в, но этого слова он не произнесет!

На этот раз дядюшки Антифера и его спутников, конечно, не было среди
присутствующих. Но за одной из колонн притвора притаился странный
слушатель-чужеземец, не известный никому из прихожан, лет тридцати -
тридцати пяти, смуглый, чернобородый, с грубыми чертами лица и
отталкивающей физиономией. Был ли ему знаком язык, на котором говорил
преподобный Тиркомель? Мы не знаем этого. Но как бы то ни было, он стоял в
полумраке, не сводя с проповедника пылающих глаз!

Так, не меняя положения, незнакомец дождался конца проповеди, а когда
заключительные слова вызвали новый взрыв аплодисментов, он стал пробираться
сквозь толпу поближе к проповеднику. Может быть, он хотел идти следом за
ним на улицу Кенонгет? По-видимому, да, так как он очень энергично
расталкивал локтями толпу на ступеньках паперти.

В этот вечер преподобный Тиркомель возвращался домой не один. Тысячи людей
составили триумфальное шествие. Странный чужеземец держался позади, не
присоединяя своего голоса к крикам восторженной толпы. Дойдя до дома,
популярный оратор поднялся на верхнюю ступеньку крыльца и обратился к своим
почитателям с несколькими словами, вызвавшими новые взрывы "ура" и "гип",
"гип". Потом он вошел в темные сени, не заметив, что за ним последовал
посторонний человек.

Толпа медленно расходилась, наполняя улицу шумом и возгласами.

Преподобный Тиркомель поднимался по узкой лестнице, ведущей на третий этаж.
Незнакомец неслышно шел за ним следом, так тихо, что даже кошка не смогла
бы легче касаться ступенек.

Проповедник вошел в свою комнату и запер дверь. Неизвестный остановился на
площадке, притаившись в темном углу, и стал ждать... Что же произошло?..

На следующий день жильцы дома были поражены тем, что проповедник, который
всегда выходил в один и тот же час рано утром, не появился. Не видели его и
днем. Несколько человек, пришедших навестить его, тщетно стучались в дверь.

Отсутствие пастора показалось настолько подозрительным, что после полудня
один из соседей счел нужным заявить об этом в полицейский участок.
Констебль и его помощники явились в дом проповедника, поднялись по
лестнице, постучали в дверь и, не получив ответа, проникли в комнату,
высадив дверь плечом,- особым приемом, известным только полисменам.

Какое зрелище! Очевидно, кто-то взломал запор... проник в комнату...
перерыл ее сверху донизу... Шкаф был открыт, одежда валялась на полу...
Стол опрокинут... Лампа брошена в угол... Книги и бумаги раскиданы по
полу... А возле сломанной, переворошенной кровати лежал преподобный
Тиркомель, крепко-накрепко связанный, с кляпом во рту...

Поспешили оказать ему первую помощь. Он был без сознания и едва дышал...
Когда произошло нападение?.. Сколько времени он провел в таком состоянии?..
Только он один сможет это сказать, если удастся вернуть ему сознание...

Пастора принялись энергично приводить в чувство, не раздевая, потому что он
и так лежал почти голый: рубашка на нем была разорвана, плечи и грудь
обнажены.

И когда один из полисменов стал по всем правилам растирать его, у констебля
вырвался крик изумления. На левом плече преподобного Тиркомеля он увидел
буквы и цифры!

В самом деле, на белой коже проповедника отчетливо проступала коричневая
татуировка,- это была какая-то запись... И вот как она выглядела:

77€19' N

Легко догадаться, что это и была искомая широта!.. Очевидно, отец пастора
выжег клеймо на плече своего маленького сына (подобно тому как записал бы в
памятную книжку), чтобы лучше сохранить драгоценные сведения. Может
затеряться записная книжка, но не плечо! Вот почему Тиркомель, хотя он и
действительно сжег письмо Камильк-паши, адресованное его отцу, тем не менее
остался хранителем столь необычной записи, которую он, впрочем, даже не
полюбопытствовал прочесть с помощью зеркала.

Но злоумышленник, проникший в комнату во время сна проповедника, несомненно
ее прочитал!.. Он захватил врасплох несчастного пастора, обшарил шкаф,
рылся в бумагах... Напрасно Тиркомель сопротивлялся... Негодяй связал его,
заткнул ему рот и скрылся...

Таковы были подробности, сообщенные самим Тиркомелем после того, как спешно
вызванный врач привел его в чувство. По мнению пастора, это нападение было
совершено с единственной целью - вырвать у него тайну, которую он отказался
открыть,- тайну острова, где зарыты миллионы.

Преступника он, конечно, хорошо разглядел, так как вынужден был бороться с
ним. Он сумел даже точно сообщить все его приметы. Не преминул он
рассказать и о визите, который нанесли ему два француза и один мальтиец,
прибывшие в Эдинбург, чтобы расспросить его по поводу завещания
Камильк-паши.

Это послужило для констебля указанием, и он немедленно начал следствие;
через два часа полиция уже знала, что иностранцы, о которых шла речь,
остановились несколько дней назад в "Королевском отеле".

И, право, было большим счастьем для Антифера, банкира Замбуко, Жильдаса
Трегомена, Жюэля и Бен-Омара, что им удалось неопровержимо доказать свое
алиби[220]. Больной малуинец не покидал своей постели, молодой капитан и
Трегомен не выходили из его комнаты: банкир Замбуко и нотариус ни на минуту
не выходили из гостиницы. К тому же ни один из них не подходил под
описание, данное проповедником.

Итак, наши кладоискатели не были арестованы, а известно, что тюрьмы
Соединенного Королевства неохотно выпускают своих гостей, которым
предоставляют даровой кров и пищу!

Но был ведь еще Саук...

Да, не кто иной, как Саук, совершил преступление... Это он задумал налет,
чтобы вырвать тайну у преподобного Тиркомеля... И теперь благодаря цифрам,
которые он мог прочесть на плече проповедника, он стал хозяином положения.
Ведь ему известна была и долгота, указанная в документе, найденном на
островке в бухте Маюмба, следовательно, ему оставалось только заглянуть в
географический атлас, чтобы установить местоположение третьего островка.

Несчастный Антифер! Тебе не хватало только этого последнего удара!

Действительно, по описанию примет преступника, помещенному в газетах,
дядюшке Антиферу, Замбуко, Жильдасу Трегомену и Жюэлю сразу же стало ясно,
что преподобный Тиркомель имел дело с Назимом, клерком Бен-Омара. И как
только они узнали о его исчезновении из гостиницы, они должны были
заключить, что, во-первых, он прочитал цифры на плече Тиркомеля и,
во-вторых, отправился на новый остров, чтобы завладеть несметными
сокровищами.

Меньше всех был удивлен Жюэль, давно уже подозревавший Назима, а также
Жильдас Трегомен, с которым молодой капитан делился своими подозрениями.
Что касается Антифера и Замбуко, впавших в неописуемую ярость, то, к
счастью для обоих, они смогли сорвать ее на злополучном нотариусе.

Само собой разумеется, что Бен-Омар больше чем кто-либо был уверен в
виновности Саука. Да и мог ли он сомневаться, зная его черные замыслы,
зная, что этот человек ни перед чем не остановится, даже перед
преступлением?

Какой скандал пришлось выдержать нотариусу! А на его долю и без того уже
выпало немало неприятных сцен... По приказанию Антифера, Жюэль привел
Бен-Омара в комнату больного. Больного?! Разве он может сейчас болеть?..
Разве можно быть больным при таких обстоятельствах? К тому же, если Антифер
страдал желчной лихорадкой (таков был диагноз врача), то теперь ему
представлялся прекрасный случай излить накопившуюся желчь и избавиться от
недуга.

Мы не в состоянии дать читателю сколько-нибудь полное представление о том,
какой прием был оказан бедному Бен-Омару! Прежде всего ему сообщили, что
покушение на проповедника и кража...- да, да, презренный Омар!..- и кража
была делом рук Назима... Вот каких клерков выбирает нотариус для своей
конторы! Вот какого человека он взял себе в помощники, чтобы тот
присутствовал вместе с ним при передаче сокровищ законным наследникам!..
Вот какого негодяя, проходимца, мошенника, каналью он посмел навязать
Антиферу и его спутникам!.. А теперь этот мерзкий разбойник... да!
разбойник!.. сбежал... Зная местоположение третьего островка, он завладеет
миллионами Камильк-паши... и попробуйте теперь его поймать...
Погоняйтесь-ка за этим египетским бандитом, которому ничего не стоит
вышвырнуть бешеные деньги, чтобы обеспечить себе безопасность и
безнаказанность!..

- Ах! Саук!.. Саук!..- вырвалось у ошеломленного нотариуса.

Подозрения Жюэля подтвердились... Назим не был Назимом... Это был Саук, сын
Мурада, которого Камильк-паша лишил наследства в пользу сонаследников...

- Как, это был Саук? - вскричал Жюэль.

Нотариус стал было отнекиваться, уверять, что это имя вырвалось у него
случайно... Но его пришибленный вид и выражение ужаса в глазах ясно
показывали, что Жюэль не ошибся.

- Саук! - повторил Антифер и одним прыжком соскочил с кровати.

Он с такой яростью изрыгнул это презренное имя, что его кремневая трубка
пулей вылетела изо рта и попала нотариусу в грудь.

И если не этот метательный снаряд поверг наземь Бен-Омара, то уж наверняка
здоровый пинок пониже поясницы, такой пинок, какого никогда еще, должно
быть, не получал ни один нотариус ни в Египте, ни в какой другой стране! И
Бен-Омар, распластавшись на полу, лежал ничком, не смея поднять голову!

Итак, это был не Назим, а Саук, тот самый Саук, который поклялся во что бы
то ни стало завладеть сокровищами и преступного вмешательства которого
должен был бояться дядюшка Антифер!..

После того как был излит весь поток всевозможных морских ругательств,
имеющихся в репертуаре капитана большого каботажа, Антифер почувствовал
истинное облегчение, и, когда затем Бен-Омар, опустив плечи и поджав живот,
потихоньку ретировался, чтобы запереться в своей комнате, Антифер
чувствовал себя уже значительно лучше. Поспешим добавить, что окончательно
поставила его на ноги новость, принесенная несколько дней спустя одной
эдинбургской газетой.

Известно, на что способны репортеры и интервьюеры! Скажем прямо - на все! В
ту эпоху они начали вмешиваться в общественные и частные дела с таким
рвением, с такой проницательностью и с такой дерзостью, что сделались как
бы агентами новой исполнительной власти.

И вот один из репортеров, проявив необычайную ловкость, не только получил
сведения о татуировке, которой отец Тиркомеля украсил много лет назад левое
плечо будущего проповедника, но и воспроизвел ее точное факсимиле[221] в
ежедневном листке, причем тираж этого листка поднялся в тот день с десяти
до ста тысяч.

Вслед за тем вся Шотландия, потом Великобритания, потом Соединенное
Королевство, потом Европа и, наконец, весь мир узнали знаменитую широту
третьего острова: семьдесят семь градусов, девятнадцать минут к северу от
экватора.

В сущности, эти цифры не могли удовлетворить любопытства, так как их было
недостаточно для решения так называемой "проблемы сокровищ" (это выражение
успело войти в обиход). Из двух необходимых элементов недоставало... только
одного - долготы...

Но Антиферу-то ведь долгота была известна! (Впрочем, она была известна еще
и Сауку.) И когда Жюэль принес дяде газету и тот увидел факсимиле, он
сбросил одеяло, вскочил с постели и... выздоровел... выздоровел, как не
выздоравливал ни один больной, прошедший курс лечения у лучших медиков
Эдинбургского университета.

Банкир Замбуко, Жильдас Трегомен и молодой капитан тщетно силились удержать
дядюшку Антифера. Говорят, что религиозный пыл иногда способствует
исцелению... Ну что ж, почему бы и вере в золотого тельца не сотворить
подобное чудо?..

- Жюэль! Ты купил атлас?

- Да, дядя.

- Если не ошибаюсь, третий остров, как сказано в последнем документе,
находится на пятнадцати градусах одиннадцати минутах восточной долготы?

- Да, дядя.

- А татуировка на плече проповедника - семьдесят семь градусов девятнадцать
минут северной широты?

- Да, дядя.

- Ну, так... ищи третий островок!

Жюэль взял атлас, развернул карту северных морей, определил циркулем точку
пересечения обоих координат и ответил:

- Шпицберген, южная оконечность большого острова.

Шпицберген?.. Значит, Камильк-паша зарыл свои алмазы, драгоценные камни и
золото на островке в этих северных водах! Но последний ли это островок?..

- В путь! - закричал дядюшка Антифер.- И сегодня же, если мы сможем найти
пароход, готовый к отплытию!

- Дядя! - воскликнул Жюэль.

- Нельзя давать этому негодяю Сауку выигрыш во времени!

- Ты прав, старина,- сказал Трегомен.

- В путь!-повелительно повторил Пьер-Серван-Мало. И затем прибавил: - Надо
предупредить этого идиота нотариуса, раз Камильк-паша требует его
присутствия при откапывании сокровищ.

Оставалось только подчиниться неукротимой воле дядюшки Антифера, которого
поддерживал к тому же банкир Замбуко.

- Нам еще повезло,- сказал молодой капитан,-что этот шутник паша не послал
нас к антиподам[222]!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой дядюшка Антифер находит еще один документ с
монограммой Камильк-паши

Дядюшке Антиферу и его четырем спутникам, считая и Бен-Омара, ничего не
оставалось, как отправиться в Берген, один из главных портов западной
Норвегии.

Решение было мгновенно принято и тут же приведено в исполнение. Поскольку
Назим, он же Саук, опередил их на четыре или пять дней, нельзя было терять
ни одного часа. Не успел еще упасть полуденный шар Эдинбургской
обсерватории, как трамвай[223] доставил наших пятерых путешественников в
Лит, где они надеялись найти пароход, отбывающий в Берген - первый этап
маршрута, который должен был привести их на Шпицберген.

Расстояние от Эдинбурга до этого норвежского порта не превышает четырехсот
миль. Отсюда можно легко и быстро добраться до самого северного порта
Норвегии - Гаммерфеста. В теплое время года пароход, обслуживающий эту
линию, возит туристов до мыса Нордкап[224].

От Бергена до Гаммерфеста считается не более восьмисот миль и около
шестисот - из Гаммерфеста до южной оконечности Шпицбергена, точки, которую
удалось определить благодаря татуировке на плече преподобного Тиркомеля. На
этом последнем этапе придется нанять судно, способное выдержать любую
погоду. Правда, пока еще стояло лето, а летом над водами Северного
Ледовитого океана не проносятся опустошительные бури.

Надо было подумать и о деньгах. Это третье путешествие обойдется, конечно,
очень дорого, так как последний отрезок пути - от Гаммерфеста до
Шпицбергена - можно будет преодолеть только на специально зафрахтованном
судне. Кошелек Жильдаса Трегомена уже заметно истощился со времени отъезда
из Сен-Мало. К счастью, подпись банкира Замбуко стоила золота. Есть же на
свете такие баловни судьбы, которые могут запускать свои руки во все без
исключения кассы Европы! Замбуко принадлежал к их числу. Он предоставил
свой кредит в распоряжение сонаследника. Они потом сочтутся, эти два
шурина, когда найдут свои сокровища. А пока что разве не достаточно такой
гарантии, как алмаз дядюшки Антифера, который поможет ему, на худой конец,
расплатиться за все взятое вперед?

Поэтому до отъезда из Эдинбурга банкир заглянул на несколько минут в
Шотландский банк, где встретил наилучший прием. Снабженные дополнительным
балластом, наши путешественники могли теперь отправиться хоть на край
света, а кто знает, как еще повернутся события, куда их еще закинет судьба!

В Лите, расположенном на берегу залива Фђрт-оф-Форт, всегда стоит много
кораблей. Не найдется ли среди них одного, готового отплыть к норвежским
берегам?

Такой нашелся. На этот раз судьба, казалось, была благосклонна к
Пьеру-Сервану-Мало.

Правда, упомянутое судно отправлялось не в этот же день, а через день. Это
был простой торговый пароход "Викен". За хорошую цену капитан согласился
доставить пассажиров в Берген. Предстояло ждать тридцать шесть часов.
Дядюшка Антифер тем временем грыз свои "удила", пока не раздробил их между
зубами. Он даже не позволил Жильдасу Трегомену и Жюэлю побродить по
Эдинбургу. Это очень огорчило нашего Трегомена, хотя у него тоже появился
вкус к миллионам паши.

Наконец утром 7 июля "Викен" покинул рейд, захватив Антифера и его
спутников, из которых один свалился при первом же повороте руля-конечно,
все догадываются, кто именно...

После двухдневного довольно легкого перехода на горизонте показались крутые
норвежские берега, и уже в три часа пополудни пароход отдал якорь в порту
Бергена.

Само собой разумеется, что перед отъездом из Эдинбурга Жюэль позаботился
приобрести секстант, хронометр и "Таблицы исчисления времени" взамен книги
и инструментов, потерянных во время кораблекрушения "Порталегри" в бухте
Маюмба.

Конечно, если бы в Лите удалось зафрахтовать судно на Шпицберген, это дало
бы значительный выигрыш во времени, но такого случая не представилось.

Впрочем, терпение дядюшки Антифера, перед глазами которого неотступно
стояла тень Саука, не подверглось слишком тяжелому испытанию. Пакетбот,
совершавший рейсы на Нордкап, должен был отойти не позже чем через день.
Конечно, дядюшке Антиферу, так же как и банкиру Замбуко, эти новые тридцать
шесть часов ожидания показались ужасно долгими! Ни тот, ни другой не
захотели покинуть своего номера в гостинице "Скандинавия". К тому же лил
дождь, а дождь здесь бывает, кажется, ежедневно. Берген лежит на дне
широкой котловины, окруженной горами,- не мудрено, что над ним всегда
собираются тучи.

Однако дождь не помешал Трегомену и Жюэлю использовать свободное время для
прогулок по городу. Дядюшка Антифер, окончательно излечившийся от своей
лихорадки, не удерживал их возле себя. Да и к чему? Проклинать негодяя
Саука, перебежавшего им дорогу, сонаследники могли и вдвоем.

Согласитесь, что, если вам не удалось познакомиться с великолепием
Эдинбурга, вы никак не компенсируете себя прогулкой по улицам Бергена, хоть
он был одним из значительных городов Ганзейского союза[225]. Этот город
представляет не больший интерес, чем любой, пусть даже и очень большой,
рыбный рынок. Правда, Жильдасу Трегомену никогда еще не приходилось видеть
столько бочек сельди, такой массы трески, выловленной у Лофотенских
островов, такой груды лососины, которую потребляют в Норвегии в огромном
количестве. При этом какой характерный запах не только вблизи набережной, у
стен которой стоят на причале сотни рыбачьих шлюпок, не только рядом с
высокими домами на близлежащих улицах, где под белыми навесами происходит
внушающая отвращение обработка рыбы, но и в богатых антикварных лавках,
ведущих торговлю старинными коврами, шкурами белых и черных медведей, даже
внутри музея, даже в виллах, разбросанных вдоль обоих рукавов фиорда,
отделенного узкой косой от большого пресного озера с живописными
деревенскими домиками на берегу!

Одним словом, Жильдас Трегомен и Жюэль успели вдоволь набегаться по городу
и его окрестностям, когда наконец 11 июля "Викен" взял на борт туристов,
желавших полюбоваться полночным солнцем на горизонте Нордкапа.

Вот прекрасное явление природы, к которому с полным равнодушием отнеслись
дядюшка Антифер и банкир Замбуко, не говоря уж о Бен-Омаре. Несчастный
нотариус распластался на своей койке наподобие выпотрошенной трески.

Какой восхитительный переход совершили наши путешественники вдоль
норвежских берегов, изрезанных глубокими фиордами, покрытых сверкающими
ледниками, которые сползают иногда до самого моря, мимо величественных гор,
чьи вершины теряются в дымке северных туманов!

Больше всего злили дядюшку Антифера частые остановки пакетбота в местах,
рекомендованных путеводителем для удовлетворения любопытства туристов.
Мысль, что Саук опередил его на несколько дней, приводила Антифера в
страшное раздражение, невыносимое для всех окружающих. Замечания Жильдаса
Трегомена и Жюэля он оставлял без всякого внимания; усмирила его только
угроза капитана высадить его в первом порту, если он не прекратит своих
резких попреков из-за каждой стоянки и не перестанет нарушать покой
пассажиров.

А потому он вынужден был принять как неизбежное и остановку в Тронхейме,
старинном городе Святого Олафа[226], менее значительном, чем Берген, но,
мож