ждение... за это отклонение,-
настаивал банкир.

- Увидим, Замбуко... Вы всегда заботитесь о том, что меня совершенно не
тревожит! Главное сейчас - попасть в Лоанго, а оттуда мы сумеем добраться
до Маюмбы. Тысяча чертей! У нас есть ноги, и, если будет нужно, если не
будет другого способа уйти из Дакара, я, не колеблясь, пойду по берегу.

- Пешком?

- Пешком.

Легко сказать, Пьер-Серван-Мало! А опасности, препятствия, трудности такого
перехода! Восемьсот лье по землям Либерии, Берега Слоновой Кости, Ашанти,
Дагомеи, Гран-Бассама!

Нет, для него было бы счастьем сделать этот переход на борту пакетбота и
таким образом избежать опасностей пешего путешествия! Из подобной
экспедиции, если бы нашлись желающие принять в ней участие, пожалуй, никто
бы не вернулся! И мадемуазель Талисме Замбуко пришлось бы напрасно ожидать
в своем доме на Мальте возвращения слишком смелого жениха!..

Итак, ничего не оставалось, как согласиться на переезд пакетботом, который
должен был прибыть только через неделю. Но как долго тянулось время в
Дакаре!

Третья группа, Саук - Омар, вела совсем иные беседы. Не потому, что сын
Мурада с меньшим нетерпением стремился попасть на остров и завладеть
сокровищами Камильк-паши,- нет! К великому ужасу Бен-Омара, он думал и
говорил только об одном: каким способом лучше будет ограбить обоих
сонаследников. Если раньше он думал навербовать шайку головорезов и
произвести нападение на пути из Сохора в Маскат, то сейчас он решил сделать
то же самое на пути из Маюмбы в Лоанго. На этот раз будет больше шансов на
успех. Среди туземцев или контрабандистов с ближайших факторий он сможет
навербовать людей, способных на все, даже на убийство, людей, которые за
хорошее вознаграждение примут участие в любой преступной операции.

Именно эти планы Саука и пугали малодушного Бен-Омара, если не из
благородных побуждений, то, по крайней мере, из боязни быть замешанным в
скверную историю. Чувство страха не покидало его ни на минуту.

Он решился даже робко возражать Сауку. Он утверждал, что дядюшка Антифер и
его спутники - люди, которые дорого продадут свою жизнь. Он уверял, что
сколько бы Саук ни заплатил наемным негодяям, все равно на них нельзя
положиться. Рано или поздно они всђ разболтают, слух о преступлении
разнесется по всей стране, и в конце концов правда выплывет наружу. Никогда
нельзя быть уверенным в сохранении тайны, даже в этих диких краях,
поскольку дело будет касаться исследователей, убитых в наиболее отсталых
областях Африки... Отсюда видно, что доводы нотариуса отнюдь не вытекали из
преступности предполагаемого действия, а взывали прежде всего к чувству
страха: так или иначе, преступление откроется. Впрочем, это был
единственный довод, который мог бы подействовать на такого человека, как
Саук.

Но в действительности его это нисколько не трогало. То ли он видел на своем
веку, то ли еще совершал! И, бросив на нотариуса один из тех взглядов, от
которых тот цепенел до мозга костей, Саук ответил:

- Я знаю лишь одного дурака, способного предать меня!

- Кто же это, ваша светлость?

- Ты, Бен-Омар.

- Я?

- Да. И берегись! У меня есть верное средство заставить людей молчать!

Бен-Омар, задрожав всем телом, опустил голову. Он слишком хорошо понимал,
что лишний труп на дороге между Маюмбой и Лоанго не остановит Саука.

Ожидаемый пакетбот стал на якорь в Дакаре утром 12 мая.

Это было португальское судно "Цинтра", служившее для перевозки пассажиров и
товаров в Сен-Поль-де-Луандо - главный порт значительной лузитанской
колонии в тропической Африке[174]. Пакетбот всегда делал остановку в
Лоанго, и, так как он отправлялся на рассвете следующего дня, наши
путешественники поспешили занять на нем места. Переход должен был
продолжаться неделю, со средней скоростью от девяти до десяти миль.
Бен-Омар заранее приготовился ко всем ужасам морской болезни.

На следующий день, в прекрасную погоду, при слабом береговом ветре,
"Цинтра" вышла из порта, высадив в Дакаре нескольких пассажиров.

Дядюшка Антифер и банкир испустили такой глубокий вздох облегчения, словно
их легкие не дышали всю неделю. Это был последний переход. Недалек тот час,
когда они ступят на землю второго острова и наложат руки на сокровища,
которые остров верно хранил в своих недрах.

Сила притяжения, которым обладал этот остров, все возрастала по мере
приближения к нему, в соответствии с законами природы и в обратном
отношении к квадрату расстояния. И при каждом повороте винта "Цинтры" это
расстояние уменьшалось... уменьшалось...

Увы! Для Жюэля оно, наоборот, увеличивалось. Он все больше и больше
удалялся от Франции, от Бретани, где его ждала печальная Эногат. Он написал
ей по прибытии в Дакар, потом - накануне отъезда, и бедная девушка скоро
узнает, что ее жених уехал от нее еще дальше. И он даже не мог назвать
примерную дату своего возвращения!

Саук первым делом постарался узнать, нет ли на "Цинтре" пассажиров,
отправляющихся в Лоанго. Не найдется ли среди авантюристов, совесть которых
не подвержена ни сомнениям, ни укорам, среди людей, едущих за удачей в эти
отдаленные области, таких, которые, зная страну, согласятся стать его
сообщниками? Но в этом деле его светлость потерпел неудачу. В таком случае,
он будет искать мошенников в самом Лоанго! К несчастью, ни он, ни Бен-Омар
не говорили по-португальски - довольно затруднительное обстоятельство,
когда надо вести переговоры о щекотливых делах и объясняться с полной
ясностью. Впрочем, дядюшка Антифер, Замбуко, Жильдас Трегомен и Жюэль тоже
должны были ограничиться разговорами друг с другом, так как на борту никто
другой не знал французского языка.

Но был на "Цинтре" один человек, чье удивление равнялось его радости,- это
нотариус Бен-Омар. Сказать, что он чувствовал себя превосходно в течение
этого перехода, было бы преувеличением. Но невыносимые страдания, мучившие
его раньше, теперь не повторялись. Благодаря легкому ветерку с материка
плавание проходило великолепно. Море было спокойно, и "Цинтра", шедшая на
расстоянии двух или трех миль от берега, почти не испытывала качки.

Так продолжалось все время, даже когда пакетбот, вступив в воды Гвинейского
залива, обогнул мыс Пальмас.

Действительно, как это часто бывает, ветерок, не прекращаясь, шел по
береговой линии, и залив был так же благоприятен для плавания, как и океан.
Взяв между тем курс на Лоанго, "Цинтра" потеряла из виду возвышенности
континента. Не видно было ни земель Ашанти, ни Дагомеи, ни даже вершины
горы Камерун, которая возносится на три тысячи девятьсот шестьдесят метров
над уровнем моря[175].

19 мая после полудня Жильдас Трегомен испытал легкое волнение. Жюэль
сообщил ему, что они пересекают экватор. Итак, в первый раз - и,
несомненно, в последний - бывший хозяин "Прекрасной Амелии" проникнет в
Южное полушарие! Какое романтическое приключение для него, моряка Ранса!
Поэтому он без всякого сожаления передал матросам "Цинтры", по примеру
других пассажиров, свой пиастр в честь перехода линии экватора.

На следующий день при восходе солнца "Цинтра" находилась уже на широте
бухты Маюмба, приблизительно в ста милях от нее. Если бы капитан согласился
остановиться в этой гавани, входящей в состав государства Лоанго, от каких
лишений, от каких опасностей он, может быть, избавил бы дядюшку Антифера и
его спутников! Благодаря этой остановке они освободились бы от очень
трудного путешествия вдоль побережья.

Жюэль, по настоянию дядюшки, попытался выведать у капитана "Цинтры", что он
думает по этому поводу. Португалец знал по-английски несколько слов, а
какому моряку не доступен хоть немножко английский морской жаргон? Ну, а
Жюэль, как известно, довольно бегло говорил на этом языке и широко
пользовался им в переговорах с мнимым переводчиком из Маската и в других
случаях. Он передал капитану предложение остановиться в Маюмбе. Этот
небольшой крюк удлинит переход на каких-нибудь сорок восемь часов...
Конечно, за непредвиденную задержку, за лишним расход угля и продуктов для
экипажа будет щедро заплачено, не говоря уж о возмещении убытков
судовладельцам.

Понял ли капитан предложение Жюэля? Да, в этом можно не сомневаться, тем
более что оно было подкреплено демонстрацией географической карты. Моряки
понимают друг друга с полуслова. И в самом деле, что могло быть проще -
отклониться немного к востоку, чтобы высадить в Маюмбе полдюжины
пассажиров, которые к тому же предлагали приличное вознаграждение? Капитан
отказал. Раб корабельного устава! Раз пароход был зафрахтован в Лоанго - он
пойдет в Лоанго. Из Лоанго он должен идти в Сен-Поль-де-Луандо - он пойдет
в Сен-Поль-де-Луандо. Никуда, ни в какое другое место, даже если захотят
купить его корабль на вес золота! Таковы были его выражения, Жюэль их точно
понял и перевел дяде.

Антифер пришел в ярость и пустил в адрес капитана целый залп отборнейшей
ругани. Но ничто на него не действовало, и, если б не вмешательство Жюэля и
Трегомена, дядюшку в его буйном состоянии, возможно, даже заперли бы в трюм
на остаток пути.

Двумя днями позже, вечером 21 мая, "Цинтра" остановилась перед длинной
песчаной косой, ограждающей берег Лоанго, высадила нетерпеливых пассажиров,
а затем через несколько часов отправилась дальше, в столицу португальской
колонии Сен-Поль-де-Луандо.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, из которой видно, что иных пассажиров не следовало бы брать
на борт африканского судна

На следующий день два человека, стоя в тени баобаба, охранявшей их от
жгучих солнечных лучей, вели оживленную беседу. Они встретились совершенно
случайно, поднимаясь по главной улице Лоанго, и, увидев друг друга, страшно
удивились.

- Ты? Здесь? - воскликнул один.

- Да... я! - ответил другой.

Первый был не кто иной, как Саук; он сделал знак второму, португальцу, по
имени Баррозо, и оба вышли за пределы города.

Если Саук не говорил на языке Баррозо, то Баррозо, прожив долгое время в
Египте, говорил на языке его светлости. Сразу можно было заметить, что они
старые знакомые. Баррозо принадлежал к шайке авантюристов, существовавшей
на средства Саука в те времена, когда он занимался всякого рода
вымогательствами и грабежами. Полиция вице-короля была хорошо осведомлена о
сыне влиятельного Мурада, поэтому она не беспокоила Саука своим вниманием.
Но после нескольких громких дел, которые не могли пройти безнаказанно,
шайка разбежалась. Баррозо исчез. Он вернулся в Португалию, но там его
природные дарования не могли найти применения. Поэтому он покинул Лиссабон
и решил уехать на работу в одну из факторий Лоанго. В то время торговля
колонии была почти сведена на нет вследствие запрещения вывоза ряда
товаров; она ограничивалась экспортом слоновой кости, пальмового масла,
земляного ореха и красного дерева.

Сейчас этот португалец, моряк лет пятидесяти, командовал судном довольно
большого тоннажа, по названию "Порталегри[176]". Оно несло береговую службу
и отчитывалось перед местными негоциантами.

Баррозо с его прошлым, Баррозо, абсолютно лишенный укоров совести и в то же
время смелый благодаря своей прежней профессии бандита, был именно тем
человеком, в котором нуждался Саук, чтобы удачно завершить свои преступные
замыслы.

Остановившись у подножия баобаба, ствол которого не охватили бы, взявшись
за руки, даже двадцать человек - какое может быть сравнение со знаменитым
баньяном в Маскате! - они, не боясь быть услышанными, могли говорить о
делах, угрожавших жизни дядюшки Антифера и его спутников.

Они рассказали друг другу о своей жизни с той поры, как португалец покинул
Египет, и его светлость без обиняков приступил к делу. Из предосторожности
Саук скрыл "от собеседника настоящую ценность сокровищ, которые он
собирался присвоить, но постарался соблазнить корыстолюбивого Баррозо
возможностью заработать значительную сумму.

- Итак, - сказал он, - мне нужна помощь человека решительного, храброго...

- Вы меня знаете, ваша светлость, - ответил португалец,- вам известно, что
я не отступаю ни перед каким делом...

- Если ты не изменился, Баррозо!

- Я остался таким же.

- Знай: четыре человека должны исчезнуть... может быть, и пять, если я
найду нужным освободиться от некоего Бен-Омара. Под именем Назима я
считаюсь его клерком.

- Одним больше, одним меньше - это безразлично,- ответил Баррозо.

- Тем более, что на этого достаточно дунуть, и о нем больше не будет
разговора.

- И вы решили...

- Мой план таков, - сказал Саук, проверив, что никто их не может услышать.
- Люди, о которых я говорил,- три француза: малуинец Антифер, его друг, его
племянник, затем тунисский банкир, по имени Замбуко, - приехали в Лоанго,
отсюда они отправятся дальше с целью завладеть сокровищами, зарытыми на
одном из островков Гвинейского залива...

- В каких водах? - живо спросил Баррозо.

- В водах бухты Маюмба,- ответил египтянин.- Они хотят добраться сушей до
этого маленького селения, и я подумал, что было бы хорошо напасть на них,
когда они будут возвращаться со своими сокровищами в Лоанго. Они намерены
ждать в Лоанго пакетбот из Сен-Поль-де-Луандо, который должен их увезти в
Дакар.

- Нет ничего легче, ваша светлость! - подтвердил Баррозо. - Я ручаюсь, что
найду вам дюжину честных авантюристов, всегда готовых на хорошее дело. Они
с удовольствием окажут вам помощь, конечно, за соответствующую плату...

- Я никогда в этом не сомневался, Баррозо, и я верю в удачу: в этих
пустынных местах нападение пройдет незамеченным.

- Несомненно, ваша светлость. Но я могу вам предложить более выгодную
комбинацию.

- Ну, говори же!

- Я командую каботажным судном "Порталегри" в сто пятьдесят тонн. Оно
перевозит товары по этому побережью из одного порта в другой. Так вот, это
судно должно отправиться через два дня в Барака дю Габон, немного севернее
Маюмбы.

- А-а! - закричал Саук. - Этим случаем надо воспользоваться! Антифер
несомненно согласится сесть на борт твоего судна, чтобы избежать тягот и
опасностей путешествия пешком. Ты высадишь нас в Маюмбе, доставишь свои
товары в Габон и вернешься за нами. А на обратном пути в Лоанго...

- Понял, ваша светлость.

- Сколько у тебя людей на борту?

- Двенадцать.

- Ты в них уверен?

- Как в себе самом.

- А что ты перевозишь в Габон?

- Груз земляного ореха и, кроме того, шесть слонов; их купил торговый дом в
Барака и должен переправить в Голландию, в цирк.

- Ты не говоришь по-французски, Баррозо?

- Нет, ваша светлость.

- Не забывай, что для других я тоже не говорю и не понимаю по-французски...
Я поручу Бен-Омару поговорить с тобой, и малуинец, конечно, пойдет на это
предложение.

Да, теперь уж нельзя было сомневаться, что оба сонаследника, обобранные и
разоренные, погибнут со своими спутниками на обратном пути из Гвинейского
залива.

И кто бы мог помешать преступлению? Кто бы мог отыскать преступников?

Лоанго, в отличие от Анголы и Бенгелы[177], находится под португальским
владычеством. Это одно из независимых королевств Конго, расположенное между
рекой Габон на севере и рекой Заиром на юге, которое вскоре должно было
отойти к Франции. Но в те годы туземные царьки от мыса Лопес до Заира еще
признавали владычество Лоанго и платили ему дань, главным образом рабами:
таковы Кассанж, Томба-Либоло и некоторые другие вассалы, царившие на
маленьких, очень разрозненных территориях. Общественный строй у негров
таков: выше всех - царек и его семья, затем "принцы крови", то есть
отпрыски "принцессы", - она одна может передавать высокое происхождение;
затем мужья принцессы, далее жрецы, идолы, или янга; их предводитель Шитома
- священная особа; и, наконец, комиссионеры, купцы, клиенты, иными словами
- народ.

Что касается рабов, то их много, их слишком много. Правда, негров больше не
продают за границу, и запрещение работорговли является следствием
европейского вмешательства. Что вызвало эту отмену - может быть, забота о
достоинстве, о свободе человека? Нет! Жильдас Трегомен не считал этого и
безусловно показал себя отличным знатоком и людей и жизни, когда сказал
Жюэлю:

- Если бы не изобрели свекольного сахара, а продолжали класть в кофе
тростниковой, торговля неграми продолжалась бы до сих пор и, возможно,
продолжалась бы вечно!

Но, хотя король Лоанго является королем страны, пользующейся полной
независимостью, из этого еще не следует, что дороги в этом государстве
охраняются достаточно бдительно, а путешественники защищены от любой
опасности. Поэтому на суше или на море трудно было бы найти место, более
пригодное для совершения преступления.

Именно эта мысль и волновала Жюэля, по крайней мере в отношении суши. Если
его дядя, потеряв всякое душевное равновесие, мало об этом беспокоился, то
молодой капитан не мог без чувства страха думать о переходе в двести
километров по побережью до бухты Маюмбы. Он счел своим долгом поговорить об
этом с Жильдасом Трегоменом.

- Чего ж ты хочешь, мой мальчик? - ответил ему тот. - Вино налито, нужно
его выпить!

- Подумать только,- продолжал Жюэль,- ведь путь, проделанный от Маската до
Сохора, по сравнению с этим был просто приятной прогулкой, и, кроме того,
мы были в хорошей компании!

- Послушай, Жюэль, нельзя ли нанять в Лоанго караван из туземцев?..

- Я доверяю здешним неграм не больше, чем их гиенам, пантерам, леопардам и
львам!

- А-а! Эти животные здесь водятся?

- В изобилии, не считая пресмыкающихся - ядовитых гадюк, кобр, которые
плюют свою пену прямо в лицо, и десятиметровых удавов-боа.

- Прелестное местечко, мой мальчик! Право, его светлость паша мог бы
выбрать что-нибудь более приличное! И ты говоришь, что эти туземцы...

- ...очень мало развиты, как и вообще все жители Конго, но достаточно
сообразительны для того, чтобы убивать и грабить безумцев, рискнувших
забраться в эту ужасную страну...

Конец диалога дает точное понятие о тревоге, которую испытывал Жюэль и
вполне разделял Жильдас Трегомен. Поэтому оба они почувствовали большое
облегчение, когда Саук с помощью Бен-Омара, взявшего на себя роль
переводчика, представил дядюшке Антиферу и тунисскому банкиру португальца
Баррозо. Значит, не будет длинных переходов через эти опасные местности, не
будет безумной усталости после длительного пути, да еще в таком невыносимом
климате! Так как Саук ничего не сказал о своем прежнем знакомстве с Баррозо
и так как Жюэль не мог подозревать, что эти два негодяя встречались раньше,
он не испытывал никакого недоверия. Самое важное, что переход до бухты
Маюмба они проделают морем. Погода прекрасная... Они доедут туда за сорок
восемь часов. Судно высадит их в порту, потом оно пойдет в Барака, на
обратном пути погрузит их вместе с их сокровищами... Они доберутся до
Лоанго, а оттуда ближайший пакетбот доставит их в Марсель... Нет! Никогда
еще фортуна не улыбалась так благосклонно Пьеру-Сервану-Мало! Конечно, за
переезд на судне придется заплатить, и заплатить хорошо! Но какое это имеет
значение!..

В Лоанго[178] нужно было остановиться на два дня, пока вывезенные из
глубины страны шесть слонов не будут помещены на борт "Порталегри". Поэтому
Жильдас Трегомен, как всегда жадный до новых впечатлений, и молодой капитан
с интересом осматривали этот маленький городок - "банза", как говорят на
своем языке жители Конго.

Лоанго, или Буала, старый город в четыре тысячи пятьсот метров окружностью,
выстроен среди пальмового леса. Он состоит из множества факторий,
окруженных ширюбеками - род хижин, сооруженных из стеблей рафии[179] и
покрытых листьями папируса. Здесь находятся торговые конторы португальцев,
испанцев, французов, англичан, голландцев, немцев. Как видите, смесь
порядочная. Но как все это ново для Трегомена! Бретонцы с берегов Ранса
нимало не похожи на этих туземцев, наполовину голых, вооруженных луками,
деревянными саблями и закругленными топорами. Короля Лоанго, наряженного в
смешной поношенный мундир, только издали можно принять за префекта[180] Иль
и Вилен. В портовых городках между Сен-Мало и Динаном нет таких затененных
гигантскими ко