ни-
зованных капиталистов Англии - тогда они были  наилучше  организованными
капиталистами из всех стран мира (теперь это первенство перешло к Герма-
нии) - к решению компромиссом политических и экономических вопросов. Вот
в силу каких обстоятельств могла тогда явиться мысль о возможности  мир-
ного подчинения капиталистов Англии ее рабочим.
   У нас это подчинение в данный момент обеспечено известными конкретны-
ми посылками (победой в октябре и подавлением с октября по февраль воен-
ного и саботажнического сопротивления капиталистов). У нас, вместо  пол-
нейшего преобладания рабочих, пролетариев в населении и высокой  органи-
зованности их, фактором победы явилась поддержка пролетариев беднейшим и
быстро разоренным крестьянством. У нас, наконец, нет ни высокой культур-
ности, ни привычки к компромиссам. Если продумать эти  конкретные  усло-
вия, то станет ясно, что мы можем и должны  добиться  теперь  соединения
приемов беспощадной расправы с капиталистами некультурными, ни на  какой
"государственный капитализм" не идущими, ни о каком компромиссе  не  по-
мышляющими, продолжающими срывать спекуляцией, подкупом  бедноты  и  пр.
советские мероприятия, с приемами компромисса или выкупа по отношению  к
культурным капиталистам, идущим на "государственный капитализм", способ-
ным проводить его в жизнь, полезным для пролетариата в качестве умных  и
опытных организаторов крупнейших предприятий, действительно охватывающих
снабжение продуктами десятки миллионов людей.
   Бухарин - превосходно  образованный  марксист-экономист.  Поэтому  он
вспомнил, что Маркс был глубочайше прав,  когда  учил  рабочих  важности
сохранить организацию крупнейшего производства именно в интересах облег-
чения перехода к социализму и полной допустимости мысли о том, чтобы хо-
рошо заплатить капиталистам, выкупить их, ежели (в виде исключения: Анг-
лия была тогда исключением) обстоятельства сложатся  так,  что  заставят
капиталистов мирно подчиниться и культурно, организованно перейти к  со-
циализму на условии выкупа.
   Но Бухарин впал в ошибку, ибо не вдумался  в  конкретное  своеобразие
данного момента в России, момента как  раз  исключительного,  когда  мы,
пролетариат России, впереди любой Англии и любой Германии по нашему  по-
литическому строю, по силе политической власти рабочих и  вместе  с  тем
позади самого отсталого из западно-европейских государств по организации
добропорядочного государственного капитализма, по  высоте  культуры,  по
степени подготовки к материально-производственному "введению"  социализ-
ма. Не ясно ли, что из этого своеобразного положения вытекает для данно-
го момента именно необходимость своеобразного "выкупа", который  рабочие
должны предложить культурнейшим, талантливейшим, организаторски наиболее
способным капиталистам, готовым итти на службу к Советской власти и доб-
ропорядочно помогать организации крупного и крупнейшего "государственно-
го" производства? Не ясно ли, что при таком  своеобразном  положении  мы
должны стараться избежать двоякого рода ошибок,  из  которых  каждая  по
своему мелко-буржуазна? С одной стороны, непоправимой  ошибкой  было  бы
объявить, что раз признано несоответствие наших  экономических  "сил"  и
силы политической, то, "следовательно", не надо было брать  власти.  Так
рассуждают "человеки в футлярах", забывающие, что "соответствия" не  бу-
дет никогда, что его не может быть в развитии общества, как и в развитии
природы, что только путем ряда попыток, из которых каждая, отдельно взя-
тая, будет односторонняя, будет страдать  известным  несоответствием,  -
создается победоносный социализм из революционного сотрудничества проле-
тариев всех стран.
   С другой стороны, явной ошибкой было бы дать волю крикунам  и  фразе-
рам, которые позволяют себя увлечь "яркой" революционностью, но  на  вы-
держанную, продуманную, взвешенную, учитывающую и  труднейшие  переходы,
революционную работу не способны.
   К счастью, история развития революционных партий и борьбы большевизма
с ними оставила нам в наследство резко очерченные типы,  из  коих  левые
эс-эры и анархисты иллюстрируют собой тип плохеньких революционеров дос-
таточно наглядно. Они кричат теперь - до истерики  захлебываясь  криком,
кричат против "соглашательства" "правых большевиков". Но подумать они не
умеют, чем плохо было и за что по справедливости осуждено историей и хо-
дом революции "соглашательство".
   Соглашательство времен  Керенского  отдавало  власть  империалистской
буржуазии, а вопрос о власти есть коренной вопрос всякой революции. Сог-
лашательство части большевиков в октябре-ноябре 1917 года  либо  боялось
взятия власти пролетариатом, либо хотело делить власть поровну не только
с "ненадежными попутчиками" вроде левых эс-эров, но и с врагами, чернов-
цами, меньшевиками, которые неизбежно мешали бы нам в основном, в разго-
не Учредилки, в беспощадном сокрушении Богаевских, в  полном  проведении
советских учреждений, в каждой конфискации.
   Теперь власть взята, удержана, укреплена в руках одной партии, партии
пролетариата, даже без "ненадежных попутчиков". Говорить теперь о согла-
шательстве, когда быть не может даже речь о разделе власти, об отказе от
диктатуры пролетариев против буржуазии, значит просто повторять, как со-
рока, заученные, но не понятые слова.  Называть  "соглашательством"  то,
что, придя в положение, когда мы можем и должны  управлять  страной,  мы
стараемся привлечь к себе, не жалея денег,  культурнейшие  из  обученных
капитализмом элементов, их взять на службу против мелко-собственническо-
го распада, это значит вовсе не уметь думать  об  экономических  задачах
строительства социализма"...

   О ПРОДНАЛОГЕ, О СВОБОДЕ ТОРГОВЛИ, О КОНЦЕССИЯХ.

   В приведенных рассуждениях 1918 года есть ряд ошибок  насчет  сроков.
Сроки оказались дольше, чем предполагалось тогда. Это не удивительно. Но
основные элементы нашей экономики остались те же. Крестьянская "беднота"
(пролетарии и полупролетарии) превратилась, в очень большом числе случа-
ев, в  середняков.  От  этого  мелко-собственническая,  мелко-буржуазная
"стихия" усилилась. А гражданская война 1918-1920 годов чрезвычайно уси-
лила разорение страны, задержала восстановление производительных сил ее,
обескровила больше всего именно пролетариат. К этому прибавился неурожай
1920 года, бескормица, падеж скота, что еще сильнее задержало восстанов-
ление транспорта и промышленности,  отразившись,  например,  на  подвозе
крестьянскими лошадьми дров, нашего главного топлива.
   В итоге политическая обстановка к весне 1921 года сложилась так,  что
немедленные, самые решительные, самые экстренные меры для улучшения  по-
ложения крестьянства и подъема его производительных сил стали  неотложно
необходимы.
   Почему именно крестьянства, а не рабочих?
   Потому, что для улучшения положения рабочих  нужны  хлеб  и  топливо.
Сейчас "задержка" самая большая - с точки зрения всего  государственного
хозяйства - именно из-за этого. А увеличить производство и  сбор  хлеба,
заготовку  и  доставку  топлива  нельзя  иначе,  как  улучшив  положение
крестьянства,  подняв  его  производительные   силы.   Начать   надо   с
крестьянства. Кто не понимает этого, кто склонен усматривать в этом выд-
вигании крестьян на первое место "отречение" или  подобие  отречения  от
диктатуры пролетариата, тот просто не вдумывается в дело, отдает себя во
власть фразе. Диктатура пролетариата есть руководство политикой со  сто-
роны пролетариата.  Пролетариат,  как  руководящий,  как  господствующий
класс, должен уметь направить политику так, чтобы решить в первую голову
самую неотложную, самую "больную" задачу. Неотложнее всего теперь  меры,
способные поднять производительные силы крестьянского  хозяйства  немед-
ленно. Только через это можно добиться и улучшения положения рабочих,  и
укрепления союза рабочих с крестьянством, укрепления диктатуры  пролета-
риата. Тот пролетарий или представитель пролетариата, который захотел бы
не через это пойти к улучшению положения рабочих, оказался  бы  на  деле
пособником белогвардейцев и капиталистов. Ибо итти не через это  значит:
цеховые интересы рабочих поставить выше классовых интересов, значит: ин-
тересам непосредственной, минутной, частичной выгоды рабочих принести  в
жертву интересы всего  рабочего  класса,  его  диктатуры,  его  союза  с
крестьянством против помещиков и капиталистов, его  руководящей  роли  в
борьбе за освобождение труда от ига капитала.
   Итак: в первую голову нужны немедленные и серьезные меры для поднятия
производительных сил крестьянства.
   Сделать это нельзя без серьезных изменений продовольственной  полити-
ки. Таковым изменением явилась замена разверстки продналогом,  связанная
со свободой торговли после уплаты налога, по крайней мере в местном  хо-
зяйственном обороте.
   В чем сущность замены разверстки продналогом?
   На этот счет очень распространены неправильные представления.  Непра-
вильность проистекает большей частью от того, что не вникают в  сущность
перехода, не спрашивают себя, от  чего  к  чему  ведет  данный  переход.
Представляют себе дело так, как будто бы переход был от коммунизма вооб-
ще к буржуазности вообще. Против этой ошибки приходится неизбежно указы-
вать на то, что говорилось в мае 1918 года.
   Продналог есть одна из форм перехода от своеобразного "военного  ком-
мунизма", вынужденного крайней нуждой, разорением и войной, к правильно-
му социалистическому продуктообмену. А этот последний, в  свою  очередь,
есть одна из форм перехода от  социализма  с  особенностями,  вызванными
преобладанием мелкого крестьянства в населении, к коммунизму.
   Своеобразный "военный коммунизм" состоял в  том,  что  мы  фактически
брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть  необхо-
димого для крестьянина продовольствия, брали для  покрытия  расходов  на
армию и на содержание рабочих. Брали большей частью в долг, за  бумажные
деньги. Иначе  победить  помещиков  и  капиталистов  в  разоренной  мел-
ко-крестьянской стране мы не могли. И тот факт, что мы победили (вопреки
поддержке наших эксплоататоров могущественнейшими державами мира), пока-
зывает не только, на какие чудеса героизма способны рабочие и  крестьяне
в борьбе за свое освобождение. Этот факт показывает  также,  какую  роль
лакеев буржуазии играли на деле меньшевики, эс-эры, Каутский и Кё, когда
они ставили нам в вину этот "военный коммунизм". Его надо поставить  нам
в заслугу.
   Но не менее необходимо знать настоящую меру  этой  заслуги.  "Военный
коммунизм" был вынужден войной и разорением. Он не был и не мог быть от-
вечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой. Он был  временной
мерой. Правильной политикой пролетариата, осуществляющего свою диктатуру
в мелко-крестьянской стране, является обмен хлеба на продукты промышлен-
ности, необходимые крестьянину. Только такая продовольственная  политика
отвечает задачам пролетариата, только она способна укрепить основы соци-
ализма и привести к его полной победе.
   Продналог есть переход к ней. Мы все еще так разорены, так придавлены
гнетом войны (бывшей вчера и могущей вспыхнуть благодаря алчности и зло-
бе капиталистов завтра), что не можем дать крестьянину  за  весь  нужный
нам хлеб продукты промышленности. Зная это, мы вводим  продналог,  т.-е.
минимально необходимое (для армии и для рабочих) количество хлеба  берем
как налог, а остальное будем обменивать на продукты промышленности.
   При этом надо еще не забывать следующее. Нужда  и  разорение  таковы,
что восстановить сразу крупное, фабричное, государственное,  социалисти-
ческое производство мы не можем. Для этого нужны крупные запасы хлеба  и
топлива в центрах крупной промышленности, нужна замена изношенных  машин
новыми и т.п. Мы на опыте убедились, что этого нельзя сделать  сразу,  и
мы знаем, что после разорительной империалистской войны даже самые бога-
тые и передовые страны лишь в течение известного, довольно долгого, ряда
лет смогут решить такую задачу. Значит, необходимо в известной мере  по-
могать восстановлению мелкой промышленности, которая не  требует  машин,
не требует ни государственных, ни крупных запасов сырья, топлива, продо-
вольствия,  -  которая  может  немедленно   оказать   известную   помощь
крестьянскому хозяйству и поднять его производительные силы.
   Что же из этого получается?
   Получается на основе известной (хотя бы только местной) свободы  тор-
говли возрождение мелкой буржуазии и капитализма. Это несомненно. Закры-
вать глаза на это смешно.
   Спрашивается, необходимо ли это? Можно ли оправдать это? Не опасно ли
это?
   Вопросов подобного рода задается много, и в большинстве  случаев  они
обнаруживают только наивность (выражаясь мягко) задающего такие вопросы.
   Взгляните на то, как я в мае 1918 года  определял  наличные  в  нашей
экономике элементы (составные  части)  разных  общественно-экономических
укладов. Оспорить то, что на-лицо имеются все эти пять ступеней или сос-
тавные части всех этих пяти укладов, от патриархального, т.-е. полудико-
го, до социалистического, никому не удастся.  Что  в  мелко-крестьянской
стороне преобладает "уклад" мелко-крестьянский,  т.-е.  частью  патриар-
хальный, частью мелко-буржуазный, это само собой очевидно. Развитие мел-
кого хозяйства есть развитие мелко-буржуазное, есть развитие  капиталис-
тическое, раз имеется обмен: это бесспорная истина, азбучная истина  по-
литической экономии, подтверждаемая к тому же повседневным опытом и наб-
людением даже обывательским.
   Какую же политику может повести  социалистический  пролетариат  перед
лицом такой экономической действительности? Дать мелкому крестьянину все
потребные ему продукты из производства крупной социалистической  фабрики
в обмен на хлеб и сырье. Это была  бы  самая  желательная,  самая  "пра-
вильная" политика, - мы ее и начинали. Но мы не можем дать всех  продук-
тов, далеко не можем и не очень скоро сможем - по крайней мере,  до  тех
пор не сможем, пока не закончим хотя бы первой очереди работ по электри-
фикации всей страны.
   Как же быть?
   Либо пытаться запретить, запереть совершенно всякое развитие  частно-
го, негосударственного обмена, т.-е. торговли, т.-е. капитализма,  неиз-
бежное при существовании миллионов мелких производителей. Такая политика
была бы глупостью и самоубийством той партии, которая испробовала бы ее.
Глупостью, ибо эта политика экономически невозможна; самоубийством,  ибо
партии, пробующие подобную политику, терпят неминуемо крах. Нечего греха
таить, кое-кто из коммунистов "помышлением, словом и делом" грешил, впа-
дая именно в такую политику. Постараемся  от  этих  ошибок  исправиться.
Непременно надо от них исправиться, иначе совсем плохо будет.
   Либо (последняя возможная и единственно  разумная  политика)  не  пы-
таться запретить или запереть развитие капитализма, а  стараться  напра-
вить его в русло государственного капитализма. Это экономически  возмож-
но, ибо государственный капитализм есть на-лицо - в той или иной  форме,
в той или иной степени - всюду, где есть элементы свободной  торговли  и
капитализма вообще.
   Возможно ли сочетание, соединение, совмещение советского государства,
диктатуры пролетариата с государственным капитализмом?
   Конечно, возможно. Это я и доказывал в мае 1918 года. Это я, надеюсь,
и доказал в мае 1918 года. Мало того: я  доказал  тогда  же,  что  госу-
дарственный капитализм есть шаг вперед по сравнению с  мелко-собственни-
ческой (и мелко-патриархальной, и мелко-буржуазной) стихией. Тьму ошибок
делают, сопоставляя или сравнивая государственный  капитализм  только  с
социализмом, тогда как в данной политико-экономической обстановке обяза-
тельно сравнивать государственный капитализм и с мелко-буржуазным произ-
водством.
   Весь вопрос - как теоретический, так и практический - состоит в  том,
чтобы найти правильные способы того, как именно следует направить  неиз-
бежное (до известной степени и на известный срок) развитие капитализма в
русло государственного капитализма, какими условиями обставить это,  как
обеспечить превращение в недалеком будущем государственного  капитализма
в социализм.
   Чтобы подойти к разрешению этого вопроса, надо, прежде всего, возмож-
но более отчетливо представить себе, чем на практике будет и может  быть
государственный капитализм внутри нашей советской системы, в рамках  на-
шего советского государства.
   Самый простой случай или пример того, как Советская власть направляет
развитие капитализма в русло государственного капитализма, как она  "на-
саждает" государственный капитализм, - это - концессии. Теперь у нас все
согласны, что концессии необходимы, но не все размышляют о  том,  каково
значение концессий. Что такое концессии при советской системе,  с  точки
зрения общественно-экономических укладов и их соотношения? Это  -  дого-
вор, блок, союз советской, т.-е. пролетарской, государственной власти  с
государственным  капитализмом  против  мелко-собственнической  (патриар-
хальной и мелко-буржуазной) стихии. Концессионер, это -  капиталист.  Он
ведет дело капиталистически, ради прибыли, он соглашается на  договор  с
пролетарской властью ради получения экстренной  прибыли,  сверх  обычной
или ради получения такого сырья, которое иначе  достать  ему  невозможно
или крайне трудно. Советская власть получает выгоду в виде развития про-
изводительных сил, увеличения  количества  продуктов  немедленно  или  в
кратчайший срок. Мы имеем, скажем, сотню таких-то  промыслов,  рудников,
лесных участков. Мы можем разрабатывать не все - не хватает машин,  про-
довольствия, транспорта. Мы плохо разрабатываем по тем же  причинам  ос-
тальные участки. Из-за плохой и недостаточной разработки крупных  предп-
риятий проистекает усиление мелко-собственнической  стихии  во  всех  ее
проявлениях: ослабление окрестного (а затем и всего)  крестьянского  хо-
зяйства, подрыв его производительных сил, упадок доверия его к Советской
власти, хищения и массовая мелкая (самая опасная) спекуляция и т.п. "На-
саждая" государственный капитализм в виде  концессий,  Советская  власть
усиливает крупное производство против мелкого, передовое против отстало-
го, машинное против ручного, увеличивает  количество  продуктов  крупной
индустрии в своих руках (долевое  отчисление),  усиливает  государствен-
но-упорядоченные экономические  отношения  в  противовес  мелко-буржуаз-
но-анархическим. В меру и осторожно проведенная, концессионная политика,
несомненно, поможет нам улучшить быстро (до известной, небольшой, степе-
ни) состояние производства, положение рабочих и крестьян, - конечно, це-
ной известных жертв, отдачи капиталисту десятков  и  десятков  миллионов
пудов ценнейших продуктов. Определение той меры и тех условий, при кото-
рых концессии выгодны и не опасны нам, зависит от соотношения сил, реша-
ется борьбой, ибо концессия тоже есть вид борьбы, продолжение  классовой
борьбы в иной форме, а никоим образом не замена классовой борьбы классо-
вым миром. Способы борьбы покажет практика.
   Государственный капитализм в виде концессий является, по сравнению  с
другими формами государственного капитализма внутри  советской  системы,
едва ли не самой простой, отчетливой, ясной, точно-очерченной. Мы  имеем
здесь прямо формальный, письменный договор с наиболее культурным,  пере-
довым, западно-европейским, капитализмом. Мы точно знаем свои  выгоды  и
свои потери, свои права и свои обязанности, мы точно знаем тот срок,  на
который сдаем концессию, знаем условия досрочного выкупа,  если  договор
предусматривает право досрочного выкупа. Мы платим известную "дань" все-
мирному капитализму, "откупаемся" от него в таких-то отношениях, получая
немедленно определенную меру упрочения положения Советской власти, улуч-
шения условий нашего хозяйствования. Вся трудность задачи, по  отношению
к концессиям, сводится к тому, чтобы все обдумать и взвесить при  за