узлы,  которые  не
поддавались никаким усилиям.
   Муравьи, возбужденные запахом крови, с одинаковой жадностью пожирали  и
тело, и одежду, и даже кожаную обувь. Бандита брала приступом целая армия,
она захватила его с головы до ног. Как мы уже сказали, ему в рот  воткнули
тряпку. Концы ее отчасти прикрывали лицо. Но скоро и  оно  будет  искусано
муравьями, затем язык, глаза, а он  ничего  не  может  предпринять  против
маленьких челюстей, которые держат его и не выпускают.
   Вот она, стало быть, месть Сэма Смита!
   Чтобы отдалить эту роковую  минуту,  Джемс  Виллис  машинально  откинул
голову назад, сделал невероятное и болезненное усилие и почувствовал,  что
его руки свободны. Тут не могло быть никакого  самообмана,  обе  его  руки
освободились и получили  возможность  действовать!  Прожорливые  насекомые
сами сделали то, чего не могли  сделать  его  исступленные  усилия.  Живые
клещи в одну минуту обратили в паклю те крепкие  путы,  которые  стягивали
ему запястья.
   Увидев себя наполовину свободным, он прежде всего подумал о том,  чтобы
выдернуть кляп у себя изо рта, освободить ноги  и  побежать  к  реке.  Что
теперь значила для него опасность  нарваться  на  кайманов,  гиппопотамов,
пресноводных  акул  или  водяных  змей!  Сейчас  главное   было   поскорей
избавиться от страшной пытки.
   Но он не успел приступить к исполнению этого плана. Дерево, на  котором
он находился, подмыло наводнением, оно закачалось и с шумом рухнуло.
   Дерево стояло на самом конце косы. Ствол  средней  толщины  поддерживал
густой зеленый купол. По удивительной случайности дерево упало  ветвями  в
воду, благодаря чему  прежде  всего  прекратилась  мучительная  пытка  его
преподобия. Первой заботой Джемса Виллиса было  взобраться  на  ветвь,  за
которую он ухватился. Освежившись  благодаря  благотворному  погружению  в
воду и сам не веря своему счастью,  он,  однако,  с  ужасом  заметил,  что
дерево, подхваченное течением, плыло, медленно кружась, по  направлению  к
водопаду.
   Тут  лжемиссионер  произнес  богохульное  ругательство.  Однако  он  не
оставался пассивным: держась рукой за свою ветвь, он старался  высвободить
ноги. Если бы это ему удалось, он мог бы либо переплыть реку по диагонали,
либо пристать к одному из островков, каких на реке было много.
   Но  ему  решительно  не  везло,  ибо   муравьи,   его   бессознательные
освободители, перегрызли только те путы,  которыми  у  него  были  связаны
руки. Все же остальные остались целы  и  в  воде  они  так  набрякли,  что
развязать узлы было положительно невозможно. К  тому  же  Смит  совершенно
обезоружил его преподобие и  не  оставил  ему  хотя  бы  карманного  ножа,
которым он мог  бы  их  перерезать.  И  наконец,  в  довершение  всех  бед
островки, на которые он рассчитывал, были затоплены и скрылись под  водой.
Так что Джемс Виллис потерял всякую надежду.
   Тем  временем  его  дерево  стало  игрушкой  волн  и  неслось  со   все
возраставшей, головокружительной быстротой. Попав  в  полосу  прибоя,  оно
поплыло, кружась  и  вертясь.  У  верхней  губы  водопада  оно  на  минуту
задержалось, повернулось два или три раза  вокруг  своей  оси,  попало  во
встречное течение, стремительно понеслось  в  боковой  проток  и  упало  в
бездну. Его преподобие, уже наполовину  задохшийся,  оглушенный  грохотом,
похолодевший от ужаса, закрыл глаза и потерял сознание.



        6

   Сила и слабость человеческого организма. - Кривая вывезла. - В угольной
пещере. - Неожиданность, - Подземный ход. - Тайный склад. -  Углубление  в
почве. - Еще один  тайник.  -  Что  иногда  содержится  в  бочонке  из-под
анчоусов. - Шкатулка, достойная султана или набоба. - Золото!..  Алмазы!..
- Уж не тайник ли это Сэма Смита?

   Организм человеческий  настолько  непрочен,  что  иной  раз  достаточно
какой-нибудь  мелочи,  чтобы  его  разрушить.  Но  иногда  он  оказывается
поразительно  живуч.  Обыкновенный  сквозняк  может  вызвать   смертельное
воспаление легких, но сколько раз бывало, что  солдат,  раненный  в  грудь
навылет,  благополучно  поправляется   и   всю   свою   дальнейшую   жизнь
наслаждается цветущим здоровьем. Какой-нибудь толчок, удар  в  голову  при
падении могут вызвать воспаление мозга, заканчивающееся смертью. Вместе  с
тем осколки снаряда, попадая в черепную коробку, обнажают мозг,  но  жизни
это еще не угрожает.
   Можно привести бесконечное множество таких примеров. И все же  читатель
будет удивлен, когда узнает, что его преподобие,  почти  удавленный  Сэмом
Смитом, едва не задохшийся из-за тряпки, воткнутой ему в  рот,  изъеденный
муравьями, утопавший со своим деревом в Замбези и в конце концов унесенный
водопадом Виктория, уже на  следующее  утро  наслаждался  всеми  радостями
бытия.
   Логически он должен был бы сначала быть  раздавленным  огромной  массой
воды, а затем разбитым о базальтовую скалу, по которой  она  проносится  с
оглушительным шумом.
   Но его преподобие чудесным образом избежал обеих этих.  опасностей.  Он
был, по всей  вероятности,  первым  человеком,  пробравшимся  живым  через
места, над которыми гремит божественный голос баримов.
   Случайность, благодаря которой слепая судьба сохранила  бандиту  жизнь,
была, в сущности, очень  простой.  Читатель  помнит,  что  его  преподобие
тщетно пытался распустить узлы, которыми  были  стиснуты  его  ноги,  и  с
отчаянием утопающего впился в свое дерево.
   То, что должно было стать причиной его  гибели,  стало  источником  его
спасения. Дерево, как мы видели, было унесено в один из боковых  каскадов,
отделенный от главного водопада скалами. Оно свалилось, как в колодец,  на
дне которого с воем кружилась вода. Густая зеленая крона и  прочные  ветви
не дали его преподобию удариться о базальтовые скалы, и он уцелел. Это  не
все. Базальтовая стена стояла  здесь  не  отвесно,  а  представляла  собой
наклонную плоскость, и в ней зияло неправильной  формы  отверстие  шириной
метра в три. Никто не мог  и  заподозрить  его  существования.  Чтобы  его
увидеть, нужно было предварительно  выполнить  гимнастическое  упражнение,
которое против своей воли проделал Джемс Виллис.
   По непостижимой прихоти случая дерево угодило  в  это  отверстие  своей
густой зеленой кроной и на минуту заткнуло его.  Затем  оно  перевернулось
корнями кверху и полетело вниз. У входа  в  отверстие  произошла  короткая
задержка, и тогда переместился  центр  тяжести.  По  этой  причине  бандит
выпустил из рук ветви, за которые держался, и в силу закона притяжения его
тело продолжало лететь по кривой линии, по которой ранее  неслось  дерево.
Эта кривая привела его в самую сердцевину зияющей пещеры. Он упал на дно и
лежал, раскинув руки.
   Обморок продолжался долго. Очнувшись, Джемс Виллис увидел водяную пыль,
которая облаком стояла над пещерой, и солнце, в  сиянии  которого  водопад
казался огромным потоком металла.
   Мы предоставляем читателю самому судить, о чем  подумал  бандит,  столь
неожиданно убедившись, что он жив, какова была его радость, его удивление,
его изумление. В один  миг  пронеслось  перед  его  мысленным  взором  все
пережитое за ночь, все нагромождение ужасов;  затем  он  вспомнил  минуту,
когда услышал где-то внизу грохот водопада и потерял сознание. Он медленно
перебирал в уме все события, которые могли бы объяснить, как  он  попал  в
эту пещеру, и, в общем, его предположения не были лишены основания.
   Но хоть бандит и ушел от грозной опасности, он еще не был  огражден  от
новых злоключений. Эта тревожная мысль пришла ему в голову весьма кстати.
   - Ну-ка, - сказал он, с трудом садясь, - давай подумаем, как  выбраться
отсюда. Навсегда поселиться в водопаде Виктория - это не дело. Я  не  вижу
здесь никаких удобств. Однако сначала осмотрим нашу новую квартиру.  Кроме
того, пора наконец освободить  ноги.  Этот  мерзавец  Сэм  Смит  поработал
усердно. Вот кому лучше не попадаться мне на глаза, если только я сам  еще
выберусь отсюда. Эти куски черного камня мне пригодятся. Я перетру ими все
мои путы и пойду на разведку.
   Джемс Виллис попытался разбить один такой камень, сильно  ударив  им  о
землю, но, к великому его удивлению,  камень  весь  раскрошился.  То,  что
Виллис принимал за скалы, было глыбами каменного угля.
   - Черт возьми! - закричал он обрадовавшись:  -  Уж  не  попал  ли  я  в
каменноугольную  шахту  из  тех,  которые  здесь   некогда   разрабатывали
португальцы? Но в таком случае я спасен! Я найду  главную  галерею  -  там
обязательно должен быть выход.
   Беглый осмотр пещеры убедил его, что он ошибается. Нигде не было  видно
никаких следов  человеческого  труда.  Пещера  образовалась,  вероятно,  в
результате оползней, вызванных  вековым  действием  вод.  Пласт  каменного
угля, менее прочный, чем соседние породы, естественно, подался и образовал
разрез толщиной в метра два.
   Отказавшись от мысли найти кусок базальта,  его  преподобие  немедленно
сам принялся за свои путы. Вооружившись  терпением,  ломая  себе  ногти  и
крепко ругаясь, он наконец освободился.
   - А теперь вперед! - сказал  он,  когда  кровь  стала  снова  правильно
обращаться в его жилах.
   Он продвигался на ощупь, держась правой рукой  за  стенку,  потому  что
наступила полная  темнота.  Мало-помалу  грохот  водопада  становился  все
слабей, и его преподобие слышал уже только сплошной гул, от которого в его
мрачной тюрьме дрожали стены.
   Боясь оступиться и упасть в какую-нибудь новую, невидимую яму, он делал
каждый шаг, только убедившись, что под ногами есть почва.
   Так  он   прошел   метров   сто   и   крайне   устал   от   бесконечных
предосторожностей и трудностей, которые встречал на  каждом  шагу.  Легко,
впрочем, понять, что и пережитые злоключения отняли у него немало сил.
   Он все еще  продвигался  вперед,  почти  ни  на  что  уже  не  надеясь,
подталкиваемый одним лишь  желанием  уйти  как  можно  скорей  от  бездны,
которая грохотала позади него. Естественная подземная галерея, на  выступы
которой он поминутно натыкался, внезапно  повернула  в  сторону,  и  вздох
облегчения вырвался из груди  бандита:  он  заметил  вдали  бледный  свет,
падавший на дно пещеры откуда-то сверху. Свет! Почти то же, что жизнь!  Он
шагал еще в  течение  некоторого  времени,  которое  казалось  ему  ужасно
долгим, и очутился наконец на просторной круглой площадке.
   Она как бы лежала в угольном пласту и получала свет через  своего  рода
круглую трубу, в которую было видно темно-голубое небо. Труба имела метров
десять в длину и около двух метров в ширину  и  пропускала  огромный  сноп
ярких лучей.
   Его преподобие оказался как бы на дне высохшего  колодца.  Он  осмотрел
все углы и закоулки и был ослеплен.  Казалось  бы,  после  всех  пережитых
приключений он уже не  должен  ничему  удивляться,  но  теперь  он  был  в
буквальном смысле потрясен. Это было потрясение радостное, ибо  каковы  бы
ни были его мечты, он никогда не мог мечтать о том, что  сейчас  лежало  у
него перед глазами. Он все еще был узником, но как  великолепна  была  его
тюрьма!
   Впрочем, посудите сами!..
   Прежде всего коллекция ружей, аккуратно поставленных вдоль  стены.  Она
была совершенно сухой благодаря  вентиляции,  которую  давала  все  та  же
труба. Несколько карабинов с покрытыми бронзой  стволами  стояли  рядом  с
ружьями системы "Мартини-Анри", "Винчестер", "Уэттэрли", -  словом,  здесь
были собраны лучшие образцы современных ружей,  последнее  слово  техники.
Охотничье оружие было достойным образом представлено ружьями  центрального
боя, среди которых можно было заметить и скромные пистонные, которыми тоже
не  следует   пренебрегать,   когда   не   хватает   патронов.   Тщательно
рассортированное снаряжение было завернуто в куски просмоленного брезента,
что делало его нечувствительным к изменениям атмосферы.
   Рядом с этими обильно смазанными жиром грозными  орудиями  нападения  и
защиты его преподобие с неописуемой радостью заметил  несколько  небольших
ящиков, содержавших галеты, табак и различные консервы в тяжелых коробках,
украшенных цветными этикетками.  Далее  шло  самое  разнообразное  платье:
синие шерстяные куртки, такие же брюки,  фланелевые  рубашки,  сапоги  для
верховой езды и  даже  колониальные  шлемы.  Затем  ножи,  тесаки,  полные
комплекты упряжи, компасы, часы, серебряные столовые приборы  и  туалетные
несессеры...
   Таинственный хозяин этого подземного склада должен был быть  не  только
коллекционером и знатоком, но еще и  человеком,  который  любит  удобства.
Так, в небольшой нише оказался целый ворох густых мехов. Они могли служить
такой мягкой постелью, какой был бы доволен любой неженка.
   Джемс Виллис был потрясен. Со все возрастающим удивлением  созерцал  он
эти богатства. Он был человек, весьма далекий от суеверий, и  все  же  ему
казалось, что в его жизнь вмешались сверхъестественные силы,  если  только
под влиянием всего пережитого накануне у него не начались галлюцинации.
   Но нет, действительность представала перед ним в неопровержимом виде, и
отрицать  очевидность  было  бы  невозможно.  Он  перетрогал,   перещупал,
пересмотрел все лежавшие перед ним разнообразные предметы  и,  убедившись,
что в его невероятном приключении нет никакой  фантастики,  решил  вскрыть
банку мясных консервов. Но тут взгляд его упал на небольшую круглую выемку
в почве, по-видимому образовавшуюся в результате того, что слой угля здесь
недавно переворошили.
   Странно - этот человек, умиравший от голода и который, казалось, должен
был бы мечтать только о том, чтобы хорошенько наесться, благо еда была под
рукой, и хорошенько поспать, этот человек, только что находившийся в таком
ужасном положении, подумал только об одном: поскорей разрыть это местечко,
показавшееся ему загадочным тайником. Он отбросил коробку с  консервами  и
воткнул в уголь саблю, при помощи которой собирался вскрыть консервы.
   Предчувствие не обмануло его.  Уголь  действительно  недавно  ворошили,
если судить по  тому,  как  он  крошился.  Преподобный  был  убежден,  что
закопанный здесь предмет должен представлять особенную  ценность,  раз  уж
владелец всех этих богатств дал себе труд так тщательно скрыть его в  этом
и без того скрытом и  недоступном  месте.  Джемс  Виллис  яростно  работал
клинком и выгребал уголь с такой  поспешностью,  что  по  его  почерневшим
рукам потекла кровь.
   Но вот клинок наткнулся на твердый предмет.
   - Так я  и  думал!  -  пробормотал  бандит,  наклоняясь  над  ямкой.  -
Постой-ка! Бочонок! Из-под соленых анчоусов. Их  сколько  угодно  в  любом
кабаке. Очень просто. Анчоусы вызывают отчаянную жажду, и кабатчику  легче
сбывать свое огненное поило. Ну-ка, посмотрим, что в  бочонке.  Не  думаю,
чтобы в нем оказалось виски. Я что-то вообще не  вижу,  чтобы  мой  хозяин
достаточно позаботился о напитках.
   Джемс Виллис с трудом извлек из ямы бочонок и поставил его на свет.
   Напрасно пытался бандит выбить  клепку.  Дерево  было  крепкое,  острие
сабли сломалось с сухим  треском.  Заметив  американский  топор,  стальной
клинок которого отливал лазурью, он схватил его и с силой ударил по днищу.
   Дерево треснуло, ободья лопнули, бочонок рассыпался.
   Бандит был ослеплен, заворожен, он задыхался и дико закричал  при  виде
сказочной картины, которая открылась его глазам.
   Вообразите, что перед вами внезапно засверкали  драгоценности  султанши
или  раскрылся  ларчик  набоба,  переливающийся  всеми   цветами   радуги;
вообразите, что великолепные дары Голконды [Голконда - старинное  название
индийского княжества Хайдерабад; властители Голконды  славились  несметным
богатством] прихотливо играют перед вами всеми своими огнями, и вам все же
будет трудно  составить  себе  представление  о  несравненном  великолепии
клада, который бандит нашел так неожиданно.
   Из бочонка высыпались сотни алмазов. В беспорядке рассыпавшись по углю,
они сверкали как звезды, которые оторвались от небесной тверди и упали  на
полог черного бархата. Безумными глазами смотрел миссионер, из  груди  его
вырвалось рычание, какое издает хищный зверь,  вышедший  на  охоту.  Затем
взгляд его снова перенесся на бочонок. Этот скромный сосуд был до половины
наполнен драгоценными камнями разной  величины  и  желтыми  металлическими
кружками - золотыми монетами.
   Камни еще не были отделаны, к  ним  еще  не  прикасались  ни  искусство
гранильщика, ни прихотливый  вкус  ювелира,  и  все  же  они  представляли
неоценимое богатство. Их естественные грани, на которые сверху падал свет,
задерживали на себе  все  лучи.  Некоторые  камни,  случайно  лежавшие  на
золотых монетах, напоминали сверкающие глаза тигра.
   - Мое!.. Мое!.. Все мое!.. - задыхаясь, повторял бандит, погружая  руки
в алмазы. - Я богат!.. Наконец-то! Я давно это заслужил!
   Он набрал полные пригоршни драгоценных камней и сжал их  так,  что  они
врезались ему в ладони. Вероятно, это было  ему  нужно,  чтобы  еще  лучше
поверить в обладание. Затем, нечувствительный ко всему  остальному,  сразу
забыв голод, жажду и усталость, он стал пересыпать  драгоценные  камни  из
одной руки в другую, как маленькие  дети,  забавляясь,  пересыпают  песок.
Камни оживали, напоминая рой мошек, играющих в солнечном луче.
   Молчаливое созерцание этого сверкающего волшебства продолжалось  долго.
Наконец его преподобие как будто  очнулся.  Посторонний  наблюдатель  этой
удивительной сцепы подумал бы, что бандит  наконец  решил  поесть.  Ничего
подобного. Жадность, которую такая находка, казалось, могла утолить - хотя
бы на время, - проявилась в странной форме.  Бандит  пересыпал  обратно  в
бочонок все алмазы, и они падали с сухим потрескиванием. Затем он подобрал
камни, валявшиеся тут и там по углам, делая это  спокойно,  неторопливо  -
как бережливый земледелец подбирает каждое зерно, вывалившееся из снопа.
   Эта нелепая работа отняла много времени,  и  его  преподобие,  которого
созерцание богатства  взволновало  и  утомило,  но  не  насытило,  подумал
наконец о еде. Но тут ему захотелось прежде  всего  полностью  вступить  в
право владения, и он стал пересыпать алмазы и золотые монеты из бочонка  к
себе в карманы. Затем он сел на бочонок, опустил ноги в ямку и жадно  съел
галету и кусок мяса.
   Только тогда стал он серьезно обдумывать свое положение и  хладнокровно
его взвешивать.
   - Вот что, - сказал он, разгрызая своими острыми волчьими зубами  сухую
галету, - нечего тут сидеть и восторгаться этой странной милостью  судьбы.
На минутку я было потерял голову. Надо, впрочем,  признать,  что  было  от
чего. Другой на моем месте совсем спятил бы. Постараемся все обдумать, как
подобает  умному  человеку.  Немыслимо,  чтобы  я  наскочил  на  сокровища
кафрских королей. Все оборудование этой подземной  пещеры,  все  предметы,
которые здесь находятся, - все говорит о том, что  хозяин  или  хозяева  -
европейцы.  В  этом  и  сомневаться  нельзя.  Отличный  порядок  во  всем,
прекрасное состояние оружия,  аккуратное  хранения  платья  и  снаряжения,
качество продуктов - все это убеждает меня, что сюда заглядывают  довольно
часто. Долго я здесь не продержусь, даже если не  найду  выхода.  Конечно,
выход-то есть, но сейчас он мне просто недоступен.  Вот  он,  у  меня  над
головой, этот проклятый вертикальный коридор, скорей похожий на трубу  или
на ствол колодца. Несомненно, именно им-то  и  пользуются  мои  загадочные
хозяева. Надо только иметь веревку с узлами. По ней можно легко взбираться
и спускаться. Кажется, я даже вижу царапины на стене. Это следы  ног.  Но,
черт возьми, кто они, эти хозяева? Люди с приисков не стали бы так прятать
плоды своих трудов. Они бы поторопились обратить такие богатства в деньги.
Кабатчик тоже не стал бы устраивать здесь свой склад. И наконец, какой  же
сумасшедший  будет  прятать  столько  алмазов  и  заниматься  тем,   чтобы
продавать пьяницам  алкоголь?  Только  у  какого-нибудь  миллионера  могла
зародиться такая фантазия