кнулась  лицом  в
грудь Клива и громко зарыдала, прижимаясь к мужу все теснее и теснее, словно
ища у него защиты.
   Клив несказанно удивился, однако тут же обнял жену, поцеловал ее волосы и
принялся укачивать ее, как ребенка, шепча ей на ухо нежные слова,  чтобы  ее
успокоить. Но все было тщетно. Она рыдала все сильнее и сильнее.
   Варрик недоуменно воззрился на нее.
   - Что это с ней? - спросил он. - У нее что-то болит?
   Чесса прошептала между всхлипами:
   - О, мне так страшно! Я думала, придется ехать в Йорк. Я боялась, что мне
придется стать его женой. Вы спасли меня. Вы все спасли меня!
   - Чесса, дорогая, - начал Клив, - все  уже  кончено.  Все  в  порядке.  Я
всегда буду тебя защищать. Ну же, любовь моя, перестань плакать, а  то  чего
доброго заболеешь.
   Говоря, он поднял глаза и заметил,  что  Варрик  смотрит  на  Чессу  так,
словно видит ее в первый раз. Взгляд его был холоден.
   - Какую чепуху она говорит. Что с ней случилось? Игмал пожал плечами:
   - Она как-никак женщина, господин Варрик. Ей было страшно. Это  буря  так
перепугала ее.
   Варрик продолжал смотреть на Чессу, не скрывая недовольства. Больше он не
проронил ни слова.

***

   Туман  растаял;  воздух  был  холодным  и  ясным,  а  темные  воды  озера
спокойными. Чесса подняла взгляд  и  увидела  Варрика  -  он  приближался  к
усадьбе, а вслед за ним шли Аргана, Атол и по меньшей  мере  дюжина  воинов.
Его плащ, как обычно, развевался за спиной - впрочем, к этому она уже успела
привыкнуть. У нее вдруг мелькнула мысль: интересно, как  же  Аргане  удается
делать шерстяную ткань такой тонкой?
   Последние семь дней Варрика не было видно. Приходила Аргана и рассказала,
что Варрик отвез Кейман в Инвернесс, к Турелле. Теперь Кейман уже на пути  в
Йорк.
   - Она улыбалась и пела, - сказала Аргана. - Ей понравится быть королевой,
она сумеет получить удовольствие даже от брака с этим недоумком Рагнором,  о
котором ты, Чесса, так много мне рассказывала. Кейман  очень  умна  и  умеет
добиваться своего, хоть по ее виду этого и не скажешь.
   После возвращения из Инвернесса Варрик не заходил к своему старшему сыну.
Но Чесса знала; скоро он обязательно явится. Интересно,  какими  глазами  он
будет смотреть на нее теперь?
   И вот сегодня, на седьмой день после их  последней  встречи,  он  пришел.
Чесса радушно поздоровалась с Варриком, Арганой, хмурым, как туча, Атолом  и
Игмалом. Игмал первым делом позвал Кири, а когда девочка подбежала  к  нему,
восторженно выкрикивая его имя, поднял  ее,  подбросил  в  воздух  и  крепко
прижал к своей груди.  Остальные  мужчины  быстро  смешались  с  обитателями
Карелии и вскоре все уже оживленно болтали и громко смеялись. Четыре живущие
в усадьбе собаки прыгали, чтобы лизнуть знакомые лица, и радостно лаяли.
   Варрик стоял поодаль, молча глядя на это веселье. Он не хмурился,  однако
и не улыбался. До его слуха донесся голосок Кири:
   - Игмал, я понюхала тебя, и от тебя больше не воняет. Ты помылся, да? Как
я тебе говорила?
   - Да, малышка, помылся. С тех пор не прошло и трех дней.
   - И твоя медвежья шкура почти не воняет, - заметила Кири  и  понюхала  ее
еще раз.
   - Ну конечно. Ведь я мылся в ней.
   Кири залилась веселым смехом и долго не могла остановиться.
   - Я спрошу отца и Чессу, можно ли и мне мыться, не снимая одежды.
   Приближалось зимнее солнцестояние, однако снега не было. Не было и ночных
заморозков, от которых у спящих начинают стучать зубы. Чесса погладила  свой
округлившийся живот. В последнее время люди из Кинлоха все чаще приходили  в
их с Кливом усадьбу, и немудрено. Здесь были и смех, и споры, и  ссоры  -  и
никакого  колдовства,  ничего  таинственного  и  пугающего.  Никаких  черных
плащей, развевающихся при полном отсутствии ветра.
   Чесса улыбнулась, глядя на Варрика и одновременно сжимая руку Клива.  Что
же на уме у ее тестя? Может быть, он наконец решил отступить и оставить ее в
покое?
   - Добро пожаловать, отец, - сказал Клив. - Чесса считала, что ты  сегодня
заглянешь к нам, и велела женщинам наготовите" побольше еды. Скоро  все  уже
будет готово для пира, так что если ты хочешь послать кого-нибудь  в  Кинлох
за остальными, тебе надо поторопиться.
   Варрик снисходительно улыбнулся.
   - Мне не нужно никого посылать. - И он вынул из футляра бурру. - Я вызову
своих людей с помощью чар.
   Он любовно погладил бурру и отошел на несколько шагов  в  сторону.  Потом
посмотрел на Чессу, скользнув взглядом по ее животу,  и  в  его  глазах  она
заметила сомнение и вместе с тем - твердую решимость. Чесса вздохнула. Стало
быть, истерический припадок,  который  она  разыграла  после  того,  как  ее
спасли, не отвратил его от нее.
   Она сложила руки на груди и зевнула. Варрик продолжал смотреть на нее  не
отрываясь, и теперь в его странных разноцветных глазах сверкал  гнев.  Когда
ей случалось рассердить Клива, она иногда думала, что его  золотистый  глаз,
пожалуй, выражает больше ярости, чем голубой. Однажды  она  сказала  ему  об
этом, и они оба так хохотали, что забыли про свою ссору.
   Варрик взошел на вершину Соколиного гребня - в окрестностях  Карелии  это
была единственная возвышенность, - в очередной раз решив показать, на что он
способен. Он вызвал и гром, и холодные белые вспышки молний. Однако дождя он
не наколдовал, за что все были ему очень благодарны.
   Закончив, он обернулся и застыл как громом пораженный. Никто на него даже
не взглянул. Игмал учил Кири метать деревянный нож, который он сам  для  нее
вырезал. Другие дети внимательно наблюдали  за  ними  и  просили,  чтобы  он
научил и их. Трое воинов из Кинлоха - его  воинов!  -  пили  мед  и  шутливо
пихали друг друга локтями.  Другие  были  заняты  разговором  с  обитателями
Карелии, которые прежде тоже входили в его дружину, и никто  не  обращал  на
него, Варрика, ни малейшего  внимания.  Двое  его  младших  сыновей  бросали
камешки в озеро, соревнуясь, кто дальше бросит. Аргана,  всегда  молчаливая,
покорная  Аргана,  разговаривала  с  Чессой  и  еще  несколькими  женщинами.
Внезапно Чесса засмеялась над  чем-то,  что  сказала  Аргана.  Как,  неужели
Аргана сказала что-то смешное?
   Никто не глядел в его сторону, кроме  одного-единственного  пса,  который
сидел, наклонив голову набок, и таращился на странного человека в черном.
   Варрик решительно подошел к Чессе.
   - Пойдем, - властно сказал он.
   Чесса улыбнулась ему:
   - Ты уже вызвал остальных людей из Кинлоха?
   - Да, вызвал, - ответил он тоном, который показался  ей  похожим  на  тон
обиженного ребенка.
   - Вот и хорошо, - сказала Чесса. -  Эта  твоя  палочка  -  очень  удобная
штука. Я скажу женщинам, чтобы они поджарили еще кабанятины для гостей.  Как
удачно, что Клив и его люди подстрелили нынче утром больше дюжины фазанов. У
нас будет знатное угощение.
   - Это не палочка, а бурра. И я же ясно сказал тебе,  чтобы  ты  пошла  со
мной.
   Чесса продолжала улыбаться:
   - Ах да, я забыла. Ты хочешь поговорить со мной именно сейчас? Нельзя  ли
отложить этот разговор на потом? Сейчас я очень занята. Ну  хорошо,  Варрик,
давай отойдем;
   Они вошли в дом. Здесь не было деревянного  помоста,  как  в  Кинлохе.  В
длинной общей зале пахло жарящимися  фазанами,  пекущимся  хлебом  и  дымом,
который поднимался из очага. Варрик подошел к столу и взобрался на него.
   - Осторожнее, отец, - сказал Клив. - Этот стол качается.
   - - Да, - ухмыльнулся Игмал. - Клив приделал к нему ножки разной длины.
   Клив ткнул его локтем под ребра.
   - Замолчите, - бросил им Варрик и посмотрел на Чессу. - Подойди ко мне.
   - Надеюсь, ты не станешь просить, чтобы я тоже залезла на стол, - сказала
Чесса, поглаживая живот.
   Варрик гневно сдвинул брови, казалось, еще немного - и он зарычит.
   Внезапно он слез со стола и, вытащив из футляра бурру, протянул ее Чессе.
   - Возьми ее. Возьми и скажи, что ты чувствуешь, что ты видишь.
   Чесса медленно вытянула руку и  взяла  бурру,  но  тут  же  вскрикнула  и
схватила палочку обеими руками, словно ей было не  под  силу  держать  такую
тяжесть одной рукой.
   - Она ужасно тяжелая, - пробормотала она и положила бурру на стол, однако
не отняла от нее рук. Варрик сверлил ее взглядом:
   - Сейчас бурра горяча, не так ли?
   Чесса покачала головой:
   - Вовсе нет. Я чувствую только, что она тяжелая, такая тяжелая, что я  не
могу ее держать.
   - А теперь она стала холодной, верно?
   - Холодной? Вот уж  нет.  На  ощупь  это  обычное  дерево,  только  очень
тяжелое.
   - Что ты видишь? Чесса посмотрела на бурру:
   - Нарисованные круги и квадраты. Краска, похоже, выцвела и  скоро  начнет
лупиться. Возьми обратно эту палочку, Варрик. Она мне не нравится.
   На его лице отразилось недоумение, потом гнев.
   - Я спросил тебя, что ты видишь, а не как выглядит бурра.
   - Что я вижу? Ничего не вижу, разве что этот стол. Боюсь, он слишком мал,
чтобы на нем поместились все кушанья, которые мы готовим.
   Варрик выхватил у нее бурру и засунул ее обратно в футляр.
   - Все дело в ребенке, - сказал он. - Ребенок забрал твою силу.
   - Какую силу? - удивленно спросила Чесса. - Колдовская сила есть только у
тебя, Варрик. У меня ее нет. Он испустил глубокий вздох и приказал:
   - Аргана, принеси мне меду.
   - Не могу, Варрик. У меня руки в капусте.  -  В  голосе  Арганы  все  еще
звучали отголоски веселого смеха.
   Он медленно повернулся и посмотрел на женщину, которая  восемнадцать  лет
была его женой. Она рубила капусту и укладывала  ее  на  большое  деревянное
блюдо.
   - Атол, - позвала она, - отнеси своему отцу кубок меда.
   - Я мужчина, а не раб.
   - А я, сынок, женщина и тоже не рабыня. Не пойму,  при  чем  тут  это?  Я
занята делом, твои братья тоже, а ты не делаешь ничего. Ты должен  слушаться
своего отца, как и все мы. Делай, что я тебе сказала,  иначе  ты  не  сядешь
вместе с нами за стол.
   К немалому удовольствию Чессы, Атол подчинился. Он налил в кубок  меда  и
подал его своему отцу. Сделал он это с явной неохотой, но все же сделал.
   Во время всего  этого  разговора  Чесса  старалась  держаться  как  можно
незаметнее. Она была удовлетворена. По всему было видно, что царству ужаса и
безмолвия, которое создал вокруг себя Варрик, приходит конец.
   Пир прошел как нельзя лучше. Еды было вдоволь, а столько смеха  Чессе  не
доводилось слышать с тех самых пор,  как  она  покинула  Ястребиный  остров.
Внезапно ей вспомнилась  история  про  Египет,  которую  рассказывала  тогда
Ларен, и загадка, которую она задала под конец и которую разгадал этот хорек
Рагнор. Чесса пересказала историю своим новым родичам и друзьям и задала  им
загадку. До разгадки додумался один только Атол. Остальные  долго  не  могли
поверить, что именно он дал правильный ответ, а они все ошиблись.  "Пожалуй,
- подумала Чесса, - между Атолом и Рагнором есть что-то общее".  Надо  будет
уговорить Варрика послать Атола в Йорк. Он смог бы подружиться с Рагнором.
   Ночью, когда все заснули, Клив спросил жену:
   - Скажи, Чесса, что же ты все-таки видела?
   - О, Клив, - тихо ответила она, - это было чудесно.  Я  видела  нашего  с
тобой ребенка, нашего сына. Он не унаследовал твоих прекрасных глаз, глаза у
него больше похожи на мои. Они такие же зеленые, но глубже, чем у меня,  они
полны тайн и радости, и любви к приключениям. И у него твои волосы, такие же
золотистые и густые.
   - А как его зовут? Она улыбнулась:
   - Об этом я не успела его спросить.

ОТ АВТОРА

   Во времена римского владычества Шотландию называли  Каледонией.  Название
"Шотландия" окончательно привилось только в  середине  девятого  века  нашей
эры. Что касается озера Лох-Несс, то  оно  называлось  Лох-Несс  и  в  эпоху
викингов. Однако я,  по  понятным  причинам,  не  могла  назвать  лохнесское
чудовище "Несси". Я решила назвать ее Кальдон.
   Озеро Лох-Несс имеет двадцать четыре мили в длину  и  в  среднем  милю  в
ширину. Оно никогда не замерзает. В него впадает восемь рек  и  бесчисленное
множество ручьев, русла которых за последние века  и  тысячелетия  наверняка
сильно изменились. Единственная река, вытекающая из озера, - это река  Несс,
впадающая в залив Морэй-Ферт.
   Святой Колумба действительно был первым человеком, который  сообщил,  что
видел лохнесское чудовище. Это произошло еще в шестом веке нашей эры. С  тех
пор его много раз  наблюдали  и  описывали,  причем  по  большей  части  эти
описания  были  очень  похожи.  Количество  сообщений  очевидцев,   видевших
чудовище, резко пошло вверх  в  30-е  годы,  когда  густой  лес,  росший  на
западном берегу озера, был вырублен для строительства автострады.  Именно  в
30-е годы о Несси стали много писать, и охота за Несси сделалась модной.
   Верю ли  я  в  существование  Несси?  В  1990  году,  когда  мы  с  мужем
путешествовали по Шотландскому нагорью, нам как-то раз захотелось  выйти  из
взятой напрокат машины и немного побродить пешком. Мы оставили машину  возле
замка Уркарт неподалеку от Драмнадочита, одного из наиболее популярных мест,
где наблюдали Несси. Погода была  теплая  и  сырая,  стоял  густой  туман  -
обычный летний день для горной страны. Мы  взяли  с  собой  еду  и  устроили
пикник в развалинах старинной крепости на вдающемся в  озеро  высоком  мысе.
Из-за плотного тумана туристов в крепости было мало,  а  те,  которые  были,
смотрели на наш обед и обходили  нас  стороной.  Мы  расстелили  скатерть  и
начали пировать. Туман оседал влажной пленкой на запеченном цыпленке, хлебе,
бокалах для вина, но нас это не беспокоило. После обеда мой муж заснул, а  я
стала читать роман. Между тем туман сгустился еще  больше.  Услышав  впереди
себя тихое шипение, я подняла  голову.  Что  здесь  Может  шипеть?  Змея?  В
озере?
   Волосы у меня на  затылке  зашевелились,  сердце  екнуло.  Тихое  шипение
послышалось снова, на сей раз еще ближе. Затем туман внезапно разошелся, как
будто кто-то взял нож и вырезал квадрат из тонкой занавеси. В этом  неровном
квадрате показалась маленькая голова на длинной, невероятно  длинной  шее  и
медленно, без единого звука стала подниматься  из  воды.  В  этот  момент  я
поняла, что смотрю на Несси. Я помню, что протянула  к  ней  руку  и  что-то
прошептала. Потом туман вдруг сгустился снова и все исчезло. Я долго  сидела
не двигаясь, гадая, не отравилась ли я цыпленком и не оказалось  ли  выпитое
мною  сладкое  красное  вино  крепче  заявленных  на  этикетке   одиннадцати
градусов. И в конце концов пришла к выводу, что мой обед здесь ни при чем.
   Несен существует, и у нее есть дети. Не  знаю,  сколько  поколений  Несси
сменилось в озере после того, как святой Колумба увидел  ее  в  шестом  веке
нашей эры. Пять? Десять?
   Не все ли равно? Главное, что она есть.



    Кэтрин КОУЛТЕР
    ОБЪЯТИЯ ДЬЯВОЛА



Анонс

   Юная англичанка Кассандра переживает первую девичью любовь к Эдварду,  не
зная,  что  от  страсти  к  ней  давно  уже  сгорает  Энтони,   великолепный
черноволосый мужчина много старше ее Кассандра  с  самого  детства  привыкла
считать этого светского льва лишь другом своего отца, он же  все  это  время
тщетно пытался бороться с собственным сердцем Накануне свадьбы  Кассандры  и
Эдварда Энтони понимает, что жизнь без возлюбленной будет  лишена  для  него
смысла, и похищает девушку, решившись во что бы то  ни  стало  завоевать  ее
любовь.

   Моему мужу Энтону, самому дорогому другу, консультанту и редактору

Глава 1

   Лорд Эдвард Линдхерст, виконт  Делфорд,  вдохнул  морской  воздух  полной
грудью и подвел гнедую кобылу  ближе  к  каменистому  обрыву.  День  выдался
необычно теплым, особенно  для  конца  марта,  и  лучи  полуденного  солнца,
отражаясь от голубой воды, с тихим  шорохом  набегавшей  на  берег,  слепили
глаза.
   Виконт раздраженно одернул непривычно облегающий жилет и в который раз  с
сожалением вспомнил удобный офицерский  алый  с  белым  мундир.  Он  не  без
оснований подозревал, что его денщик и камердинер Грамен переносил потерю  с
таким же трудом - недаром  свирепый  коротышка-ирландец  с  утра  до  вечера
жаловался на дурацкую моду, с  некоторых  пор  так  полюбившуюся  английским
джентльменам.
   - Теперь вас от леди и не отличить, милорд, -  бурчал  он,  натягивая  на
плечи своего хозяина светло-голубой редингот, - сплошные  кружева  да  финти
флюшки - что твой важный фазан!
   Эдвард уселся в седле  поудобнее,  прикрыл  ладонью  глаза  и  всмотрелся
вдаль, туда, где на самом  краю  скал  возвышался  Хемпхилл-Холл  -  древнее
каменное здание, словно  вросшее  в  землю.  Неукротимое  волнение  охватило
виконта при виде дома Броумов. Дома Касси.
   Он вынул из кармана миниатюрный портрет Кассандры, написанный в  день  ее
пятнадцатилетия, и всмотрелся  в  улыбающееся  личико.  Даже  в  столь  юном
возрасте в нем угадывались черты той женщины,  в  которую  она  со  временем
превратится. Высокие, изящно очерченные скулы,  упрямый  подбородок,  живые,
светящиеся умом, синие глаза, густые пшеничные пряди, заплетенные в  толстую
косу...
   Эдвард усмехнулся, невольно представив, как ее волосы волнами спадают  до
пояса. Он считал Касси красавицей, когда той не было и восьми, а ему  самому
едва исполнилось четырнадцать, возраст, когда  мальчишки  называют  девчонок
несносными задавалами Но тогда Эдвард развлекал ее историями  о  невероятных
приключениях, главным героем которых был он сам - , храбрый офицер.  Девочка
напряженно ловила каждое слово, не сводя с него пристального взгляда.
   Эдвард тряхнул головой, пытаясь избавиться  от  непрошеных  воспоминаний.
Господи, ну и ослом же он был! Однако Касси почему-то так не думала.
   Он снова представил серьезное лицо девочки, обрамленное густыми локонами,
и в ушах у него зазвучал нежный детский голосок:
   - Дождись меня, Эдвард. Я скоро вырасту, и тогда мы сможем пожениться.  Я
пойду за тобой на край света и стану участницей  всех  твоих  восхитительных
приключений.
   Он вновь посмотрел на миниатюру. Неужели Касси  до  сих  пор  все  та  же
длинноногая тощая девчонка? В письме, полученном от нее полгода назад, Касси
туманно намекала на некие невероятные перемены во  внешности,  желая  скорее
всего объяснить поделикатнее, что становится женщиной.
   Виконт слегка нахмурился и, захлопнув крышку миниатюры,  осторожно  сунул
портрет в карман. Немного подумав, он повернул кобылу с  дороги,  ведущей  в
Хемпхилл-Холл, на полуосыпавшуюся тропу, вьющуюся  вдоль  берега.  Последние
два месяца, с самой кончины дяди Эдгара, он неотступно думал о Касси.  Тогда
ему пришлось отказаться от  офицерского  патента  <В  Англии  на  офицерские
должности  обычно  покупался  патент.>  и  вернуться  в   Англию   управлять
поместьями покойного Но Эдвард провел все это время в Лондоне, ограничившись
коротенькой запиской Касси, что задерживается.  Даже  теперь  противоречивое
чувство не давало ему покоя. Касси  исполнилось  восемнадцать,  и  она,  без
сомнения, ждет не дождется своего первого лондонского сезона.  Имеет  ли  он
право  лишать  ее  события,  столь  значительного  для  каждой  девушки   ее
происхождения и воспитания?
   Но мысль о том, что другие мужчины будут ухаживать за Касси,  вызывала  у
него безумную ревность. Что, если при встрече она посмотрит  на  него  и  не
почувствует ничего, кроме прежнего дружеского расположения?
   Эдвард проклинал  себя,  называл  трусом,  но  ничего  не  мог  поделать.
Пришлось отправиться домой, в Эссекс. И вот сейчас, всего  день  спустя,  он
опять медлит, хотя до дома Касси осталось не больше мили.
   Молодой человек спешился, привязал кобылу к  колючему  кусту,  росшему  в
небольшой расщелине между камнями у подножия  скалы,  и  медленно  пошел  по
берегу, рассеянно наблюдая,  как  ноги  утопают  в  крупном  влажном  песке.
Огромная волна разбилась о валуны и забрызгала виконта. Застигнутый врасплох
молодой человек раздраженно отступил и  устремил  взор  на  воду.  Сколь  же
велико было уди