была очень
довольна этой дружбой.
     Однажды -- это было 6  февраля --  она заговорила с  капитаном  Гулем о
Дике Сэнде. Капитан горячо хвалил молодого матроса.
     -- Ручаюсь вам, -- говорил он миссис Уэлдон, -- что этот мальчик станет
замечательным  моряком.  Право,  у  него  врожденный инстинкт  моряка.  Меня
поражает, с какой быстротой он  усваивает знания в нашем деле, хотя не имеет
теоретической подготовки, и как много он узнал за короткое время!
     -- К этому надо добавить, -- сказала миссис Уэлдон, -- что он честный и
добрый юноша, не по  летам серьезный и очень  прилежный. За все годы, что мы
знаем его, ни разу он не подал ни малейшего повода к недовольству им.
     --  Что  и  говорить!  -- подхватил капитан Гуль. -- Славный малый этот
Дик! Недаром все его так любят.
     --  Когда мы вернемся в Сан-Франциско, -- продолжала миссис  Уэлдон, --
муж отдаст его в морское училище,  чтобы он мог впоследствии получить диплом
капитана.
     -- И очень хорошо  сделает мистер Уэлдон, -- заметил капитан Гуль. -- Я
уверен, что Дик Сэнд когда-нибудь станет гордостью американского флота.
     --  У  бедного мальчика  было  тяжелое,  сиротское  детство.  Он прошел
трудную школу, -- сказала миссис Уэлдон.
     --  Уроки  ее не  пропали даром. Дик  понял,  что  только упорный  труд
поможет ему выбиться в люди, и сейчас он на правильном пути.
     -- Да, он будет человеком долга.
     -- Вот посмотрите на него, миссис Уэлдон, -- продолжал капитан Гуль. --
Он несет  сейчас  вахту у  штурвала  и не спускает глаз с  фока. Он  весь --
сосредоточенность  и внимание, поэтому судно  не рыскает, а  идет  прямо  по
курсу. У мальчика уже сейчас сноровка старого  рулевого. Хорошее начало  для
моряка! Знаете,  миссис  Уэлдон, ремеслом моряка надо заниматься с  детства.
Кто  не  начал службы юнгой,  тот никогда  не  будет  настоящим моряком,  по
крайней  мере в  торговом  флоте. В  детстве из  всего  извлекаешь  уроки, и
постепенно   твои   действия  становятся  не  только  сознательными,   но  и
инстинктивными,  и в  результате моряк  привыкает принимать  решения  так же
быстро, как и маневрировать парусами.
     --  Однако,  капитан,  есть  ведь немало отличных моряков  и  в военном
флоте, -- заметила миссис уэлдон.
     -- Разумеется. Но насколько я знаю,  почти все лучшие моряки  с детства
начали службу.  Достаточно  вспомнить  Нельсона  [20], да  и  многих других,
начинавших службу юнгами.
     В  эту  минуту  из   каюты  вышел   кузен  Бенедикт.  Погруженный,   по
обыкновению,  в  свои  мысли,  он с  рассеянным  видом  блуждал  по  палубе,
заглядывая во все щели, шаря под клетками с курами, проводя пальцами по швам
в обшивке борта^, -- там, где вар облупился.
     -- Как вы себя чувствуете, кузен Бенедикт? -- спросила миссис Уэлдон.
     -- Благодарю  вас, хорошо,  кузина. Как всегда...  Но мне  не  терпится
поскорее вернуться на землю.
     --  Что вы там  ищете под скамьей, мистер Бенедикт? -- спросил  капитан
Гуль.
     -- Насекомых, сударь, насекомых! -- сердито  ответил кузен Бенедикт. --
Что, по-вашему, я могу искать, если не насекомых?
     --- Насекомых? К сожалению, вам придется потерпеть: в открытом море вам
вряд ли удастся пополнить свою коллекцию.
     -- Почему же так, сударь? Разве нельзя себе представить, что на корабле
окажется несколько экземпляров...
     -- Нет,  кузен  Бенедикт,  вы ничего  тут  не найдете, --  прервала его
миссис  Уэлдон. --  Сердитесь не  сердитесь на капитана Гуля, но он содержит
свой  корабль  в такой безукоризненной чистоте, что все  ваши  поиски  будут
напрасны.
     Капитан Гуль рассмеялся.
     -- Миссис Уэлдон преувеличивает, -- сказал он.  -- Однако, мне кажется,
вы действительно потеряете  напрасно время, если  будете  искать насекомых в
каютах.
     --  Знаю, знаю! -- досадливо пожав плечами,  воскликнул кузен Бенедикт.
-- Я уже обшарил все каюты сверху донизу...
     -- Но  в  трюме, --  продолжал  капитан Гуль, --  вы,  пожалуй, найдете
несколько тараканов, если они вас, конечно, интересуют!
     --  Разумеется, интересуют! Как могут не  интересовать  меня эти ночные
прямокрылые  насекомые,  которые  навлекли  на  себя  проклятия  Вергилия  и
Горация! -- возразил кузен Бенедикт, гордо выпрямившись во весь рост. -- Как
могут не интересовать меня эти близкие родственники "Periplaneta orientalis"
и американского альбиноса, тараканы, обитающие...
     -- Грязнящие... -- сказал капитан Гуль.
     -- Царящие на борту! -- гордо поправил его кузен Бенедикт.
     -- Тараканье царство!
     -- О, сразу видно, что вы не энтомолог, сударь!
     -- Ни в какой мере!
     -- Послушайте, кузен Бенедикт, -- улыбаясь, сказала  миссис Уэлдон,  --
надеюсь, вы не потребуете, чтобы из любви  к науке мы безропотно отдали себя
на съедение тараканам?
     --  Я ничего  не  требую,  кузина!  --  ответил  пылкий  энтомолог.  --
Единственно,  чего  я добиваюсь, -- это украсить свою коллекцию каким-нибудь
редким экземпляром.
     -- Вы недовольны своими новозеландскими находками?
     --  Напротив,  очень  доволен, кузина. Мне посчастливилось  поймать там
экземпляр  жука-стафилина,  которого  до   меня  находили   только  в  Новой
Каледонии, то есть на несколько сот миль дальше.
     В эту минуту Динго, который все время играл с Джеком, подбежал к кузену
Бенедикту.
     -- Поди прочь, поди прочь! -- закричал тот, отталкивая собаку.
     -- О мистер Бенедикт! -- воскликнул капитан  Гуль.  -- Как можно любить
тараканов и ненавидеть собак?
     --  Да  еще  таких хороших собачек!  -- сказал маленький Джек, обхватив
обеими ручками голову Динго.
     -- Да...  может быть... -- проворчал кузен Бенедикт. --  Но это мерзкое
животное обмануло мои надежды.
     -- Как, кузен  Бенедикт! -- воскликнула миссис Уэлдон.  -- Неужели вы и
Динго собирались зачислить в отряд двукрылых или перепончатокрылых?
     -- Нет, конечно, -- вполне серьезно ответил  ученый. -- Но ведь  Динго,
хоть  он  и  принадлежит  к  австралийской  породе собак,  был  подобран  на
западно-африканском побережье!
     -- Совершенно  верно, -- подтвердила миссис Уэлдон. --  Том слышал, как
об этом говорил капитан "Вальдека".
     -- Так  вот... я думал... я надеялся... что  на  этом животном окажутся
какие-нибудь насекомые, присущие только западно-африканской фауне...
     -- О небо! -- воскликнула миссис Уэлдон.
     -- И я полагал, что, может быть, на  нем найдется какая-нибудь особенно
злая блоха еще неизвестного, нового вида...
     -- Слышишь, Динго?  -- сказал  капитан  Гуль.  -- Слышишь,  пес? Ты  не
выполнил своих обязанностей!
     --  Но я  напрасно  вычесал ему  шерсть,  -- продолжал  с  нескрываемым
огорчением энтомолог, -- на нем не оказалось ни одной блохи!
     -- Если бы вам удалось найти блох, надеюсь, вы бы немедленно уничтожили
их? -- воскликнул капитан.
     -- Сударь, -- сухо ответил кузен Бенедикт, -- вам не  мешает знать, что
сэр  Джон  Франклин  [21]  никогда   напрасно  не  убивал  насекомых,   даже
американских комаров, укусы которых несравненно болезненнее блошиных укусов.
Полагаю,  вы не  станете  оспаривать, что сэр Джон  Франклин  в морском деле
кое-что смыслил?
     -- Верно! -- С поклоном ответил капитан Гуль.
     -- Однажды его страшно искусал москит. Но Франклин только дунул на него
и, отогнав, учтиво сказал: "Пожалуйста, уйдите. Мир достаточно велик для вас
и для меня! "
     -- Ага! -- произнес капитан Гуль.
     -- Да, сударь!
     -- А знаете  ли вы, господин  Бенедикт, -- заметил капитан Гуль, -- что
другой человек сказал это много раньше, чем Франклин?
     -- Другой?
     -- Да. Звали его дядюшка Тоби.
     -- Кто он? Энтомолог? -- живо спросил кузен Бенедикт.
     -- О нет, стерновский дядюшка Тоби [22] не был энтомологом,  но  это не
помешало ему, без излишней, правда, учтивости, сказать мухе, которая жужжала
около его носа: "Убирайся, бедняга! Свет велик, и мы можем жить,  не стесняя
друг друга".
     -- Молодчина этот дядюшка Тоби!  -- воскликнул  купен Бенедикт.  --  Он
умер?
     -- Полагаю, что да, -- невозмутимо ответил капитан Гуль, -- так  как он
никогда не существовал.
     Все смеялись, глядя на кузена Бенедикта.
     Такие дружеские  беседы  помогали  коротать  долгие  часы затянувшегося
плавания. Само собой разумеется, что в присутствии кузена Бенедикта разговор
неизменно вращался вокруг каких-нибудь вопросов энтомологической пауки.
     Море  все  время  было спокойное,  но  слабый  ветер еле надувал паруса
шхуны-брига, и  "Пилигрим"  почти  но подвигался на  восток. Капитан Гуль  с
нетерпением ждал,  когда же судно достигнет,  наконец,  тех мест, где подуют
более благоприятные ветры.
     Надо сказать,  что кузен Бенедикт пытался посвятить Дика Сэнда  в тайны
энтомологии.  Но юноша  уклонился от этой  чести;  тогда ученый начал читать
лекции  неграм.  Дело  кончилось тем, что  Том,  Бат,  Остин в Актеон  стали
убегать от кузена Бенедикта, как только он показывался на палубе. Почтенному
энтомологу  приходилось   довольствоваться   только   одним  слушателем   --
Геркулесом,  у  которого  он   обнаружил   врожденную  способность  отличать
паразитов от вилохвостых насекомых.
     Великан  негр  жил  теперь  окруженный  жуками-кожеедами,   жужелицами,
щелкунами,   рогачами,   жуками-могильщиками,  долгоносиками,   навозниками,
божьими  коровками,  короедами,   хрущами,  зерновками.  Он  исследовал  всю
коллекцию  кузена Бенедикта, который трепетал от страха, видя  своих хрупких
насекомых в  толстых и крепких,  как тиски,  пальцах  Геркулеса. Но  великан
ученик так внимательно слушал лекции, что профессор решил даже рискнуть ради
него своими сокровищами.
     В то время как  кузен Бенедикт  занимался с Геркулесом,  миссис  Уэлдон
учила чтению и письму маленького Джека, а его друг, Дик Сэнд, знакомил его с
начатками арифметики.
     Пятилетний  ребенок  легче  усваивает знания,  когда  уроки  похожи  на
занимательную  игру. Миссис  Уэлдон учила Джека чтению не  по  азбуке, а при
помощи деревянных кубиков, на которых были нарисованы большие красные буквы.
Малыша  забавляло, что  от сочетания их получаются слова. Сначала мать  сама
складывала  какое-нибудь слово,  затем, перемешав  кубики, предлагала  Джеку
самостоятельно сложить то же слово.
     Мальчику нравилось учиться играючи.  Каждый день он подолгу возился  со
своими  кубиками в каюте  или  на  палубе,  то  складывал  слова,  то  вновь
перемешивал все буквы алфавита.
     Эта  игра послужила  причиной  происшествия,  настолько  необычайного и
неожиданного, что о нем стоит рассказать подробнее.
     Случилось это утром 9 февраля.
     Джек полулежал на палубе и составлял из кубиков какое-то  слово; старик
Том должен был вновь составить это слово после того,  как мальчик перемешает
кубики. Соблюдая  правила игры, Том закрыл  глаза  ладонью, чтобы не видеть,
какое слово складывает Джек.
     В наборе кубиков были не  только заглавные и строчные буквы, но также и
цифры,  -- таким образом, эта игра служила пособием для  обучения  не только
чтению, но и счету.
     Джек выстроил все  кубики в один ряд и, нахмурив  брови, выбирал нужные
ему  буквы.  Работа  нелегкая,  и  мальчик  так увлекся  ею, что  не обращал
внимания на Динго, который кружил возле него. Вдруг собака замерла на месте,
уставившись на один кубик.  Потом подняла переднюю  правую  лапу и  завиляла
хвостом. Затем схватила в зубы кубик, отбежала в  сторону и  положила его на
палубу.
     На этом кубике была изображена заглавная буква "С".
     -- Динго, отдай! -- крикнул  мальчик, испугавшись, что собака проглотит
кубик.
     Но Динго вернулся, взял еще один кубик и положил его рядом с первым.
     На втором кубике было нарисовано заглавное "В".
     Тут Джек вскрикнул.
     На его крик прибежали миссис Уэлдон, капитан Гуль и Дик  Сэнд, гулявшие
по палубе.
     Джек рассказал о том, что произошло.
     Динго  различал  буквы!  Динго  умел  читать!  Да,  да! Джек  видел это
собственными глазами.
     Дик Сэнд  пошел за кубиками, чтобы вернуть их Джеку. Динго встретил его
рычаньем.
     Тем не менее юноша поднял кубики  с палубы и поставил их в  выстроенную
шеренгу. Динго опять бросился к ней, снова выбрал те же две буквы и отнес их
в сторонку. Он  лег  и, положив лапы  на кубики, вызывающе смотрел на людей,
ясно показывая, что никому не намерен их отдать.  Другие  буквы алфавита его
не занимали и как будто и не существовали для него.
     -- Как странно! -- воскликнула миссис Уэлдон.
     --  Действительно, очень странно, --  сказал  капитан  Гуль, пристально
глядя на кубики.
     -- С, В, -- прочитала миссис Уэлдон.
     -- С,  В, -- повторил капитан Гуль. -- Те же буквы, что  и  на ошейнике
Динго!
     И, внезапно обернувшись к старому негру, он спросил:
     -- Том,  вы,  кажется, говорили, что  эта  собака лишь с  недавних  пор
принадлежала капитану "Вальдека"?
     -- Да, сударь. Динго попал на "Вальдек" всего года два тому назад.
     -- Капитан "Вальдека" нашел его на западном побережье Африки?
     --  Да,  сударь,  близ  устья  Конго.  Я  не  раз  слышал,  как капитан
"Вальдека" говорил об этом.
     -- И никто  не знает,  кому раньше  принадлежал  Динго и как он попал в
Африку?
     -- Никто, капитан. Ведь с собаками дело обстоит  хуже, чем с брошенными
детьми: документов у них нет никаких, да и рассказать они ничего не могут.
     Капитан Гуль умолк и задумался.
     -- Разве  эти две буквы  что-нибудь  говорят вам,  капитан? -- спросила
миссис Уэлдон, решившись, наконец, нарушить молчание.
     -- Да,  миссис Уэлдон. Они наводят  меня  на  мысль... Л впрочем, может
быть, это просто случайное совпадение.
     -- Какое?
     --  Может быть,  в  этих двух  буквах есть смысл и они помогут выяснить
судьбу одного отважного путешественника.
     -- Не понимаю. Что вы хотите сказать?
     -- Сейчас  объясню, миссис Уэлдон. В тысяча восемьсот  семьдесят первом
году,  то есть два  года назад,  один  путешественник-француз  отправился  в
Африку  по  инициативе  Парижского  географического  общества,  предпринимая
попытку  пересечь  континент  с  запада  на  восток.  Исходным  пунктом  его
экспедиции  как раз было устье реки Конго. Конечной  точкой, по возможности,
должен был  быть  мыс  Дельгадо  в  устье реки Рувума,  по течению ко  торой
путешественник намеревался спуститься. Этого человека звали Самюэль Вернон.
     -- Самюэль Вернон?! -- повторила миссис Уэлдон.
     -- Да, миссис Уэлдон. Заметьте, что имя и фамилия начинаются как  раз с
тех букв, которые Динго выбрал из всего  алфавита, и они же выгравированы на
его ошейнике.
     --  В  самом  деле,  --  сказала  миссис Уэлдон.  -- А  что  сталось  с
путешественником?
     -- Он отправился в экспедицию, --  ответил капитан Гуль, -- и с тех пор
от него не было известий.
     -- Ни одной весточки? -- спросил Дик Сэнд.
     -- Ни одной, -- сказал капитан.
     -- Какой же из всего этого вывод вы делаете? -- спросила миссис Уэлдон.
     -- Я полагаю,  что Самюэлю Вернону не удалось добраться  до  восточного
берега Африки. Либо он погиб в пути, либо его взяли в плен туземцы.
     -- Значит, эта собака...
     --  Эта   собака  могла  принадлежать  Самюэлю  Вернону.  Но  если  мое
предположение  правильное,  Динго  оказался  счастливее  своего хозяина: ему
удалось вернуться назад к устью Конго, где его нашел капитан "Вальдека".
     --   А   вы   уверены,   что   француза-путешественника   действительно
сопровождала собака, или это только ваша догадка?
     -- Нет, миссис Уэлдон, это только моя догадка, -- ответил капитан Гуль.
-- Зато  бесспорным  фактом является  то,  что Динго знает  буквы "С" и "В",
инициалы путешественника. Каким образом и где собака научилась различать эти
две  буквы, я, разумеется, не могу  вам сказать. Но  Динго отлично знает их.
Глядите, он подталкивает кубики лапой, точно просит нас прочитать буквы.
     И правда, поведение Динго нельзя было иначе истолковать.
     --  Разве Самюэль Верной один предпринял такую  трудную экспедицию?  --
спросил Дик Сэнд.
     -- Не знаю, -- ответил капитан Гуль. -- Но весьма вероятно, что он взял
с собой отряд носильщиков-туземцев.
     В эту минуту Негоро вышел из каюты  на палубу. Сначала никто не обратил
внимания на  его  приход, и поэтому  никто  не  заметил  странного  взгляда,
который  португалец бросил на собаку, по-прежнему оберегавшую  два  кубика с
буквами "С" и "В". Но Динго, увидев судового кока, яростно зарычал и оскалил
зубы.
     Негоро тотчас же  ушел назад в каюту,  но взгляд, который он бросил  на
собаку,  и угрожающий жест,  который вырвался  у  него,  не предвещали Динго
ничего хорошего.
     -- Здесь кроется  какая-то тайна,  -- прошептал  капитан Гуль,  от глаз
которого не ускользнула ни одна подробность этой краткой сцены.
     -- И все-таки странно, мистер Гуль, -- заметил Дик Сэнд.  -- Как же это
собака научилась различать буквы алфавита?
     -- И  ничего тут нет странного! -- заявил маленький Джек. -- Мама часто
рассказывала мне про собаку, которая  умела читать и писать,  как  настоящий
школьный учитель, и даже играла в домино.
     --  Дорогой  мой мальчик, -- улыбаясь, сказала миссис Уэлдон, -- собака
Мунито, о которой я тебе рассказывала, совсем не была такой ученой, как тебе
кажется. Если верить  тому, что мне говорили, Мунито не  умела отличить одну
от другой  буквы, из которых она составляла слова. Весь секрет ее "учености"
заключался в  замечательно  остром  слухе.  Ее  хозяин,  ловкий  американец,
заметил это качество у Мунито, стал развивать его и  в конце  концов добился
удивительных результатов.
     -- Как же он достиг этого, миссис Уэлдон?  -- спросил Дик  Сэнд.  Тайна
ученой собаки заинтересовала его не меньше, чем Джека.
     --  Вот  как,  друг  мой.  Когда  Мунито  предстояло  "работать"  перед
публикой, на столе расставляли кубики с буквами, вроде кубиков Джека. Собака
ходила по  столу  в  ожидании,  пока из  публики назовут  слово,  которое ей
надлежало сложить. Обязательным условием было, чтобы  это  слово знал хозяин
Мунито.
     -- Значит, в отсутствие хозяина... -- начал юноша.
     -- ... собака ничего не могла сделать, -- сказала миссис  Уэлдон. --  И
вот  почему.  Буквы  были расставлены  на  столе, собака расхаживала  взад и
вперед  вдоль этого алфавита. Подойдя  к букве, которая входила  в  заданное
слово, она останавливалась, но не потому, что знала эту букву, а потому, что
различала  звук, не уловимый ни  для  кого другого;  слышала, как американец
щелкал  зубочисткой, спрятанной в  кармане. Это  служило для  нее  сигналом,
Мунито  брала  кубик и ставила его  рядом  с  другим  кубиком в определенном
порядке.
     -- И в этом заключался весь секрет? -- воскликнул Дик Сэнд.
     --  Да, Секрет,  как видишь, несложный,  -- ответила  миссис Уэлдон. --
Впрочем, и большинство других фокусов обычно так же просты. Когда хозяина не
было вблизи, Мунито теряла свой "дар". Поэтому-то меня так удивляет, что и в
отсутствие  Самюэля Вернона,  --  если  только он действительно был хозяином
собаки, -- Динго сумел распознать эти две буквы.
     --  В. самом деле, -- заметил капитан Гуль, --  это достойно удивления.
Впрочем,  здесь ведь  собака не складывает  из букв любое  слово, по  выбору
публики: она  выбирает только  две буквы  -- всегда  одни и  те же.  В конце
концов собака,  которая звонила  у дверей монастыря, чтобы получить  остатки
обеда, предназначенные к раздаче нищим, или  та собака, которая поочередно с
другой через день должна  была вращать вертел и отказывалась  работать  не в
свою  очередь,  --  быть  может, эти собаки  гораздо  сообразительнее нашего
Динго. Но не в этом дело. Перед нами неоспоримый факт: из всех букв алфавита
Динго выбрал только две -- "С" и "В". Других букв он, по-видимому, не знает.
Из этого можно сдел