с  глазами,
налитыми кровью.
   Но  больше  всего  было  антилоп.  Самые  разнообразные   виды,   самые
разнообразные масти предстали перед изумленными европейцами,  которые  так
залюбовались этим необычным зрелищем, что даже забыли свой охотничий пыл.
   До сих пор животные особого  шума  не  поднимали.  Они  лишь  проявляли
некоторое беспокойство, видя, что их собралось так много  и  что  все  так
перемешалось.
   Тем временем полукруг загонщиков медленно, но неотвратимо сжимается. Их
крики слышны все более отчетливо, и беспокойство животных, которые,  кроме
буйволов, все безобидны,  переходит  в  ужас.  Передовые  видят  частокол,
прямая линия закрывает перед ними горизонт.
   Животные делают крюк,  с  быстротой  метеора  пересекают  пространство,
лежащее между обоими частоколами, но каждый раз натыкаются на  частокол  и
уходят все дальше и дальше вглубь,  подталкиваемые  все  новыми  и  новыми
потоками, наседающими сзади.
   Здесь  великолепный  подбор  антилоп.  Самый  наименее  впечатлительный
натуралист замер бы от восторга, только  увидев  это  разнообразие  пород,
блеск  шерсти,  грациозно  посаженные  головы  и  глаза,  полные   испуга.
Огненно-красные гризбоки, едва достигающие  роста  козы;  белые  газели  с
рыжеватым оттенком; огромные куду с неправильными вертикальными полосами и
четырехугольными завитыми рогами; антилопы конеподобные, которых зовут так
потому, что по величине они  не  уступают  лошади;  черные  гаррисбоки,  у
которых откинутые назад рога длиной не меньше  метра  имеют  форму  кривой
сабли, а черная, как уголь, шерсть  и  развевающаяся  грива  придают  этим
животным живописный вид; ориксы, которым длинные  рога,  заостренные,  как
копье, позволяют не бояться даже льва.
   И еще много других животных напирали друг на друга, сшибались лбами,  с
испугу прыгали одно другому на спину, падали, вставали  и  бежали  дальше,
ослепленные страхом.
   Однако буйволы, зебры и куагги, по природе далеко не такие  мирные,  не
хотят следовать за этой обезумевшей массой. Ни за что не  хотят  они  идти
дальше, когда видят, что расстояние между частоколами сужается. Они  резко
поворачивают назад и намерены броситься на  загонщиков.  Но  тут  с  шумом
появляются охотники. Вместе с  тремя  европейцами  они  сидели  в  засаде,
замаскированной  воткнутыми  в  землю   ветками.   Теперь   они   внезапно
выскакивают, оглушительно шумят, потрясают копьями и тычут животным  прямо
в глаза свои ярко раскрашенные длинные щиты.
   Европейцы берут ружья на изготовку. Сейчас начнется истребление.
   Вид людей доводит страх и ярость зверей до  предела.  Буйволы  с  ревом
бросаются на бушменов, но те уклоняются с ловкостью,  достойной  испанских
тореадоров. Зебры громко ржут и яростно бьют ногами. Но взлетают  копья  и
впиваются в животных. Куагги пытаются перегрызть древко зубами.
   Раздается несколько выстрелов, и два буйвола,  зебра  и  жираф  падают,
пораженные насмерть.
   Тогда прибегают загонщики. Они кричат еще более дико и громко. Животных
охватывает паника, и они наконец бегут к яме.  Жирафы,  буйволы,  страусы,
антилопы напирают друг на друга и давят друг  друга.  Целый  лес  рогов  -
прямых,  остроконечных,  хрупких,  прочных,  длинных,  изогнутых,  завитых
спиралью! И все это движется, переплетается, ломается, трещит! И  затем  -
страшный рев боли!
   Настил, перекрывающий яму, проваливается, и яма заполняется в один миг.
Ничто  не  может  больше  остановить  это  беспорядочное  бегство.  Задние
подталкивают передних, и передние проваливаются. Страшное зрелище!
   Но черные  охотники  опьянены  удачей,  они  испускают  крики  радости.
Европейцы тоже увлечены и не жалеют зарядов.
   Александр только что тяжело ранил куаггу. Он имел в виду сделать из  ее
желудка бурдюк взамен того, который  они  недавно  потеряли.  Но  животное
вырвалось сквозь пролом в частоколе, сделанный разъяренным буйволом. Тогда
Александр тоже выбрался через пролом и стал преследовать свою добычу, а та
убежала в лес. Александр видел, что куагга на каждом шагу  спотыкается,  и
решил, что сможет ее догнать. Мало-помалу он углубился в лес и очутился на
берегу илистой речки. Куагга вошла в воду, чтобы освежиться. Охотник  счел
момент подходящим и вскинул ружье. Ногу он поставил на  ствол  поваленного
дерева. Ему нужно было упереться локтем в колено, потому что после бега  у
не то не было достаточной твердости в руках.
   Внезапно дерево зашевелилось у него под ногой, он  потерял  равновесие,
оступился и почти по колено увяз в тине. То, что он принял  за  поваленное
дерево,  оказалось  не  больше  не  меньше,   как   огромным   крокодилом.
Обозлившись на неосторожность охотника,  который  нарушил  его  сладостную
дремоту, крокодил раскрыл свою вместительную пасть и  собрался  проглотить
обидчика.  Но  Александр  не  растерялся,  увидев  эту  страшную   прорву,
утыканную громадными зубами, из которой шел отвратительный запах  мускуса.
Он снова вскинул карабин и выстрелил крокодилу прямо в глотку.
   Но эти исполинские ящеры так живучи, что, несмотря  на  страшную  рану,
крокодил еще успел вплотную подойти к молодому человеку, который,  увязнув
в тине, не мог сдвинуться с места.
   Прогремел второй выстрел. Пуля, порох, пыж  -  все  попало  чудовищу  в
самую утробу, и пасть захлопнулась.
   Александр, считая, что крокодил наконец убит,  попытался  вырваться  из
трясины, как вдруг крокодил снова  распялил  свои  страшные  челюсти.  Тут
охотник схватил карабин за ствол и грохнул своего врага изо всей  силы  по
голове. Но приклад скользнул и попал между  челюстями.  Они  захлопнулись.
Напрасно пытался Александр вытащить оружие. Уж  если  крокодил  что-нибудь
держит, так держит. Нужно топором разрубить его на куски, чтобы  заставить
челюсти разжаться.
   Молодой человек тщетно напрягал все свои силы.  Он  уже  хотел  позвать
друзей на помощь, но крик застрял у него в горле. Шони  почувствовал,  что
какая-то  петля  сжимает  его  горло,  и  поднял  руку,  чтобы  попытаться
высвободиться, но кто-то тащил его сзади, и он  почувствовал,  что  голова
его касается земли. Он задыхался и вскоре потерял сознание.



        12

   Обмен опытом. Подарок  "людей  обезьяны".  -  Бесчисленные  ответвления
семьи  бечуанов.  -  Как  добывают  соль   жители   Калахари.   Отсутствие
Александра. Тревога. Бесплодные поиски. Александр в плену, - Португальские
мулаты. - Предложения мерзавца. Страшная угроза. Алчность и жестокость.  -
Покинутый крааль. Казнь белого. Страшные пытки. Пролом в частоколе.

   Когда Альбер и  Жозеф  увидели,  что  Александр  пустился  проследовать
подраненное животное, им и в голову не пришло встревожиться:  они  слишком
хорошо знали, что их товарищ - охотник ловкий и осторожный.
   Их тоже увлекла невиданная облава, и вместе с бушменами они побежали  к
яме.
   А как раз в эту минуту Александр и выстрелил в крокодила.
   - Ага! - сказал де Вильрож. - Это наш Александр воюет с какой-то дичью,
еще способной защищаться.
   Де Вильрож и не подозревал, как он близок к истине.
   - А не пойти ли и нам к нему? - предложил Жозеф.
   - Пожалуй, это не совсем удобно, - ответил де Вильрож. -  Если  мы  все
идем, наши хозяева могут обидеться. Ведь они отвели  нам  почетные  места.
Подождем немного, он вернется.
   Тем временем бушмены приступили к  дележу  добычи.  Дележ  производился
замечательно справедливо: учитывалось, сколько у каждого охотник едоков  в
семье. И так как охота была удачной,  то  каждый  получил  обильный  запас
пищи.
   Но это еще не все. Воины из соседних племен,  желая  достойным  образом
поблагодарить бушменов, которые пригласили  их  на  охоту,  объявили,  что
поделятся с ними солью. Это вызвало взрыв радости, которую  сможет  понять
лишь  тот,  кому  приходилось  подолгу  обходиться  без  этой  необходимой
приправы. Приветственные клики  раздавались  в  честь  "обезьян",  которые
получили таким образом непререкаемые права на благодарность хозяев.
   Чтобы понять, почему бушмены называли  своих  гостей  обезьянами,  надо
знать, что у бечуанов каждое племя носит имя какого-нибудь животного. Так,
например, "бакуана" означает "люди аллигатора", "батлапи" -  "люди  рыбы",
"батаус" - "люди льва", "баногас" - "люди змеи", и так  далее.  Каждое  из
бесчисленных мелких  племен,  образующих  большую  семью  бечуанов,  носит
другое  имя:  бангуакетцы,  бахорутцы,  баролонги,  бамангутос,   батуанос
бакоас, бамотларос и т.п. Каждое из этих племен питает суеверный  страх  к
животному, имя которого оно  носит,  как  на  Дальнем  Западе  краснокожие
боятся своего тотема. Это животное не только нельзя убивать - с ним нельзя
плохо  обращаться.  Наконец,  его  именем  каждое  племя   называет   свой
собственный, особый танец. Поэтому у  туземца  не  спрашивают,  какое  имя
носит его племя. Спрашивают, какова его "бина" - танец. И он отвечает, что
"танцует" льва, змею,  гиппопотама  и  т.д.  "Люди  обезьяны",  или  племя
бакатлас, в последнее время нуждались в мясе, но они  были  богаты  солью.
Впрочем, богатство было относительное, если  принять  во  внимание,  какую
редкость здесь представляет это драгоценное вещество и каким способом  оно
добывается.
   Когда соль  не  приносят  на  собственных  плечах  из  глубины  пустыни
Калахари, где есть соленые озера, когда совершенно высыхают лужи с соленой
водой,  когда  нужда  дошла  до  крайности,  туземцы  поступают  следующим
образом.  Они  срезают  в  болотах  особый  тростник  и  ветки   растения,
называемого "цитла", сжигают их и  тщательно  собирают  пепел.  Затем  они
делают из тонких и гибких веток широкую воронку, напоминающую  опрокинутый
улей, и внутри этого примитивного приспособления  выкладывают  слой  трав.
Затем золу пересыпают в наполненную водой тыкву и потихоньку переливают  в
воронку. Вода,  насыщенная  пеплом,  фильтруется  и,  испаряясь,  отделяет
находящуюся в растворе соль [я видел у негров Верхней Гвианы, равно как  и
у краснокожих в Марони, аналогичные способы добывания  соли;  они  сжигают
пальму, называемую  "парипу",  промывают  пепел  и  посредством  испарения
добывают из него соль; я пользовался этой солью -  она  горьковата,  но  в
крайнем случае может заменить обычную столовую соль (прим.авт.)].
   Бушменам, по крайней  мере  на  время,  больше  не  надо  было  бояться
желудочных заболеваний, вызываемых отсутствием соли. Следует отметить, что
недостаток соли, равно как пища, насыщенная почти одним  азотом,  вызывает
бездеятельность желудка, которая проявляется в плохом переваривании  пищи.
От этого страдают не только туземцы, но и европейцы.
   Лучшее лекарство - кофейная ложка соли. Болезнь проходит мгновенно.


   Альбер и  Жозеф  смотрели,  как  негры  обмениваются  любезностями,  и,
правда, не понимая, в чем дело, разделяли общую радость. Однако длительное
отсутствие  Александра  уже  начинало  серьезно  их  беспокоить.  В  такой
совершенно дикой стране, где опасность может предстать в самом неожиданном
виде, где любое дерево, растение, цветок, насекомое может в  любую  минуту
стать источником смертельной опасности, беспокойство очень скоро переходит
в мучительную тревогу.
   Негры тоже заметили  отсутствие  белого  вождя,  которого  полюбили  за
мужество и силу.
   Вокруг Альбера и Жозефа стали собираться. У людей был озабоченный  вид.
Отец ребенка, которого спас Александр, энергично жестикулировал и  говорил
больше других. Он встал во главе всей группы, перескочил через частокол  и
направился  в  лес,  идя  по  следам  Александра.  Время  от  времени   он
останавливался, внимательно прислушивался к  лесному  шуму,  как  если  бы
надеялся услышать какие-нибудь посторонние звуки, затем встряхивал головой
и шел дальше, пригибаясь к земле, осматривая примятую  траву  и  следы  на
песке, ища и безошибочно находя след, который мог бы  кому-нибудь  другому
показаться совершенно невидимым.
   Так дошли до болотца, которое сохранило бесспорные доказательства того,
что Александр здесь проходил. Вытянувшись на боку и выпучив  глаза,  лежал
застреленный крокодил. Его могучие челюсти еще сжимали  приклад  карабина,
длинные  зубы  впились  в  дерево,  как  железные  гвозди.  Негры  топором
разрубили голову на части и освободили ружье. Альбер и Жозеф, с замиранием
сердца и бледные от тревоги, тщательно осматривали окрестности.
   Теперь они уже могли восстановить часть драмы, относившуюся к борьбе их
друга с крокодилом. Страшная мысль пришла им в голову, когда они  увидели,
как громадно это животное.  Было  вполне  возможно,  что  Александра  съел
крокодил.
   Бушмен разгадал их мысли  и  понял  их  тревогу.  Он  медленно  покачал
головой и показал им, что на зубах крокодила нет никаких следов крови. Для
большей уверенности он рассек крокодилу живот. Конечно, человек легко  мог
бы там поместиться, но живот был пуст.
   На топких местах никаких следов не  сохранилось:  все  затянуло.  Но  в
нескольких метрах, на твердой земле, следов оказалось много. Прежде  всего
примятая полоса в траве, как  если  бы  здесь  прошел  крупный  зверь  или
протащили тяжелое тело. Странная вещь: примятые растения оказались в одном
месте облиты водой и на листьях еще кое-где сверкали капли.
   Бушмен осмотрел стебли, сделал несколько шагов, нагнулся и,  исчезая  в
зарослях, сделал рукой знак, означавший, что следовать за ним не надо.  Он
вернулся примерно  через  полчаса  и  посмотрел  на  Альбера  и  Жозефа  с
необыкновенно красноречивым выражением скорби.  Затем  он  произнес  всего
лишь одно слово: "лекоа", что означает "белый человек". Затем он  приказал
шестерым неграм сделать вид, что они ловят седьмого, и  прибавил:  "макоа"
то есть несколько белых.
   Альбер  понимал,  что  значат  эти  два  слова,   часто   употребляемые
туземцами. Он стал догадываться, что его друга похитили несколько белых.
   Как жалел де Вильрож, что их проводник Зуга остался в краале!  Но  Зуга
принадлежал к племени, у  которого  антилопа  была  эмблемой,  он  не  мог
участвовать в охоте. Между  тем  этот  славный  малый  все  же  знал  хоть
несколько слов по-английски, он мог  бы  перевести  Альберу,  что  говорят
бушмены об Александре.
   А бушмен и сам понимал, что  европейцы  хотят  все  знать.  Он  знаками
предложил им приготовить оружие, позвал своих товарищей, снова углубился в
заросли и теперь уже просил  своих  спутников  не  отставать  от  него.  В
каких-нибудь трехстах метрах лежала просторная полянка, на которую  падала
тень больших деревьев. На полянке росла редкая трава.  Сразу  бросались  в
глаза многочисленные следы некованых лошадей,  а  также  остатки  поспешно
покинутого бивуака.
   Затем стало видно,  что  таинственные  всадники  разъехались  в  разные
стороны; следы вели в шести направлениях.
   Альбер заметил, что одна из лошадей оставляла более глубокий след,  чем
другие, и заключил, что она несла двух всадников.
   Хотя сердце и сжалось у него от боли, но открытие все же несколько  его
успокоило. Александр, заключил он, быть может, ранен и похищен, но он жив.
Раз таинственные похитители не убили его, надежда еще не пропала.
   Альбер  был  очень  далек  от  того,  чтобы  догадаться,  какого   рода
катастрофа произошла с его другом.


   Александр почти потерял сознание, но  ощущение  холода  привело  его  в
чувство. Он открыл глаза и удивился, увидев незнакомца, который кропил ему
лицо водой из фляги.
   Александр был человек бесстрашный, но  он  невольно  вздрогнул,  увидев
скотскую физиономию этого человека, наискось пересеченную лиловым  рубцом.
Он узнал мерзавца португальца  и  его  сообщников.  Они  все  были  тут  и
разглядывали Александра с чувством удовлетворенной ненависти.
   Пленник захотел встать, но у него были связаны ноги и руки,  невозможно
было сделать ни малейшего движения.
   Человек с  рубцом,  увидев,  что  Александр  пришел  в  себя,  перестал
брызгать на него водой и убрал ремень, сжимавший ему горло.
   - Вы наконец решили все-таки очнуться, белый красавчик? - сказал он  на
ломаном английском языке. - Я, быть может, слишком туго завязал  вам  этот
галстук? Но теперь ваш обморок прошел, давайте побеседуем.
   Александр хранил презрительное молчание.
   - Что-то у вас сегодня голос не  такой  громкий,  как  третьего  дня  в
краале, когда вы так ловко увели у  нас  этих  черных  скотов.  Нет  ваших
дружков с карабинами? Вы один, совсем один... И в  полной  моей  власти...
Молчите? Что ж, ваше дело! А у  меня  есть  верный  способ  заставить  вас
разговориться. Как бы нам даже не пришлось просить вас  помолчать,  потому
что скоро вы у меня сделаетесь разговорчивым, как серый попугай.
   - Попробуй, - спокойно сказал француз.
   - Сначала выслушайте меня. Я на вас не очень сержусь, хотя вы и здорово
огрели меня чамбоком. Я честный купец и люблю  делать  дела  мирно.  А  вы
помешали мне и моим компаньонам доставить товар на место и этим  причинили
нам большие убытки. Вы их нам возместите, не правда ли, белый сеньор?
   Александр пожал плечами.
   - Вы, по-видимому, путешествуете для своего удовольствия?  Стало  быть,
вы человек богатый. Слушайте меня внимательно и решайте быстро, потому что
минуты дороги. Ваши друзья заметят ваше отсутствие и бросятся искать  вас,
а нам не хочется - по крайней мере сегодня - вступать с ними в переговоры.
У нас было пятьдесят  чернокожих  Если  хотите,  можете  считать,  что  мы
захватили их незаконно. Но каждый из них  стоил  в  среднем  сорок  фунтов
стерлингов. Подпишите нам чек  на  эту  сумму  на  имя  вашего  банкира  в
Кейптауне, и мы будем квиты и расстанемся, если вам угодно, друзьями.
   Александр расхохотался. Предприимчивый мошенник был озадачен.
   - Да ты просто сумасшедший, - с насмешкой сказал француз. -  Во-первых,
у меня нет таких денег. Говорю тебе это просто так, для  сведения,  потому
что, были бы у меня деньги, ты бы все равно ни  гроша  не  получил.  Затем
скажи, пожалуйста, кто может мне помешать выписать тебе чек на любую сумму
на имя какого-нибудь несуществующего банкира?
   - Ну, знаете, - возразил португалец, - мы тоже умеем читать и писать, и
мы хорошо знаем все банки в городе, да и на всем побережье. Мы  через  них
ведем все дела.
   - Какая честь для английских банкиров! Но оставим это. Допустим, ты  бы
мне поверил, а я сделал бы все, что только возможно, чтобы тебе заплатить,
- я считаю, что долги надо платить даже мерзавцам. Но неужели ты  считаешь
меня таким дурачком, чтобы поверить тебе? Если бы я дал тебе деньги, ты бы
так-таки и отпустил меня? Ты бы не попытался отплатить мне за  чамбок,  от
которого у тебя до сих пор рожа вздута?
   Мерзавец почувствовал, что его намерения разгаданы, и пришел в  ярость.
Его напускное спокойствие сразу пропало. Он уставился на пленника свирепым
взглядом, в котором смешались  неутоленная  алчность,  бешенство  и  жажда
мести.
   - Белый! Сын белого! Проклятый иностранец! -  рычал  он  сдавленным  от
ярости голосом. - Ты угадал. Верно, я хотел заставить тебя  подписать  мне
чек... а затем убить тебя... убить тебя, как собаку. Но раньше я  бы  тебя
хорошенько отстегал кнутом! Твоя белая кожа летела  бы  клочьями.  Что  ж,
денег я от тебя не получу? Так и быть! Но я, по крайней мере, отомщу тебе.
Это тоже кое-чего стоит.
   Александр сохранял свою  обычную  невозмутимость.  Человек  посторонний
никогда не  догадался  бы,  что  перед  ним  -  главное  действующее  лицо
подготовляющейся мрачней драмы. Если бы не то, что руки и ноги были у него
туго связаны лианами, его можно было бы  принять  просто  за  любопытного,
которого забавляют штуки человекоподобной обезьяны.
   - Трус! - сказал  он  спокойно.  -  Сын  раба!  Барышник!  Ты  торгуешь
человеческим телом! Попробуй только тронуть один волос у меня на голове, и
тогда ты еще увидишь, что с тобой сделают мои друзья, которые сейчас  меня
разыскивают.  Ага,  мерзавец,  дрожишь?  А  ты  торопись  выполнить   свои
намерения. Торо