Довольно... Достаточно и того, что они тянутся
за нами на буксире!

- Бен-Омар, кажется, собирается сюда причалить,- заметил Жильдас Трегомен.

- Хорошо, лодочник, пусть только попробует! Я встречу его таким залпом, что
он отправится на дно!

Действительно, Саук и нотариус крейсировали в водах малуинца. Когда Антифер
вышел из караван-сарая, они поспешили вслед за ним. Их обязанностью было -
не терять его из виду; их правом - присутствовать при развязке этой
финансовой операции, грозившей превратиться в драму.

Саук настаивал, чтобы Бен-Омар заговорил с ужасным Пьером-Серваном-Мало.
Но, видя ярость дядюшки Антифера, нотариус не мог заставить себя пойти
навстречу неизбежным оскорблениям. Саук с наслаждением уложил бы на месте
этого трусливого крючкотвора и, должно быть, раскаивался в том, что
притворился не знающим французский язык, так как это лишало его возможности
вступить в непосредственные переговоры с французами.

Жюэль, в свою очередь, хорошо понимал, что недопустимое обращение его дяди
с Бен-Омаром может только ухудшить дело. Он снова попытался это ему
внушить, воспользовавшись подходящим случаем: нотариус, как видно, все не
решался подойти ближе к дядюшке Антиферу.

- Вот что, дядя,- сказал Жюэль,- вы должны меня выслушать. Можете сердиться
на меня хоть в десять раз больше. Обсудим положение вещей серьезно, у нас
на это хватит разума...

- Надо еще разобраться, Жюэль, не считаешь ли ты разумным то, что я считаю
глупым!.. Итак, чего ты хочешь?

- Я хочу спросить вас, будете ли вы в тот момент, когда мы уже близки к
цели, продолжать упорно поворачиваться спиной к Бен-Омару.

- Да, буду упорно поворачиваться! Этот негодяй хотел украсть у меня мой
секрет, когда его обязанностью было открыть мне свой... Это мошенник!
Караиб[128]!..

- Я знаю, дядя, и не стараюсь его оправдать. Но так или иначе, по одному из
параграфов завещания Камильк-паши его присутствие ведь обязательно?

- Да.

- И он должен быть там, на острове, когда вы будете вырывать из земли три
бочонка?

- Да.

- И он имеет право определить их стоимость - уже по одному тому, что ему
завещан один процент?

- Да.

- Так вот, если он должен присутствовать при этой операции, как вам кажется
- он имеет право знать, где и когда она будет происходить?

- Да.

- И, если по вашей вине или даже по какому-нибудь другому обстоятельству он
не сможет присутствовать в качестве душеприказчика, не будет ли оспорено
наследование и не будет ли повода к процессу, который вы, несомненно,
проиграете?..

- Да.

- Итак, дядя, значит, вы обязаны согласиться на общество Бен-Омара во время
вашей экскурсии по заливу?

- Да.

- И теперь вы, конечно, скажете ему, чтобы он готовился в путь вместе с
нами?

- Нет! - ответил дядюшка Антифер.

И это "нет" было произнесено таким страшным голосом, что ударилось, как
пуля, прямо в грудь нотариусу.

- Послушай,- заговорил Жильдас Трегомен,- ты не хочешь внять голосу
рассудка, и ты неправ. Почему ты упрямо идешь против течения? Умнее всего
послушаться Жюэля и последовать его совету. Конечно, Бен-Омар внушает мне
такую же неприязнь, как и тебе, но раз уж его присутствие неизбежно, давай
лучше покоримся судьбе...

Жильдас Трегомен очень редко позволял себе такие длинные монологи, и еще
реже его друг позволял ему их доканчивать. Но как сжимались у Антифера
кулаки, как скрипели челюсти, какими гримасами подергивалось его лицо, пока
Трегомен выкладывал свои аргументы... Можно даже поверить, что этот добряк,
весьма довольный своим красноречием, вообразил, будто ему удалось убедить
неукротимого бретонца.

- Ты все сказал, лодочник? - спросил Антифер.

- Да,- ответил Жильдас Трегомен, бросив торжествующий взгляд на Жюэля.

- И ты тоже, Жюэль?

- Да, дядя.

- Отлично! В таком случае, убирайтесь оба к черту! Если вам угодно
совещаться с этим стряпчим, пожалуйста, я вас Не неволю. Что же до меня, то
я могу его называть только негодяем и мошенником! А затем - добрый день или
добрый вечер, выбирайте сами!

И Пьер-Серван-Мало испустил такое проклятие, в котором, по флотскому
обычаю, соединились вместе все громы небесные; чубук вылетел у него изо
рта, как горошина из стручка; затем, даже не подобрав трубки, он исчез,
словно его ветром сдунуло.

И все-таки Жюэль отчасти добился своего. Дядюшка Антифер, сознавая, что это
его прямой долг, не запретил племяннику посвятить нотариуса в их планы. И,
когда Бен-Омар, понукаемый Сауком, приблизился к Жюэлю (без малуинца он
немного осмелел), между ними тотчас же завязался разговор.

- Господин,- произнес нотариус, низко склоняясь, чтобы смиренной позой
искупить смелость своего обращения,- господин, простите, если я себе
позволю...

- Приступайте прямо к делу! - сказал Жюэль.- Что вам угодно?

- Знать, достигли ли мы конца нашего путешествия.

- Почти.

- Где находится остров, который мы ищем?

- В открытом море, в двенадцати лье от Сохора.

- Как! - закричал Бен-Омар.- Опять ехать морем?

- Вероятно.

- Да, вам это трудно дается! - заметил Трегомен, посочувствовав бедняге,
который, казалось, почти уже терял сознание, словно у него вот-вот
остановится сердце.

Саук глядел на них с полным безразличием, как и подобало человеку, не
понимающему ни слова из того, что говорят в его присутствии на незнакомом
языке.

- Ну же... ободритесь,- сказал Жильдас Трегомен.- Два или три дня плавания
пройдут незаметно. Я думаю, что в конце концов у вас вырастут ноги
моряка... привыкнете! Когда зовешься Омаром...

Нотариус покачал головой и вытер лоб, с которого катились капли холодного
пота. Затем он произнес жалобным голосом, обращаясь к Жюэлю:

- А где вы собираетесь сесть на судно?

- Здесь.

- Когда?

- Как только оно будет готово отчалить.

- И это произойдет?..

- Либо сегодня вечером, либо, скорее, завтра утром. Будьте же наготове, вы
и ваш клерк Назим, если он вам так необходим.

- Я буду... я буду...- заверил Бен-Омар.

- И да поможет вам аллах! - прибавил Трегомен, который в отсутствие
Антифера мог свободно проявлять свою природную доброту.

Бен-Омару и Сауку больше нечего было узнавать, разве что географическое
положение пресловутого острова. Но так как молодой капитан не счел нужным
этого сказать, они удалились.

Не поторопился ли Жюэль, заявив, что судно отчалит вечером или не позднее
завтрашнего утра? Жильдас Трегомен сразу сказал ему об этом. В самом деле,
было уже три часа дня, а переводчик все не появлялся. Это сильно беспокоило
их обоих. Если придется отказаться от услуг Селика, нелегко будет
сговориться с рыбаками Сохора, пользуясь только языком жестов! Как
условиться с ними о найме корабля, о характере поисков, о направлении,
которого нужно будет придерживаться в глубине залива?.. Как они выйдут из
такого положения? Правда, Бен-Омар и Назим умеют говорить по-арабски, но
обращаться к ним...

К счастью, Селик исполнил свое обещание, да и почему ему было не исполнить
его? Около пяти часов пополудни, когда Трегомен и Жюэль направились в
караван-сарай, переводчик остановил их у эстакады[129] порта.

- Наконец-то! - воскликнул Жюэль.

Селик извинился за опоздание. Он с большим трудом нашел судно, и ему
пришлось обещать за него очень высокую плату.

- Не имеет значения! - сказал Жюэль.- Можем мы выйти в море сегодня
вечером?

- Нет,- ответил Селик.- Экипаж соберется очень поздно.

- Когда же мы отправимся?

- На заре.

- Решено!

- Я приду за вами в караван-сарай,- добавил Селик, - и с отливом мы выйдем
в море.

- При попутном ветре у нас будет отличное плавание,- сказал Жильдас
Трегомен.

И в самом деле, плавание обещало быть отличным, так как ветер дул с запада,
а дядюшка Антифер должен был искать свой остров на востоке.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой Жюэль по поручению дядюшки Антифера измеряет
высоту солнца, воспользовавшись чудесной погодой

На следующее утро, прежде чем первые солнечные лучи бросили золотой отсвет
на поверхность залива, Селик постучал в дверь комнаты караван-сарая.
Антифер, которому в ту ночь даже не удалось вздремнуть, собрался в одну
минуту. Жюэль поспешил за дядей.

- Судно готово,- объявил Селик.

- Мы следуем за вами,- ответил Жюэль.

- А лодочник? - закричал Антифер.- Он, конечно, спит, как дельфин в своей
родной стихии! Сейчас я его хорошенько потрясу!

И он направился в каморку этого дельфина, храпевшего на весь караван-сарай.
Здоровый толчок заставил Трегомена открыть глаза.

Жюэль между тем, как условились накануне, пошел предупредить нотариуса и
его клерка. Они были уже готовы. Назим с трудом скрывал свое нетерпение, а
Бен-Омар, бледный как полотно, еле стоял на ногах.

Селик, увидев двух египтян, не мог сдержать жеста удивления, не
ускользнувшего от внимания молодого капитана.

И было чему удивляться! Каким образом завязалось знакомство у этих людей
разной национальности и что побуждало их отправиться на одном судне
исследовать залив? Этого было вполне достаточно, чтобы внушить подозрение
полицейскому агенту.

- Эти два иностранца поедут с вами? - спросил он Жюэля.

- Да,- ответил тот не без смущения,- они наши попутчики. Мы ехали с ними
вместе на одном пакетботе из Суэца в Маскат...

- Они ваши знакомые?

- Конечно. Но они держатся в стороне от нас... потому что у моего дяди
очень дурное настроение...

Жюэль явно путался в своих объяснениях. Но, в конце концов, не обязан же он
отчитываться перед Селиком! Египтяне пришли, потому что так захотелось
французам, вот и все!

Однако Селик не настаивал, хотя такое стечение обстоятельств показалось ему
более чем странным, и он решил следить за египтянами так же пристально, как
и за тремя французами.

В эту минуту появился Антифер, таща на буксире Трегомена,- буксирный
пароход вел за собой большое торговое судно. Если продолжить сравнения,
можно добавить, что упомянутое судно еле-еле начало готовиться к отплытию:
Трегомен еще не успел проснуться, глаза его слипались.

Нечего и говорить, что Пьер-Серван-Мало не желал замечать присутствия
Бен-Омара и Назима. Он возглавил шествие, рядом с ним шагал Селик,
остальные следовали по его стопам в направлении порта.

У конца маленького мола была ошвартована двухмачтовая яхта. Оставалось
только распустить большой парус, уже взятый на гитовы[130], поставить
кливер[131], парус на корме и выйти в море.

На этой яхте, под названием "Бербера", насчитывалось человек двадцать
матросов - гораздо больше, чем требовалось для обслуживания маленького
судна водоизмещением в пятьдесят тонн. Жюэлю это бросилось в глаза, но он
ни с кем не поделился своим наблюдением. Впрочем, вскоре он сделал еще одно
открытие: из двадцати человек экипажа по крайней мере половина не были
моряками. Действительно, это были полицейские агенты из Сохора, севшие на
судно по приказанию Селика.

Ни один здравомыслящий человек, взвесив обстановку, не дал бы теперь и
десяти пистолей за сто миллионов наследника Камильк-паши... если, конечно,
они вообще находились на острове.

Пассажиры вскочили на борт "Берберы" с ловкостью моряков, привыкших
проделывать подобные упражнения. Ради истины стоит заметить, что под
тяжестью Трегомена легкое суденышко дало чувствительный крен на бак-борт.
Погрузить нотариуса, у которого уже останавливалось сердце, было бы делом
нелегким, если бы Назим не сгреб его в охапку и не швырнул на палубу. Так
как боковая качка не замедлила оказать на Бен-Омара свое тлетворное
действие, он поспешил забиться в кормовой отсек, откуда немедленно
послышались протяжные жалобные стоны. Что касается инструментов, то
переноска их была обставлена тысячью предосторожностей. Хронометр нес
Жильдас Трегомен - в носовом платке, крепко держа платок за все четыре
конца.

Хозяин судна, старый араб с суровым лицом, приказал выбрать якорную цепь,
поднять паруса и, по указанию Жюэля, переданному через Селика, взял курс на
северо-восток.

Итак, судно направилось к острову. При западном ветре добраться до него
можно было за двадцать четыре часа. Но строптивая природа всегда что-нибудь
да придумает во вред людям. Если ветер был благоприятный, зато небо сплошь
обложило тучами. А нужно было не только держаться восточного направления,
но и прибыть в строго назначенное место. Для этого требовалось сделать
двойное наблюдение долготы и широты, первое- до и после полудня, второе - в
тот момент, когда солнце будет переходить меридиан. Пока небесное светило
не сочтет нужным осчастливить своим появлением, Жюэль не сможет определить
высоту. А в этот день капризное светило упорно решило не показываться.

Вот почему Антифер, расхаживая взад и вперед по палубе "Берберы", с
лихорадочным беспокойством глядел больше на небо, чем на море. Не остров
высматривал он сейчас в туманной дали, а солнце!

Трегомен, усевшись у гакаборта, огорченно покачивал головой. На лице Жюэля
- он стоял тут же, на корме,- сквозило выражение досады. Задержка... опять
задержка... Неужели этому путешествию не будет конца? И он переносился
мыслью за сотни, сотни лье, в Сен-Мало, в маленький дом, к своей дорогой
Эногат, терпеливо ожидавшей письма, которое никак не могло дойти до нее.

- А если оно так и не покажется, это самое солнце? - спросил Трегомен.

- Тогда я не смогу произвести наблюдения,- ответил Жюэль.

- Но, когда нет солнца, разве нельзя сделать расчеты по луне или по
звездам?

- Разумеется, можно, но сейчас ведь новолуние, а что касается звезд, то я
боюсь, что и ночью будет так же облачно, как днем. Да и наблюдения сами по
себе очень сложные, и их трудно вести на борту такого неустойчивого судна,
как эта яхта.

И в самом деле, ветер свежел. На западе клубились густые тучи, словно
извергнутые гигантским кратером.

Трегомену было очень скучно. Он держал на коленях доверенный его заботам
ящик с хронометром, а Жюэль с секстантом в руке тщетно ожидал случая
пустить его в дело.

Внезапно тишину нарушили ужасные проклятия и бессвязные выкрики дядюшки
Антифера. Он грозил кулаком солнцу, которое, как сообщает библия,
послушалось когда-то Иисуса Навина[132], а сейчас не хотело выполнить куда
более скромное желание нашего малуинца.

Оно словно смеялось над ним, посылая время от времени свои лучи в разрывы
между тучами. Разрывы эти быстро затягивались, словно какой-то злой дух
там, в вышине, мгновенно зашивал прорехи одним взмахом иглы. Не было
никакой возможности уловить момент появления светила, чтобы определить
высоту. Несколько раз Жюэль пытался это сделать, но все его попытки были
безуспешны.

Так как употребление этих морских инструментов арабам почти неизвестно, они
не понимали, чего добивается молодой капитан. Даже Селик, более
образованный, чем другие, не отдавал себе отчета, какое громадное значение
имеет для Жюэля наблюдение за солнцем. Однако всем было ясно, что
путешественники чем-то очень раздосадованы. Глядя же на малуинца, который
бегал взад и вперед по палубе, бранился, посылал проклятия, бесновался,
словом, вел себя, как одержимый, арабы думали, не имеют ли они дело с
сумасшедшим. Нет, конечно, он еще не был таким, но и не так уж далек был от
сумасшествия, чего больше всего опасались Жюэль и Трегомен.

Антифер послал их обоих ко всем чертям, когда они пригласили сю разделить с
ними завтрак. Утолив голод куском хлеба, он растянулся на палубе у
грот-мачты и запретил обращаться к нему с разговорами.

Погода не изменилась и после полудня. Небо все еще было покрыто густыми
облаками. Море, довольно неспокойное, "предчувствовало что-то", как любят
говорить моряки. И действительно, оно предчувствовало бурю, один из тех
опустошительных юго-западных шквалов, которые часто проносятся над водами
Оманского залива. Иногда эти ужасающие хамсины[133], налетающие из пустыни
на Египет, внезапно отклоняются от своего пути и, уже ослабевшие, задевают
аравийское побережье и разбиваются о волны Индийского океана.

"Берберу" страшно качало. Благодаря парусам с очень малыми рифами и
плоскому обводу корпуса она не могла лечь в дрейф, иначе говоря -
противостоять хлещущим через борт громадным волнам, грозившим ей гибелью.
Оставалось только одно средство - бежать на северо-восток. Жюэль это понял
так же хорошо, как сумел бы понять и Антифер, если бы он был способен
обратить внимание на маневры, которые очень осторожно и ловко выполнял
управлявший судном араб. Вообще экипаж проявлял хладнокровие и мужество,
присущие истым морякам.

Этим храбрым людям не впервые приходилось бороться с бурей в Оманском
заливе. Но если часть экипажа довольно легко переносила ужасный шторм, то
остальные матросы, растянувшись на палубе, очень страдали от качки. Без
сомнения, этим людям никогда раньше не приходилось плавать. Вот тут-то
Жюэля и осенило: ну конечно, это переодетые полицейские агенты... и Селик,
быть может... Действительно, дело оборачивалось очень плохо для наследника
Камильк-паши!

Саук тоже был взбешен из-за дурной погоды. Если буря продлится еще
несколько дней и нельзя будет сделать наблюдения, то как же тогда
определить положение острова? Видя, что оставаться на палубе совершенно
бесполезно, он решил укрыться в кормовом отсеке, где Бен-Омара перекатывало
с борта на борт, как сорвавшуюся с креплений бочку.

Жюэль и Трегомен попытались было уговорить Антифера спуститься вниз, но он
наотрез отказался. Тогда они решили оставить его у мачты под прикрытием
просмоленного брезента с загнутыми краями, а сами растянулись на скамейках
в кубрике[134].

- Нашей экспедиции, кажется, угрожает плохой конец,- пробормотал Жильдас
Трегомен.

- И я этого опасаюсь,- ответил Жюэль.

- Не надо терять надежды, мой мальчик. Погода может улучшиться, и тогда ты
определишь высоту...

- Будем надеяться, господин Трегомен!

Но он так и не сказал, что его тревожило вовсе не состояние атмосферы
(солнце в конце концов покажется даже и над водами Оманского залива... И
остров найдется, если только таковой существует!..), а присутствие на борту
"Берберы" этих подозрительных личностей.

Ночь, очень темная и туманная, грозила маленькому суденышку серьезной
опасностью. Опасность эта вызывалась не легкостью яхты (благодаря своей
легкости она ускользала от грозных валов, подымаясь на гребни волн), а
страшными порывами шквального ветра, от которого она десятки раз уже могла
перевернуться, если бы не опытность старого моряка-хозяина.

После полуночи пошел затяжной дождь, и ветер стал ослабевать. Может быть,
это предвещало перемену погоды? Нет, с наступлением утра буря, правда,
утихла и тучи уже не сулили грозы, но небо по-прежнему было облачным и
атмосфера туманной. После ночного ливня из низких туч зарядил мелкий и
частый дождь - водяная пыль не успевала сгуститься в крупные капли.

Жюэль поднялся на палубу и досадливо поморщился: при таком небе невозможны
никакие наблюдения. Где сейчас находится судно после того, как оно изменило
курс? Как далеко и в каком направлении угнала его буря минувшей ночью?
Несмотря на свое хорошее знание Оманского залива, хозяин яхты не мог
ответить на эти вопросы. В поле зрения не было ни малейшего клочка земли.
Не остался ли остров позади? Это было вполне вероятно, так как под напором
западного ветра "Бербера" могла уклониться к востоку больше, чем следовало.
Впрочем, трудно что-либо утверждать, пока не будут сделаны наблюдения.

Пьер-Серван-Мало вылез из-под брезента и стал на носу яхты. И снова бешеные
вопли, яростные жесты вырвались у него при виде горизонта. Но своему
племяннику он не сказал ни слова и неподвижно замер на месте.

Жюэль не осмеливался прервать упорное молчание своего дяди, зато ему
пришлось выдержать натиск Селика, засыпавшего его вопросами, на которые он
отвечал весьма уклончиво.

Переводчик, подойдя к нему, проговорил:

- Какая досада - и этот день начался неудачно!

- Очень неудачно.

- И вам опять не удастся воспользоваться вашими инструментами, чтобы
посмотреть на солнце?

- Боюсь, что так.

- Что же вы будете делать?

- Ждать.

- Напоминаю вам, что