крепко. Ты согласна?
   Чесса вгляделась в его лицо. Она так давно хотела услышать  от  него  эти
слова!
   - Да, - ответила она. - Я согласна. Я  всегда  буду  согласна,  муж  мой.
Всегда.

***

   Следующие три дня миновали без происшествий. Атол  старался  держаться  в
стороне от Клива и Чессы. Что до Арганы, то она не сказала Чессе ни  единого
слова, но  поскольку  она  и  так  всегда  молчала,  этому  едва  ли  стоило
удивляться. Кейман же с каждым днем хорошела  еще  больше,  ее  бело-розовая
кожа сияла, как жемчуг, глаза блестели ярче  полуденного  солнца.  Это  было
донельзя странно, но очевидно. Однако эта непонятная перемена не сделала  ее
более разговорчивой. Она молчала так же, как и ее сестра.
   А вот поведение Варрика стало иным. Он по-прежнему  держался  отчужденно,
но не со всеми. Исключением стал Клив. Варрик держал себя с ним так,  словно
был убежден: если он не завоюет доверие Клива, то потеряет все.
   На четвертый день, когда Клив, Чесса, Меррик  и  Ларен  прогуливались  по
узкой тропинке, идущей вдоль берега озера, Меррик вдруг сказал:
   - Знаете, мы с Ларен решили, что нам пора  возвращаться  в  Малверн.  Мои
люди соскучились по дому. Впрочем, скажу-ка я вам лучше все  как  есть.  Они
боятся, боятся этого странного места и  озерного  чудовища,  которое  Варрик
называет Кальдон. Им не хочется оставлять здесь тебя,  своего  товарища,  но
они здорово боятся.
   Клив посмотрел на Ларен и увидел, что ее взгляд устремлен  на  озеро.  Он
знал - она высматривает там чудовище. Она только и делала, что  смотрела  на
озеро в разное время дня, пристально вглядываясь в его поверхность.
   Меррик сказал:
   - Она хочет увидеть чудовище еще раз. Она хорошо  разглядела  его  в  тот
день, когда на нас напали разбойники, но, по ее словам, этого  недостаточно.
Она хочет, чтобы чудовище приплыло к ней, чтобы она могла с ним  поговорить.
Тогда она сочинит о нем историю,  которая  сотни  лет  будет  переходить  из
поколения в поколение, и люди будут  продолжать  верить  в  это  чудовище  и
искать его, как ищет она. Ей ужасно хочется выманить эту зверюгу из глубины.
   - А я видела ее вчера, - вдруг сказала Кири, и  все,  остановившись,  как
вкопанные, уставились на нее. Девочка держала  в  руке  ярко-лиловый  цветок
вереска, нюхая его и важно кивая. - Игмал был  прав:  Кальдон  не  чудовище.
Кальдон - большая мама, у нее много деток. Она подплыла ко мне и улыбнулась.
У нее длинная шея, но она умеет наклонять ее низко-низко, так что  я  смогла
разглядеть ее лицо. Я сказала ей, что мой отец и ты, Чесса,  не  такие,  как
господин Варрик. Мне кажется, что ей совсем не  хочется  подплывать  на  его
зов. Она была очень грустная. Я смотрела на нее и чувствовала, что  какая-то
сила заставляет ее плыть к Варрику, когда он ее зовет.  А  потом  она  вдруг
скрылась под водой, и больше я ее не видела.
   Клив смотрел на свою маленькую дочь, гадая,  правдив  ли  ее  рассказ.  В
конце концов он решил, что это выдумка, однако ему было  приятно,  что  Кири
способна сочинить такую великолепную небылицу. Возможно, у нее есть  задатки
скальда и, повзрослев, она станет второй Ларен.
   - Кири, пожалуйста, расскажи мне перед сном  обо  всем,  что  ты  видела,
хорошо? - попросила Ларен.
   - Хорошо, тетя, - прощебетала Кири и  побежала  собирать  букет  вереска,
такого же  лилового,  как  синяк,  который  остался  на  бедре  Чессы  после
вчерашних любовных утех.
   Клив сказал:
   - Это моя земля, я здесь родился; Чесса говорит, что где буду жить я, там
будет жить и она. Она клянется мне, что любит этот дикий край и что  здешний
туман ласкает ее лицо, как пальцы возлюбленного.
   - Неужели я и правда так сказала, Клив?
   - Ну, может быть, не так красноречиво, - сказал Клив.  -  Как  бы  то  ни
было, мы отсюда никуда не уедем. Это мой дом,  моя  земля.  В  Малверне  мне
ничего не принадлежит, Меррик. Хозяин там ты, а хозяйка - Ларен. Да,  друзья
мои, Чесса, Кири и я останемся здесь. Мы должны остаться. У меня  есть  один
замысел, который, как мне кажется, должен понравиться моему отцу.
   - Ты мог бы вернуться в Руан, ко двору герцога Ролло, - предложила Ларен.
- Мой дядя очень ценит твои дипломатические способности.
   - Когда я становлюсь дипломатом, я перестаю нравиться Чессе.
   - Это точно, - подтвердила Чесса. - Он тогда  становится  скользким,  как
змея. Если бы он не был таким красивым, я бы не обратила  на  него  никакого
внимания, когда он явился ко двору моего отца.
   Меррик коротко рассмеялся,  качая  головой,  и  пристально  посмотрел  на
озеро.
   - Смотрите, с моря опять наплывает туман. Похоже, здесь никогда не бывает
ясно. В Норвегии бывают морозы и чересчур много снега, но  в  летние  месяцы
небо почти всегда безоблачное. Оно еще красивее, чем глаза Ларен.
   - Ты привыкнешь, - сказала Чесса. - Я понимаю, ты не можешь  решить,  что
делать. Ты боишься оставить нас здесь одних. Не  бойся,  ведь  от  тебя  все
равно ничего не зависит. Если Варрик захочет нашей смерти, он позаботится  о
том, чтобы нас прикончили. И  твои  воины  нам  не  помогут.  Возвращайся  в
Малверн, к своим детям, Меррик. А наш дом теперь здесь.
   Меррик покачал головой, взял жену за руку и сказал:
   - Мы уедем через два дня, если, конечно, ничего не случится.
   - Мне надо поговорить с Кири,  -  бросила  Ларен  и  поспешила  вслед  за
девочкой, которая пыталась погладить овцу, пасущуюся на склоне  холма  возле
куста вереска.
   - Она хочет еще раз увидеть это треклятое чудовище, -  сказал  Меррик.  -
Молю богов, чтобы  это  ей  удалось,  иначе  она  будет  изводить  меня  всю
оставшуюся жизнь. - Он улыбнулся и быстро зашагал вслед за Ларен.

Глава 25

   Чесса доела кашу с медом и медленно облизала деревянную ложку. Мед Арганы
был так же сладок, как поцелуи Клива.
   - Это верно, что Меррик  со  своими  людьми  скоро  уезжает?  -  спросила
Аргана.
   - Да, - подтвердила Чесса. - Им незачем здесь оставаться. А  мы  с  мужем
останемся. Дом Клива здесь, а не в Малверне.
   Аргана бросила на нее взгляд, смысла которого Чесса не поняла.
   - Что ты будешь делать теперь, Аргана?
   - Я? Делать? Что ты имеешь в виду, Чесса? Может быть, ты  хочешь  узнать,
что я буду делать с Варриком, человеком, который восемнадцать лет  был  моим
мужем и который готов был убить меня без особого сожаления? Ну так вот: я не
сделаю ничего. Что может  сделать  женщина?  Ничего,  разве  что  продолжать
прислуживать своему мужу и держать язык за зубами, а может быть, даже кусать
его, пока не пойдет кровь.
   - Ты могла бы по крайней мере сказать ему, что он свинья.
   Аргана ошеломленно уставилась на  нее,  потом  откинула  голову  назад  и
рассмеялась. Она все хохотала и  хохотала,  и  Чессу  в  конце  концов  тоже
разобрал смех. Все глядели на них с раскрытыми ртами, украдкой  ища  глазами
грозного владетеля Кинлоха.
   - Отчего здесь нет радости? - спросила Чесса.  -  Нет  смеха?  Сейчас  ты
смеялась, Аргана, и это тебе очень шло, однако посмотри на своих людей!  Они
потрясены тем, что мы посмели смеяться; пожалуй, они даже испуганы.
   - Кейман иногда смеется, - сказала Аргана, - но чтобы  дать  волю  смеху,
она уходит далеко отсюда. Я видела, как она бродит  по  холмам,  совсем  как
твоя Кири. Там она собирает цветы, нюхает  их  и  улыбается,  а  порой  даже
смеется. У нее очень приятный  смех.  Кейман  всегда  была  чудесным,  милым
ребенком, но она прожила здесь всю жизнь, а это, Чесса,  слишком  долго.  Ты
спасла меня, а я ни разу не заговорила с тобой об этом, потому  что  я...  -
Тут она вдруг осеклась и посмотрела на порез на своем пальце.  Из  него  шла
кровь.
   - Ума не приложу, как это получилось. Я даже не заметила, как порезалась.
   - Ранка глубокая, и тебе нужна помощь. У меня есть немного мази,  которую
мне дала Мирана с Ястребиного острова. Помажь ею свой порез, и он заживет.
   Чесса быстро прошла в небольшую комнату, которую занимали они  с  Кливом,
открыла сундучок, который стоял у изножия кровати и отыскала в нем  целебные
травы и баночку с мазью - подарок Мираны. Она отнесла мазь Аргане.
   - Втирай ее в больное место по крайней мере трижды в  день,  и  следи  за
тем, чтобы рана оставалась чистой. Повязки не надо. Мирана говорила мне, что
раны заживают быстрее, если их овевает воздух.
   Едва Аргана успела наложить немного белой  мази  на  порез,  обе  женщины
почувствовали, что на  них  упала  тень.  Чесса  обернулась  через  плечо  и
вздрогнула, увидев, как Варрик смотрит на свою жену, которая втирала мазь  в
порезанный палец.
   - Что ты делаешь, Аргана?
   - Я как-то порезала палец, хотя совершенно не помню - как. И  Чесса  дала
мне немного целебной мази.
   На миг на лице Варрика мелькнуло такое  выражение,  словно  у  него  руки
чесались вырвать у нее пузырек с мазью и бросить его в огонь в очаге, однако
он только пожал плечами и сказал:
   - Чесса, я хочу поговорить с тобой. Клив сейчас с Кири и  Игмалом  -  они
оба учат ее ездить верхом на  пони,  которого  я  велел  Атолу  привезти  из
Инвернесса.
   Аргана даже не подняла глаз. Если ее палец, втирающий мазь,  и  замер  на
мгновение, то это было единственным  свидетельством  того,  что  она  вообще
слышала то, что сказал ее муж.
   - Хорошо, - сказала Чесса, улыбаясь Аргане. - Не забывай, что  мазь  надо
втирать не меньше трех раз в день.  Тогда  порез  заживет  очень  быстро.  А
теперь, господин мой Варрик, скажи мне: о чем ты желаешь говорить  со  мной?
Может быть, о чем-нибудь смешном? В твоем Кинлохе не хватает смеха.
   - Я желаю поговорить с тобой о Кальдоне. Я позвал его сегодня рано утром,
но он не явился.
   - Возможно, Кальдон - не он, а она? - ответила  Чесса,  и  голос  ее  был
холоден, как вода горного ручья, бегущего к югу от озера и  со  всех  сторон
затененного мшистыми скалами, высокой осокой и  густыми  ветвями  кленов.  -
Возможно, она просто устала от твоих приказов.
   - Возможно, - сказал он так же холодно. - Я хочу, чтобы  ты  прошлась  со
мной, Чесса.
   Она кивнула. У нее не было причин для отказа. Этот человек был ее тестем,
и она будет жить с ним бок о  бок  до  самой  его  смерти.  К  сожалению,  в
настоящий момент он выглядел бодрее того козла, от  которого  убегала  Кири,
спеша в надежные объятия Игмала. На мгновение Чессе стало любопытно:  в  чем
заключается его магическая сила? - и она бросила взгляд на бурру, висящую  в
футляре  у  него  на  поясе.  Она  явственно  вспомнила  исходивший  от  нее
пронзительный холод и пугающий жар, вспомнила, как перед ней,  точно  наяву,
вдруг предстала ее мать. Повернувшись к Аргане, она сказала:
   - Аргана, я ненадолго выйду. Мы с моим тестем идем гулять.
   Чесса почувствовала, что эти простые слова  разгневали  Варрика,  что  он
едва сдерживает раздражение, и это ее порадовало. Она твердо решила добиться
своего - сделать так, чтобы в Кинлохе сно