ую я прочла в глазах матушки,
ее плохо скрытая грусть, воспоминания обо всем, что здесь произошло, страх
перед  жизнью,  ожидающей меня в материнском доме,  - все это,  как мне ни
больно, заставило меня принять твердое решение.
     - И что же вы решили?
     - Выйти замуж, как того желает матушка.
     - Слава богу!  Слава богу!  Вот разумное решение!  Увидите, вы будете
поминать меня добрым словом.
     - Да,  я  решилась и  уже  сказала об  этом маме,  но  просила ее  об
одном...
     - О чем же?
     - Поспешить со свадьбой.
     - Боже мой, так у вас больше решимости, чем я предполагала.
     - Мне не на что больше надеяться,  к чему же оттягивать? Для меня это
тягостная жертва,  но  бедная мама  получит наконец душевный покой.  Пусть
хоть она будет счастлива,  раз для меня счастье невозможно. Я помеха на ее
пути, мое замужество все уладит.
     - Но кого она выбрала вам в мужья? Вы-то знаете этого человека?
     - Как же!  Это брат графини де Торре-Леаль, дон Хусто, тот самый, что
разыскал меня у вас в доме.
     У Паулиты вырвался возглас досады.
     - Вы знаете что-нибудь плохое о нем? - спросила Хулия.
     - Нет, я просто не люблю его, ведь он враг дона Энрике.
     - Того человека, которого вы любили?
     - И  продолжаю любить,  Хулия,  продолжаю любить;  на  мою  беду,  он
приехал в Мехико.
     - Когда?
     - Точно не знаю;  но, едва вы вчера уехали от нас, муж рассказал, что
видел его и говорил с ним.
     - И эта весть взволновала вас?
     - Вы даже не представляете себе,  что творится со мной. То я чувствую
прилив радости,  то меня охватывает невыносимая грусть.  Я  и хочу и боюсь
увидеться с ним. Мне мучительно стыдно перед мужем, что я люблю другого, и
вместе с тем я не раскаиваюсь в моей любви.  Я горжусь тем,  что сладила с
чувством,  и тут же проклинаю свою нерешительность,  - лучше б я стала его
возлюбленной.  Он  так  смел,  благороден и  великодушен,  он  стоит любой
жертвы.  Да,  он  стоит того,  чтобы женщина пожертвовала ради  него своей
честью и гордилась этим больше, чем королева своей короной.
     - Так сильно вы его любите?
     - Ах,  Хулия, я схожу с ума от любви! Всю ночь напролет я не сомкнула
глаз и  прибежала к  вам в  такую рань,  чтобы поплакать у  вас на груди и
чтобы вы пожалели меня. И зачем только он приехал в Мехико?
     - Он, верно, уже женился? - спросила Хулия.
     - Женился?  -  в  ужасе  и  гневе повторила Паулита.  -  Нет,  такого
испытания я  не  выдержала бы...  Не  могу допустить даже мысли,  чтобы он
полюбил другую!..
     - Но вы же вышли замуж...
     - Я -  да,  но я не желаю,  чтобы женился он...  А в сущности,  какое
право я имею чего-то требовать, на что-то надеяться?
     И Паулита залилась горькими слезами.
     - Успокойтесь,  успокойтесь, - повторяла Хулия, гладя ее по голове. -
Где же ваша твердость, о которой вы мне вчера толковали?
     - Я была тверда, Хулия, но, узнав, что он здесь, я потеряла мужество.
Горе мне, горе мне!
     - А как вы думаете,  Паулита, что было бы, если бы тот, кого я люблю,
вдруг появился передо мной?
     - Но  это  невозможно,  Хулия,  ваш пират не  смеет с  мирными целями
ступить на американскую землю.
     - А ваш возлюбленный все-таки появился.
     - Это  совсем,  совсем  другое дело.  Дон  Энрике вернулся в  Мехико,
потому  что  он  здесь  родился,   к  тому  же  он  не  совершил  никакого
преступления против короля, а вашему даже в Веракрусе нельзя высадиться.
     В дверь постучали.
     - Кто там? - спросила Хулия.
     - Сеньорита,  -  раздался за дверью голос служанки,  - госпожа просит
вашу милость пожаловать к ней.
     - Скажи, я иду, - ответила Хулия и, обращаясь к Паулите, прибавила: -
Наверное,  матушка  хочет  сообщить мне  ответ  дона  Хусто.  Не  уходите,
подождите здесь, мне так нужна ваша поддержка.
     - Не теряйте мужества, Хулия.
     - Не бойтесь за меня, вы видите, я спокойна.
     Хулия поднялась и с величавым видом вышла из комнаты, приведя Паулиту
в изумление своей решимостью.
     В  то время,  как Хулия и Паулита беседовали между собой,  в кабинете
сеньоры Магдалены тоже шел разговор о серьезных вещах.
     Дон  Хусто,  как  известно,  явился в  дом одновременно с  Паулитой и
направился в  покои сеньоры Магдалены.  Он  велел доложить о  себе  и  был
тотчас же принят.
     - Сеньора,  -  начал дон Хусто,  - получив от вас записку, я поспешил
отклинуться на ваш зов. Располагайте мной.
     - Благодарю вас,  дон Хусто.  Известно ли вам,  что произошло с  моей
дочерью?
     - Да,  сеньора,  и поверьте, я весьма огорчен, что послужил невольной
причиной печального происшествия и тех горестей, что выпали на долю Хулии,
которую я всем сердцем люблю и почитаю.
     - Благодарю вас.
     - Я имел счастье узнать,  где Хулия нашла себе приют, и смог прийти и
предложить ей мои скромные услуги.
     - Я этого не знала...
     - Я хотел сообщить вам об этом не раньше,  чем вы успокоитесь,  чтобы
испросить у вас прощения для Хулии и проводить ее домой.
     - Благодарю вас, Хулия уже дома.
     - О, как я рад!
     - Она  здесь  и  согласна стать  вашей  женой,  если  вы  по-прежнему
настаиваете на вашем предложении.
     Дон Хусто вскочил,  как ребенок,  которому показали игрушку;  он даже
побледнел от радости.
     - Боже мой!  -  воскликнул он.  -  как я счастлив!  Сеньора,  вы меня
осчастливили,  да,  осчастливили! Хулия станет моей супругой! Когда же? На
какой день намечается свадьба?
     - Хулия поставила условие...
     - Она желает повременить?
     - Напротив, заключить брак немедленно.
     - Такое условие я могу только приветствовать.
     - Значит, вы согласны?
     - Еще бы! Сегодня, завтра, когда Хулия пожелает.
     - Так спросим у нее.
     - Эта неделя вообще необыкновенно удачна для меня. Если бы вы знали!
     - В чем же удача?
     - Через три дня истекает срок,  назначенный графом де Торре-Леаль для
возвращения его старшего сына,  которого все считают умершим. Ежели в этот
день он не явится,  -  а мне известно, что он перешел в лучший мир, откуда
возврата нет,  -  мой  племянник,  младший  сын  графа,  вступит  в  права
наследства. Вы легко можете себе представить мою радость, ведь он сын моей
сестры, а кроме того, я его опекун.
     - В таком случае, если желаете, назначим свадьбу именно на этот день.
     - Если  Хулия  согласится,   то  ровно  через  три  дня  мы  навсегда
соединимся с ней. Какое это для меня счастье!
     Дон Хусто потирал от радости руки.
     - Хотите, я позову Хулию? - спросила сеньора Магдалена.
     - Если вы находите возможным...
     - Мария! - кликнула служанку сеньора Магдалена.
     - Сеньора, - отозвалась Мария.
     - Что, сеньорита Хулия уже встала?
     - Да, сеньора.
     - Попроси сеньориту Хулию ко мне.
     Служанка вышла исполнить распоряжение хозяйки,  а  дон  Хусто,  не  в
силах скрыть свою радость, принялся шагать из угла в угол.
     По  правде  говоря,  сеньора  Магдалена не  менее  жениха  радовалась
предстоящей свадьбе:  одним  соблазном меньше  для  Педро  Хуана  и  одной
надеждой больше на мир в доме.


                                    IX

                        ТВЕРДОСТЬ И РЕШИТЕЛЬНОСТЬ

     Хулия  появилась перед  ожидавшими ее  матерью и  гостем бледная,  но
спокойная; голос ее не дрожал, только глаза покраснели от слез.
     - Вы меня звали, матушка? - спросила она.
     - Да, дочь моя, сядь и выслушай меня.
     Хулия без возражений повиновалась.
     - Вчера, - продолжала сеньора Магдалена, - ты выразила согласие стать
супругой сеньора дона Хусто, который просил твоей руки.
     - Да, матушка.
     - Единственным  условием  ты   поставила  заключение  брака  возможно
скорее.
     - Да.
     - Ты по-прежнему согласна на этот брак?
     - Согласна.
     - Сеньор желал бы назначить свадьбу через три дня.
     - Он может назначить любой день по своему усмотрению.
     - В  таком случае,  дочурка,  я  полагаю,  ты можешь поговорить с ним
наедине.
     - В этом нет надобности, - сказала молодая девушка.
     - Надобности нет,  но я полагаю, что так лучше, и оставляю вас одних;
раз вы собираетесь пожениться, вам есть о чем побеседовать между собой.
     И,  не  ожидая ответа,  сеньора Магдалена ушла,  оставив наедине дона
Хусто и Хулию.
     Дон Хусто,  не привыкший к женскому обществу,  почувствовал смущение:
перед ним была девушка,  согласившаяся стать его женой,  а  он  не решался
сказать ей  ни  единого слова.  Брак  с  Хулией  представлялся дону  Хусто
огромной победой;  воплощалась в жизнь его мечта,  и он боялся, как бы эта
мечта не рассеялась.
     Хулия молчала,  потому что  ей  решительно нечего было сказать своему
жениху; она даже не глядела в его сторону.
     Наконец,  сделав над  собой  неслыханное усилие,  дон  Хусто  нарушил
молчание;  но как и все недалекие люди,  он повел речь так неуклюже,  что,
пожалуй, ему лучше было бы по-прежнему безмолвствовать.
     - Так вот как, Хулия, вы хотите выйти за меня замуж, - сказал он.
     - Нет,  этого я  не говорила,  -  возразила молодая девушка,  -  но я
согласна назвать вас моим мужем.
     - Значит, вы любите меня, - продолжал он самодовольно.
     - Дон Хусто, этого я пока не могу утверждать.
     - Но вы же выходите за меня замуж?  Раз вы согласны стать моей женой,
стало быть, вы меня любите. Зачем отрицать?
     - Кабальеро,  если вы  настаиваете на  тягостном для  меня разговоре,
позвольте  откровенно  поведать  вам,  что  происходит в  моем  сердце,  и
объяснить мой  поступок.  Если  затем вы  по-прежнему будете настаивать на
браке, я со своей стороны дам согласие.
     - Откройте мне ваше сердце, Хулия.
     - Прежде всего я должна вас предупредить, сеньор, что я вас не люблю.
     - Предупреждение весьма для меня горестное.
     - Но  необходимое.  Я  не  люблю вас,  слышите?  Не люблю,  но это не
значит,  будто я  вас ненавижу,  будто вы мне неприятны и вызываете во мне
чувство отвращения...
     - Это значит...
     - Это значит, что вы мне совершенно безразличны.
     - О господи!
     - Не удивляйтесь. Быть может, со временем, оценив ваше благородство и
приятное обращение,  вашу привязанность и  уважение ко мне,  я полюблю вас
как доброго мужа.  Но  сейчас я  не могу к  вам относиться,  как невеста к
жениху.
     - Хулия!
     - Я говорю правду и хочу,  чтобы вы узнали от меня все, я еще никогда
никого не обманывала.
     - Но если вы не любите меня, я не смогу быть спокойным.
     - Напрасно вы так думаете,  дон Хусто.  Я  не посрамлю своего имени и
чести,  я свято исполню мой долг перед религией. Знайте, в моих руках ваша
честь будет так же сохранна,  как драгоценности в шкатулке.  Если бы, став
вашей  женой,  я  почувствовала,  что  в  моем  сердце зародилась любовь к
другому,  я  задушила бы себя собственными руками,  и никто не узнал бы об
этом чувстве.
     - Хулия,  такие суждения делают вам честь.  Ежели дело обстоит так, я
согласен. Да что я говорю, согласен? Я счастлив быть вашим супругом.
     - Слушайте дальше,  сеньор. Я вам откровенно призналась, что не люблю
вас,  но  обещаю хранить вам  безупречную верность.  Кроме  того,  я  хочу
предупредить вас, что мне ненавистен деспотический обычай супругов ревниво
следить друг за другом,  как это принято в Испании. Я никогда не соглашусь
стать пленницей в браке. По-моему, муж, который берет на себя охрану своей
чести  вместо того,  чтобы довериться сердцу достойной женщины,  поступает
безрассудно. Согласны?
     - О да, Хулия, вполне.
     - Теперь скажите, дон Хусто, продолжаете ли вы по-прежнему настаивать
на нашем браке?
     - Даже больше, чем прежде.
     - Итак,  если  вы  не  забудете ничего из сказанного,  назначьте день
нашей свадьбы.  Но до этого дня,  прошу вас,  не ищите встречи со мной.  Я
решаюсь  на очень важный шаг в моей жизни и хочу побыть одна;  запершись у
себя,  я хочу молиться и плакать,  и,  если мои горестные  переживания  не
сведут меня в могилу и не лишат рассудка, в назначенный день я стану рядом
с вами, чтобы отдать вам мою руку.
     - Но, Хулия, какое горе терзает вас?
     - Это тайна моего сердца.  Я  не  выведываю ваших тайн,  не  стараюсь
узнать что-либо  о  вашей  прошлой жизни.  Научитесь доверять мне,  как  я
доверяю вам.
     Такой ответ ошеломил дона Хусто.
     - До свидания,  сеньор,  -  закончила молодая девушка, - до дня нашей
свадьбы.
     - Прощайте, Хулия.
     Молодая девушка ушла,  а  дон  Хусто на  мгновение задумался,  потом,
словно придя в себя, воскликнул:
     - Тем  лучше!  Такой она  еще больше мне нравится.  Она не  похожа на
других женщин. Превосходно. Итак, скоро она будет моей.
     Покинув комнату, он отправился разыскивать сеньору Магдалену.
     - Ну, как? - спросила она дона Хусто.
     - Все прекрасно,  - ответил тот, - Хулия именно та женщина, которую я
искал.  Мужчина  в  моем  возрасте не  жаждет  романтических приключений и
рыцарских подвигов.
     Паулите  не  терпелось поскорее  увидеть  Хулию,  что  не  мешало  ей
по-прежнему думать о доне Энрике. Бедная женщина страдала.
     Внезапно появилась Хулия и бросилась в ее объятия.
     - Ну, как? - спросила Паулита, вглядываясь в лицо подруги.
     - Жертва принесена. Я обещала быть его женой.
     - Вы ненавидете его?
     - Нет, я просто его не люблю.
     - Как мне жаль вас!  И все-таки жизнь ваша потечет если не счастливо,
то хоть спокойно, а главное, вы осчастливили вашу мать.
     - Совесть у  меня чиста,  Паулита,  но сердцу больно.  Не надо больше
говорить об этом, решение принято.
     - Вы правильно поступили, Хулия. Когда назначена свадьба?
     - Через три дня,  как я понимаю.  В этот день истекает срок какого-то
важного для дона Хусто дела.  Ну,  что бог даст!  Я сказала,  что не люблю
его, и просила не приходить и не говорить со мной до самой свадьбы. Я хочу
эти три дня принадлежать только себе. Ну, а как вы, немного успокоились?
     - Ах, если бы! Меня не покидает мысль, как поступить?
     - Будьте мужественны, решительны, и вы победите. Вы мне дали разумный
совет? Вот и следуйте ему.
     Паулита вскоре распрощалась,  и Хулия заперлась у себя в спальне. Они
обе были несчастны, но старались всячески поддержать друг друга; каждая из
них,  чувствуя  в сердце смертельный холод,  хотела согреть подругу теплом
сочувствия.
     Дон Хусто и сеньора Магдалена занялись приготовлением к свадьбе.
     Педро Хуан злился,  но пытался разыграть полное безразличие, словно в
доме не происходило ничего особенного.
     Желание Хулии было исполнено:  никто с ней не советовался, ее судьбой
распоряжались так, будто у нее не было собственной воли.


                                    Х

                           ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН

     Следуя за Индиано,  дон Энрике и донья Марина подошли к дому,  где он
жил. Донья Марина поспешила в детскую, к своей дочурке, и всецело отдалась
материнскому счастью.
     Дон  Диего  велел  приготовить  комнату  для  дона  Энрике,  где  ему
предстояло провести неделю.
     На  следующее утро  дон  Диего  отправился во  дворец  к  вице-королю
маркизу де Мансера.
     Дон Диего пользовался большим расположением маркиза и  искренне любил
его,  но не за те милости,  которые ему оказывал маркиз,  а за его трезвые
суждения,  прекрасное образование и  умение быть мудрым и обходительным на
посту  правителя.   Видно,  недаром  современники  маркиза  окрестили  его
проницательным хитрецом.
     Вице-король принимал дона  Диего в  любое время и  охотно вел  с  ним
наедине долгие беседы.
     В то утро вице-король был в превосходном располжении духа: он получил
добрые  вести  о  формировании отрядов на  побережье для  отпора пиратским
набегам, что составляло его главную заботу.
     Дон  Диего,  хорошо  знавший  вице-короля,  сразу  понял,  что  более
благоприятного случая для важного разговора и представить себе невозможно.
     - Добро пожаловать,  кабальеро дон Диего де Альварес, - приветствовал
вице-король своего крестника.
     - Всегда и при всяком случае рад служить вашей светлости.
     - О чем говорят в нашем благородном и честном городе?
     - Сеньор, обитатели его живут спокойно, доверясь отеческим попечениям
вашей светлости.
     - Не  правда ли?  Я  и  в  самом деле никогда не забываю о  делах его
величества и его верных подданных в Америке.  Вчера вечером пришли вести о
высоком состоянии духа новых отрядов береговой охраны.
     - От всего сердца поздравляю вашу светлость.
     - Теперь пираты не сунутся безнаказанно в Новую Испанию.
     - Надеюсь, сеньор. Радуясь таким добрым вестям, осмелюсь просить вашу
светлость выслушать одно сообщение, переполнившее счастьем мое сердце.
     - Я  охотно его  выслушаю.  Дорогой крестник,  раз  оно вам доставило
столько радости.
     - Сеньор, я нашел свою супругу.
     - Как? Донью Марину? Мою дорогую крестницу?
     - Да, сеньор!
     - Весьма этому рад!  А  как обрадуется вице-королева!  Но разве вы не
говорили, что донья Марина погибла от руки пиратов в Портобело?
     - Я и сам так думал.  Но,  к счастью,  ей удалось спастись, и вот она
здесь.
     - Здесь, в Мехико! Ну, расскажите же мне об этом чудесном спасении. Я
всегда считал,  что женщина,  попавшая в руки пиратов,  обречена на смерть
или - еще хуже - на бесчестие.
     - Милосердный бог  послал  донье  Марине  в  помощь  одного человека,
который  по  прихоти  судьбы  очутился среди  пиратов  и  сумел  завоевать
расположение их главаря,  злодея Моргана. Благодаря отваге и находчивости,
ему удалось спасти и вернуть мне мою супругу.
     - Но расскажите же, как все произошло?
     - Донья Марина попала в  руки морских разбойников;  Морган влюбился в
нее и  велел с  почетом проводить ее на борт своего корабля.  Я  также был
захвачен в плен; но человек, оказавшийся нашим ангелом-спасителем, даровал
мне свободу и  обещал вырвать из  плена Марину.  Шли дни,  пираты покинули
Портобело, и я уже считал, что моя жена погибла или обесчещена, а это, как
вы сами сказали,  еще хуже.  Морган домогался любви Марины,  она боролась,
прибегая ко  всяким уловкам.  Отчаявшись добиться ее  любви,  злодей велел
бросить в трюм мою бедную Марину. Наш ангел-спаситель, пользуясь случайной
отлучкой Моргана,  перевел Марину на свой корабль, а когда пираты вступили
в  бой  с  испанской флотилией,  он  поднял паруса и  ушел в  море.  Чтобы
осуществить  свой  дерзкий  замысел,   спаситель  Марины  пренебрег  всеми
опасностями  и   не  остановился  перед  смертельным  риском.   С   вашего
позволения,  сеньор,  скажу,  что лишь немногие способны на столь отважный
подвиг.
     - Итак, пират-спаситель сейчас здесь, в Мехико?
     - Да, сеньор, он сам привез мне мою супругу.
     - Вот как, он не побоялся явиться сюда?
     - Очевидно,   своим  добрым  поступком  он  надеялся  заслужить  себе
прощение.
     - Поступок необычный! Этот человек не похож на других.
     - Да, сеньор, он обладает благородным сердцем.
     - А как его имя?
     - Разрешите  сперва  испросить  для  него  полное  прощение  у  вашей
светлости, а уж потом сообщить его имя.
     - Вы просите для него прощения?  Как видите,  я не преследую его и не
лишаю свободы,  ибо вы  поведали мне обо всем не  как вице-королю,  а  как
дворянину.  Но могу ли я  его помиловать,  когда он сам об этом не просит?
Ведь мне даже неизвестны все совершенные им злодеяния.
     - Сеньор, за него прошу я. Мне известно, что тягостные обстоятельства
оторвали этого человека от  его родины и  привели в  стан пиратов.  Он  не
совершал никаких преступлений и спас честь знатной дамы,  вашей крестницы.
Вот почему я прошу у вашей светлости полного прощения для этого человека.
     - Пусть так, дарую ему прощение. Как его имя?
     - Дон Энрике Руис де Мендилуэта, граф де Торре-Леаль.
     - Дон  Энрике!  -  воскликнул вице-король.  -  Тот  самый дон Энрике,
которого  я  подверг  изгнанию после