головой. Рагнора и Керека выпроводили из дома вслед за тремя ранеными.
   Чесса поглядела на Клива. Вид у него был озадаченный и сердитый.
   - Говори, что хотела, принцесса, - сухо сказал он. - И побыстрее,  потому
что мне пора везти тебя в Руан, к твоему жениху, к человеку, за которого  ты
должна выйти замуж, ибо это единственное возможное решение. Надеюсь, что  во
время плавания у тебя наконец начнутся месячные.
   Глядя ему прямо в глаза, она медленно и внятно проговорила:
   - Послушай меня, Клив, ибо то,  что  я  сейчас  скажу,  -  правда.  Я  не
принцесса.

Глава 11

   После этих слов в доме наступила гробовая  тишина.  Даже  дети  перестали
шуметь.
   - Вы слышали, что я сказала? - спросила Чесса, оглядывая мужчин и женщин,
заполнивших просторный общий зал. - Я не принцесса. До того,  как  мой  отец
убил Ситрика, короля Ирландии, он был известен как Хормуз, чародей.  Я  дочь
Хормуза.
   Ее удивило, что все  восприняли  это  известие  так  спокойно.  Никто  не
изумлялся, никто не кричал, что этого не может быть.
   Ну конечно, они и так все знали. Знали с самого начала. Единственное, что
их удивило в ее признании, - это то, что она решилась его сделать.
   Мирана прервала затянувшееся молчание;
   - Чесса, здесь все знают правду. Вскоре после того как Хормуз, твой отец,
женился на Сайре и стал королем Ирландии  -  королем,  который  вновь  обрел
молодость, - он послал к нам  на  Ястребиный  остров  скальда.  Этот  скальд
поведал удивительную историю о том, как волшебник  Хормуз  омолодил  старого
короля Ситрика и дал ему жену, которая сможет  родить  ему  сыновей.  Многие
верили этой выдумке, а кто не верил, помалкивал, понимая, что из твоего отца
выйдет отличный король. Мы здесь, на острове, конечно, сразу смекнули, зачем
он послал к нам скальда - затем, чтобы мы узнали, что все  произошло  именно
так, как он предсказал. Кстати, если память  мне  не  изменяет,  тогда  твоя
мачеха Сайра уже была  беременна  своим  первым  сыном.  Клив  посмотрел  на
Меррика:
   - Когда я спросил тебя, что ты знаешь о короле Ситрике, ты сказал, что не
знаешь о нем ничего.
   - А что еще я мог  ответить?  Я  не  собирался  никому  рассказывать  эту
историю. Хорошо, что мы выпроводили из дома Рагнора и Керека и они ничего не
пронюхали.
   - Значит, это правда? -  проговорил  Клив,  глядя  на  Чессу.  -  Она  не
принцесса?
   - Конечно, нет, - ответила Чесса. - Как это ни удивительно, на самом деле
я родилась в Египте, той далекой  южной  стране,  о  которой  вчера  вечером
рассказывала Ларен. Мой отец хотел взять в жены Мирану из-за того,  что  она
очень походила на мою мать, однако Мирана была уже  замужем  за  Рориком.  -
Чесса вздохнула. - Поэтому отец женился на Сайре. Он был уверен, что  сумеет
исправить ее нрав.  Она  была  необузданна,  жестока  и  безжалостна  -  эти
качества, как мне кажется, хороши, если ими обладает король, но  они  совсем
не подходят королеве. Впрочем, моего отца они, кажется, больше не беспокоят.
- Она снова устремила взгляд на Клива. - Так что повторяю: я  не  принцесса.
Во мне нет ни капли королевской крови, иными словами, во мне нет ничего, что
могло бы заинтересовать Вильгельма Нормандского или Рагнора  Йоркского.  Мой
отец даже сменил мое имя, переименовал меня из Эзе в Чессу, чтобы  никто  не
вспоминал, что у волшебника Хормуза была дочь и что эта дочь -  я,  и  чтобы
никому не приходило в голову, что  омолодившийся  король  Ситрик  напоминает
лицом Хормуза.
   - Что же, теперь я знаю твою историю, - сказал Клив.  -  Я  верю  тебе  -
достаточно взглянуть на лицо Рорика, чтобы понять, что ты сказала правду. Но
это не меняет дела. Если в твоих жилах нет королевской крови, то ее нет и  в
жилах Вильгельма. Его отец, герцог Ролло, не был герцогом, пока не  заставил
французского короля  Карла  III  дать  ему  этот  титул.  Теперь  он  герцог
Нормандии, и значит, в его жилых течет герцогская кровь. А ты  -  принцесса,
потому что твой отец сделался королем. Но все это не имеет  значения.  Важно
другое - то, что я дал герцогу Ролло слово привезти тебя в Руан. И я  сдержу
это слово.
   Чесса посмотрела ему прямо в глаза:
   - Я не выйду замуж ни за кого, кроме  тебя.  Клив  повернулся  и,  широко
шагая, направился к двери - Куда ты идешь?
   Он обернулся и посмотрел на нее. Она стояла перед  ним,  сжав  сцепленные
руки, ее черные волосы, перевитые желтыми полотняными лентами, ниспадали  на
спину. Сегодня на ней было платье темно-оранжевого цвета, и из-за  этого  ее
глаза, и без того ярко-зеленые, казались еще зеленее.
   Она не выйдет замуж ни за кого, кроме него - она только что сказала  это,
сказала при всех. Поистине  она  глупа!  И  слепа.  Одного  взгляда  на  его
изуродованное лицо должно было хватить, чтобы отвратить ее от  этой  нелепой
мысли. Несомненно, с ее стороны это только безрассудное  увлечение,  которое
скоро пройдет. Однажды утром она проснется и поймет, что он ей  противен,  и
удивится, как вообще он мог ей нравиться!
   - Я должен подумать, - пробормотал он и  торопливо  вышел  из  дома.  Все
молчали. Никто не произнес ни слова, пока звук его шагов не затих.
   Чесса стояла неподвижно, ничего не видя и  только  смутно  слыша  голоса,
которые становились все громче, все настойчивее, потому что у  каждого  было
свое мнение и каждый хотел высказать его вслух.
   Чесса услышала, как Рорик сказал Миране:
   - Ты должна была сказать ей, что таким  путем  она  ничего  не  добьется.
Нельзя  вот  так,  без  предупреждения,  заявлять  мужчине,  что  ты  хочешь
заполучить его в мужья, тем более если этот мужчина - Клив! Ведь Клив толком
не знает, кто он такой, и, кроме того, ему  вовсе  не  хочется  обзаводиться
женой, что вполне понятно, если вспомнить, как гнусно с ним обошлись.
   - А почему моему отцу не хочется обзаводиться женой?
   - О боги, - вздохнула Ларен, подхватывая Кири на руки. - Дело не  в  том,
что ему не нужна жена, детка, а в том, что...
   Она запнулась, не зная, что сказать, и Меррик пришел ей на помощь.
   - У твоего отца сейчас слишком много дел, Кири, ты и сама это знаешь.  Мы
с ним собираемся ехать в Шотландию, в то место, где  он  родился.  Положение
его слишком неопределенно, поэтому он пока не может обзавестись женой.
   - Почему? Она могла бы помогать ему, как тетя Ларен  помогает  тебе.  Она
могла бы говорить ему, что делать, когда он растеряется, как тетя Лар...
   - Я знаю, Кири, знаю, - перебил ее Меррик, стараясь не рассмеяться. -  Но
дело в том, что сейчас положение твоего отца слишком э.., сложное.
   - Кири права, - сказала Чесса. - Почему он не может жениться на мне?
   - Чесса, - попытался урезонить ее Рорик. - Замолчи.
   - Нет, не замолчу. Кири, твой папа может сделать  меня  своей  женой  уже
сегодня днем, стоит ему только захотеть.  Или  вечером,  если  Миране  нужно
время для приготовлений к свадебному пиру. Я помогу твоему отцу узнать,  кто
он и откуда и почему его чуть не убили, когда он был маленьким мальчиком,  а
потом продали в рабство, как твою тетю Ларен.
   - А может, мой отец не хочет жениться, потому  что  он  очень  любил  мою
маму? - предположила Кири. - Может, ты ему вообще не нравишься? Я не знаю.
   Она вырвалась из рук Меррика и побежала к двери - Кири, милая, - крикнула
ей вдогонку Ларен, - поиграй во дворе со своими кузенами. Смотри, не  выходи
за ворота.
   Клив возвратился вечером, держа на руках спящую Кири.
   - Мы весь день просидели на вершине утеса на восточном  берегу,  наблюдая
за чернозобиками и сорочаями.
   Больше он не сказал ничего и избегал смотреть на Чессу  вплоть  до  самой
ночи, когда все обитатели общего дома начали готовиться  ко  сну.  Тогда  он
подошел к ней, посмотрел на нее сверху вниз и, помолчав несколько мгновений,
сказал:
   - Погляди на мое лицо. Она поглядела на его лицо.
   - Что ты видишь?
   Она улыбнулась, потом медленно подняла руку и провела кончиком пальца  по
его губам, его носу, его бровям и, наконец, по шраму на его щеке.
   - Я вижу тебя, - сказала она. - Я вижу мужчину, которого  хочу,  мужчину,
который всегда будет для меня единственным.  Я  вижу  тебя,  и  мне  хочется
улыбаться и смеяться  и,  может  быть,  даже  немного  потанцевать.  Я  хочу
целовать тебя и касаться тебя. Я  знаю,  что  передо  мной  тот,  кого  боги
создали для меня. А теперь, Клив, погляди на мое лицо. Что ты видишь?
   Он поглядел на нее, но не стал касаться ее, как она коснулась его.
   - Я никогда не видел глаз такого цвета, как у тебя, - тихо проговорил он.
- Я думал, они такие же, как у Мираны, но  я  ошибался.  Зелень  твоих  глаз
темнее, чем у Мираны, в этом тусклом свете они выглядят почти черными, а  их
уголки слегка приподняты, и от этого кажете", будто тебе ведомы некие тайны,
неизвестные остальным. Это так, Чесса?
   - Нет, не так.
   Ей очень хотелось поцеловать его  в  губы.  Когда-то  она  несколько  раз
целовалась с Рагнором, и это слияние губ показалось ей странным.
   - Клив...
   Она встала на цыпочки. Ее сердце билось так неистово, так громко, что она
была уверена: он слышит его удары. Она положила обе ладони ему  на  грудь  и
почувствовала жар его тела и сильный, ровный стук его сердца.
   - А что еще ты видишь, Клив?
   - Я вижу женщину, которая отказывается делать то, что ей говорят.
   - И это все, что ты видишь? Необычные глаза и женщину, которая не желает,
чтобы ее водили на поводу? Я чувствую стук твоего сердца, Клив.  Сейчас  оно
бьется очень быстро.
   - Если бы ты стояла еще ближе, то почувствовала бы и другое  -  твердость
моего мужского естества. Пойми, принцесса, я мужчина, а мужчина всегда готов
переспать с хорошенькой женщиной. Как видишь, все очень просто.
   Он взял ее за запястья, мягко отстранил от себя и отступил сам.
   - Меррик, его люди и я отвезем Рагнора, Керека  и  Торрика  в  Йорк.  Это
займет только пять дней, во всяком  случае,  не  больше  восьми,  даже  если
погода испортится или случится что-нибудь непредвиденное. Когда мы вернемся,
ты поплывешь со мной в  Руан.  Уверен,  что  до  тех  пор  у  тебя  начнутся
месячные. Вряд ли ты беременна. Думаю, дело не в том, что ты  могла  понести
от Рагнора, а в твоем своенравии и упрямстве. Ты не желаешь подчиниться воле
твоего отца и выбрала этот путь, чтобы добиться своего. Но у тебя ничего  не
выйдет. Если ты откажешься выйти замуж за Вильгельма, я отошлю тебя  обратно
к Ситрику.
   - Разве ты не слышал, что я сказала? Я не принцесса. Он пожал плечами:
   - Я уже сказал тебе: раз ты дочь короля Ирландии, значит,  ты  принцесса.
То, как он стал королем Ирландии, не имеет значения. По мне, так ты могла бы
рассказать свою историю и при Рагноре, а он мог бы раззвонить  ее  по  всему
свету. Это все равно ничего бы не изменило. Мы с Мерриком  отплываем  завтра
утром. Спокойной ночи, принцесса.
   Она молча смотрела ему вслед.  Он  считал,  что  должен  сдержать  слово,
данное им герцогу Ролло  и  ее  отцу.  Надо  придумать  какую-нибудь  вескую
причину, которая заставила бы его решить, что теперь это уже  не  важно.  Но
дело не только в данном им слове. Женщина, которую он любил, пыталась  убить
его. После такого любой мужчина начнет опасаться женщин. Надо будет доказать
ему, что ее незачем опасаться, что он может ей доверять, доказать,  что  она
никогда не причинит ему зла и никогда его не предаст.
   А что, если он действительно нисколько не любит ее? Нет, этого  не  может
быть. Все видели, в какое бешенство он впадал, когда Рагнор посягал на  нее.
Пожалуй, придется сказать ему правду. Что она не принцесса, он уже знает, но
он не знает, что она все еще девственница. О боги, какое лицо будет у  него,
когда она скажет ему об этом! Только теперь она поняла, что сама себе вырыла
глубокую яму и вот-вот рухнет в нее. А  какой  замечательной  показалась  ей
вначале эта мысль... Ведь если она больше не девственница, то  Вильгельм  не
захочет взять ее в жены, и она будет свободна и сможет выйти замуж за Клива.
А когда она наконец отдастся ему, ее девственность станет для него  приятной
неожиданностью.
   Но теперь она поняла, что он воспримет все совершенно иначе.  Узнав,  что
она солгала, он решит, что она ничем не лучше этой мерзавки Сарлы.  О,  если
бы эта" Сарла не умерла, если бы она оказалась сейчас здесь,  перед  Чессой!
Честное слово, она убила бы эту дрянь  за  то,  что  та  сделала  с  Кливом.
Наверняка ей рассказали только  часть  этой  гнусной  истории.  Хотелось  бы
узнать о ней побольше. Намного больше.

***

   Меррик, Клив и два десятка воинов из Малверна отплывали на рассвете.  Все
жители Ястребиного острова собрались на берегу, чтобы проводить  их.  Чесса,
Ларен и Мирана стояли на пристани бок о бок, глядя, как  мужчины  грузят  на
корабль съестные припасы. Энтти  вручила  Меррику  большой  мех  с  пивом  и
сказала:
   - Я не хочу, чтобы хоть капля  моего  пива  попала  в  ненасытную  глотку
Рагнора. Выпейте его в первый вечер после отплытия из Йорка,  когда  наконец
отделаетесь от этой троицы.
   Старая Альна явилась на пристань, чтобы проститься с капитаном  Торриком.
Она ласково погладила его связанные запястья и прокудахтала:
   - Эх, красавчик, в прежние времена ты бы не задумываясь бросился в драку,
чтобы заполучить меня. Я была куда красивее, чем эти курицы, что стоят рядом
со мной.
   - Но Альна, если ты и вправду была такая красотка, то в  прежние  времена
за твою благосклонность сражался бы не я,  а  мой  дедушка.  И  если  бы  он
победил, я бы мог быть твоим внуком.
   Альна стукнула его по уху и проквохтала:
   - Не снимай с ноги лубков, капитан, так она быстрее срастется, и пей  вот
это зелье. - Она сунула ему в руку небольшой флакон. - Если бы тебе не  надо
было уезжать, красавчик, я дала бы тебе другое зелье - любовное, н тогда  ты
бы влюбился в свою старую бабку.
   Она расхохоталась. Торрик бросил затравленный взгляд на Меррика,  но  тот
только усмехнулся:
   - Считай старую Альну милостивым даром богов. Ларен улыбнулась  мужу,  но
ничего ему не сказала. Она уже раз десять велела  ему  держать  ухо  востро,
поскольку Рагнор не из тех, кому можно верить. А Керек еще  опаснее,  потому
что одержим мыслью непременно заполучить Чессу для  Рагнора,  вернее  -  для
Данло.
   Клив не сказал Чессе ни единого слова. Он стоял поодаль, беседуя о чем-то
со своей маленькой дочерью, которую держал на руках.  Наконец  он  поцеловал
малышку, поставил ее на землю и велел ей идти к тете Ларен.
   Потом он прыгнул на корабль, помахал дочери рукой, и  гребцы  налегли  на
весла.  Через  несколько  минут  парус  из  полосатого  бело-голубого  сукна
превратился в удаляющуюся точку. Мужчины Ястребиного  острова  собрали  свое
оружие и инструменты и отправились на охоту.
   Чесса повернулась к Миране.
   - Он даже не посмотрел на меня, - пожаловалась она. - Ему все равно,  что
я не принцесса. Он продолжает меня отвергать.
   - Не тревожься раньше времени. Подожди,  пока  Клив  вернется  из  Йорка.
Тогда и посмотрим.
   Чесса оглядела лица женщин, стоящих вокруг нее. - О боги, -  сказала  она
со вздохом. - Я сказала ему, что я не принцесса, но это еще не  все.  Да,  я
еще не все ему сказала.
   Мирана не отрывала взгляда от пары кроншнепов, убегающих от накатившей на
берег волны.
   - Лично я предпочла бы не знать, о чем ты толкуешь, - сказала она.
   - Я не беременна.
   - У тебя начались месячные?
   - Да, но дело не в этом. Все обстоит гораздо хуже.
   - О чем это ты? - спросила подошедшая к ним Ларен.
   - У нее начались месячные, - ответила Мирана. - Она  не  забеременела  от
Рагнора.
   - Это не имеет значения, - уныло пробормотала Чесса.
   - Еще как имеет, - не согласилась Ларен. - Когда ты наконец выйдешь замуж
за Клива, тебе не придется беспокоиться о том, что в тебе,  возможно,  живет
ребенок Рагнора.
   Чесса  посмотрела  на  Мирану,  потом  на  Ларен  и  на  других   женщин,
сгрудившихся вокруг нее.
   - Я все еще девственница, - сказала она с печальным вздохом. - Я солгала.
Я надеялась, что если все будут думать, что я лишилась невинности,  меня  не
отправят к Вильгельму. Теперь я поняла, что совершила ошибку.
   - Но это же прекрасно! - воскликнула Утта, но тут же осеклась, и глаза ее
округлились. - О боги, что же теперь делать? - пробормотала она.
   - Да, это дело приобретает неожиданный оборот, - сказала  Энтти.  -  Если
Клив узнает, что ты по-прежнему девственница, он тут же потащит тебя в Руан,
и там тебя в два счета окрутят с Вильгельмом. А что обо  всем  этом  думаешь
ты, Амма?
   Высокая, мощная Амма, обладавшая такой же силой, как и многие мужчины,  с
досадой посмотрела вслед удаляющемуся кораблю.
   - Я думаю, - медленно проговорила она, - что ты должна будешь переспать с
Кливом, как только он возвратится из Йорка.
   Женщины принялись спорить, и спорили долго. Все были серьезны,  никто  не
шутил.
   Наконец Ларен сказала:
   - Послушайте меня все. Дело не в Чессе, а в Кливе. Я рассказала  Чессе  о
Сарле, но многие ужасные и мерзкие  детали  опустила.  Если  я  расскажу  их
сейчас, она и все вы поймете, отчего он так старается убежать от нее.
   - Сарла пыталась убить его, - сказала старая Альна и плюнула с пристани в
воду. Она перебила Ларен, потому что была старше всех на Ястребином  острове
и по праву  старшинства  могла  делать,  что  хотела..  Ларен  промолчала  и
позволила ей продолжить.
   - Но это ты, Чесса, знаешь и без меня. Ты не знаешь  другого,  того,  что
перед этим она заманила его словами любви на самый  высокий  утес  Вороньего
мыса и там отдалась ему, а потом, когда он лежал  перед  нею,  счастливый  и
уверенный, что она тоже счастлива, ударила его камнем по голове и  столкнула
вниз. Но боги спасли его. Он упал на уступ. Маленький брат Ларен, Таби,  все
видел, но Сарла пригрозила ему, что лишит жизни Ларен  и  Меррика,  если  он
кому-нибудь скажет хоть  слово.  По  счастью,  в  конце  концов  он  все  же
рассказал правду Меррику, и Клива спасли, но  спасение  едва  не  запоздало.
Если мужчина пережил такое, немудрено, что у него  сводит  живот  при  одной
только мысли о том, чтобы связаться с новой женщиной. Да-да, я слышала,  что
теперь всякий раз, когда Клив ложится в Малверне с женщиной,  он  непременно
зажигает масляную лампу. И после любовных утех всегда спит один. Он доверяет
женщинам еще меньше, чем наши мужчины доверяют этому паскуднику Рагнору.
   - Альна, откуда ты все знаешь? - удивленно спросила Ларен. -  Ведь  когда
все это случилось, ты была здесь, на Ястребином острове, далеко от Норвегии.
   - Я напоила твоего красавца-мужа зельем, от которого  у  него  развязался
язык. Он рассказал мне все в подробностях, и когда  рассказывал,  все  время
улыбался. Он даже сказал мне, какая я красивая.
   - Я этому верю, - сказала Ларен Миране. - Кроме последнего утверждения.
   - Я и так знала эту историю, новые подробности, которые  добавила  Альна,
ничего не изменили, - раздраженно сказала Чесса. - И потом,  Сарла  -  всего
лишь одна из многих тысяч женщин. Уверена, Клив слишком умен, чтобы считать,
будто все женщины на земле такие же, как она.
   - Да, - согласилась Ларен, - это верно. Но пойми, Чесса, она была  первой
женщиной, которую Клив познал, после того как стал свободным. Он доверял ей.
Он отдал ей свое тело и свое сердце. Он любил ее.  А  она  попыталась  убить
его.
   - Но ведь Чесса нисколько не похожа на нее, - вмешалась Мирана. - Не могу
поверить, что Клив настолько слеп, чтобы не видеть этого.
   - Мужчины, - сказала могучая Амма, - даже мой ненаглядный Скулла,  иногда
страшно возбуждаются по пустякам и теряют способность рассуждать здраво. Как
раз это и случилось с Кливом. Он и  впрямь  вбил  себе  в  голову,  что  все
женщины такие же, как Сарла. Хуже того, он  воображает,  что  шрам  на  лице
сделал из него урода. Он убедил себя, что это так, и искренне  считает  себя
безобразным. Мужчинам вообще свойственно  видеть  то,  чего  нет.  Ко  всему
прочему бедняга К