енцировать, введя  постоянную  Больцмана...
Ты меня понял?" Вот так он орал, мой второй механик, и тряс меня за пле-
чо.
   Вокруг мрачно и угрожающе дергались и качались полсотни  дачных  жен-
щин, и ничего не оставалось, как заорать в ответ: "Нет, коллега! Нет! Ты
не прав! Надо повернуть постоянную Больцмана по оси абсцисс!.."  -"Тупи-
ца! - заорал он мне - капитану! - и понесся дальше: -  Девиация  мягкого
железа, измеренная на уровне малой воды методом Ландау, дает возможность
обойтись без закона Бойля и Мариотта, смещая постоянную Больцмана на "це
квадрат"..."
   Минут через десять самая вредная и дошлая баба все-таки поставила ему
на плешь бидон с молоком, но он этого как бы и не  заметил  и  продолжал
сомнамбулически орать свое. Еще через пару минут другая дамочка все-таки
рушится на повороте мне на колени. И ничего не остается, как с обновлен-
ной силой взвыть: "Ты прав, старик! Из уравнения Пуассона и кривой Гаус-
са логически вытекает вакуум Нобиле, а если разложить их всех в ряд,  то
можно обойтись и без дифференцирования..."
   Так мы проехали около часа и вылезли живыми, но я психически не  сов-
сем здоровым, потому что давным-давно выдохся и бормотал  какую-то  эле-
ментарщину, что, мол, достаточно извлечь кубический корень из Метагалак-
тики - и все в мире станет на место... Да, Витус, народ  науку  уважает,
хотя и знать не знает, куда она его ведет. Главное - она ведет".
   Окромя вышеизложенной информации про второго механика Родниченко  мне
известно, что он спас кота тети Ани. Судно поставили  на  фумигацию,  то
есть накачали в какой-то зерно-семенной груз смертельного газа, и экипаж
покинул пароход. И вдруг выяснилось, что Васька не эвакуировался. И  пе-
резревший плод НТР нацепил противогаз, облазал судовые закоулки с ручным
фонариком, нашел Ваську и выволок на свет божий. На мой вопрос, что было
в этой операции самым отвратительным, Петр Иванович  сказал,  что  самое
отвратительное - невозможность и бессмысленность ругаться, когда на тебе
намордник...
   Ну, а теперь о главном герое и нашего рейса, и моего повествования. О
капитане "Державино" Фоме Фомиче Фомичеве.
   Ему придется посвятить всю следующую главу. Она  представляет  собой,
говоря ученым языком, контаминацию. Слово это латинское. Обозначает  оно
смешение двух или нескольких событий при рассказе,  вкрапливание  одного
события или литературного произведения в другое. Для лингвиста же  слово
это обозначает возникновение нового выражения из двух  частей  или  нес-
кольких выражений. Например, неправильное выражение "пожать  удел"  есть
контаминация двух выражений "получить в удел" и "пожать плоды".
   Ядовитая девица Соня Деткина придумала для некоторых героев из экипа-
жа теплохода "Державино" определение - "нудаки". Это  есть  контаминация
двух слов: "нуда" и "дурак". Такой контаминации и сам Щедрин бы  позави-
довал.
   Вообще-то, я всей этой книге хотел дать название "КОНТАМИНАЦИЯ".  От-
говорили. Литературно, мол, манерно,  претенциозно,  выкаблучивание;  не
очень образованные читатели с "компиляцией" будут путать, и так далее.
   Начать же книгу хотел как раз с той главы, которая сейчас  последует.
Опять отсоветовали. Легкомысленно для начала, пустой треп и не без безв-
кусицы; будет отпугивать утонченного читателя грубостью некоторых  выра-
жений. А по мне: пусть отпугивается...
   Но, с другой стороны, вся книга дневниковая. Почему и зачем? А  пото-
му, что Чехов сказал: "Нужно, чтобы для читателя... было  ясно,  что  он
имеет дело со знающим писателем".
   Вот мне и приходится еще раз предупредить вас,  читатель,  что  масса
истинных деталек, и черточек, и происшествий, которые на самом деле были
и случались, заложенная в книгу, превращается уже в так называемое в ло-
гике СОБИРАТЕЛЬНОЕ ПОНЯТИЕ, то  есть  в  совокупность,  которую  следует
рассматривать как такое целое, которое  имеет  уже  совсем  свои  особые
свойства, вовсе даже иногда отличные от свойств составляющих  элементов.
Потому утверждения и угадывания, относящиеся к  совокупности,  не  могут
быть отнесены к этим документальным деталям, черточкам и происшествиям.

   ФОМА ФОМИЧ В ИНСТИТУТЕ КРАСОТЫ
   * 1
   * 2
   * 3
1
   Фоме Фомичу Фомичеву снился оптимистический сон.  Назвать  сновидение
можно было бы "Куда я еду?". Снилась ему  дочка  Катенька  в  трехлетнем
возрасте. Как она впервые села на трехколесный велосипед. И поехала, но,
как рулить, не знает и не понимает. И вот едет Катенька прямо  в  стенку
дома и кричит: "Куда я еду?!" Но все крутит  и  крутит  ножками.  Вполне
бессмысленно крутит, но крутит и - бац - в стенку.
   Фома Фомич во сне рассмеялся, разбудил смехом жену  Галину  Петровну,
она разбудила его, он хотел рассказать супруге про сон, но  она  слушать
не стала и выгнала его досыпать на веранду.
   Проснувшись утром на веранде от птичьего гомона, Фома Фомич с  прият-
ностью вспомнил ночной сон, а затем точно установил, что вчера утром шею
мыл. Поэтому принял решение нынче ее не мыть. И по  всем  этим  причинам
день для Фомы Фомича начался безоблачно.
   Только не посчитайте Фому Фомича нечистоплотным человеком. Он, к при-
меру, глубоко уважал общественную баню.
   Кто-то из великих наших мыслителей заметил, что обычай  русской  бани
есть гораздо более замечательное историческое явление, нежели английская
конституция, ибо идея равенства удивительно в ней, в нашей бане,  выдер-
жана. Так вот, Фома Фомич умел баню любить и что такое "легкий пар"  по-
нимал со всеми тонкостями, являясь, таким образом,  демократом  мирового
класса.
   Но ванну и холодную воду (на даче не было теплой) Фома Фомич недолюб-
ливал. Нелюбовь эта проистекала от одного из  геройских  поступков  Фомы
Фомича, о котором рассказано будет ниже.
   Возможно, давнее  героическое  происшествие  обусловило  и  еще  одну
странность Фомы Фомича - во все времена года он носил кальсоны. Но  пос-
ледняя странность может быть объяснена и строгостью  таможенной  службы.
Лет двадцать назад таможня свирепо пресекала ввоз в СССР гаруса и мохера
клубками, то есть такого мохера, который продавали в инпортах на вес.  И
вот для того, чтобы обойти таможню по кривой, Фома  Фомич  научился  вя-
зать. И вязал из гаруса и мохера (в свободное  от  вахт  и  политзанятий
время) нижнее теплое белье, то есть кальсоны, трусы, плавки и фуфайки.
   В порту прибытия он спокойно, с совершенно чистой душой, надевал  три
пары собственноручно связанных кальсон и всего другого, затем без всякой
нервотрепки проходил досмотр и покидал территорию порта.
   Дома, на твердой суше, Галина Петровна распускала кальсоны на их сос-
тавляющие, сматывала обратно в клубки  и  реализовывала  среди  знакомых
дам.
   И вот так - совсем незаметно для самого себя -  Фома  Фомич  втянулся
уже и в постоянное ношение кальсон.
   Любуясь с веранды видом осеннего цветника, буйствующего после  недав-
него доброго дождя, Фома Фомич машинально и уже в  который  раз  отметил
про себя, что лупинусы растут здесь даром, а у метро в городе их продают
по двадцать копеек штука. Эта мысль тоже была приятна.  И  приятно  было
привычное легкое щекотание гарусных, собственноручно связанных  кальсон,
когда Фома Фомич их натягивал на крепкие белые ноги.
   В ближайшем будущем ноги должны были покрыться стойким загаром - Фома
Фомич загорал на курортных пляжах густо.
   И только змей-горыныч на правой ляжке неприятно кольнул хозяина напо-
минанием, что нынче он едет в Институт красоты, где ему придется  навеки
расстаться:
   1. С когтистым орлом (правый бицепс).
   2. Со спасательным кругом, на котором в весьма неприличной позе висе-
ла головой вниз и задом вперед то ли нимфа, то ли русалка (грудная клет-
ка - от соска до соска и от сосков до пупка).
   3. Со змеем-горынычем, который уже сорок один год пытался  дотянуться
раздвоенным жалом до коленной чашечки правой ноги.
   4. И с разной чепуховой мелочью - якорьки там  и  сердца,  пронзенные
кинжалами.
   Все это были глупости тяжелого и далекого отрочества. К картинкам Фо-
ма Фомич давно привык, не обращал на них внимания, так же как и его  же-
на, дочь и медперсонал бассейновой поликлиники, где Фома Фомич  ежегодно
проходил медкомиссию.
   И вот...
   ...Господи, до чего одинаковые словечки говорят  молодые  хорошенькие
дочки состоятельных отцов, когда начинают капризничать!
   - Гутен морген, папуля!  Какой  ты  сегодня  красивый!  Прямо  Эдуард
Хиль!.. Папульчик, я тебя люблю безмерно, но... Ты  меня  прости,  но...
Папуль, я буду говорить прямо... Там, в Сочи...  возможно...  ну,  будет
один молодой человек, и, прости, папуль, я не хочу, чтобы он видел  твою
эту, ну, на груди, которая в круге... Мы будем на пляже,  и...  ты  меня
понял, папульчик ты мой чудесный...
   Фома Фомич вышел в капитаны из семейства железнодорожного рабочего со
станции Бологое Октябрьской, а в прошлом Николаевской  железной  дороги.
Он был фезеушником в сорок втором, солдатом в сорок третьем,  ефрейтором
в сорок четвертом, сержантом на крайнем северном фланге в сорок пятом  и
сорок шестом. Затем он преодолел среднюю мореходку, вечерний университет
марксизма-ленинизма, курсы  повышения  квалификации  командного  состава
торгового флота, еще один университет и еще одни курсы.
   Кто из молодого, длинноволосого поколения думает, что преодолеть  все
это - раз плюнуть, пусть сам попробует!
   Отпустить дочь в первый ее бархатный сезон на курорт одну или с  под-
ругой (Галина Петровна жару не переносила по  причине  гипертонии)  Фома
Фомич и помыслить не мог.
   - Поедет, значить, на курорт, а привезет усложнение ситуации во  всей
нашей династии, - сказал Фома Фомич в минуту откровенности супруге.
   На просьбу дочери о сведении на нет татуировок Фома Фомич ответил  не
сразу. Он никогда не торопился с ответами и решениями.
   - А где это, ну, значить, русалочку мою ликвидировать? -  спросил  он
дочь через недельку.
   - Что "ну", папуля? - рассеянно  переспросила  дочь,  примеряя  перед
зеркалом мини-юбочку, которую Фома Фомич своими руками вынужден был при-
везти ей из вольного города Гамбурга.
   - Тебя ясно спрашивают! - рявкнул Фома Фомич,  раздраженный  зрелищем
мини-юбки на своей Катеньке (на других молодых особах они его раздражали
меньше). - Где теперь с этой пошлой пакостью борются?! - заорал Фома Фо-
мич, употребив и несколько крепких слов.
   Катенька - интеллигентка, так сказать, уже во втором поколении, сдаю-
щая на пятерки экзамены за первый курс Текстильного института (за что ей
и был обещан бархатный курорт), - заткнула  пальчиками  ушки  и  закрыла
глазки. Папулина стрельба тяжелыми снарядами ее не пугала, но  шокирова-
ла.
   - Перестань, папка, права качать! - сказала интеллигентка второго по-
коления. - Поедешь в Институт красоты. Это на бульваре Профсоюзов, возле
площади Труда, - и с пленительной улыбкой открыла  глазки  и  вынула  из
ушек пальчики.
   И от этой пленительной дочерней улыбки по лицу Фомы Фомича скользнула
этакая двусмысленная ухмылка. Дочь напомнила ему супругу в юном  виде  в
первый послесвадебный год.
   Да, было в такой ухмылке Фомы Фомича что-то от сатира.
   Тем более что и некоторыми постоянными чертами лица  он  смахивал  на
Сократа. Кроме, конечно, лба.
   Известно, что Сократ был из простых людей,  имел  лицо  крестьянское,
нос картошкой, а по свидетельству вечно пьяного Алкивиада, похож был  то
на Силена, то на сатира Марсия. Так вот, если обрить с Сократа бороду  и
усы да приплюснуть ему лоб до среднечеловеческого уровня, оставив  нечто
от Силена и сатира, то очень близко получится к  Фоме  Фомичу  Фомичеву:
был в нем сатир, был!
   Вы, конечно, понимаете, что никакой Сократ даже в  ранней  юности  не
стал бы выкалывать себе от сосков до пупка нимфу, а тем более не стал бы
ее, на старость глядя, уничтожать; но на какие только сравнения и парал-
лели современный писатель не отважится, чтобы точнее и зримее донести до
читателя образ и облик любимого своего героя!
   2
   Одевшись в темный костюм (сразу после завтрака он решил ехать в город
в Институт красоты), Фома Фомич навестил интимный уголок дачного  участ-
ка. И там, под росным кустом уже отцветающей калины, минут пять  обдумы-
вал все детали предстоящего дела. Например: стоит или  не  стоит  сунуть
докторше пачку жевательной резинки "Нейви татто"? Жвачка, вообще-то, бы-
ла бы в жилу. Она американского производства, и ежели наслюнить  ее  об-
ложку и прижать к телу, то отпечатается вроде как татуировка  -  пошлый,
ненастоящий орел или фрегат под всеми парусами. А ежели потом плюнуть на
тело и потереть платком, то вся пошлость легко исчезает.
   На завтрак супруга подала отварной картошки со сметаной. И Фома Фомич
покушал завтрак с удовольствием и аппетитом.
   Катька, конечно, к завтраку опоздала;  вышла,  зевая  и  потягиваясь,
сказала: "Гутен морген, предки!"
   По радио передавали что-то о спорте и Гренобле.
   Дочка уселась в качалку, взяла яблоко и спросила:
   - Папуль, а Гренобль красивый город?
   Фома Фомич сказал, что Гренобль  город  небольшой,  даже  просто  ма-
ленький.
   - А у тебя окна в отеле куда были? На Альпы? - спросила дочка.
   - А я и не помню, - признался Фома Фомич, подумав при этом, что самый
замечательный гальюн в ихних отелях хуже его будки под калиной.
   Поблагодарив супругу за завтрак, Фома  Фомич  от-правился  по  росной
траве в гараж.
   Автомобиль он приобрел давно, но в силу мокрой профессии ездил  мало.
С одной стороны, это было хорошо,  потому  что  "Жигули"  выглядели  но-
венькими. С другой стороны, это было плохо, потому что Фома Фомич  ездил
неуверенно и даже иногда с большими страхами.  Но  все  коллеги  вокруг,
имеющие дачки и дочек в Лахте, автомобилями обзавелись и сами на них ез-
дили. И Катюша доталдычила его - благомысленного отца семейства - до та-
ких чертиков, что...
   Первым препятствием был выезд из гаража - очень узкий, по причине ок-
ружающих гараж труб большого диаметра. Затем ворота, которые в этот  раз
Фома Фомич миновал удачно и даже в сравнительно короткий срок  -  минуты
за три-четыре.
   Створку ворот придерживала дочка, вся такая свеженькая - прямо  бутон
розовый, и Фоме Фомичу захотелось ее поцеловать, хотя обычно он к  таким
нежностям расположения не имел.
   - Запомнил, папуль? - сказала дочка. - Бульвар Профсоюзов. Рядом  ог-
рада такая высокая, а на ней бюсты-скульптуры негров. По ним и  ориенти-
руйся.
   - Все будет гутен-морген! - сказал Фома Фомич и покатил в город.
   Вопросы эстетики Фому Фомича никогда в жизни не волновали.  И  потому
само название заведения, куда он ехал - "Институт красоты", маячило  ему
всю дорогу как-то странновато, отчужденно и  несколько  тревожно.  И  он
старался затушевать его радиоприемником, введя на полную мощность  "Кар-
мен-сюиту" Родиона Щедрина.
   Под "Тореадор! Тореадор, смелее в бой!" Фома Фомич миновал дом с бюс-
тами негров на бульваре Профсоюзов и с облегчением убедился в  том,  что
"Института красоты" рядом нет. Есть обыкновенная "84-я косметическая по-
ликлиника".
   А когда в подвальном гардеробе он увидел привычные кумачовые  лозунги
и соцобязательства: "Выполнить производственно-финансовый план 1974 года
к 25 декабря! И на отдельных участках отделений план двух лет к 17 нояб-
ря!" - то и вовсе успокоился (на морском языке "вошел в меридиан").
   Выяснилось, что в этом учреждении положено платить наличными и  закон
о бесплатной медицинской помощи в мире социализма - в мире эстетики  уже
не действует. "Сколько сдерут?" - полюбопытствовал  в  уме  Фома  Фомич,
приглядываясь к обстановке, вникая в нее неторопливо, тщательно и  осто-
рожно.
   В гардеробе-подвале сновало взад-вперед порядочно народу. И не только
женщины, чего Фома Фомич тоже по дороге опасался, но и мужчины,  и  даже
военные.
   Гардеробщик сидел в пустом гардеробе, скучая и  томясь:  погода  была
еще теплая.
   Фома Фомич просмотрел указатель помещений, одновременно  краем  глаза
наблюдая гардеробщика.
   В первом этаже поликлиники располагались: "Подводный массаж" -  нечто
профессионально близкое Фоме Фомичу, затем "Кишечные промывания" и "Гря-
зехранилище" - довольно далекие от его опыта заведения. И, чтобы зря  не
путаться, Фома Фомич пошел к гардеробщику. Он всегда начинал со  швейца-
ра, ибо гордыней отнюдь не страдал.
   - Значить, в медицине работаем? - так начал Фома Фомич. - Из фельдше-
ров небось? К старости-то фельдшерская работа и не под силу стала,  уга-
дал небось?
   Гардеробщик, который выше медбрата в психиатрической клинике не  под-
нимался даже в свои звездные часы, сразу оживился. А Фома Фомич еще под-
мазал его сигаретой "Пелл-мелл". Сам-то не курил, но иногда баловался. И
на всякий - такой вот - случай  пачечку  иностранных  сигарет  при  себе
имел.
   - Оченно роскошное помещение у вас тута, - намеренно  коверкая  и  те
слова, которые он мог бы произнести  правильно,  продолжал  Фома  Фомич,
восхищенно оглядывая старинную лепку на стенах.
   - Особняк купца Родоканаки, турок из Одессы, - объяснил  гардеробщик.
- Богато жил. На широкую ногу. В процедурных кабинетах у нас на потолках
всевозможные старинные украшения - и с голыми бабами и ангелами.
   - А вот люблю людей расспрашивать, - сказал Фома Фомич. И не  солгал.
Он действительно любил с людьми пообщаться. Даже уголовников всегда ста-
рался разговорить, когда сводила его с ними судьба на восточных окраинах
страны.
   Через пять минут Фома Фомич уже знал: 1)  Косметологи  происходят  из
венерологов. 2) Все они женщины, но если профессора, то уже мужчины.  3)
Татуировки выжигают электротоком, кусками десять на десять  сантиметров,
и все это без бюллетня. 4) Когда в операционный день много выжигают  па-
циентов, то даже здесь, в подвале, ужасно воняет жареным человечьим  мя-
сом. 5) И даже человечьим жареным жиром воняет, ежели рисунок  углубился
в кожу глубоко, а пациент толстомясый.
   Все эти детали гардеробщик сообщил Фоме Фомичу с бодринкой в  голосе,
чтобы поддержать дух, помочь новичку решиться  на  мероприятие.  Но  ре-
зультат пока получался противоположный.
   - Дома после сеанса голый будешь ходить, - про-должал информацию гар-
деробщик. - Так зарастает скорее. И смазываться будешь по живому  пятип-
роцентным раствором марганцовки - самодезинфекция называется.  В  ей,  в
марганцовке, кислород заключается, но болеть будет сильно. Сперва-то они
тебя заморозят, да и электричество боль убивает, а дома  уже  прихватит.
Температура подскочит - не боле как до тридцати восьми. Пирамидону купи.
Четвертинку засади. Но не боле. А через десять дней следующий кусок жах-
нут. Теперя так. Если у тебя украшения эти очень замечательные,  то  иди
прямо сейчас в шестой кабинет. Там такая  Валентина  Адамовна.  Она  для
диссертации самые уникумы в альбом собирает. Ежели твои заинтригуют, так
и без очереди пропихнет, а сама наблюдать будет и все такое,  но  сперва
зафотографирует на цветную пленку. У тя цветные картинки или монотонные?
   - Монотонные, - слегка крякнув, сказал Фома Фомич.
   - Монотонные-то подлые - потому как старинные. А раньше-то, сам  зна-
ешь, добротнее делали, на всю глубь. Теперешние цветные вовсе просто вы-
водить. А с монотонными в пятницу  летчик-испытатель,  герой  настоящий,
так он не только в обморок брякнулся, но, прости, друг, по секрету  ска-
жу: описался! - восклицательным шепотом закончил информацию гардеробщик.
- Полчаса отмачивали!
   Фома Фомич обдумал информацию, слегка шевеля при этом губами и  поче-
сывая за ухом. Он, вообще-то, предполагал, что в век космоса и НТР  про-
цедура унич-тожения змея-горыныча и русалочки будет проще. То есть наст-
роен он был, как немцы перед блицкригом и "дранг нах остен". И некоторое
неприятное неожиданное переживал приблизительно так же, как немцы  после
разгрома под Москвой. Но духом не упал. И сказал гардеробщику:
   - Я очень, значить, извиняюсь, но, кореш мой драгоценный,  не  описа-
юсь! Не на тог