бедствия-
ми; когда воюющие страны подошли к тупику, к распутью; когда стал об'ек-
тивный вопрос, смогут ли дальше воевать доведенные до подобного  состоя-
ния народы. Только благодаря тому, что наша революция произошла  в  этот
счастливый момент, когда ни одна из двух гигантских  групп  хищников  не
могла немедленно броситься друг на друга,  ни  соединиться  против  нас.
Только этим моментом международных политических и экономических  отноше-
ний могла воспользоваться и воспользовалась наша революция, чтобы проде-
лать свое блестящее триумфальное шествие по Европейской России,  переки-
нуться в Финляндию, начать завоевывать Кавказ, Румынию" (Н. Ленин,  стр.
126 - 127).
   Как формулирует тов. Овсянников*1, Октябрьская революция  подготовля-
лась и проходила в значительной степени под лозунгом борьбы за мир.  Од-
ним из первых актов Советской России был "декрет о  мире",  вотированный
26 октября 1917 г. II С'ездом Советов.
   Скоро после начала мировой войны крестьянские массы  стали  обнаружи-
вать утомление войной. При экономической отсталости России, война,  тре-
бовавшая напряжения всех экономических сил страны, особенно тяжело ложи-
лась на крестьянское хозяйство. Чем долее тянулась война,  тем  станови-
лось яснее, что продолжение авантюры, в которую  царизм  втянул  страну,
грозит обезлошадить деревню, и без того бедную конским составом по срав-
нению  с  европейским  сельским  хозяйством,  и  вместе  с  тем   лишить
крестьянские семьи миллионов работников, отцов и сыновей, которые  тыся-
чами и тысячами ежедневно погибали  на  фронте.  Благодаря  сравнительно
слабому техническому оборудованию, отсутствию пушек,  пулеметов  и  даже
винтовок, нехватке снарядов и патронов, русская армия, - которая в отли-
чие от французской, английской и бельгийской армий, - была  единственной
армией Антанты, ведшей грандиозные военные операции на громадном  фронте
с наступлениями и отступлениями в глубину сотен верст, - теряла в  тече-
ние одного какого-нибудь большого маневренного сражения убитыми и  ране-
ными и вообще выбывшими из строя солдат, сколько не теряли англо-францу-
зо-бельгийские _______________
   *1 См. "Современник", N 1, Н. Овсянников, "Ц. К. Р. К. П.  и  Брест."
См. также Собрание сочинений Н. Ленина, т. XV, 619 - 636. войска за  це-
лые месяцы окопной войны и пресловутых "победных" наступлений с  продви-
жениями на два-три километра. Между тем союзники, рассматривавшие Россию
как резервуар пушечного мяса и державшие царское правительство, а  затем
и правительство Милюкова и Керенского в своих руках, требовали от  русс-
кой армии неустанных наступлений  и  контр-наступлений,  чтобы  за  счет
жертв России сохранить по возможности свои собственные силы и пустить их
в ход для окончательного удара в подходящий момент. Как цинично формули-
ровал точку зрения Антанты французский посол в Петрограде Морис Палеолог
(см. его мемуары "Царская Россия во время мировой  войны")  в  беседе  с
Штюрмером, нельзя сравнивать гибель одного русского  солдата  с  гибелью
французского. В первом случае погибает некультурный человек, от которого
мало пользы "цивилизации", во втором - мир теряет ценную единицу. С точ-
ки зрения Палеолога гибель даже десяти русских крестьян не могла уравно-
весить гибели одного французского солдата. Конечно, Палеологи, Клемансо,
Фоши, Жоффры и т. д. вообще так же  мало  дорожили  жизнью  французского
крестьянина и рабочего, как и русского, но  при  данных  обстоятельствах
задача французского командования и французской буржуазии  заключалась  в
том, чтобы за счет русской армии и  сенегальских  дивизий  сохранить  по
возможности нетронутой основную силу французской армии,  дабы  в  момент
заключения мира иметь возможность осуществить все планы французского им-
периализма. Наглость французских претензий, циничное отношение французс-
ких биржевиков к многомиллионной стране не выразились ни в чем так ярко,
как в требовании отправки во Францию 400.000 русских солдат, требование,
которое было формулировано Вивиани во время его миссии в Россию (см. ме-
муары Палеолога).
   С каждым днем русский крестьянин начинал все более и более сознавать,
что он ведет войну за интересы своих собственных врагов, русских помещи-
ков и капиталистов, как своих, так и иностранных.
   Надо заметить, что недовольство войной, возмущение  против  правящих,
вовлекших народные массы в кровавую бойню, все более и более нарастало и
во всех западно-европейских странах. Уже с самого начала войны во  Фран-
ции и в Германии циркулировали глухие слухи о фактах проявления протеста
против войны в рядах войск. В частности, через несколько  месяцев  после
начала войны в Париже втихомолку передавали, что один  отряд  на  фронте
взбунтовался и собирался итти на Париж с требованием мира, но отряд этот
был остановлен бывшим героем Фашоды генералом Маршаном, которому-де уда-
лось, не прибегая к кровопролитию, уговорить солдат вернуться к исполне-
нию "долга". Понятно, военная цензура во всех странах не пропускала  ни-
каких сведений в прессу о настроении умов в армии. Однако уже чуть ли не
с первых дней войны во французской империалистической прессе стали появ-
ляться тревожные сведения о настроении крестьян по отношению  к  находя-
щимся на фронте сыновьям и членам семей крупных землевладельцев, графов,
маркизов, вообще знатных или богатых  людей.  Как  жаловались  "Echo  de
Paris" (Парижское эхо), "Figaro" (Фигаро) и другие подобные органы печа-
ти, во многих сельских местностях Франции о всех лицах из господствующих
классов, находящихся на фронте, в деревнях распространяются упорные слу-
хи, будто означенные лица расстреляны или арестованы за сношение с  неп-
риятелем. Органы прессы требовали от министерства внутренних дел  приня-
тия энергичных мер для прекращения клеветнических слухов и для обнаруже-
ния злостных клеветников, и один из правых  депутатов  поставил  даже  в
парламенте вопрос о мерах борьбы с кампанией клеветы, имеющей целью  по-
дорвать "священный союз" всех классов перед лицом внешнего врага.  Расп-
ространение слухов об измене богатых людей, о их предательских сношениях
с немцами, доверие ко всем подобным слухам было первым  симптомом  недо-
вольства крестьян правящими классами, вовлекшими их  в  страшную  бойню,
которая особенно тяжело ложилась на крестьянство, на сельские местности,
откуда все более или менее здоровые мужчины были взяты на фронт.  Посте-
пенно недовольство войной стало все больше и больше захватывать и армию,
но уже под знаменем революционных идей. Как констатирует Луи Дюмор в ро-
мане "Les defaitistes" (Пораженцы), весной 1917 г. по французской  армии
прокатилась волна морального разложения. К 20 мая волнения охватили семь
корпусов. К этому времени  оказались  дезорганизованными  113  войсковых
единиц: 75 пехотных полков, 22  баталиона  стрелков,  12  артиллерийских
полков, два полка колониальной пехоты, один драгунский полк, один  бата-
лион сенегальцев. На пространстве от Суассона до  Парижа  находилось  не
более двух дивизий, на которые можно было положиться.
   "В ряде полков офицеры были арестованы, в других солдаты отказывались
повиноваться, пели "Интернационал" и выносили  резолюции  против  прави-
тельства:
   " - Наши жены умирают с голоду. Нужно судить правительство, отказыва-
ющееся заключить мир с Германией. Пойдем на Париж. В Палату Депутатов  -
таков был язык этих резолюций".
   "Кое-где солдаты избрали советы - "по образцу русских  солдат".  Были
части или группы, которые и в действительности пошли на Париж,  но  были
перехвачены на пути или кавалерией, или другими  здоровыми  частями  ар-
мии".
   Из мемуаров ренегата Шейдемана мы знаем о том настроении, которое ца-
рило в германской армии, жаждавшей мира, о грандиозных рабочих забастов-
ках, прокатившихся по всей Германии перед конференцией в Стокгольме. Дух
недовольства, революционное настроение все больше усиливалось в  населе-
нии, особенно в рабочих массах. Шейдеман рассказывает  о  двух  массовых
забастовках в 1917 и 1918 г.г. и о том, как после начала движения он сам
вместе с Брауном и Эбертом вступил в забастовочный комитет, "чтобы удер-
жать движение в организованных рамках и как можно скорее прекратить его,
переговорив с правительством"*1.
   Одновременно волновались и низы армии, которая  с  нетерпением  ждала
конца войны. Как признает Шейдеман, в период  Стокгольмской  конференции
_______________
   *1 Курсив наш. См. Ф. Шейдеман, "Крушение Германской  империи",  стр.
105 - 110, Государств. Издательство, Москва - Петроград, 1923. над всеми
окопами стояла мысль о Стокгольме, как о новой Вифлеемской звезде, кото-
рая должна привести к яслям мира. В течение трех месяцев мысль  миллион-
ных армий была направлена на результаты переговоров между представителя-
ми рабочих, и понятно, что бесплодность переговоров  бесконечно  усилила
усталость от войны и отвращение к затягивающим войну аннексионным вожде-
лениям*1.
   Французские и немецкие социалисты сделали все, от них зависящее, что-
бы побороть революционное настроение народных масс,  особенно  армии,  и
обмануть последнюю всякого рода обещаниями. Без помощи  социал-патриотов
буржуазии западно-европейских стран ни в коем случае не удалось  бы  так
легко кончить войну и избежать самых  серьезных  внутренних  потрясений,
после четырех лет ужасной бойни, вырвавшей миллионы жертв из рядов  про-
летариата и крестьянства и обострившей в невероятной степени нищету  на-
родных масс. Своим громадным влиянием на рабочие массы, на миллион  сол-
дат на фронте и миллионы пролетариев  на  фабриках  и  заводах,  Вандер-
вельде, Ренодели, Лонге, Шейдеманы,  Носке  и  Каутские  воспользовались
только для того, чтобы попытаться совершенно убить  или  парализовать  в
окопах и в тылу всякий дух революционной активности, жажду борьбы с пра-
вящей кликой. И шайка ренегатов блестяще выполнила взятую на себя  зада-
чу. Миллионы людей в окопах и на фабриках рвались в бой против  виновни-
ков империалистической бойни, но вожди, в которых эти массы глубоко  ве-
рили, за которыми готовы были итти слепо на смерть, играли изменническую
роль и "продали шпагу свою" злейшим врагам народа.  А  мы  знаем,  какую
роль в гражданской, как и во внешней, войне играет  генеральный  штаб  и
верховное командование - неограниченный руководитель и мозг  действующей
армии.
   Иначе сложилось положение  вещей  в  России.  На-ряду  с  эс-эрами  и
меньшевиками, которые, по выражению  Овсянникова,  "беспомощно  метались
между английским проконсулом Российской Республики  сэром  Бьюкененом  и
проектировавшейся ими Стокгольмской конференцией, пытаясь остановить ход
событий бонапартистскими речами Керенского и  пацифистскими  резолюциями
Петербургского Совета и Ц. И. К. первого созыва"*2, существовала партия,
руководимая гениальным и прямолинейным вождем, которая  знала,  что  она
хочет, к чему идет, и которая отлила в ясную и определенную форму броже-
ние, охватившее преобладающую часть населения, почти  все  крестьянство,
пролетариат и армию на фронте. На другой день после октябрьской  револю-
ции партия большевиков поставила своей основной задачей немедленную лик-
видацию войны, не поступаясь в то же время завоеваниями революции.
   В отличие от положения вещей на Западе и тактики  западно-европейских
социалистов, в России не только большевики доказывали грабительский  ха-
рактер мировой войны, направленной против интересов народных масс и име-
ющей целью осуществление  империалистических  планов  правящих  классов.
Заграничные  эс-эры  (в  лице  Чернова),  меньшевики  (в  лице   Мартова
_______________
   *1 Там же, стр. 159 - 160.
   *2 "Современник", 1923, N 1, стр. 17. и т. д.), интернационалисты  из
"Новой Жизни" во главе с Сухановым,  автором  нашумевших  брошюр  против
войны, неустанно доказывали с первого дня войны  империалистический  ха-
рактер последней, ее противоречие жизненным интересам народных масс,  ее
роковые последствия для международного рабочего движения и международной
солидарности рабочих. Но очевидно, все эти  борцы  против  войны  делали
свое дело, согласно девизу: "писатель пописывает, читатель  почитывает",
не понимая и не предугадывая, что  народные  массы  России,  разбуженные
громом военной непогоды, пройдя через горнило  невероятных  испытаний  и
мук, узнав правду об истинных целях войны, не пожелают погибать позорно,
как бараны под ножом мясника, во имя явно преступного дела.
   Только у большевиков слово не расходилось с делом, и вот  почему  на-
родные массы пошли за ними, и вот почему также все сознательные, истинно
революционные элементы из других социалистических партий покинули  своих
или трусливых или лицемерных и непоследовательных лидеров и примкнули  к
большевикам.
   В первый момент после октябрьской революции задача немедленной ликви-
дации войны казалась легко разрешимой. Начавшаяся в  Германии  революция
не замедлит притти на помощь русскому пролетариату и развяжет ему  руки,
превратив империалистическую бойню в революционную социалистическую вой-
ну. Необходимо только развязать германскую революцию, как можно энергич-
нее и громче провозгласив лозунг: "мир хижинам - война дворцам" и  опуб-
ликовав тайные аннексионистские договоры прежних российских правительств
и их союзников. Такова была тактика русской делегации в Бресте в  первый
период переговоров - тактика революционного натиска и упоения только что
одержанной победой над собственной буржуазией (Овсянников, "Ц. К. Р.  К.
П. и Брест", "Современник", 1923, N 1).
   Однако события не оправдали этих ожиданий. Тактика русской  делегации
в Бресте делала свое дело и революционизировала рабочие массы  в  Герма-
нии, но не так быстро, как мы надеялись, что же касается социал-демокра-
тической партии, поведение ее во время брестских переговоров  было  нас-
только позорное, что сам Шейдеман вынужден  признать,  что  "роль  соци-
ал-демократической партии в этом выдающемся  факте  германской  политики
была, к сожалению, отрицательная... "Нет",  сказанное  социал-демократи-
ческой фракцией, отклонение мирного  договора,  внесенного  в  рейхстаг,
имело бы, несомненно, глубокое значение"...*1.
   В момент брестских переговоров Германия была, по выражению т. Ленина,
"только еще беременна революцией" и разрешилась республиканским ребенком
лишь в ноябре 1918 года, т.-е. через девять месяцев после 3  марта  1918
г., когда Советская Россия подписала брестские условия.
   Итак, в течение брестских переговоров положение Советской власти было
необычайно тяжелое. Старая армия была абсолютно неспособна отражать  не-
мецкое наступление, новой красной армии еще  не  было.  Было  необходимо
_______________
   *1 Ф. Шейдеман, "Крушение германской империи", стр.  209.  ликвидиро-
вать войну во что бы то ни стало и пойти на похабный мир", чтобы, "жерт-
вуя пространством, выиграть время". Этого "похабного мира" не могли  пе-
реварить левые социалисты-революционеры, которые ответили на  подписание
брестских условий выстрелом в Мирбаха и июльским восстанием в Москве.
   Чрезвычайно болезненно переживали кризис большевики. Как  формулирует
Овсянников: "Если левые эс-эры пали жертвой своих мелко-буржуазных пред-
рассудков, то большая часть Р. К. П. была больна еще тогда  неизвестной,
но теперь хорошо изученной на ряде  пациентов  Коминтерна  "детской  бо-
лезнью левизны", одним из основных симптомов которой  является  неумение
соразмерять силы с задачами, которые предстоит преодолеть. Эту непредви-
денную корь, обязательную для всякого гражданина  дошкольного  возраста,
необходимо было немедленно излечить, так как Гофман не  соглашался  ожи-
дать естественного разрешения болезни и замахнулся хирургическим  ножом,
намереваясь зарезать дело всей революции. Лечить партию мог один  только
Ц. К., в паре хороших резолюций прописав ей основательную дозу жаропони-
жающих и приставив интернационалистские припарки. Но сам  врач  сделался
жертвой эпидемии и заразился корью. Оставался здоровым Ленин, обладающий
иммунитетом ко всякой инфекции, независимо от того, приносит ли ее  пра-
вый или левый ветер".
   Посмотрим, как ставился т. Лениным вопрос о мире. Еще задолго до  на-
чала переговоров с Германией Совет Народных Комиссаров неоднократно  об-
ращался к державам Антанты с предложением вступить в общие переговоры  о
мире. Такие обращения были адресованы к Франции и Англии 8 ноября,  и  в
тот же день была послана  нота  правительствам  нейтральных  государств,
предлагающая воздействовать на воюющие страны.
   Но т. Ленин предвидел, что борьба за мир будет очень трудной.  Уже  в
речи на заседании В. Ц. И. К. 2-го созыва 10 ноября 1917 г., т.-е. через
два дня после обращения к Англии и Франции, т. Ленин сказал, между  про-
чим, следующее: "Наша партия не заявляла никогда, что она может дать не-
медленный мир. Она говорила, что она даст немедленное предложение мира и
опубликует тайные договоры. И это сделано - борьба  за  мир  начинается.
Эта борьба будет трудной и упорной. Международный империализм мобилизует
все свои силы против нас, но, как ни велики силы международного империа-
лизма, наши шансы весьма благоприятны; в этой  революционной  борьбе  за
мир и с борьбой за мир мы соединим революционное братание. Буржуазия же-
лала бы, чтобы осуществился сговор империалистических правительств  про-
тив нас" (Н. Ленин, стр. 35).
   В речи на Всероссийском С'езде Военного Флота от 28 ноября 1918 г. т.
Ленин по тому же вопросу сказал: "С войной, вызванной столкновением хищ-
ников из-за добычи, мы начали решительную борьбу. Все партии до сих  пор
говорили об этой борьбе, но дальше  слов  и  лицемерия  не  шли.  Теперь
борьба за мир начата. Борьба эта трудна. Кто думал, что мира  достигнуть
легко, что стоит лишь заикнуться о мире, и буржуазия поднесет его нам на
тарелочке, тот  совсем  наивный  человек.  Кто  приписывал  этот  взгляд
большевикам, тот обманывал. Капиталисты  сцепились  в  мертвой  схватке,
чтобы поделить добычу. Ясно: убить войну - значит победить капитал, и  в
этом смысле Советская власть начала борьбу. Мы опубликовали и впредь бу-
дем опубликовывать тайные договоры. Никакая злоба и никакая клевета  нас
не остановят на этом пути. Господа буржуа злобствуют от того, что  народ
видит, из-за чего его гнали на бойню.  Они  пугают  страну  перспективой
войны, в которой Россия оказалась бы изолированной, но нас не  остановит
та бешеная ненависть, которую буржуазия проявляет к движению к миру".
   На обвинения в том, что мы стремимся к сепаратному миру с Германией и
даем ей возможность перебросить все  освободившиеся  на  русском  фронте
войска против Антанты, Ленин ответил в цитированной выше речи от 10  но-
ября 1918 г.: "Буржуазная пресса ставит нам упрек в том, "что  будто  мы
предлагаем сепаратное перемирие, будто мы не считаемся с интересами  ру-
мынской армии. Это сплошная ложь. Мы предлагаем немедленно начать  пере-
говоры и заключить перемирие со всеми странами без из'ятия".
   В речи от 22 ноября Ленин сказал по тому же вопросу:
   "Когда немцы на наши требования не перебрасывать войск на западный  и
итальянский фронты ответили уклончиво, мы прервали после этого перегово-
ры и возобновим их некоторое время спустя. И когда мы это сообщим откры-
то на весь мир, то не будет ни одного немецкого рабочего, который бы  не
знал, что не по нашей вине были прерваны мирные переговоры".
   Итак, т. Ленин, как и весь Совет Народных Комиссаров, стремился к пе-
реговорам о всеобщем  мире.  Однако  неоднократные  обращения  к  прави-
тельствам Антанты и нейтральных держав с предложениями о мирных  перего-
ворах не привели ни к каким результатам. В период  ноябрьского  перерыва
Брестских переговоров Совет Народных Комиссаров выпустил новое обращение
к державам Антанты и только после того, как оно вновь осталось без  вся-
кого ответа, счел возможным приступить без участия "союзников" к перего-
ворам о с