иться на рифах Каргадоса, как уже
его именем назвали новый мощный спасатель во Владивостоке.  А  не  успел
этот новый спасатель сделать первый рейс, как погиб теплоход  "Тикси"  -
тот самый, который тащил когда-то на буксире бывший "Аргус".
   История эта настолько трагическая и столько в ней совпадений  и  вся-
ческих пересечений, что напиши такой рассказ, и все в один голос скажут,
что автор наверчивает трагизм сверх всякой художественной меры.
   Когда "Тикси" буксировал "Аргус", капитаном был Бойко: "...связь "Ко-
роленко" поддерживаем. Он 09.00 МСК должен быть месте  аварии  "Аргуса".
При получении ясности немедленно информирую т/х "Тикси". КМ Бойко".
   Когда "Тикси" погиб недалеко от  Японии,  командовал  теплоходом  уже
другой капитан, но вторым помощником работал сын Бойко. Он погиб  вместе
со всем экипажем. А дальше уже трагическая нефантастика.
   Из письма старого дальневосточного капитана:  "Бойко-отец  стоял  под
разгрузкой в Йокогаме и смотрел в  каюте  телевизор.  Японцы  передавали
прямую передачу с вертолета, показывали рыболовные суда  на  лове,  и  в
кадр попал "Тикси"!  Показывали,  как  он  опрокидывается!  Можете  себе
представить переживания отца! А японский  оператор  моментально  перевел
объектив и запечатлел все, что можно, с воздуха, на расстоянии около ми-
ли. В этом году японцы, при проведении каких-то исследовательских  работ
с помощью подводного телевидения, обнаружили на глубине около трех тысяч
метров корпус "Тикси", в  японских  газетах  прозвучала  сенсация,  были
опубликованы снимки, правда, пришлось  поверить  японцам  на  слово:  на
снимке я не смог опознать, было ли это "Тикси", или какое другое  судно.
Сейчас Бойко-старший, Иван  Архипович,  капитан-наставник  нашего  паро-
ходства.
   Всю вину за гибель "Тикси" свалили было на покойника - подменного ка-
питана. Но теперь дело вернулось из Москвы на новое разбирательство".
   Люди любят рассказывать про загадочное, про чертовщину или про  чужое
мужество и подвижничество, и про юмор во  время  смертельной  опасности,
ибо отблеск чужой нравственной красоты тогда ложится и на них.
   ...И три огня в тумане Над черной полыньей...
   Корабль, вернувшийся после спасательной операции  в  северных  водах,
всегда грязен, обросший льдом и производит впечатление смертельно устав-
шего, небритого шахтера, поставившего мировой  рекорд  продолжительности
работы в вечной мерзлоте...
   Главное для профессионального спасателя, как и для  профессионального
вояки, - некоторая врожденная беззаботность по отношению к будущему  че-
ловечества и своему собственному. Его единственная забота - об очередном
объекте спасения.
   Нас догоняет "Великий Устюг".
   Надоело повторяться, но видите, как связано все на свете.
   "Великий Устюг" погиб 13 марта 1968 года в Атлантике, - потеря остой-
чивости. Весь экипаж спасся.
   Через несколько недель над могилой "Великого Устюга" пришлось  пройти
нам на старике "Челюскинце". Неприятное ощущение.
   Запомнилось для своего профессионального, что катастрофа т/х "Великий
Устюг" показала, что, несмотря на благополучный исход спасательных  опе-
раций, в результате которых в исключительно тяжелых и  опасных  условиях
весь экипаж был спасен, в организации спасения имел место ряд упущений.
   Судно вышло в океан из порта Кайбарьен, не имея в спасательных  шлюп-
ках требуемого снабжения, согласно нормам Регистра СССР.
   В момент возникновения опасного крена судна 40-45 градусов на  правый
борт, то есть когда реально сложилась аварийная обстановка, не был подан
сигнал тревоги, предусмотренный Уставом службы на судах  Морского  Флота
СССР и Временным наставлением по борьбе за живучесть судов Морского Фло-
та СССР. Команду капитана о сборе экипажа у шлюпок, погрузке в них  про-
довольствия и воды и приготовлении их к спуску, переданную  старшим  по-
мощником капитана по трансляционной сети, услышали не все члены экипажа.
   Отсутствие в спасательных шлюпках требуемого запаса  пресной  воды  и
продовольствия привело к необходимости производить их погрузку в  крайне
тяжелых условиях. В спущенной на воду шлюпке правого борта не  оказалось
тента, который в момент аварии находился во внутренних судовых помещени-
ях. При спуске шлюпки на воду не было выполнено требование о своевремен-
ной разноске и креплении на борту судна фалиней, в результате чего, пос-
ле того как были оборваны носовые тали и выложены кормовые, шлюпку сразу
отнесло от борта. В шлюпке не оказалось  четвертого  механика,  который,
согласно расписанию, обязан был осуществить своевременный запуск мотора.
Плот, находившийся на ботдеке с правого борта, своевременно не был  под-
готовлен и поэтому не мог быть использован в нужный момент. Плот,  нахо-
дившийся на правом крыле ходового мостика, был использован не на  полную
вместимость.
   Я слушаю разговоры нового "Великого Устюга" с ледоколами и вспоминаю,
как над могилой старого ночами не полыхают лучи маяков.
   Все эти воспоминания, все эти размышления рождают во  мне  совершенно
неожиданную мысль: "Надо бы нам сыграть шлюпочную тревогу! И  хорошо  бы
сыграть ее на морозе, когда блоки шлюпочных талей прихватит льдом".
   Главная подлость любой аварии в том, что она,  ведьма,  прилетает  на
метле или в ступе всегда неожиданно.
   Если увеличить необходимость принятия решений в пять раз в данный от-
резок времени, то количество человеческих ошибок возрастет в пятнадцать.
Так говорит наука. Наконец наступает момент, когда на обдумывание  реше-
ния просто-напросто нет физического  времени  -  цепь  умозаключений  не
строится, логика не успевает слагать силлогизмы; вместо подчинения  себя
логическим выводам ты начинаешь действовать по свойственному тебе харак-
теру-стереотипу, который в этот момент реагирует не на  объективную  ре-
альность, а на свойственные тебе представления о реальности. В такой си-
туации самое правильное - вообще не принимать решений. Умение не  прини-
мать решений по трем четвертям возникших вопросов - это и есть Опыт. Ибо
решение не принимать решений есть самое тяжко-трудное решение  из  всех.
Мы привыкли решать и поступать с первого вздоха. Когда мы  потянулись  к
материнской груди - мы приняли свое первое решение  в  жизни.  Когда  мы
попросили морфий у доктора на смертном одре - это мы  приняли  последнее
решение. Не принимать решений в сверхсложной ситуации может только очень
сильный человек, ибо отказ от принятия решений не записывается в судовой
журнал и не служит никаким прикрытием для судебных последствий. Если че-
ловек, отказавшись от принятия решений по трем  четвертям  вопросов,  не
испытывает при этом удрученности, растерянности, депрессии, то есть сох-
раняет даже повышенную, какую-то радостную готовность к  принятию  любых
решений (когда сочтет их нужными), - это и есть настоящий  человек  пос-
тупков. У такого человека не должно быть сильно развито воображение. Хо-
рошее воображение подсовывает слишком много вариантов  будущего.  Обилие
вариантов ведет к утере цельности.
   Есть у англичан "Руководство по надувным спасательным  плотам".  Ско-
рее, это не руководство, а коммерческая реклама.
   На английских рекламных плакатах люди с погибшего судна, сидя на пло-
ту, задорно и широко улыбаются.
   Плоты выглядят уютно. Хочется самому залезть под брезентовый полог  и
отправиться в хорошей компании на рыбалку.
   Фирма "Бофорт" составила инструкцию для терпящих  бедствие  на  море.
Она рекомендует, например, вычерпывать из плота  воду,  бояться  акул  и
помнить о них; курить, но осторожно обходиться со  спичками,  есть  рыбу
только тогда, когда за день можно выпить полтора литра воды.
   Фирма "Данлоп" составила свою инструкцию. В отличие от "Бофорта", она
рекомендует ухаживать за находящимися на плоту ранеными или  потерявшими
сознание людьми, помнить, что газ и воздух от  жары  расширяются;  после
высадки на пустынный берег использовать плот для жилья; не  курить,  так
как курение увеличивает жажду, делает воздух спертым и вызывает у  неко-
торых тошноту; помнить, что при всех условиях самым трудным для  спасаю-
щихся является тяжелое моральное состояние; "для поддержания в них  воли
к жизни рекомендуются игры в карты (имеющиеся в снабжении плота) и  раз-
гадывание загадок".
   Заключительная статья инструкции касается  естественных  отправлений:
"Действие кишечника и мочеиспускание будут ненормальны. Не  тревожьтесь!
Это результат недостаточного количества принимаемой пищи и воды и  огра-
ниченности движений".
   Таким образом, если естественные отправления застопорятся, не впадай-
те в панику, а продолжайте играть в карты или отгадывать загадки.
   Вообще, фирмы "Бофорт" и "Данлоп" демонстрируют настоящий  английский
юмор. Правда, они это делают всерьез.
   Кроме индивидуальных инструкций фирмы в соавторстве с фирмой "Эллиот"
сочинили коллективное "Руководство для терпящих бедствие на  море".  Там
тоже много полезного и много юмора.
   Вопрос курения перестает  быть  спорным.  Соавторы  курить  разрешают
(очевидно, табачные фирмы свое дело сделали).
   От морской болезни рекомендуются патентованные таблетки. Если они  не
помогают, нужно "лечь и крепко упереться головой  в  какую-нибудь  часть
плота". Последний способ мне кажется дешевым и удобным. Он вполне досту-
пен даже пассажиру третьего класса.
   В разделе "Наблюдение" сказано, что "для поиска  чего-либо  ночью,  в
темноте, необходимо пользоваться карманным фонариком".  Очевидно,  фирмы
считают нецелесообразным использование гибнущими мощных дуговых  прожек-
торов.
   "Встретившись с местными жителями, необходимо обращаться с ними  доб-
рожелательно, но избегать близкого общения". О, Британия!
   "Нельзя устраивать лагерь под кокосовыми пальмами,  так  как  упавший
орех может убить человека".
   "Черепах ловят следующим образом: надо напасть на черепаху внезапно и
быстро перевернуть ее на спину". Короче говоря, предупреждать черепаху о
том, что ты собираешься напасть на нее, не следует. Тем более не следует
предупреждать черепаху о том, что ты собираешься потом, "вытянув ее  шею
из панциря, перерезать горло или отрезать голову".
   Начинается руководство фразой, которая дышит сдержанной силой  и  ти-
пично британским оптимизмом:
   "Терпящие бедствия должны знать, что для спасения одной  человеческой
жизни на море не жалеют ни средств, ни времени".
   Правда, последняя фраза  инструкции  несколько  противоречит  первой:
"Помните, ваша изобретательность и находчивость -  залог  вашего  спасе-
ния!"
   А у американских подводников в жаргоне есть выражение:  "Поправка  на
И". Употребляется выражение в пиковых ситуациях и  расшифровывается  как
"Поправка на Иисуса".
   Навертелась в этой главе такая масса ужасов и страхов, что сам вздра-
гиваю. Потому замечу, что сегодняшний торговый моряк рискует в  сто  раз
меньше, нежели вы, когда едете в такси по Москве в  февральский  гололед
и, опаздывая на самолет, торопите и понукаете шофера. А  крупные  аварии
на море - с полной гибелью судна и экипажа - чрезвычайно  редки.  Именно
потому они так и заметны. И еще потому заметны, что при взгляде со  сто-
роны есть в морских катастрофах нечто особенно романтическое.
   Нигде в мире вы, например, не найдете специальных монастырей для вдов
погибших в гололед таксистов. А монастыри для вдов погибших в море моря-
ков - есть. Один расположен на берегу Босфора. Другой (я сам видел в би-
нокль, на проходе) - на маленьком островке в Ионическом  архипелаге,  на
южном его мысе. Все суда, которые проходят между Критом и Грецией,  про-
ходят и мимо этого монастыря.
   Морские вдовы живут на высокой горе, вокруг места пустынные и  произ-
водят впечатление дикости. Видна тропинка в кустарнике,  она  сбегает  к
морю извилистой змейкой.
   Говорят, в монастырь принимают тех вдов, у которых  мужья  не  только
погибли в море, но и трупы которых не обнаружены.
   Море не оставило таким вдовам возможности прийти на могилку и  попла-
кать. Как мрачно сказал один английский моряк: "Море не ставит побежден-
ным кресты".

   ТИКСИ
   Булунский район расположен на крайнем севере Якутии, в низовьях Лены,
на островах моря Лаптевых. Территория 235 тыс. кв. км. Население 25 тыс.
(Территория ФРГ 245 тыс. кв. км. Население 50 миллионов).
   Приказ Полунина следовать в Тикси и там ждать неделю или больше, пока
изменится ледовая обстановка в проливе Санникова и в восточной части мо-
ря Лаптевых. Полунин тот самый. Сейчас он работает в Арктической  службе
("Холодной службе" - на жаргоне дальневосточников).
   Опять амурная  радиограмма  Фоме  Фомичу:  "Списалась  с  судна  живу
родственников Ленинграде возвращайся скорее жду  твоя  Эльвира".  Радист
начинает серьезно тревожиться. По всем законам он обязан вручать радиог-
раммы адресатам, тем более капитану.
   Третий день продолжаются распри Арнольда Тимофеевича с Дмитрием Алек-
сандровичем. Исчезло некое специальное руководство. Старпом валит это на
моего напарника и, принимая у него вахту,  не  расписывается  в  приемке
спецкарт. Саныч несколько раз сдавал ему их без расписки. Но это и нару-
шение положения, и достаточно опасная штука. Тем более  для  погоревшего
недавно человека. И Саныч перестал сдавать  карты  вообще  -  прячет  их
где-то в тайниках лоцманской каюты, где хранятся у нас все навигационные
пособия и где сам черт сломает две ноги, две руки и шею  вдобавок,  если
попробует там копаться. В результате и я  попал  в  дурацкое  положение.
Мне-то два часа плыть со старпомом, а карт нет. Дело кончилось тем,  что
за пособия стал расписываться я.
   - Вы сырое мясо употребляете? - спросил меня после этого Андрюша Руб-
лев голосом нашего "шефа", то есть повара. - Ну, фарш с солью и перцем?
   - Нет.
   - Татарские бифштексы за границей где кушали?
   - Нет. Противно.
   - И мне тоже. Даже тогда, когда их кто при  мне  чавкает.  Существуют
такие живоглоты. Еще сырым яйцом польют. И вот старпом у меня такое ощу-
щение вызывает, как будто он при мне сырое мясо пожирает.
   - Будьте любезны, держите себя в рамках. И оставьте свои  соображения
о старшем помощнике при себе! - цыкнул я на Рублева, поразившись  однов-
ременно тому, с какой точностью он сформулировал мое собственное отноше-
ние к Арнольду Тимофеевичу.
   Двести восемь миль к Тикси шли в тумане и еще сразу забрались в ледо-
вую ловушку. Поля толстых, грязных, как  неухоженные  свиньи,  льдин.  К
счастью, они оказались и такими же рыхлыми, как перекормленные свиньи.
   Вероятно, лед сильно опреснен водами Лены. Но от этого нам не намного
легче. Особенно в тумане.
   Генеральный курс - сто восемьдесят - юг. Чем ближе к дельте Лены, тем
грязнее лед.
   Механики считают по долгу службы количество изменений хода,  даваемое
им нами с мостика: "Особое внимание судоводители должны обращать на мак-
симальное сокращение числа реверсов. За секунды пуска двигателя и ревер-
сов его возникает такой же износ, как при нескольких часах работы полно-
го хода".
   Пока судоводители "Державино" держат пальму первенства по  количеству
реверсов на судах каравана.
   Стояночная тишь и отдохновение.
   Тусклый пейзаж - все время находит холодный и мокрый туман.
   До зданий поселка и порта так далеко, что они почти и не видны.
   Когда волна тумана проходит, из иллюминатора открывается вид  на  по-
лярную землю. Ее берега устроены господом по принципу театральных кулис.
Каждый ряд сопок, горушек, гор выступает над или из-за другого  и  имеет
различные оттенки синего, сизого, голубоватого, а прибрежная полоса воз-
ле рампы, то есть возле самого моря, - бурая,  как  гнилая  картофельная
ботва.
   06.08. 07.08. На рейде Тикси.
   Вдруг жара - плюс двадцать шесть градусов.
   Марево по берегам.
   Сплошные сквозняки на судне.
   Самая опасная погода на севере. Просквозило.
   С ходу начал борьбу за здоровье: наглотался аспирина и  решил  залечь
после обеда в койку до вечера. Не тут-то было. Является  Дмитрий  Саныч,
расфуфыренный и возбужденный, просит подменить его с полдня до  шестнад-
цати. Довольно неуместная просьба, но у него здесь старый друг работает.
   Подменяю.
   Четыре часа читаю в рубке на жутком сквозняке то Белля "Город привыч-
ных лиц", то биографию композитора Прокофьева.
   В пятнадцать возвращается Саныч. Привез щенка чукотской  лайки.  Вык-
лянчил у местной девочки. Полуторамесячный, симпатяга,  ясное  дело,  до
невозможности. Назвали Шерифом. Составил на Шерифа выписку  из  судового
журнала - первая бумага щенка для законного существования в этом  бумаж-
ном мире.
   Приезжает капитан-наставник. Звать Константин Владимирович, воевал на
лидере "Ленинград", медали Нахимова и Ушакова, красивый, сильный,  часто
летает по долгу службы на ледовую разведку. Черт дернул меня попроситься
с ним в очередной полет.
   Он взглядом взвесил меня - имею в виду вес в килограммах - и  сказал,
что это вполне возможно.
   - Как одеваться на разведку? - интересуюсь у  капитана-наставника.  -
По-полярному?
   - По-городскому, по-домашнему.
   - Что брать с собой?
   - Жевательную резинку возьми. Пилоты любят жевать за штурвалом.  Есть
резинка?
   - Да.
   - Вот и все.
   Рассказывает, что при полетах на ледовую разведку - очень  длительные
полеты, двенадцать, а то и более часов - попадают в  аварийные  ситуации
те пилоты, которые начинают торопиться на курсе к дому  и  проходят  над
мысами на малых высотах, срезая углы. Потоки нисходящего воздуха на гра-
нице суши и моря, резкая потеря высоты - шлепок о тундру.
   Будут мои пилоты послезавтра торопиться домой или нет?
   "Державино" не спит. По судну бродит бессонница. Время "дернули" сра-
зу на три часа, и у всех сдвинулись стрелки биологических часов.
   На вахте Саныч и Шериф. Шериф спит на ватнике  Саныча  в  ведре  тети
Ани.
   Саныч докладывает, что ледокол "Челюскин" прошел вдоль нашего борта в
десяти метрах. И капитан голосом просил вызвать меня.  Когда  услышал  в
ответ, что меня нет, попросил передать мне, что "Виктор Викторович самый
хитрый и счастливый человек на свете". Он просил Саныча записать  это  в
черновой вахтенный журнал, чтобы Саныч, не дай бог,  не  забыл  передать
мне его слова. Что он хотел этим сказать, этот  незнакомый  мне  капитан
местного ледокола "Семен Челюскин"? И ныне не знаю...
   Все восьмое августа на якоре в Тикси. Ледовая обстановка на  востоке,
на местном жаргоне: "Глухо, как в танке".
   Болею. Почему-то каждый резкий скачок в пространстве, вернее,  начало
нового прыжка всегда связано для меня с насморком. Завтра рано утром ле-
теть в разведку, а я расхлюпался. Валяюсь с температурой, начиненный ас-
пирином, вечером док-хирург неумело ставит горчичники через белую  плот-
ную бумагу. Вставать в четыре пятнадцать утра, катер придет в пять,  вы-
лет на разведку в восемь.
   Почему я лечу? 1) Потому что не хочу лететь. 2) Надо  близко  посмот-
реть море с птичьего полета. Видел только в юности, когда нас мотали над
акваторией морских баз Северного флота, дабы мы могли ощутить их "в  це-
локупности", по выражению Гегеля. И еще, чтобы  мы  прочувствовали,  как
хорошо видны подлодки с самолета, когда идут даже на приличной  глубине,
и как беззащитно выглядят с ястребиного полета кораблики на глади океана
- ни тебе складок местности, ни окопов, ни блиндажей. Летали тогда мы на
"Каталинах". 3) Надо наконец "привязать" значки и символы на картах  аэ-
роразведки к натуральным льдам и запомнить эти штуки  уже  навсегда.  4)
Посмотреть на работу летчиков. Они меня интересуют и вызывают  почтение,
хотя Галлай, например, всегда убеждает меня в том,  что  глупее  моряков
только летчики, а я его убеждаю в том, что глупее летчиков только  моря-
ки.
   Во времена ранней, молоденькой авиации самолет давал возможность  пи-
лоту соединять бога с геометрией, романтизм с рационализмом. Такое полу-
чалось и у моряков парусного флота. Пример первого - Экзюпери. Второго -
Конрад.
   На судне траур. Сд