были  коле-
бания в крестьянстве, чем чаще отдельные  слои  крестьянства  стремились
уклониться от того, чтобы их "сочетали" с рабочей революцией и  стихийно
стремились самоопределиться против рабочей революции, тем больше  требо-
валось напряжения и тактического искусства от гения Ленина, от гения ра-
бочей революции.
   "История взвалила на плечи наших рабочих чудовищно тяжелое бремя. Они
должны были пробить первую брешь в стене капитализма, ослабленного  вой-
ной; они должны были в стране со стомиллионным  крестьянским  населением
построить первое социалистическое государство; они должны были  отстоять
это государство, воюя крестьянской армией со всем буржуазным миром.  Эта
задача могла быть выполнена как вследствие той исключительно  счастливой
обстановки, благодаря которой наша пролетарская революция соединилась  с
крестьянским восстанием против помещиков, так  и  благодаря  гениальному
руководству тов. Ленина.
   "Гений Ленина подсказал партии  единственно  правильный  выход:  опе-
реться в натиске на  капитализм  и  войну  на  союз  рабочего  класса  с
крестьянством и мудрой политикой обеспечить революционному,  героическо-
му, но малочисленному рабочему классу  поддержку  крестьянских  резервов
страны.
   "Под руководством Ленина партия и рабочий класс  на  спинах  аграрной
крестьянской революции ворвались в октябрьские дни в Зимний дворец  и  в
Кремль. Под его руководством партия отступила на позиции Брестского  ми-
ра, преодолевая наступательный автоматизм Октябрьской  революции,  чтобы
не порвать связи со своей пехотой от сохи и плуга, не желавшей  воевать.
Под его руководством партия, после курса на комитеты бедноты, берет курс
на VIII съезде партии на середняка, эту основную массу нашей Красной ар-
мии. Под его руководством наша партия, прощупав предварительно ребра ев-
ропейского империализма походом на Варшаву, делает крутой поворот от во-
енного коммунизма к нэпу с той же целью: не порвать с резервами  деревни
и сохранить политическое руководство пролетариата над крестьянством.
   "В чем проявился организационный гений Ильича? В том, что  он  создал
такую форму организации партии, при которой слабый численно  пролетариат
и недостаточно культурно-развитый имел  шансы  победить  в  крестьянской
стране с наименьшей затратой сил.
   "В чем проявился тактический гений Ленина? В  том,  что  пролетарскую
революцию, которая, по всем объективным данным, имела 90% шансов  потер-
петь поражение на одной из извилин ее пути, он провел через узкий проход
этих 10% к победе".

   ---------------

   "Тактический гений Ленина был пропорционален опасностям, которые  уг-
рожали революции, которые давили на его мозг, напрягая все его  творчес-
кие силы, всю дальнозоркость, всю изобретательность, всю хитрость против
врагов рабочего класса. Тов. Ленин был выдвинут  вперед  первыми  шагами
массового рабочего движения в России, предвестниками революции 1905  го-
да; он развился в гениального вождя в период мировой войны и трех  рево-
люций; он был рожден и воспитан на стыке Запада с Востоком и на  истори-
ческом стыке буржуазных революций с пролетарскими. Он  отдал  весь  свой
гений революционному процессу. И пролетарская революция, вскрывшая в нем
силы гения, общественно породившая его, как гения, она же и  убила  его,
безжалостно высосав все соки его мозга для своих исторических задач" (из
моей статьи в "Правде").
   Врачи определили причину его смерти, как "Abnutzungssclerose". В  пе-
реводе на наш язык это означает: использован полностью пролетариатом.
   В заключение я хотел бы еще коснуться одного вопроса,  который  имеет
не только биографическое значение, но и известный социологический  инте-
рес. Вопрос этот является общим как по отношению к  Марксу  и  Энгельсу,
так и по отношению к Ленину. Почему интеллигент по происхождению и  вос-
питанию мог так прочно, плотно, идеально слаженно  и  внутренне  спаянно
приттись в качестве первой головы к рабочему классу? На это даются обык-
новенно такие ответы. Человек понял неизбежность  гибели  капитализма  и
победы рабочего класса и примкнул к последнему. Другой ответ:  примкнул,
потому что понял неизбежность гибели капитализма и вследствие сочувствия
и желания помочь в борьбе угнетенным. Первый ответ является по  существу
неверным, потому, что понять неизбежность гибели капитализма невозможно,
если не искать заранее решения вопроса именно в этом направлении по  ка-
ким-то побудительным мотивам, которые лежат за пределами чисто  теорети-
ческих рассуждений. Второй ответ является эклектическим, но по  существу
он ближе к истине. В действительности же то, что представляется  внешне,
как акт свободного



   Л. Сейфуллина.

   МУЖИЦКИЙ СКАЗ О ЛЕНИНЕ.

   Большой, от столиц и крупных городов далекий,  уезд.  По  захваченным
верстам он не меньше иного иноземного государства. Были  в  нем  золотые
прииски, черноземные земельные угодья, винокуренные и салотопенные заво-
ды, гурты баранов, овец и козы с мягким тонким пухом  для  прославленных
оренбургских платков.
   Население его - старожилы-казаки и переселенцы из губерний:  Тамбовс-
кой, Пензенской, Саратовской, Харьковской, Екатеринославской,  Воронежс-
кой, Полтавской, Таврической. С разных краев, с разной повадкой и обыча-
ями. И еще набросаны по речке Сакмаре и глубже в степях  деревушки  мор-
довские, башкирские и киргизские зимовки.
   Люди разных кровей, с различным бытовым укладом и разной  веры:  пра-
вославные, старообрядцы, магометане, субботники,  дырники,  евангелисты,
скопцы, хлыстовствующие и много других сект, затаившихся здесь от прави-
тельственной веры.
   Крестьяне-богачи с тысячами десятин и безземельные, "квартиранты", не
могущие поставить  даже  собственной  избы.  И  крапинами  разрозненными
вкраплена в станицах, селах и деревнях мелкая, глушью  придушенная,  ин-
теллигенция: с десяток врачей, учителя, агрономы и библиотекари.  Газеты
и вести о жизни всего государства Российского получались  из  Оренбурга.
Доходили быстро только до станиц на большой дороге с телеграфными  стол-
бами, до приисков и до уездного города. Он - деревянный. Этапы существо-
вания своего - от одного большого пожара, после  которого  сызнова  надо
строиться, до другого. И низкорослый. Высились в нем только колокольни и
онемевшая с девятьсот четырнадцатого труба винокуренного завода.  Газеты
и вести сгасали в его сырьевой глухоте. Деревни и села в  глубине  уезда
отделены были сотней и больше верст от него и от  одноколейной  железной
дороги на Оренбург. И к нему и к железнодорожным станциям от этих сел  и
хуторов вели неверные проселочные дороги через степь, через овраги, гор-
ные увалы и перелески.
   Каждое село, каждый хутор творили свою отдельную веру,  свой  обычай.
Изживали тяготу своих налогов, совсем не интересовались не  только  все-
российским, но даже губернским масштабом. О министрах, царе  не  хранили
никаких рассказов, преданий. Солдаты, приносившие их со  службы,  быстро
забывали свои сказы. Сменяли их на  близкое,  ощутимое:  о  земских  на-
чальниках, становых, урядниках. И мобилизация на русско-германскую войну
и февральская революция были негаданны здесь, как камень с неба.
   Земство посылало лекторов и агитаторов. Но они не могли объехать всех
деревень, хуторов и зимовок в буранные зимы, пашен, покосов и  жнивья  в
крестьянскую рабочую летнюю пору; аулов в период кочевья.
   И хоть с тысяча девятьсот четырнадцатого накатаны стали даже  недавно
проложенные отчаянным человеком сокращенные пути в уездный город  -  все
же вывезенные оттуда имена  военачальников  и  революционных  правителей
скоро сглыхали в застарелой тишине. В волостном нашем селе были  мужики,
путавшие Керенского с Родзянкой. А бабы и подростки вовсе именами не ин-
тересовались.
   Но в зиму бурливого тысяча  девятьсот  восемнадцатого  большевистская
тревога властно разворошила и низкорослый город, и  весь  уезд.  С  этой
тревогой пришло имя "Ленин".
   Пришло и прошло не только по большаку с телеграфными  столбами.  Про-
никло на хутора и в зимовки. Ни одного из жителей уезда, разных по  кро-
ви, по достатку, по мыслям не оставило теплохладным.
   И о нем, далеком, не только всероссийского, но и мирового масштаба, в
этом глухом, разношерстном уезде сложились сказания. В богатых  казачьих
станицах, в селах, где верховодили многоземельные старообрядцы,  у  сек-
тантов, сумевших нажиться в общинном землевладении и приобрести под  ру-
кой отдельные собственные поля и пашни, эти сказанья пропитаны той высо-
кой степени ненавистью, какую внушает только большой и сильный враг, ко-
торая звучит уже, как экстаз уважения. Им мало казалось в сказаньях  об-
винять его в корыстных расчетах. Они создали легенды о  нем  по  библии,
как о существе мистического сверхчеловеческого мира. Я слышала  старооб-
рядцев и сектантов, вдохновенно кричавших наизусть целые  страницы  биб-
лии, утверждавшие за Лениным  число  зверя,  число  шестьсот  шестьдесят
шесть, число антихристово.
   Сектантский наставник, чернобородый, властный мужик, на сходке в  на-
шем бывшем волостном правлении, кричал об языке подписанных Лениным дек-
ретов. Он от имени пророка Исайи страстно грозил всем, повторяющим  сок-
ращенные слова указов: "Не увидишь  больше  народа  с  глухой  невнятной
речью, с языком странным, непонятным!". И эти сокращенные слова  называл
ленинскими.
   Другой сектант, по ремеслу шорник, на митинге уже в самом уездном го-
роде, вздергивая седоватую, бобриком стриженную голову, взмахивал руками
и кричал из писания уж в защиту Ленина. О том, что он по писанию  посту-
пает, отнимая "жирные пажити богатых": "Ибо горе им, прибавляющим дом  к
дому, поле к полю, так что другим не остается места, как будто они  одни
поселены на земле". Ленин для него был носителем справедливого священно-
го гнева, осуществляющим предсказанное пророком Исайей. В старообрядчес-
ком поселке Карагай сухощавый, красновато-рыжий,  наследственный  кержак
Болдин тоже по писанью, фанатично, как все из этого писания, принял  Ле-
нина.
   Записался в партию, надел винтовку, стал носить наган без  кобуры.  И
на каждом сходе грозно размахивал им и кричал утверждающие  правильность
политических деяний Ленина тексты. Из этих выступлений, из споров о "бо-
жественном" и Ленине вместе - создалось  много  сумбурных,  но  пафосных
рассказов о нем в уезде. Разного настроения, различного к Ленину отноше-
ния, но равно горячих. От вдохновенья художественно-ярких. Никто не  ос-
тался теплохладным. Безземельные "квартиранты", малоземельные поселенцы,
батрачье, беднота русская, мордовская и башкирская создали о Ленине  це-
лые былины. В этой статье, спешной и взволнованной, которую пишу в  час,
когда еще не закрыта Ленина могила, я не могу многого вспомнить. И не  о
своих мыслях - о нем пишу. Я пишу о глухом  уездном,  где  застревали  и
сгасали имена. И где вдруг одно большое осталось жить. Осталось и чудес-
но расцветилось редким и редкостным мужицким вдохновением. Более точно и
ярко я вспоминаю один рассказ.
   На хуторе, по пути в город, я слышала его. За сто сорок верст, в  бу-
ранную зиму тысяча девятьсот восемнадцатого, ехал за новостями  в  город
мужик Никита Минушев. И прихватил меня с собой. Обжигающий, холодный ве-
тер и колючая поземка заставили нас еще до сумерок свернуть к ночлегу. В
избе у знакомых Минушева, на расшатанной деревянной кровати, на деревян-
ных скамьях у стола за прозеленевшим самоваром, оказалось много свернув-
ших с дороги путников. Тоже хозяевам знакомцев. Тоже -  за  новостями  в
город, не боясь переметенной бураном дороги. До темноты оглядывали  друг
друга затаенными мужицкими глазами. Обменивались утвержденными, как обы-
чай, при встречах сообщениями о ценах на хлеб, об отсутствии  товаров  и
очень сторожко о новых порядках. Но в час, когда от  нечистоплотной  му-
жицкой одежды, от дыхания сбившихся в маленькой избе людей  начал  туск-
неть и мигать огонек пятилинейки под потолком, разговорились бабы. И су-
хощавая серолицая хуторянка, с пеплом седины на выбившихся из-под бабьей
повязки волосах, с выцветающими черными глазами,  рассказала  не  спящим
сказку про Ленина. Как Ленин с царем народ поделили:
   "Вот приходит один раз к царю Миколашке самый  главный  его  генерал.
"Так и так, ваше царское величество, в некотором  царстве,  в  некотором
государстве объявился всем наукам обученный дотошный человек.  Неизвест-
ного он чину-звания, без пашпорту, а по прозванию Ленин. И  грозит  этот
самый человек: на царя Миколая приду, всех царевых солдатов одним словом
себе заберу, а генералов всех, начальников, офицеров-благородию и  тебя,
царь Миколай, в прах сотру и по ветру пущу, слово такое  есть  у  меня".
Испугался тут Миколашка-царь, ногами вскакнул, руками всплеснул, громким
голосом воскричал: "Отпишите скореича человеку тому,  чину-звания  неиз-
вестного, без пашпорту, а по прозванию Ленину, пусть не ходит с тем сло-
вом на меня, не крушит в прах меня, генералов моих, начальников,  офице-
ров-благородию, а за то отдам я человеку тому полцарства моего!".  Набе-
жали тут к царю люди ученые, скоро-скоро,  с  задышкою,  обточили  перья
вострые, отписали тому Ленину: "Так и так, не ходи ты,  Ленин,  на  царя
Миколая со словом твоим, а забирай себе полцарства  Миколаева  без  бою,
без ругани". И мало ли, много ли, а в скорости прислал ответ  письменный
тот человек, чину-званья неизвестного, без пашпорту, а по прозванью  Ле-
нин. И отписывает Ленин царю-Миколашке: "Так и так, прописывает,  согла-
сен я получить от тебя, царь-Миколашка, половину царства твоего.  Только
отписываю я тебе уговор, как мы делиться с тобой станем. Ни по губерням,
ни по уездам, ни по волостям. А вот как, прописываю я тебе, на какую де-
лежку с тобой я согласен, и чтоб без никаких больше разговоров.  Забирай
ты себе, царь-Миколашка, всю белую кость: генералов, начальников, офице-
ров-благородию со всеми их отличьями, со всеми чинами, крестами, наград-
ными аполетами, с супругами благородными, с детями их белокостными. Гос-
подинов-помещиков со всем их богачеством, с одежей шелковой и бархатной,
с посудой серебряной позолоченной, с супругами ихними и с отродием.  За-
бирай себе купцов с товарами ихними, с казною несметною, и из банков пу-
щай заберут всю казну свою. Забирай себе всех заводчиков и с казной, и с
машинами, и со всем их заводским богачеством. А мне отдавай  всю  черную
кость: мужиков,  солдатов,  фабричных,  с  немудрящей  ихней  шараборой.
Только скот на племя оставь, поля травные да  землю-родильницу  для  па-
хотьбы". Прочитал письмо Миколашка-царь, заплясал ногами в радости, заш-
лепал в ладошки в веселости и приказал своим генералам, офицерам  и  на-
чальникам: "Сей-же-час отпишите тому Ленину на все  полное  согласие.  И
какой же он есть всем наукам обученный, слово тайное  знающий,  коль  от
всей казны несметной моей, от товаров купеческих, от припасов помещичьих
отказывается, а забирает себе черную кость безо всякого способия.  А  на
тую казну мы себе другую черну кость наймем, из тех  нанятых  в  солдаты
заберем, и будем жить опять в спокое  да  в  богачестве".  Набежали  тут
опять к царю спешно-спешно, с задышкою,  многие  люди  ученые,  обточили
перья вострые, отписали тому Ленину царево согласие. А насчет  надсмешки
и не гукнули, чтоб не одумался, не пошел на них с тайным словом своим. И
мало ли, долго ли, а в скорости наезжает тишком-тихонечком тут  Ленин  к
своим солдатам, мужикам и фабричным. А царь с костью белою  уж  подальше
отъехали. Глядят мужики, солдаты, фабричные, а приехал к ним  простецкий
хрестьянский человек и говорит им: "Товарищи, здравствуйте".  Куда  глаз
хватил, всех за ручку подержал и объявил громким голосом: "Буду с вами я
в одном положении, как есть мы теперь товарищи. Только вы  меня  слушай-
тесь, я всем наукам обученный и своих товарищев на худое не выучу". Сол-
даты по солдатьей своей выучке сейчас: "Точно так, товарищ Ленин, слуша-
юсь". Фабричные, городской народ грамотный, со сноровкою тож ему не пре-
кословили. А мужики изобиделись, что в расчете просчитался он, зашумели,
загалдели, задвигались: "За что, про что опустил  из  рук  казну  и  бо-
гатство несметное? Разделил бы нам, мы бы в хозяйстве поправились". Зас-
меялся тут Ленин, головой качнул и сказал им в ответ  такое  слово:  "Не
галдите, не корите, забирайте землю-скот и хозяйствуйте. А там будет де-
ло видное. Не хватило бы казны той про вас, как есть вас многие  тысячи,
а белой кости малые сотенки. А нащет того, чтобы всю белую кость  совсем
со света свести, то слово я знаю, еще неполное. Не докумекал  маленечко.
Но есть у меня другое, достоверное на всю черную кость  по  всей  земле.
Как скажу его, нигде белая кость не найдет себе ни солдатов,  ни  работ-
ничков. Все под мою руку уйдут, а от их откажутся. И как есть они не до-
бытчики, а прожитчики, то им долго на белом свете не выстоять".  И  мало
ли, долго ли, а в скорости, как сказал, и  приключилось  так.  Прискакал
верховой к Ленину, привез ему известие от Миколашки-царя. И отписывает в
том известии Миколашка-царь: "Так и так, Ленин, надул ты меня. Взял себе
всю черную кость, а мне отдал не  добытчиков,  а  прожитчиков.  Генералы
мои, офицеры-благородия, как кони стоялые без солдатов нашинских. Только
пьют, едят да жир нагуливают. Господины-помещики все припасы свои уж по-
канчивают, одежу из сундуков донашивают, без опаски изорвали всю,  поза-
мазали. Проторговались купцы мои, без мужиков некому им товар свой лежа-
лый сбывать. Заводчики мои все машины посбивали, перепортили.  Как  нету
сноровки у них, по-книжному и знают, а к винту не подладят. А чужеземный
чернокостный народ на службу к нам не наймается, под твою руку прет,  на
твое слово тайное. И как дошло нам дело, что хоть ложись да помирай,  то
идут на тебя войной генералы мои, офицеры-благородия,  чтоб  отбить  нам
назад к себе всю черную кость". И с того теперь война пошла промеж белой
костью да черною. Только долго белой не выстоять, как привыкли генералы,
офицеры-благородие команду на солдата кричать, войски туды-сюды передви-
гывать, а сами в войне отбиваться непривычные, как есть в их  жила  тон-
кая. И недолго им на белом свете выстоять"...
   Погасла лампа. Храпели мужики. Бормотала спросонок баба. А  худощавая
стареющая хуторянка, сидя на тулупе своем, на полу, истово, напевно, как
молитву, выговаривала смешные и трогательные слова своей сказки.  У  ней
были добавления и отступления, которых я не помню. Не помню точных слов,
но характер слов, содержание, ритм речи ее я помню.  Как  сейчас  слышу.
Оттого смело воспроизвожу. Это - первая мужицкая легенда  о  человеке  с
именем Ленин в бедном легендами уезде, где сгасала яркость многих  имен.
И для меня она - убедительное свидетельство: дана была Ленину вера тугой
мужицкой души. Только о том мужик рассказывает сказы, что  вошло  в  его
сердце и память в живых образах, чему он поверил. Оттого в печальный час
я не боюсь смешных слов простой его сказки. Этими сказками входил  Ленин
в душу к мужику. И я жалею, что не могу  сейчас  восстановить  еще  один
рассказ, башкирина-подводчика. Надо тщательно  вспомнить  сочетанья  его
слов, детали содержания и ритм рассказа. А этого сейчас мне не  сделать.
Он говорил о красном тюре (начальник, господин) Ленине,  который  башкир
от русской жестокости и хитрости защищал. Разноплеменный состав  населе-
ния часто служил причиной долгих распрей, иногда и кровопролитных  схва-
ток в уезде. Равно невежественные были, равно и жестоки. Долгая их тяжба
еще не кончена. Окончится только тогда, когда придет  знание,  а  с  ним
уважение к разноверцу  и  разнокровцу.  В  этом  уезде  и  посейчас  для
большинства русских крестьян киргизин, башкирин - низшее поганое сущест-
во. Они выпьют из одной чашки с заразным, но после  здорового  башкирина
отодвинут брезгливо посуду. А в Ленина верили и те и другие. Я во вступ-
ле