если
хотите, чтобы вас нашпиговали отравленными стрелами. Что касается меня, то
я предпочитаю немного прожариться, чем погибнуть  мучительной  смертью  от
нгуа.
   - Вы правы, Корнелис. Тем более что начинается ливень. Он  нам  поможет
незаметно пробраться к реке. А там, кто его знает, быть может,  мы  сумеем
выскользнуть из этой ловушки.
   То, что бур называл ливнем, было самым настоящим потопом.
   Трудно  составить  себе  представление  о  количестве   воды,   которое
обрушилось на базальтовые скалы.
   Это был водяной смерч. Он оглушительно  ревел,  ломал  деревья,  уносил
камни и мгновенно все затопил.
   Батоки цеплялись за что  только  было  возможно,  но  не  отступали,  а
европейцы забились в укрытие, прижались друг к дружке и этим спасались  от
ливня, который мало в чем уступал самому водопаду.
   К счастью, длительность  таких  приступов  безумства  обычно  бывает  у
природы обратно пропорциональна их ярости.
   Все кончилось в каких-нибудь четверть часа.
   Перестал греметь гром, молнии больше не прорезали небо,  грозовая  туча
сразу потеряла свою мрачную плотность. понемногу стал пробиваться  бледный
свет, прекратился дождь.
   Последний порыв ветра разорвал темную тучу  и  унес  ее  на  запад;  он
пригнул  столбы  испарений,  державшиеся  над  водопадом,  но  вскоре  они
выпрямились и вновь обрели свою величественную неподвижность.
   И тогда показалось солнце. Оно сняло ярче, чем когда  бы  то  ни  было;
небесная лазурь была  чиста,  гроза  промыла  ее  и  придала  ей  чудесную
прозрачность.
   Европейцы и африканцы были в одинаковой мере потрясены быстротой  этого
преображения и не смогли сдержать крики радости и восторга.
   Все взгляды были обращены туда,  где  только  что  краснело  изрыгаемое
землей загадочное пламя.
   Его больше не было.
   Не было ни огня, ни дыма. Скала приняла обычный вид.
   Если бы вода не стекала  с  холма  тонкими  ручейками,  если  бы  алоэ,
эвфорбии и кактусы не приобрели  необычную  свежесть,  нельзя  было  бы  и
догадаться о том, что здесь произошло.
   Не  осталось  также  ничего  от  загадочного   явления,   которое   так
встревожило племена, живущие на берегах великой африканской реки.
   Баримы угомонились,  и  все  обошлось  без  того,  чтобы  Мози-оа-Тунья
поглотила их последних потомков. Как мы уже сказали, смерч пригнул  Столбы
богов к земле.  Тогда  благодаря  необычайной  прозрачности  воздуха  стал
отчетливо виден Садовый Остров.
   На выступе  подводной  скалы,  побелевшем  в  результате  многовекового
действия вод, стояли три черные  фигуры.  Они  стояли  гордо,  неподвижно,
издали похожие на три огромных восклицательных знака.
   Это были Магопо, Гэн и Хорс.
   Батокам больше незачем было продолжать разведку: перестала существовать
причина, делавшая ее необходимой.
   Доблестные  черные  воины  обнимались,  даже  прыгали  от   радости   и
приготовились спуститься со своей возвышенности, чтобы торжественно  выйти
навстречу вождю и обоим молодым людям.
   Европейцы промокли до костей, по их  приободрило  благотворное  солнце.
Они решили присоединиться к батокам и  покинуть  скалу,  которая  едва  не
стала местом их гибели.
   Один лишь Жозеф был чем-то озабочен.
   - Карай, месье Альбер! Я согласен  уйти  отсюда,  но  мне  бы  хотелось
раньше узнать две вещи.
   - Какие?
   - Куда девался тот бедный негр, которого застрелили.
   - Застрелили? Тебе, должно быть, приснилось.
   - Нет! Я видел и слышал. Я ведь был  снаружи,  когда  вы  находились  в
укрытии.
   - Ладно, не будем спорить. Допустим, кто-то выстрелил  и  один  человек
упал.
   - Так вот, я хотел бы знать, куда он девался, этот человек. Похоже, что
товарищи заботятся о нем не больше, чем о всемирной выставке. И еще  хотел
бы я знать, кто стрелял.
   - Вот это правильно! Если только  ты  не  ошибся,  то  этот  загадочный
стрелок должен находиться где-нибудь недалеко отсюда.
   - Вот и я говорю. Так что, если вы разрешите, я взберусь на выступ, под
которым вы укрывались от дождя, и постараюсь осмотреть окрестности.
   - Только будь осторожен.
   - Ладно. Уж как-нибудь...
   Каталонец все сделал быстро и ловко. Он взобрался,  осмотрелся,  -  все
это отняло едва несколько минут. Но, спустившись, он усердно чесал у  себя
в затылке, а это всегда бывало у него признаком большого волнения.
   - Что вы видели? - спросил его Александр.
   - Сейчас объясню. Или, скорей, не объясню, потому что и сам ни черта не
понимаю. Я вам просто расскажу, что я видел.
   - Боже, какой болтун! - воскликнул Альбер, - Говори толком, не тяни!
   - Дай ему по крайней мере начать, - благодушно посоветовал Александр.
   - Значит, дело вот какое, - продолжал Жозеф. -  Представьте  себе,  что
слева направо, если идти от расселины, то есть прямо  по  течению,  черная
скала перерезана длинной белой полосой. Она имеет метра четыре в ширину  и
метров триста - четыреста в длину, вправо от нас.
   - Очень хорошо. Пока все ясно.  Должно  быть,  через  базальт  проходит
известняковая жила. Это бывает.
   - Так. Я вам верю, потому что вы знаете  все  на  свете  и  еще  многое
другое, - продолжал Жозеф. - Но когда я вам опишу, какой  вид  она  имеет,
эта белая полоса, вы тоже скажете, что дело странное.  Она  лежит  на  дне
неглубокого овражка, так что вся вода, которая стекла  с  холма  во  время
грозы, собралась  в  этом  овражке  и  заполнила  его.  Но  ведь  вот  что
непонятно: вода-то поболела и кипит так, что от нее  пар  идет...  Похоже,
как если бы в речке варился молочный  суп.  А  где  печь?  Где  огонь,  на
котором варится эта кастрюля? Не видно. Вот и все. Если хотите  убедиться,
полезайте наверх. Это ничего не стоит.
   - Право же,  полезу.  Для  очистки  совести!  -  воскликнул  Александр,
которого живо  заинтересовало  это,  по-видимому  правдивое  описание  еще
одного непонятного явления при роды.
   Он уже был готов взобраться на площадку, когда на правом берегу Замбези
раздался глухой взрыв. Густой белый дым вырвался из щели, которая внезапно
образовалась в скале, и вместе с дымом - град обломков.
   Все видевшие это странное явление замерли, хотя  находились  достаточно
далеко и никакая опасность им не грозила.
   - Похоже на взрыв  в  шахте.  И  но  иначе!  -  заметил  Жозеф,  первым
нарушивший молчание.
   - Этого быть не может! - воскликнул Альбер.
   Дым рассеялся.
   -  А  вот  и  шахтеры!  -  воскликнул  Жозеф,  увидев,  что  из   щели,
образовавшейся в результате взрыва, вылезает оборванный, весь в лохмотьях,
весь измазанный грязью человек. Двое других появились неизвестно откуда  и
бежали как очумелые.
   Александр и Альбер  сразу  узнали  этих  неожиданно  и  столь  странным
образом появившихся незнакомцев и оба одновременно воскликнули:
   - Сэм Смит!
   - Буры!..
   Тут  прибежали  батоки.  Они  тоже  услышали  взрыв  и  по  спешили   к
европейцам, готовые помочь им, оградить их от новой опасности.
   Вот они построились в  грозную  линию,  ощерившуюся  копьями,  и  стали
недалеко от того места, где, по живописному  выражению  Жозефа,  известняк
кипел, как молочный суп.
   Сэм Смит осмотрелся, увидел обоих буров и резко окликнул их.
   Буры тотчас остановились и как будто вступили с ним в беседу.
   Тем временем Александр позвал адъютанта Магопо и стал советоваться, как
бы схватить всех троих негодяев.
   Внезапно оглушительный треск покрыл гул водопада.
   Затем  произошел  второй  толчок,  похожий  на  землетрясение  и  тогда
закачался весь холм.
   Французы и батоки едва удержались на ногах. Им даже пришлось  сесть  на
землю, чтобы не упасть.
   Затем на протяжении нескольких секунд последовали один  за  другим  еще
несколько сильных толчков. Они сопровождались беспрерывным грохотом.
   Всем - и французам и африканцам - казалось,  что  земля  уходит  у  них
из-под ног и что они летят в бездну.
   Это было чистейшей правдой.
   Вся та часть холма, которая сжимала реку  справа,  медленно  скользила,
отрываясь от твердой земли.



        18

   Новое в  эксплуатации  угольных  шахт.  -  Мины  пороховые  и  мины  из
негашеной извести. - Несравненное преимущество последних. - Обвал. - Конец
четырех негодяев. - Батоки будут жить! - Эпилог.

   При разработке угольных шахт нередко приходится  прибегать  к  взрывам:
тогда от пласта откалываются и дробятся  огромные  глыбы,  не  поддающиеся
кирке.
   Очень долго основным взрывчатым веществом  считался  порох.  Однако  он
таит в себе много опасностей, в особенности  если  надо  взорвать  пласты,
лежащие на значительной глубине.
   Несмотря  на  весь  накопленный  опыт  и   на   все   предосторожности,
регулировать грубую силу взрыва не удается.
   Две мины с одинаковым зарядом, взорванные  одним  и  тем  же  способом,
дадут разные результаты: одна сорвет целый пласт, трещины побегут по  всей
галерее, жизнь шахтеров будет в опасности, другая только прошумит  и  даст
едкий дым. Зато обо могут высвободить и  поджечь  значительные  количества
рудничного газа и вызвать катастрофу.
   Много было сделано попыток заменить капризный порох другими веществами,
но попытки оказались тщетны.
   Все открытия современной химии были бессильны в  этом  вопросе  до  тех
пор, покуда решение не нашел скромный труженик, которому  помог  случай  и
его собственная наблюдательность [открытие приписывается  г.Паже-Мале;  но
есть основания  утверждать,  что  этот  почтенный  инженер  только  первым
применил его в угольных шахтах в Бельгии и в Англии (прим.авт.)].
   Вот в чем состоит новшество. Этот принцип основан на свойстве негашеной
извести значительно увеличиваться в объеме  под  действием  воды.  Процесс
этот протекает чрезвычайно бурно.
   Таким образом родилась  мысль  заменить  порох  негашеной  известью.  В
угольном пласте пробуравливают  на  расстоянии  полутора  метров  одну  от
другой необходимое количество скважин глубиной  в  метр,  при  диаметре  в
семь-восемь сантиметров. Затем в них закладывают патроны с известью.
   Патроны сделаны из  тонкой  бумаги  или  светлой  ткани.  Их  наполняют
негашеной известью в виде порошка.  Вдоль  патрона,  который  набивают  но
слишком туго, находится небольшой  паз,  в  который  вставляется  железная
трубка с краном.
   Когда мины заряжены, в них наливают при помощи ручного  насоса  воду  и
прекращают подачу воды, когда ее достаточно.
   Известь  тотчас  вступает  в  реакцию,  разбухает,  начинает  распирать
сжимающую ее угольную породу и понемногу, без толчков, разваливает ее, так
что глыба, опоясанная скважинами, в несколько минут отделяется без взрыва,
без дыма и, что особенно важно, без риска поджечь рудничный газ.
   Несравненные преимущества этого способа не надо объяснять слишком долго
- понятно и без того, что он в значительной мере облегчает трудную  работу
шахтера.
   Читатель  недоумевает:  зачем  мы  отклонились   в   область   угольной
промышленности, когда наши герои  сидят  в  крайне  опасном  положении  на
берегу Замбези?
   Затем, ответим мы, что это  самый  простой  способ  вернуться  к  нашим
героям и объяснить причины и вероятные последствия того  явления,  которое
привело их в столкновение с опасностью.
   Читатель не забыл рельефа местности, где должен  разыграться  последний
акт драмы. На берегу Замбези, выше водопада, близко от поверхности  земли,
лежит пласт угля, уходящий на неопределенную глубину  в  недра.  В  центре
пласта находится естественная пещера, которую  Сэм  Смит  обратил  в  свой
склад. Благодаря случайностям своей бурной жизни он здесь же натолкнулся и
на его преподобие, который, со своей стороны, свалился сюда  после  целого
ряда перипетий.
   Читатель помнит также и белую полосу, которая представляет собой не что
иное, как известняк.
   Наконец, читатель помнит взрыв рудничного газа, происшедший по вине его
преподобия, и страшный пожар, который был последствием этого взрыва, и то,
как быстро огонь  распространялся  из-за  сильного  сквозняка,  возникшего
между двумя отверстиями в пещере, а  также  ужас  батоков,  увидевших  дым
этого пожара.
   Соединились уголь, известь и огонь. Пройдет короткое время -  и  к  ним
присоединится вода. Она придет в виде грозового ливня. Тогда  естественным
образом возникнет явление, подобное тому,  которое  в  Европе  в  угольных
шахтах достигается посредством закладки мин, заряженных известью.
   Но в каких грандиозных размерах!
   Пожар пылал несколько часов подряд.  Пещера  превратилась  в  настоящую
печь по обжигу извести. Неслыханной силы пламя  обожгло  весь  известковый
пласт, который представлял собой углекислую соль  кальция.  Под  действием
огня известняк разложился, угольная кислота выделилась и получилось именно
то, что называется негашеной известью. Оставалось  только,  чтобы  на  нее
попало известное количество воды.
   Так и случилось. Ливень, который последовал за грозой,  залил  всю  эту
огромную массу негашеной извести,  она  разбухла,  стала  с  непреодолимой
силой распирать сжимавший ее уголь и  выталкивать  его  но  направлению  к
пропасти.  Часть  пласта,  в  которой  находились   пещера   Сэма   Смита,
усыпальница кафрских королей и их сокровища, откалывалась медленно,  но  с
грохотом и треском, которые так испугали наших друзей-европейцев.
   Сэм Смит, конечно, не подозревал, какая ему  грозит  опасность.  Увидев
заветный клад, он захотел как можно скорей вырваться из  мрачной  темницы.
Он особенно тяготился в ней теперь, когда осуществились его мечты. Поэтому
он решил взорвать ту часть угольного пласта, которая мешала ему выйти.  Он
нашел глубокую скважину,  до  половины  засыпал  ее  порохом,  приспособил
фитиль, поджег его и удалился в ожидании взрыва.
   Мы видели, что взрыв произошел за несколько секунд до того, как начался
обвал.
   Трудно описать, как Смит обрадовался, когда увидел у себя  над  головой
клочок синего неба. Его подбросило, точно пружиной. Он выбежал из  пещеры,
на дне которой сверкали тысячи сказочных алмазов,  и  столкнулся  носом  к
носу с обоими бурами, которые удирали, боясь встречи с батоками.
   Долго разговаривать им не пришлось: все  трое  внезапно  почувствовали,
что земля пошла ходуном у них под ногами.
   Охваченные безумным страхом, они хотели бежать. Но тщетно. Таинственная
сила не давала им держаться на ногах, они хватались за выступ  скалы,  как
утопающий хватается за обломки корабля, потерпевшего крушение.
   Онемевшие, задыхающиеся, почти утратив всякую  способность  соображать,
звать на помощь, кричать, они увидели только, что перед  ними  разверзлась
бездна, что эта бездна зовет их и они летят в нее.
   Действительно, оторвался весь огромный участок,  подвергшийся  действию
взрыва. Он медленно с глухим шумом соскальзывал куда-то вниз.
   Затем он  приостановился.  Было  похоже,  что  масса  нашла  устойчивое
равновесие. Но вскоре она покатилась с возросшей быстротой  и  с  грохотом
рухнула в пропасть, на дне которой  рычала  стиснутая  базальтом  Замбези.
Скалы, деревья, клад, мумии  -  все  исчезло  в  мгновение  ока  вместе  с
презренными негодяями.
   Дружеский голос вывел европейцев ил оцепенения, которое охватило их при
виде этой страшной картины.
   Показался Магопо, сияющий,  преображенный.  С  ним  были  Гэн  и  Хорс.
Показывая пальцем на склон  холма,  где  зиял  пролом,  на  воды  Замбези,
внезапно под действием извести ставшие похожими на молоко,  Магопо  кричал
своим гортанным голосом:
   - Здесь покоились вместо со своими сокровищами умершие  короли  кафров.
Белые нечестивцы осквернили их усыпальницу и  хотели  похитить  сокровища.
Баримы не допустили этого святотатства. Баримы - грозные боги. Пусть  прах
наших предков навеки покоится в водах реки,  которая  всегда  была  доброй
покровительницей моего народа! Пусть сверкающие камни,  которые  разбудили
столько  вожделений,  покоятся  на  дне  пропасти.  Воды  Мози-оа-Тунья  -
неподкупные стражи. Пока они не иссякнут, никто не сможет совершить  новое
святотатство и накликать на мой народ гнев баримов. Батоки будут жить!..



        ЭПИЛОГ

   Только благодаря чуду не свалились европейцы в пропасть вместе со всеми
теми, кто так долго питал к ним слепую ненависть и преследовал их.
   Обвал остановился в каких-нибудь пяти-шести метрах от них. Легко понять
их волнение.
   Но они все-таки освободились от мучительного кошмара, едва не  ставшего
явью! Они избавились от постоянной угрозы, которая преследовала их в  лице
буров, его преподобия и Сэма Смита.  Теперь  им  надо  было  добраться  до
прииска Виктория: оттуда они надеялись выехать в цивилизованные края.
   К  гибели  сокровищ  кафрских  королей  все   отнеслись   с   полнейшим
безразличием.
   Альбер, хотя и потерял надежду на обогащение, был счастлив,  что  вновь
нашел свою жену. Счастье было бы полным, если бы не смерть отца Анны.
   Жозеф был человек трезвого ума, как истинный каталонец.  Он  чувствовал
себя хорошо всегда и везде, лишь бы быть рядом со своим  молочным  братом.
Что для него все алмазы мира! Было бы дружеское сердце и любовь!
   Что касается Александра, то его философия всегда позволяла ему смотреть
на жизнь, на взлеты и падения со спокойствием, достойным древних мудрецов.
   - Вот я и остался ни с чем, - невозмутимо сказал  он.  -  Значит,  надо
снова взяться за кирку. Найду другой  участок.  Когда  сколочу  состояние,
приеду в Пиренеи и поселюсь рядом с вами. А пока самое главное - добраться
до Нельсонс-Фонтейна. Но это еще порядочно далеко.
   - Надеюсь, - заметил Альбер, - мы доберемся  благополучно.  Наш  добрый
друг Магопо охотно проводит нас с  соответствующей  охраной,  так  что  мы
сможем не бояться бандитов, которыми кишат здешние места.
   Так они  добрались  до  Виктории.  Прииск  имел  плачевный  вид.  Судья
рассказал им обо всех последних событиях, которые опустошили Викторию.
   Решили раньше всего предать земле жертвы буров, не допустить, чтобы  их
прах стал добычей хищных зверей.
   Батоки великодушно предложили свою помощь, и вскоре  трупы  несчастных,
завернутые в обрывки брезента,  были  погребены  на  заброшенном  алмазном
участке.
   Когда с этим было покончено,  европейцы  и  туземцы  двинулись  на  юг.
Магопо был удивительно добр. Он дал каждому по прекрасному верховому  быку
с удобным, хотя не совсем изящным седлом, так что дорога не  была  слишком
утомительной.
   Путешествие протекало весело. Было истинным удовольствием смотреть, как
Эстер и госпожа де Вильрож сидели на могучих  хребтах  своих  медлительных
животных. Эстер сопровождал Александр, Анну  -  муж.  Мужчины  вооружились
зонтами из листьев латании  и  защищали  прелестных  амазонок  от  палящих
солнечных лучей.
   Судья, единственный человек, уцелевший после  побоища  на  прииске,  не
пожелал расстаться  со  своими  новыми  друзьями.  Он  тоже  отправился  в
Нельсонс-Фонтейн и  охотно  разделял  общество  Жозефа,  чтобы  не  мешать
остальным.
   Далее следовали Зуга и бушмен. Шествие замыкал отряд воинов-батоков.
   Александр стал кавалером Эстер, и все, начиная с  нее  самой,  находили
это вполне естественным.
   Да почему бы и нет? Оба были молоды, красивы,  честны,  добры  и  полны
самоотверженности. Что  же  удивительного  в  том,  что  сердца  их  пошли
навстречу друг другу и объединились во взаимной симпатии.
   - Мы их скоро поженим!  -  шепнула  госпожа  де  Вильрож  своему  мужу,
который лукаво поглядывал на прелестную пару.
   Так должно было быть, так и было.
   Приехали в Нельсонс-Фонтейн. Александр, несмотря на  всю  свою  отвагу,
был бледен и дрожал, когда обратился к Эстер с вопросом, согласна  ли  она
стать его женой.
   Девушка покраснела, опустила голову и еле слышно сказала:
   - Да.
   Было условлено, что бракосочетание состоится в  кратчайший  срок  и  по
английским  законам,  с  тем  чтобы  впоследствии  брак  был  скреплен   в
официальном представительстве Франции.
   Церемония происходила в присутствии множества приискового  нар