ваться, он рассказал ему о своей встрече с Бен-Омаром, о
попытках нотариуса выманить у него широту и о своем предположении,
безусловно фантастическом - он это сам понимает! - продать письмо
Камильк-паши за пятьдесят миллионов.

- Он должен был поторговаться с тобой,- заметил Жильдас Трегомен.

- Он не успел, потому что я сейчас же ушел и, конечно, поступил
опрометчиво!

- И я так думаю. Значит, этот нотариус явился в Сен-Мало лишь за тем, чтобы
выманить у тебя письмо?

- Только для этого! Вместо того чтобы передать мне то, что ему было
поручено! Ведь Бен-Омар и есть тот самый посланец Камильк-паши, которого я
дожидаюсь уже двадцать лет...

- Вот как! Значит, это действительно серьезное дело? - вырвалось у Жильдаса
Трегомена.

В ответ на это замечание Пьер-Серван-Мало бросил на приятеля такой страшный
взгляд, отпустил ему такой презрительный эпитет, что Жильдас Трегомен в
смущении опустил голову, сложил руки на своем огромном животе и начал
вертеть большими пальцами.

Через минуту дядюшка Антифер был готов и взялся уже за шляпу, как дверь его
комнаты снова открылась.

Вошла Нанон.

- Что еще? - спросил брат.

- Там внизу какой-то иностранец... Он желает говорить с тобой.

- А кто он?

- Вот посмотри...

И Нанон подала ему визитную карточку, на которой значилось: "Бен-Омар,
нотариус. Александрия".

- Он! - закричал дядюшка Антифер.

- Кто?..- спросил Жильдас Трегомен.

- Омар, о котором я тебе говорил! Вот это лучше! Это добрый знак, хорошо,
что он вернулся!.. Нанон, пригласи его подняться ко мне!

- Но он не один!..

Он не один?..- воскликнул дядюшка Антифер.- Кто же с ним?..

- Другой человек, помоложе... тоже неизвестный и, как видно, тоже
иностранец.

- Ага! Значит, они вдвоем?.. Хорошо, и нас будет двое!.. Оставайся здесь,
лодочник!

- Как... ты хочешь...

Повелительным жестом дядюшка Антифер пригвоздил к месту своего почтенного
соседа и другим жестом приказал Нанон ввести посетителей.

Не прошло и минуты, как гости вошли в комнату, и дядюшка плотно прикрыл за
ними дверь. Если тайна этого разговора вырвалась наружу, то не иначе, как
через замочную скважину.

- А! Это вы, господин Бен-Омар? - произнес Антифер таким развязным и
высокомерным тоном, каким он, конечно, не рискнул бы заговорить, если бы
сам сделал первый шаг и явился к нотариусу в гостиницу "Унион".

- Я самый, господин Антифер.

- А ваш спутник?..

- Это мой главный клерк.

Дядюшка Антифер и Саук, представленный ему под именем Назима, равнодушно
оглядели друг друга.

- Ваш клерк посвящен в это дело? - спросил малуинец.

- Посвящен, и его присутствие мне необходимо.

- Хорошо. Итак, господин Бен-Омар, разрешите поинтересоваться, что
заставило вас оказать мне такую честь?

- Желание еще раз побеседовать с вами, господин Антифер...
конфиденциально,- добавил он, бросив косой взгляд на Жильдаса Трегомена,
большие пальцы которого продолжали безмятежно крутиться на толстом животе.

- Жильдас Трегомен мой друг - бывший владелец грузового судна "Прекрасная
Амелия". Он тоже в курсе дела, и его присутствие не менее необходимо, чем
присутствие вашего клерка Назима...

Трегомен был противопоставлен Сауку. Бен-Омару нечего было возразить.

Все четверо уселись вокруг стола, а нотариус положил перед собой портфель.
Воцарилось напряженное молчание. Все ждали, кто первый его прервет. Нарушил
тишину дядюшка Антифер.

- Надеюсь, ваш клерк говорит по-французски? - обратился он к Бен-Омару.

- Нет,- ответил нотариус.

- По крайней мере понимает?..

- Ни слова.

Так было условлено между Сауком и Бен-Омаром. Они надеялись, что малуинец,
думая, что мнимый Назим не понимает его, проговорится и это можно будет
использовать.

- Тогда перейдем к делу, господин Бен-Омар,- небрежно сказал дядюшка
Антифер.- Не угодно ли вам вернуться к вопросу, на котором мы вчера
прервали нашу беседу?

- Разумеется.

- Значит, вы мне принесли пятьдесят миллионов?

- Давайте говорить серьезно, господин...

- Да, давайте говорить серьезно, господин Бен-Омар! Мой друг Трегомен не из
тех людей, которые станут терять время на бесполезные шутки. Не так ли,
Трегомен?

Никогда еще Жильдас Трегомен не казался таким важным и серьезным! А когда
он прикрыл нос складками своего флага - мы говорим о его носовом платке,-
никогда еще он не извлекал раскатов более величественных.

- Господин Бен-Омар,- продолжал дядюшка, стараясь говорить холодно и сухо,
что совершенно не соответствовало его темпераменту,- я боюсь, что между
нами существует какое-то недоразумение... Необходимо его рассеять, иначе мы
никогда не договоримся... Вы знаете, кто я, и я знаю, кто вы.

- Нотариус...

- Да, нотариус и в то же время посланец покойного Камильк-паши, посланец,
которого семья моя ждет уже двадцать лет.

- Извините меня, господин Антифер, но, даже если допустить, что это так, я
не имел права явиться раньше.

- Почему?

- Потому что только две недели назад, когда было вскрыто завещание, я
узнал, при каких обстоятельствах ваш отец получил письмо.

- А! Письмо, подписанное двойным "К"?.. Мы еще к этому вернемся, господин
Бен-Омар.

- Конечно. И, когда я отправился в Сен-Мало, моим единственным желанием
было узнать о наличии письма...

- В этом только и заключалась цель вашего путешествия?

- Только в этом.

Пока собеседники обменивались вопросами и ответами, Саук сидел с самым
невозмутимым видом, как человек, не понимающий ни слова из того, о чем идет
речь. Он так естественно играл свою роль, что Жильдас Трегомен, исподтишка
наблюдавший за ним, не заподозрил никакой фальши.

- Так вот, господин Бен-Омар,- заговорил Пьер-Серван-Мало,- я испытываю к
вам глубокое уважение и, как вы знаете, не позволю себе сказать по вашему
адресу ни одного оскорбительного слова...

Дядюшка Антифер, который накануне обозвал нотариуса мошенником, негодяем,
мумией и крокодилом, произнес последнюю фразу с поразительным апломбом.

- ...и все же,- добавил он,- я не могу не сказать, что вы лжете...

- Господин!..

- Да, лжете, как судовой буфетчик, когда говорите, что приехали с одной
целью: узнать о моем письме.

- Я клянусь вам!- воздев руки, сказал нотариус.

- Долой клешни, старый Омар! - закричал дядюшка Антифер, вспылив, несмотря
на свои благие намерения.- Я отлично знаю, зачем вы явились!

- Поверьте...

- И знаю, кто вас прислал.

- Никто, я вас уверяю...

- Вы приехали по поручению покойного Камильк-паши...

- Он умер десять лет назад!

- Неважно! Вы сидите сегодня здесь, у Пьера-Сервана-Мало, сына Томаса
Антифера, только потому, что такова была последняя воля Камильк-паши! Вам
было поручено сообщить сыну Томаса Антифера некоторые цифры, а вовсе не
расспрашивать о письме! Вы слышите - цифры!

- Цифры?..

- Да... долготу, необходимую мне в дополнение к широте, присланной
Камильк-пашой двадцать лет назад на имя моего отца!

- Хорошо сказано! - спокойно произнес Жильдас Трегомен, взмахнув своим
платком, словно сигнализируя с моря береговым семафорам.

Между тем мнимый клерк сохранял прежнюю невозмутимость, хотя теперь уже не
оставалось никаких сомнений, что дядюшка Антифер великолепно разбирается в
сути вещей.

- А вы, господин Бен-Омар,- загремел дядюшка Антифер,- вы хотели поменяться
ролями - вы хотели украсть у меня мою широту!..

- Украсть?

- Да! Украсть! И присвоить себе то, что принадлежит одному мне!

- Господин Антифер,- возразил Бен-Омар, приведенный в полное замешательство
столь энергичным натиском,- поверьте... как только я получил бы от вас это
письмо... я тотчас же сообщил бы вам цифры...

- Ага! Значит, вы признаете, что они у вас?..

Нотариус был приперт к стене. Как ни был он изобретателен по части
различных уверток и уловок, сейчас он почувствовал себя зажатым в тиски,
понял, что надо сдаваться, ибо уже наступил момент, когда не оставалось
ничего иного. Такую возможность они предусмотрели накануне с Сауком, а
потому, когда дядюшка Антифер крикнул нотариусу: "Довольно! Играйте в
открытую, господин Бен-Омар! Хватит вилять и лавировать, пора
пришвартовываться!" - Бен-Омар покорно произнес: "Хорошо!"

И, открыв портфель, вытащил пергамент, испещренный крупными буквами.

Это было завещание Камильк-паши, написанное, как мы уже знаем, на
французском языке.

Дядюшка Антифер впился в документ.

Прочитав завещание громким голосом от начала и до конца, чтобы Жильдас
Трегомен не проронил ни слова, дядюшка Антифер вынул из кармана записную
книжку и прежде всего записал долготу острова - те самые четыре цифры, за
каждую из которых он отдал бы, не задумываясь, по пальцу правой руки.
Потом, словно почувствовав себя опять капитаном, определяющим широту
местности, он закричал:

- Внимание, лодочник!

- Есть внимание! - ответил Жильдас Трегомен, также вынув записную книжку из
недр своей широчайшей куртки.

- Бери на прикол!

Нечего и говорить, что эта драгоценная долгота - 54€57' к востоку от
парижского меридиана - была "приколота" с исключительной добросовестностью.

Пергамент был возвращен нотариусу; тот снова спрятал его в портфель и
передал мнимому главному клерку Назиму.

Разговор дошел до самой решительной стадии; теперь уже дело касалось
непосредственных интересов Бен-Омара и Саука. Дядюшке Антиферу, знающему
меридиан и параллель острова, оставалось только скрестить эти две линии на
карте, чтобы определить положение острова на точке их пересечения. Именно
этим он и хотел заняться без промедления. Что ж! Вполне законное желание!
Он поднялся и, слегка поклонившись, сделал совершенно недвусмысленный жест,
указывающий гостям на выход. Без сомнения, Бен-Омару и Сауку дали понять,
что их присутствие больше нежелательно.

Трегомен, улыбаясь, следил за этой немой сценой, которую превосходно
разыграл его друг. Тем не менее ни нотариус, ни Назим и не думали
подниматься с места. Хозяин дома хотел выставить их из комнаты, но они или
не понимали этого, или делали вид, что не понимают. Растерявшийся нотариус
читал в суровом взгляде Саука приказание задать Антиферу еще один вопрос.

Не смея ослушаться приказа, Бен-Омар сказал:

- Теперь, когда я выполнил поручение, возложенное на меня завещанием
Камильк-паши...

- ...нам остается только вежливо проститься друг с другом,- закончил его
фразу Пьер-Серван-Мало,- и, так как первый поезд отходит в десять тридцать
семь...

- В десять двадцать три со вчерашнего дня,- поправил Жильдас Трегомен.

- Ты прав, в десять часов двадцать три минуты, и я не хотел бы, дорогой
господин Бен-Омар, подвергать вас, равно как и вашего почтенного клерка
Назима, опасности пропустить курьерский поезд...

Саук нетерпеливо отбивал такт ногой и посматривал на свои часы. Можно было
подумать, будто он действительно беспокоится, как бы не опоздать на поезд.

- Если вам еще нужно сдать багаж,- продолжал дядюшка Антифер,- на это тоже
уйдет порядочно времени...

- К тому же,- добавил Жильдас Трегомен,- на вокзале такая толчея...

Наконец к Бен-Омару вернулся дар слова. Слегка приподнявшись и потупив
глаза, он произнес:

- Простите, но мне кажется, что мы еще не совсем договорились...

- Напротив, господин Бен-Омар, напротив! Мне, например, больше не о чем вас
спрашивать.

- Нет, остался еще один вопрос, и я должен предложить его вам, господин
Антифер...

- Меня это очень удивляет, господин Бен-Омар, но, в конце концов... раз вы
так хотите... прошу вас...

- Я вам сообщил долготу, указанную в завещании Камильк-паши...

- Точно так! И мой друг Трегомен и я - мы оба занесли ее в наши книжки.

- Теперь вам остается сообщить мне широту, которая указана в письме...

- В письме, адресованном моему отцу?..

- Именно в нем...

- Простите, господин Бен-Омар! - нахмурив брови, возразил дядюшка Антифер.-
Вам было поручено доставить мне долготу?..

- Да, и это поручение я выполнил...

- ...так же охотно, как и усердно, могу подтвердить. Что же касается меня,
то ни в завещании, ни в письме меня не уполномочивали показывать кому бы то
ни было цифры широты, сообщенные моему отцу!

- Однако...

- Однако, если у вас есть какое-нибудь указание по этому поводу, давайте
обсудим его...

- Мне кажется...- возразил нотариус,- между людьми, уважающими друг
друга...

- Вам напрасно это кажется, господин Бен-Омар. Ни о каком уважении между
нами не может быть и речи.

По-видимому, нервное возбуждение, охватившее дядюшку Антифера, неминуемо
должно было перейти в гнев. Во избежание бури Жильдас Трегомен поспешил
открыть дверь, дабы облегчить неловкое положение посетителей. Но Саук
словно прирос к стулу. Впрочем, ему, как подчиненному и иноземцу, не
понимающему по-французски, и нельзя было сдвинуться с места, по крайней
мере, пока не прикажет ему мнимый хозяин.

Бен-Омар встал, потер себе лоб, поправил очки на носу и тоном человека,
покорившегося обстоятельствам, произнес:

- Простите, господин Антифер, я вижу, что вы решили не говорить мне...

- Да, решил, господин Бен-Омар, и тем более твердо, что в своем письме
Камильк-паша наказывал моему отцу хранить абсолютную тайну, а мой отец, в
свою очередь, то же самое завещал и мне.

- Хорошо, господин Антифер,- ответил на это Бен-Омар,- не разрешите ли
тогда дать вам добрый совет?

- Интересно. Какой?

- Не пускать это дело в ход.

- Почему?..

- Потому что вы можете встретить на вашем пути одного человека, который
заставит вас раскаяться...

- Кто же это?

- Саук, родной сын двоюродного брата Камильк-паши, лишенный из-за вас
наследства! А он не такой человек, чтобы...

- А вы знаете этого родного сына двоюродного брата, господин Бен-Омар?

- Нет...- ответил нотариус,- но я знаю, что это очень опасный противник...

- Так вот, если вы когда-нибудь его встретите, этого Саука, передайте ему
от моего имени, что я плюю на него и на всех сауков в Египте!

Назим даже не поморщился. А Пьер-Серван-Мало, выйдя на лестничную площадку,
закричал:

- Нанон!

Нотариус направился к двери. Саук, идя за ним следом, по пути, как бы
нечаянно, опрокинул стул - в нем клокотала злоба, он испытывал дикое
желание дать Бен-Омару в спину, чтобы тот пересчитал ступеньки лестницы.

Но на пороге Бен-Омар вдруг остановился и, не глядя на дядюшку Антифера,
сказал:

- А не кажется ли вам, что вы не приняли во внимание один из параграфов
завещания Камильк-паши?..

- Какой?

- Тот, по которому мне вменяется в обязанность сопровождать вас вплоть до
того часа, когда вы вступите во владение наследством, то есть быть с вами,
пока не будут открыты три бочонка...

- Хорошо, вы будете меня сопровождать, господин Бен-Омар.

- Так нужно же мне знать, куда вы поедете!..

- Вы это узнаете, когда мы прибудем на место.

- А если это место на краю света?

- Значит, оно будет на краю света.

- Пусть так... Но знайте, что я не могу обойтись без моего главного
клерка...

- Как вам будет угодно. Путешествовать в его обществе доставит мне не
меньше удовольствия, чем в вашем.

Потом, перегнувшись через лестничные перила, он опять закричал:

- Нанон!..

По голосу можно было понять, что терпение дядюшки Антифера истощилось.

- Нанон!! Нанон появилась.

- Посвети этим господам! - приказал дядюшка Антифер.

- Посветить? Среди бела дня?..- удивилась Нанон.

- А я тебе говорю - посвети!

После такого недвусмысленно выраженного требования освободить хозяина от
своего присутствия, Сауку и Бен-Омару ничего больше не оставалось, как
покинуть негостеприимный дом, двери которого с треском за ними
захлопнулись.

Вот когда дядюшку Антифера охватила неистовая радость, такая радость, какую
вряд ли ему приходилось когда-нибудь испытывать в своей жизни! И уж если бы
он не порадовался в этот день, то когда же еще мог представиться подобный
случай?

Наконец-то пресловутая долгота была у него в руках! Долгота, которую он
ждал с таким нетерпением! Все, о чем он прежде мог только мечтать, скоро
превратится в действительность. Получение несметного богатства зависит
сейчас только от него самого, от той поспешности, с какой он отправится на
поиски острова...

- Сто миллионов... сто миллионов! - повторял он.

- Это то же самое, что тысяча раз по сто тысяч франков,- заметил Жильдас
Трегомен.

В эту минуту дядюшка Антифер, не в силах более сдерживаться, подпрыгнул
сначала на одной ноге, потом на другой, затем присел на корточки, поднялся
и, завертевшись волчком, стал откалывать быстрый и залихватский танец,
какой трудно было бы найти в обширном репертуаре матросских танцев,
отличающихся такой веселой выразительностью.

Затем, вовлекая в это кружение своего громадного друга, он заставил его
двигаться с такой стремительностью, что весь дом сотрясался до самого
основания.

При этом дядюшка Антифер так неистово орал, что дрожали стекла:

У меня есть дол, дол, дол!
У меня есть го, го, го!
У меня есть та, та, та!
Долгота!
Долгота!
Долгота!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой одна точка в географическом атласе дядюшки
Антифера тщательно подчеркнута красным карандашом

В то время как Пьер-Серван-Мало Антифер в паре со своим другом Жильдасом
Трегоменом отплясывал бешеную фарандолу[76], Эногат и Жюэль направились в
мэрию и оттуда в церковь. В мэрии старый толстый чиновник из отдела
регистрации гражданских актов, специалист по брачным делам, фабрикующий
медовые месяцы, показал им в витрине объявлений уже составленное по всей
форме оглашение помолвки. В кафедральном соборе викарий[77] обещал им
мессу[78] с хорошими певчими, проповедью, органом и колокольным звоном -
все великолепие, предусмотренное свадебным церемониалом.

Как счастлива была молодая чета, получив разрешение монсеньера[79] на
вступление в брак двоюродных брата и сестры! С каким нетерпением - Жюэль, в
отличие от Эногат, даже не старался этого скрыть - ждали они пятого апреля
- даты, вырванной у дядюшки в минуту его нерешительности.

С каким упоением занимались они приготовлением к свадьбе, приданым невесты
и ее нарядами, обдумывали меблировку и убранство уютной комнаты в первом
этаже, куда щедрый Трегомен ежедневно приносил новые безделушки, некогда
приобретенные им у прибрежных жителей Ранса!.. Среди этих вещиц была и
маленькая статуэтка богоматери, украшавшая в свое время каюту "Прекрасной
Амелии". Трегомен без малейших колебаний решил подарить ее новобрачным!
Разве он не был их наперсником, и могли ли они найти лучшего, более верного
хранителя своих надежд, своих планов на будущее? И раз двадцать на день по
любому поводу этот добряк повторял:

- Дорого бы я дал, чтобы свадьба была уже позади, чтобы вы покончили со
всеми формальностями и у мэра и у кюре[80]!

- Но почему, мой милый Трегомен?..- тревожно спрашивала девушка.

- Он стал таким чудаком, этот старина Антифер,- как оседлает своего конька,
так и поскачет за своими миллионами!..

Жюэль был согласен с Трегоменом. Когда целиком зависишь от дядюшки,-
превосходного человека, но все же... слегка тронутого,- ни за что нельзя
поручиться, пока окончательное "да" не будет произнесено в присутствии
мэра.

Ведь у моряков жизнь складывается не так, как у других людей. Время у них
не терпит! Либо ты останешься холостяком вроде капитана каботажного
плавания и хозяина габары, либо женись немедленно, если позволяют
обстоятельства и есть на то разрешение. А Жюэль должен был уйти в плавание
в качестве помощника капитана на трехмачтовой шхуне торгового дома Ле
Байиф. И тогда - подумать только - сколько месяцев, сколько лет он будет
носиться по морям и океанам в тысячах лье от родного дома, оторванный от
жены и от детей, если бог благословит их союз! А это вполне возможно. Семьи
моряков обычно бывают многодетными. Разумеется, Эногат, как дочь моряка,
свыклась с мыслью, что длительные плавания Жюэля будут надолго разлучать ее
с мужем, и она даже не представляла себе, что может быть иначе. Тем больше
оснований не терять ни одного дня, раз предстоят неизбежные и долгие
разлуки!..

Вот об этом-то и беседовали на обрат