оложную той, куда ушли  линчеватели.  Жозеф  обернулся  в
последний раз  и  бросил  на  окаменевшего  мастера  Виля  взгляд,  полный
ненависти.
   - Что же это? Он так и не подохнет, этот  поганый?  Ах  нет,  подохнет!
Наконец-то он свалился... Жалко змей, которые будут его кусать.
   Полицейский глухо застонал и упал навзничь, не  то  от  страха,  не  то
сраженный укусом пикаколу.
   - А теперь куда мы пойдем? - спросил Альбер.
   - На реку! Куда же еще? Сядем в лодку и поедем куда надо!
   - Как, у тебя есть лодка?
   -  И  еще  кое-что,  кроме  лодки...  Мы  сегодня   с   Зугой   здорово
поработали!..
   - Я понимаю, дорогой мой друг, - ответил Александр, пожимая  ему  руку.
Затем он обратился к Инженеру. - Не знаю, месье, каковы в настоящее  время
ваши виды и возможности на прииске.  В  отношении  нас  вы  себя  проявили
джентльменом и человеком сердца. Вы сказали, что  надо  торопиться.  Стало
быть, сейчас не время произносить речи. Хотите вместе с нами участвовать в
добром дело,  а  затем  по-братски  разделить  с  нами  доходы  от  одного
предприятия, с которым тоже надо спешить? Но если у вас там,  на  прииске,
есть дела,  которые  требуют  вашего  присутствия,  то  я  говорю  вам  не
"прощайте", а "до свидания". Где бы вы ни находились, помните, что  имеете
твердые права на нашу благодарность и  что  мы  вам  принадлежим  телом  и
душой.
   - Вы не поверите, месье, - неторопливо и серьезно  ответил  Инженер,  -
как меня трогают ваши теплые слова. Но,  к  большому  моему  сожалению,  я
сегодня присоединиться к вам не могу. Мне нужно  вернуться  на  прииск  по
двум причинам, и это в ваших же интересах. Во-первых, я должен в меру моих
возможностей установить истину и доказать вашу невиновность. Вы не  можете
жить в состоянии постоянной вражды со здешним народом, в особенности  если
вам почему-нибудь надо находиться в алмазном районе. Во-вторых, у вас  нет
оружия. Я вам раздобуду оружие во что бы то  ни  стало.  Завтра  ночью  вы
найдете под этим баньяном три полных комплекта вооружения. Я сам их  здесь
положу. Не благодарите меня. Я еще сам  обращусь  к  вам  за  услугой,  но
потом. Вашу руку, господа, и до свидания.
   Он быстро огляделся и пошел берегом, вниз по течению, - то есть  в  том
же направлении, куда ушли люди, пришедшие поглазеть на повешение.
   - А теперь, господа, за дело! - сказал Жозеф после минутного  молчания.
- Вот наша лодка. Садитесь. Я только привяжу наших крокодилов  к  корме  и
сяду с вами... Зуга, весла!
   - Вот они.
   - Хорошо. Вы готовы?
   - Готовы.
   - Пошли!
   Легкое  суденышко,  подталкиваемое  мощными  руками  кафра  и  бушмена,
медленно соскользнуло с влажного песка в воду  и  стало  тихо  подниматься
вверх. Держась все время поближе к берегу, где течение менее  быстро,  оно
не выходило из мрака, образуемого густой прибрежной растительностью.
   - Что с Анной?  -  спросил  Альбер,  которого  не  переставала  терзать
тревога. - Какие у тебя известия?
   - Ни хороших, ни плохих, месье Альбер.  Фургон,  который  мы  заметили,
когда мошенник-англичанин вас арестовал, продолжает плавать,  как  шлюпка.
Мы с Зугой видели его сегодня утром. Нам нельзя было открыто пуститься  за
ним, чтобы не возбудить подозрения той скотины, которая им правит.  Но  он
не мог уйти далеко. Я надеюсь, мы его скоро  найдем.  Кроме  того,  мы  не
хотели все-таки уходить слишком далеко  от  вас.  Мы  решили  сделать  все
возможное, чтобы спасти  вас  или  умереть  вместе  с  вами.  Конечно,  мы
заставили бы дорого заплатить за это! Карай!
   - Мой  добрый  Жозеф!  Это  так  благородно  с  твоей  стороны,  но  ты
сумасшедший.
   - Не знаю, благородно ли, а уж насчет того, что я сумасшедший, это  еще
как сказать! Правда, Зуга?
   Не переставая работать веслом, кафр что-то буркнул. Было похоже, что он
поддерживает Жозефа.
   - Но что бы вы могли сделать? - спросил Александр,  которого  отвага  и
решимость Жозефа восхищали, но не удивляли нисколько.
   - Я вам охотно все расскажу, потому что  нам  пока  делать  нечего.  Вы
знаете, что наш Зуга хитрей, чем все  каталонские  контрабандисты,  вместе
взятые. Вот он и стал учить меня на крокодила.
   - Это еще что за чертовщина?
   - Очень просто. Наш  Зуга  прекрасно  умеет  подражать  голосу  и  всем
повадкам крокодила. Он даже  использовал  свой  талант,  чтобы  произвести
небольшую разведку на реке. Он поразительный малый. Сейчас увидите. Да  вы
и сами скоро будете первоклассными крокодилами. Да, на чем  это  я,  бишь,
остановился? Я сказал, что Зуга привел меня в  такое  местечко,  где  рока
образует заводь и вся сплошь покрыта водяными растениями, так что  воды  и
не видно. И тут Зуга разгреб траву, и я  увидел  несколько  лиан,  которые
одним концом привязаны к корягам, а сами уходят в воду. Зуга сделал  очень
милую гримасу в знак удовлетворения.  А  я  подумал:  "Это,  должно  быть,
какие-нибудь глубинные удочки. Не иначе, как мой славный  Зуга  собирается
угостить меня ухой". Но хоть мне и было  любопытно,  я  все  же  решил  не
расспрашивать. Я давно убедился, что лучше видеть все  своими  глазами,  в
особенности здесь. Зуга стал тянуть одну лиану. Я взялся за другую. Вижу -
тяжело! Ну,  думаю,  и  рыбка!  Тяну,  тяну,  вдруг  что  я  вижу?..  Нет,
угадайте...
   - Крокодил? - смеясь, сказал Александр.
   - Я и сам так подумал.  Но  я  быстро  успокоился,  потому  что  вместо
настоящего  крокодила  я  увидел  узенькую  лодочку,  только  похожую   на
крокодила.
   - Быть не может!
   - Даю вам честное слово. На носу - довольно искусно  вырезанная  голова
крокодила, а корма нагружена глиной, так что лодка имеет низкую посадку.
   - Здорово придумано!
   - Это еще не все. Главное впереди.
   - Я слушаю.
   - Вы все хорошо поймете, потому что  сами  будете  крокодилом.  Правда,
Зуга?
   - Правда.
   - Наш друг великий мастер в  этом  деле,  но,  прямо  вам  скажу,  дело
нелегкое. Прежде всего надо лечь в  эту  душегубку  ничком  и  собственной
своей спиной изображать спину каймана.
   - Да ведь у нас белая кожа. Она для этого не подходит.
   - Ничего, Зуга обмазал меня густой черной  грязью.  Я  еще  долго  буду
отмываться.
   - Здорово!
   - Так вот, человек-кайман смазывает себя грязью, ложится в лодку, берет
в руки весло, погружает его в воду и потихоньку гребет,  почти  не  двигая
руками,  а  только  пальцами.  Это  очень  трудно.  Тем  более  что  весло
высовывается впереди резной головы и не имеет никакого упора, кроме ладони
гребца. Рука скоро начинает болеть, но зато цель достигается!..
   - Не сомневаюсь, дорогой Жозеф. Прием остроумен, но не нов.  Точно  так
же  делают  некоторые  племена  краснокожих  на  берегах   Амазонки.   Они
пользуются для этого легкими челночками - там они называются  "убас"  -  и
тоже придают им вид кайманов.
   - Что ж, из всех  способов  разведки  на  реке  этот,  по-моему,  самый
лучший. Вы можете пробраться в самую гущу ваших врагов, а они и  знать  не
будут. Так, например, когда мы пытались высадиться на  берег  недалеко  от
того места, где эти злодеи хотели вас повесить, мы видели  обоих  буров  в
компании с Сэмом Смитом и его преподобием.
   - С его преподобием? Вы ошибаетесь, Жозеф.
   - Прошу прощения, месье Александр, я его видел, и видел ясно, и никакой
ошибки тут быть не могло. Они, по-моему,  отлично  спелись  и  друг  друга
стоят.
   - Смит и буры - пожалуй, но его преподобие?..
   - По-моему, он отъявленный мерзавец.  Вроде  мерзавца,  известного  под
именем мастера Виля, которому я  хотел  обработать  шкуру,  а  вы  мне  не
дали... К несчастью, мы не имели возможности пробраться к  ним  достаточно
близко, чтобы послушать, о чем они говорят. Они были очень осторожны,  эти
плуты. Один из них даже послал мне  кусок  свинца,  который,  по  счастью,
попал в корму моей душегубки, иначе я бы мог остаться без ног. Так  как  у
меня были основания предполагать, что лодочка, в которой мы сейчас  сидим,
принадлежит Сэму Смиту, то я счел себя вправе одолжить ее. В счет двадцати
тысяч франков, которые он у меня забрал. Нашей целью было отыскать вас. Мы
взяли курс прямо на  факелы.  И  тут  Зуга,  который  получил  законченное
крокодиловое образование, решил сопровождать нашу высадку музыкой. Как она
подействовала, вы видели. Я теперь учусь у него, но  мне  еще  многого  не
хватает. Ничего, научусь.
   - Какая досада, -  задумчиво  сказал  Александр,  -  что  мы  Не  можем
проохать к этим негодяям. Хотелось бы расспросить их кое о чем.
   - Это верно, месье Александр, но у нас времени нет.
   - А куда вы нас, собственно, везете?
   - О, не беспокойтесь. Зуга отлично знает,  что  делает.  Он  везет  нас
туда, где затоплены запасные лодки. У него их, кажется, две пли три штуки.
Вместе с теми, которые мы сейчас ведем на  буксире,  получится  порядочная
флотилия.
   - Хорошо. А дальше?
   - Мы немедленно пустимся на  поиски  злосчастного  фургона,  в  котором
томится мадам Анна!
   - Давайте  спешить,  друзья  мои!  Давайте  спешить!  -  воскликнул  де
Вильрож.
   Последние слова Жозефа оторвали  Альбера  от  мрачных  мыслей,  которые
преследовали его, как мучительный кошмар.



        4

   Алмазная лихорадка. - Позднее раскаяние.  -  Ищейка  и  полицейский.  -
Тревожная ночь. - В пятистах метрах от тюрьмы на колесах. - Нетерпение.  -
Самый незначительный предмет может иметь большое значение. - Крыло бабочки
или клочок бумаги? - Догадки Альбера. - Отчаяние.

   Много народа бросилось на поиски легендарных сокровищ кафрских королей,
но результатом были только разочарование и многочисленные жертвы.  Однако,
несмотря на трудности, возникавшие на каждом шагу, несмотря на  опасности,
число которых только возрастало, жадность искателей становилась лишь более
яростной.  Тайна,  которую  так  оберегали  немногие  посвященные,   стала
достоянием людей без  роду,  без  племени,  и  поиски  клада  они  сделали
единственным смыслом своего существования.
   О  предстоящем  нахождении  клада  говорили  как  о  событии,   которое
произойдет пусть через неопределенное  время,  но  произойдет  безусловно.
Даже люди, которые не бросали своей ежедневной работы, не выпускали из рук
кирки или лопаты и с тревогой и  надеждой  просматривали  каждый  комочек,
каждое зернышко разработанной ими земли, расспрашивали каждого  встречного
и поперечного, что слышно о "большом деле". Это мудрецы, но  их,  конечно,
мало. Другие забросили все. К чему рыться, подобно  кротам,  в  обожженных
солнцем ямах, наполненных удушливой  пылью,  поминутно  грозящих  обвалом?
Вот-вот придет богатство! Разве не лучше петь, пить и драться  в  ожидании
этой  счастливой  минуты?  Кабатчик   оказывал   кредит.   Будущие   блага
учитываются. Еще  немного  -  и  шансы  будут  продаваться,  как  биржевые
ценности. Досужие статистики - их везде хватает - вычисляли, сколько может
прийтись на долю каждого участника дела. Цифры получались  фантастические.
Они сводили с ума людей,  у  которых  мозги  и  без  того  были  расшатаны
алкоголем. Никто не думал о том, как будет производиться дележ и кто будет
его производить. Вероятно, в  ход  будут  пущены  ножи  и  револьверы.  Не
обойдется без жертв, но это никого не  трогает.  Доля  погибших  пойдет  в
дележку.
   А ищут плохо. Как будто  клад  должен  отыскаться  сам  собой.  Короче,
нездоровый ветер носится над прииском.
   Никто не знает, кто первым пустил этот тревожный слух. Достаточно  было
каких-нибудь нескольких часов, чтобы  он  всех  взбудоражил.  Однако  есть
основания предполагать, что слишком много болтали пьяные буры и как раз во
время событий, которые последовали за необычным поединком между Жозефом  и
американцем.
   Но если верно, что у буров  оказались  слишком  длинные  языки,  то  им
пришлось прежде всего горько пожалеть о своем пристрастии к  вину,  потому
что, разбудив людскую жадность, они уже не смогли  исправить  свою  ошибку
никакими отговорками. Тут же, не сходя с места, все решили отправиться  на
розыски клада целой экспедицией, и во главе  были  поставлены  Корнелис  и
Питер. Отказаться было невозможно: буров так  запугали,  что  им  поневоле
пришлось  принять  эту  честь,  которая  была  в  равной  мере  опасной  и
бессмысленной. Как,  в  самом  деле,  спорить  с  людьми,  у  которых  вся
способность мыслить и рассуждать сводится к петле или револьверу?!
   Будучи, таким образом, вынужденными подчиниться, оба братца делали вид,
что в самом деле намерены оставаться верными своим непрошеным компаньонам.
Они  поставили  на  ноги  весь  сброд,  всех,  кому  случайности   опасной
экспедиции более по душе, чем упорный труд на прииске. Все поклялись  друг
другу во взаимной верности, шумно попраздновали и отправились. Разумеется,
буры только о том  и  помышляли,  как  бы  поскорей  отделаться  от  своих
назойливых сотоварищей.
   Спустя двенадцать часов после отъезда с прииска они  встретили  Клааса.
Тот пригнал своих истощенных быков к месту  встречи,  которое  ему  указал
Кайман.
   Мы уже рассказали выше, чем закончилось первое свидание трех братцев  и
как Клаас и слышать не пожелал о каком-либо  соглашении.  Читатель  помнит
также, какие  дьявольские  меры  принял  Клаас,  чтобы  оградить  себя  от
возможного нападения, которое могло сразу развеять все его самые  заветные
мечты.
   Но одновременно он,  помимо  своей  воли,  открыл  братьям  возможность
расстаться с их жадными компаньонами Благодаря неожиданному случаю бурам в
руки попала карта, составленная мистером Смитсоном, и они сбежали всего за
несколько часов  до  того,  как  Клаас  отравил  воду  в  ручье.  Конечно,
обманутые ими люди с яростью пустились бы в погоню, если бы их не поразила
слепота. Несчастные, вероятно, погибли бы, если бы не Зуга и бушмен.
   Корнелис и Питер ушли вместе с его преподобием, и  тот  находил  дорогу
благодаря карте.
   Все трое отошли уже довольно далеко, а буры клялись, что не  скоро  еще
вернутся в цивилизованные места, где кабатчики торгуют такими  снадобьями,
против которых нет сил устоять, и где нескромные уши  подхватывают  каждое
слово, вылетевшее из уст вместе с винными парами.
   Не сидел сложа руки и мастер Виль. Он провел несколько дней на прииске,
но, оставался совершенно в стороне от описанной выше  экспедиции.  Ему  не
было никакого дела до всех алмазов мира. Его интересовали только виновники
убийства в Нельсонс-Фонтейне. Мастер Виль страстно любил то,  что  называл
своим искусством, и был человеком в известном смысле бескорыстным. Но  его
ослепляло честолюбие, и ему не хватало чутья, которое для сыщика  является
природным даром и нигде не приобретается.
   Сыск  представляет  собой  искусство,  целиком  построенное  на  чутье,
которому трудно дать точное определение. Этому  искусству  вряд  ли  можно
научиться по одним только книгам, и требует оно столько же такта,  сколько
ума.
   Но  мастер  Виль  забил  себе  голову  полицейскими  романами   и   был
непоколебимо убежден, что он сам - один из тех чудесных  сыщиков,  подвиги
которых так увлекательно расписывают романисты. Его взгляд  на  загадочное
убийство торговца нисколько не  переменился.  Напротив,  попав  на  ложный
след, он стал его держаться со всем упрямством, которое свойственно  людям
ограниченным, и  утвердился  в  мысли,  что  убийцами  являются  Альбер  и
Александр. Не спрашивайте его почему и отчего. Этого он и сам не знает.  В
своей наивной и ничем не оправданной гордости  он  еще  считает,  что  эта
мысль является одним из проявлений его гениальности.
   Предположив, не без  оснований,  что  три  француза  должны  находиться
где-то неподалеку от  прииска  Виктория,  он  решает  играть  ва-банк.  Он
подговаривает людей, которые не соблазнились  экспедицией  и  остались  на
работе, раскрывает им свое звание, изображает себя как  человека  важного,
как освободителя, говорит об общественной безопасности, которая поставлена
под угрозу, и в конце концов ему удается сколотить  целый  добровольческий
отряд по борьбе с грабежами.
   Мастеру Вилю весьма помогло то обстоятельство, что где-то неподалеку от
прииска видели Сэма Смита. Добровольцы-полицейские обязались отдавать делу
по нескольку часов в неделю, днем и  ночью,  и  в  течение  этого  времени
находиться в  распоряжении  мастера  Виля,  который  присвоил  себе  права
главного начальника. Подготовка отняла несколько  дней.  Люди  были  полны
энтузиазма и жаждали действий.
   Долго ждать не пришлось. Мастер  Виль,  который  заставил  своих  людей
обшарить все углы, нечаянно наткнулся на бивуак, разбитый людьми Корнелиса
и  Питера.  Он  уже  собирался  отвести  их  домой,   когда   добровольные
полицейские, которые в это время оказывали помощь жертвам Клааса, заметили
трех французов. Мы уже рассказали, как мастер Виль, который был  им  столь
многим обязан, схватил их, точно они были какие-нибудь разбойники.
   Жозеф сбежал, Зуга пустился за ним; в суматохе никто  не  заметил,  как
скрылся бушмен; Альбера и Александра увели на прииск.  Следствие  по  делу
провели быстро и, чтобы не терять  времени,  назначили  суд  на  ближайшую
ночь.
   А чтобы судьи, по крайней мере во  время  исполнения  обязанностей,  не
подпали под опасное влияние алкоголя, для разбирательства  выбрали  место,
достаточно отдаленное от  палатки,  в  которой  кабатчик  торговал  своими
огненными жидкостями.
   И в минуту, когда, казалось, все было  потеряно  для  друзей,  начались
драматические события, которым они обязаны своим спасением.


   Несмотря на темноту, лодка, которой  правили  сильные  руки  бушмена  и
Зуги, быстро поднималась вверх по  Замбези.  Легкое  суденышко  тащило  на
буксире чудные пироги и, как мы уже сказали, держалось поближе  к  берегу,
не выходя из зоны мертвой воды, то есть в стороне от течения. Жозеф  сидел
на корточках в  носовой  части  и  правил.  Пользуясь  длинным  бамбуковым
шестом, он не давал суденышку врезаться в  извилины  берега  и  запутаться
среди лиан в деревьев. Плавание протекало в полной тишине, как вдруг Жозеф
издал негромкий переливчатый свист.  Бушмен  и  Зуга  остановили  лодку  в
зарослях, которые  немного  выдавались  вперед  и  могли  служить  удобным
укрытием.
   Горизонт стал светлеть; над водой, которую еще пронизывали звезды своим
трепещущим светом, подымались легкие испарения; залопотали попугаи,  чайки
носились с резкими криками, наевшиеся  гиппопотамы  тяжело  опускались  на
самое дно реки. Скоро наступит рассвет.
   - Ну, как? - шепотом спросил Альбер, даже не замечавший,  что  все  его
лицо и платье стали мокрыми от росы. - Мы приближаемся?
   - Дальше идти невозможно, месье Альбер, - ответил Жозеф.
   - Почему?
   - Да потому, что тот бандит тоже не дремлет у себя  в  фургоне...  Этак
можно и на пулю нарваться.
   - Но ты хоть уверен, что это здесь?
   - Я здесь был вчера. Да вот, смотрите, - вот вам доказательство: видите
этот узел на лиане? Это я его сделал.
   - И фургон был недалеко отсюда?
   - В пятистах метрах.
   - Каких-нибудь пятьсот метров, а я бессилен предпринять что  бы  то  ни
было! Потерять целые сутки из-за этого  подлеца-полицейского  и  не  иметь
оружия!
   - Спокойствие, дорогой Альбер, - перебил  его  Александр.  -  Мы  чудом
спаслись от смерти, мы приближаемся к цели, и, пожалуйста, возьми  себя  в
руки. Отдохни несколько минут - вероятно, нам скоро понадобятся  все  наши
силы.
   - Ах, меня именно неподвижность и убивает! Я измучен...
   - Бедный ты мой дружище, да неужели мы не  разделяем  твоих  тревог?  И
разве твоя беда - не наша беда?
   - В конце концов, нас пятеро, а тот мерзавец, вероятно, один...
   - Нас пятеро, это верно, но у нас нет никакого оружия. А что  мы  можем
сделать голыми руками  против  этой  крепости?  Враг  перестрелял  бы  нас
раньше, чем мы успели бы пройти половину дороги...
   - И тогда больше некому было бы освободить мадам Анну, -  рассудительно
вставил Жозеф.
   - А так мы за день хорошо