гом да около, расписывание подробностей китайского
церемониала сношений между мандаринами, великолепный канцелярский  стиль
с периодами в 36 строк и с "речениями", от которых больно становится  за
родную русскую речь и т. д. (Статья "Борьба с  голодающими"  -  "Искра",
1901, N 9 и "Собр. соч." IV, 56).
   Здесь особенно обращает внимание столь, казалось бы, необычное в  ус-
тах Ленина выражение - "родная русская речь". Однако  это  не  случайно.
Как увидим дальше, Ленин, в противоположность многим другим политическим
писателям и ораторам, ценит не книжную, а  простую  разговорную  речь  и
вводит в свои статьи и речи самые обиходные, часто даже грубые  слова  и
выражения. Характерно, что французскую поговорку "les beaux  esprits  se
rencontrent" он передает русской, как бы намеренно подчеркивая  контраст
стилей: "свой своему поневоле брат". (В другом месте та же поговорка пе-
редается иначе - "рыбак рыбака видит издалека").
   В связи с этим представляется характерным и то, что  он  высказал  по
поводу слова "Совнархоз" на VIII съезде Р. К. П.: "Это было бы похоже на
то, как если бы мы сейчас в программе выставили всемирный  Совнархоз.  А
между тем к этому уродливому слову "Совнархоз" мы  сами  еще  не  сумели
привыкнуть; с иностранцами же, говорят, бывают случаи, когда они ищут  в
справочнике, нет ли такой станции". (Собр. соч. XVI, 132). Отмечу  кста-
ти, что в приведенной выше цитате рядом с книжным (постоянно употребляе-
мым Лениным) "ибо"  оказывается  совершенно  разговорный  перерыв  фразы
восклицанием "какое!" - характерное для его стиля сочетание.
   Противоположный канцелярскому приподнятый стиль эсеровских  статей  и
прокламаций подвергается у Ленина систематическому высмеиванию.
   В статье "Революционный авантюризм" ("Искра"  1902,  N  23  и  "Собр.
соч." IV, 121) он иронизирует над искусством с.-р.  прикрывать  теорети-
ческую беспринципность "потоками слов" и в пример приводит фразу:  рабо-
чий народ "мощной волной разобьет железные ворота".
   Борьба с "революционной фразой" проходит через все статьи и речи  Ле-
нина - это одна из постоянных тем его иронии или насмешки,  а  иногда  и
серьезного обсуждения.
   Особенно много внимания он уделяет этому в период 1917-1923 гг.  -  в
связи с развитием политической литературы, появлением плакатов, лозунгов
и т. д. В 1917 году в "Правде" (N 69) появилась его статья с характерным
заглавием - "О вреде фраз" (Собр. соч. XIV, 222-4). Здесь Ленин  смеется
над стилем "Дела Народа": "Грозный тон, эффектные революционные  воскли-
цания.., "мы знаем довольно"...  "вера  в  победность  нашей  Революции"
(обязательно с большой буквы), "от того или иного шага... русской  рево-
люционной демократии... зависит судьба... всего так счастливо,  так  по-
бедно поднявшегося Восстания (обязательно  с  большой  буквы)  трудящих-
ся..." Конечно, если слова Революция и Восстание писать с большой буквы,
то это "ужасно" страшно выходит, совсем как у  якобинцев.  И  дешево,  и
сердито..... Господа герои фраз! Господа рыцари  революционного  красно-
байства!" и т. д. В период борьбы с думскими кадетами  (1906  г.)  Ленин
высмеивает их "обращения к народу" и восклицает: "А не смешно ли, наобо-
рот, писать" "обращения к народу"  тем  деревянным  языком  заскорузлого
российского стряпчего, которым пишут кадеты и (к стыду их будь  сказано)
трудовики?" ("Эхо" 1906, N 12 и "Собр. соч.", VII, ч. I, 348).

   2.

   О борьбе с "фразерством" и "пустословием" Ленин не устает говорить до
конца, часто обращаясь уже не к врагам, а к единомышленникам, к  товари-
щам по партии.
   В брошюре 1919 г. "Великий почин" он пишет: "Карл Маркс в  "Капитале"
издевается над пошлостью и велеречивостью буржуазно-демократической  ве-
ликой партии вольностей и прав человека, над  всем  этим  фразерством  о
свободе, равенстве, братстве вообще, которое ослепляет мещан и  филисте-
ров всех стран, вплоть до нынешних подлых героев подлого  бернского  Ин-
тернационала. Маркс противопоставляет этим пышным декларациям прав прос-
тую, скромную, деловую, будничную постановку  вопроса  пролетариатом....
"Формулы" настоящего коммунизма отличаются от пышного, ухищренного, тор-
жественного фразерства Каутского, меньшевиков  и  эс-эров  с  их  малыми
"братцами" из Берна именно тем, что они сводят все к условиям труда. По-
меньше  болтовни  о  "трудовой  демократии",  о   "свободе,   равенстве,
братстве", о "народовластии" и тому подобном.... Поменьше  пышных  фраз,
побольше простого, будничного дела, заботы о пуде хлеба и пуде угля.....
Мы должны все признать, что следы буржуазно-интеллигентского, фразистого
подхода к вопросам революции обнаруживаются на каждом  шагу  повсюду,  в
том числе и в наших рядах". (Собр. соч. XVI, 255-6).
   Ленина беспокоит не только фразерство, оперирующее с пышными словами,
но и превращение дорогих для него и насыщенных глубоким содержанием слов
в ходячие термины-названия, превращение этих слов в бытовые знаки и свя-
занное с этим опустошение, обеднение слова.
   В той же брошюре ("Великий почин") он говорит о том, что "слово  ком-
муна у нас стало употребляться слишком легко", и приветствует решение Ц.
И. К. отменить декрет Совнаркома в том, что касается названия  "потреби-
тельских коммун": "Пускай будет название попроще". Он  советует  изгнать
слово "коммуна" из "ходячего употребления, запретить хватать  это  слово
первому встречному". В речи на Всероссийском съезде транспортных рабочих
1921 г. он подвергает критике распространенный плакат "Царству рабочих и
крестьян не будет конца": "Сейчас, проходя ваш зал, я встретил плакат  с
надписью: "Царству рабочих и крестьян не будет конца". И когда я  прочи-
тал этот странный плакат, который, правда, висел не на обычном месте,  а
стоял в углу - может быть, кто-нибудь догадался, что плакат неудачен,  и
отодвинул его, - когда я прочитал этот странный плакат,  я  подумал:  "А
ведь вот относительно каких азбучных и основных вещей существуют  у  нас
недоразумения и неправильное понимание". В самом деле, ежели бы  царству
рабочих и крестьян не было конца, то это означало бы, что никогда не бу-
дет социализма, ибо социализм означает уничтожение классов; а пока оста-
ются рабочие и крестьяне, до тех пор остаются разные классы, и, следова-
тельно, не может быть полного социализма".
   Внимание Ленина останавливается на каждом преувеличении, на всем, что
имеет характер автоматического пользования словом и тем самым лишает его
действительной значимости.
   В той же речи он говорит по поводу другого лозунга: "размышляя о том,
как у нас 3 1/2 года спустя после  октябрьского  переворота  существуют,
хотя и отодвинутые немножечко, столь странные плакаты, я стал размышлять
также и о том, что, пожалуй, и в отношении к  самым  распространенным  и
общеупотребительным у нас лозунгам есть еще чрезвычайно большие  недора-
зумения. Все мы поем, что ведем сейчас наш последний и решительный бой -
вот, например, один из самыхъ распространенных лозунгов,  всячески  нами
повторяемый. Но я побаиваюсь, что ежели бы спросить большую часть комму-
нистов, против кого вы ведете сейчас - не последний, конечно, это немно-
го лишнего сказано, но один из ваших последних и решительных боев, -  то
я боюсь, что немногие дадут правильный ответ на этот вопрос и  обнаружат
ясное понимание того, против чего или против кого мы ведем  сейчас  один
из наших последних и решительных боев".*1 ("Основные задачи  партии  при
Нэп'е".   Изд-во   "Красная   новь".   Москва,   1924,   стр.    29-30).
_______________
   *1 О том же в речи на II Всероссийском Съезде Политпросветов 17  окт.
1921 г.: "Если мы в песне поем, что, "это есть  наш  последний  и  реши-
тельный бой", то, к сожалению, это есть маленькая неправда, - к  сожале-
нию, "это не есть наш последний и решительный  бой".  ("Социалистическая
революция и задачи просвещения". Статьи и речи. Изд. "Красная Новь",  М.
1923, стр. 54).
   Приведенный мною материал (который можно было бы  значительно  увели-
чить) показывает, что Ленин относился к слову с редкой для политического
деятеля осторожностью и чуткостью, реагируя не  только  на  пышное  фра-
зерство, но и на каждое проявление фальши, на каждый словесный штамп, на
каждый необдуманный выкрик. Революционная эмфаза вызывает с его  стороны
гневную отповедь, демагогический жест - резкую критику и насмешку.  Даже
в приветственных речах он, отступая от обычая, не столько приветствует и
поощряет, сколько обличает и предупреждает от увлечения фразами и  "бол-
товней". По поводу названия "Политпросвет" он  говорит  на  съезде:  "Вы
взяли на себя название политического просвещения. Когда вы такое  назва-
ние брали, вас все предупреждали - не замахивайтесь очень в названии,  а
берите название попроще". (Сборник "Социалистическая революция и  задачи
просвещения", стр. 62).
   Так Ленин пользуется каждым случаем, чтобы обнажить фразерство, удер-
жать от неосторожного обращения со словом, подчеркнуть чрезмерное  увле-
чение лозунгами или ярлыками: "Если нам удастся привлечь новых  работни-
ков для культурно-просветительной работы, тогда уже будет дело не только
в новом названии и тогда можно будет примириться с "советской" слабостью
наклеивать ярлычки на каждое новое дело и каждое новое учреждение". (Там
же, стр. 36).

   3.

   Итак, основная стилевая тенденция Ленина  -  борьба  с  "фразами",  с
"краснобайством", с "большими словами". Одна из  постоянных  его  задач,
формулированная еще в 1903 г., - "разоблачать фразерство и мистификацию,
где бы они ни проявлялись, в "программах" ли революционных авантюристов,
в блестках ли их беллетристики, или в возвышенных предиках о  правде-ис-
тине, об очистительном пламени, о кристальной чистоте и  о  многом  про-
чем". ("Искра" 1903 г., N 48 и Собр. соч. IV, 245). Все,  что  носит  на
себе отпечаток "поэтичности" или философской возвышенности, возбуждает в
Ленине гнев и насмешку. Он в этом смысле так же аскетичен и  суров,  как
Толстой. Если поставить его стиль на фоне того  пышного  философского  и
публицистического стиля, который господствовал в  русской  интеллигенции
начала XX века (Вл. Соловьев, Мережковский, Бердяев и т. д.), то разница
станет особенно ясной. Ленин избегает всякой абстракции квалифицируя  ее
как "болтовню". Большие слова он тщательно охраняет от затаскивания,  от
превращения их в название: "диктатура есть большое слово. А больших слов
нельзя бросать на ветер". ("Известия В. Ц. И. К." 1918 г., N 85 и  Собр.
соч. XV, 215).
   В связи с этим естественно, что в речи Ленина нет больших  слов,  нет
высокой лексики. Основной слой его речи - деловой, иногда намеренно  су-
хой научный язык. Когда же ему нужно возражать или убеждать, т.-е. когда
на первом плане оказывается не рассуждение, а речевой  пафос,  тогда  он
прибегает к особым приемам, соответствующим основной тенденции.
   Прежде всего - ввод разговорно-обиходных слов и выражений, в том чис-
ле так-называемых "крепких слов". Сестра Ленина, А. И. Елизарова,  расс-
казывает, как она разыскивала его реферат о Михайловском, читанный им  в
1894 г. в Самаре и распространившийся потом без его подписи. "Помню, что
когда я стала разыскивать среди московских  знакомых  интересующий  меня
реферат, я натолкнулась на то затруднение,  что  в  Москве  вращался  не
один, а несколько анонимных рефератов против  Михайловского.  -  Который
вам? спросила меня некая Юрковская.  Затрудняясь  определить  точнее,  я
стала спрашивать ее мнение относительно прочитанных ею  трех.  Об  одном
она отозвалась, как о наиболее интересном, но "выражения уж очень  недо-
пустимые". - А например? - спросила я невинно. - Да например: Михайловс-
кий сел в калошу. - Вот, пожалуйста, этот мне достаньте, - заявила тогда
я, прекратив дальнейшие расспросы, ибо решила для меня совершенно  опре-
деленно, что это и есть тот, который я ищу. Потом я смеялась с братом по
поводу признака, по которому определила его работу". ("Страничка  воспо-
минаний" - "Пролетарская революция", N 2. Цитирую по журналу "На  посту"
1923, N 4, стр. 19).
   Эти "недопустимые выражения", действительно, один из резких  стилевых
признаков Ленинской речи.
   Какова же их стилевая функция? Они, очевидно,  нужны  Ленину  не  как
простая "ругань", а как особый лексический слой,  который  он  вводит  в
свою деловую, книжную, лексику, создавая резкий контраст и  отступая  от
норм письменной интеллигентской речи. Вводом  этих  разговорно-обиходных
выражений и поговорок он переходит в область устной речи, устного спора.
"Откуда сие, Аллах ведает", "Положение, можно сказать, хуже губернаторс-
кого", "Сапоги в смятку", "Это сплошной вздор" и т. д. - все эти выраже-
ния, попадая в лексический слой книжного языка, действуют как цитаты  из
языка разговорного и в связи с этим получают особый смысл и силу.
   Особенно характерны случаи, когда такая цитата использована не только
лексически, как разговорный штамп, но и семантически - получается  нечто
в роде каламбура, свидетельствующего об языковом  внимании  Ленина:  "Ты
увертывался всеми правдами и неправдами (особенно неправдами!) от ответа
на вопросы", говорит Ленин, обращаясь к кадетам. ("Победа кадетов и  за-
дачи рабочей партии" - брошюра 1906 г. и Собр. соч. VII, ч. I, стр. 91).
С этим можно сопоставить другие случаи, как: "Да, да, недаром, совсем не
даром лобзают теперь кадеты Плеханова. Цена  этим  лобзаниям  очевидная.
Do, ut des, как говорит латинская пословица". (Там же). Латинскими  пос-
ловицами Ленин пользуется довольно часто, ценя в них,  повидимому,  сжа-
тость и силу выражения. В данном случае следует отметить, что  пословица
сопровождается  целым   комментарием,   который   продолжает   латинскую
конструкцию с обращением на "ты". Приведу еще пример звукового  каламбу-
ра: "Надо этот политический переворот переварить, сделать его  доступным
массам населения, добиться, чтобы этот политический переворот остался не
только декларацией". (Речь "О новой экономической политике и задачах По-
литпросветов" на II Всероссийском Съезде Политпросветов 1921 г. -  сбор-
ник "Социалистическая революция и  задачи  просвещения".  Изд.  "Красная
Новь", стр. 59).
   Основная тенденция Ленина - пользоваться в  письменной  и  ораторской
речи формами разговорно-обиходного языка -  не  ограничивается  областью
лексики, а захватывает и область синтаксиса, интонации. Обычная ораторс-
кая форма синтаксических повторений, образующих  период,  встречается  у
Ленина довольно часто, но, в соединении с обычной для него лексикой, пе-
риоды эти не имеют патетического, "высокого" характера, а реализуют лишь
интонацию сильного категорического утверждения, действуя как периодичес-
кие удары молотком: "При крепкой организованной партии отдельная  стачка
может превратиться в политическую демонстрацию,  в  политическую  победу
над правительством. При крепкой организованной партии  восстание  в  от-
дельной местности может разрастись в победоносную революцию.  Мы  должны
помнить... Мы должны взять....." (IV, 15.) "Говорят о чрезмерной  высоте
выкупных платежей, о благодетельной мере понижения и пересрочки их  пра-
вительством. Мы скажем на это, что..... Мы выдвинем требование.....  Го-
ворят о малоземельи крестьян..... Мы скажем на это, что..... Мы выдвинем
требование..... Мы выдвинем требование..... Мы потребуем.....  Мы  будем
стараться....." (IV, 29).
   Иногда функция этих повторений несколько иная - не столько  стилисти-
ческая (интонационная), сколько конструктивная. Есть примеры, когда  при
их помощи речь Ленина слагается в своего рода "строфы", с полным синтак-
сическим параллелизмом, оставаясь в лексическом отношении обычной.  При-
веду такой пример без сокращений: "Вы видите  они  бедны  они  выступают
только с маленьким листиком, изданным хуже рабочих и студенческих  лист-
ков. Мы богаты. Опубликуем его печатно. Огласим новую пощечину  царям  -
Обмановым. Эта пощечина тем интереснее, чем "солиднее" люди  ее  дающие.
Вы видите: они слабы, у них так мало связей в народе, что их письмо  хо-
дит по рукам, точно в самом деле копия с частного письма. Мы  -  сильны,
мы можем и должны пустить это письмо "в народ" и прежде  всего  в  среду
пролетариата, готового к борьбе и начавшего уже борьбу за свободу  всего
народа. Вы видите: они робки, они только  еще  начинают  расширять  свою
профессионально-земскую агитацию. Мы смелее их, наши рабочие уже пережи-
ли "стадию" (навязанную им стадию) одной только профессионально-экономи-
ческой агитации. Покажем же им пример  борьбы".  ("Письмо  к  земцам"  -
"Искра" 1902 г., N 18 и Собр. соч. IV, 107). Здесь особенно резко высту-
пает установка на определенную  конструкцию,  напоминающую  классические
речи римских ораторов.

   4.

   Есть  еще  один  интересный  пример  определенной  стилистической   и
конструктивной установки. Это - статья "Главная задача наших дней",  на-
писанная в тяжелый момент после заключения Брестского  мира.  ("Известия
ВЦИК" 1918, N 84 и Собр. соч. XV, стр. 164-168). Статья  эта  отличается
от многих (если не от всех) других наличностью в ней большого ораторско-
го пафоса - вплоть до "больших слов". Здесь Ленин не  иронизирует  и  не
нападает, как обычно, а защищается - и не от врагов, а от своих же  бли-
жайших товарищей. В связи с этим речь его достигает высокого ораторского
напряжения - пример в этом смысле почти исключительный, но от  этого  не
менее характерный, а наоборот - особенно показательный. Обычно  рассеян-
ные и как бы случайно появляющиеся ораторские  приемы  здесь  сгущены  и
приведены в систему.
   Статья бросается в глаза прежде всего стихотворным эпиграфом (кажется
- единственный случай у Ленина) - и притом таким, который в устах Ленина
звучит несколько неожиданно и возвращает к  приведенным  выше  словам  -
"больно становится за родную русскую речь":

   Ты и убогая, ты и обильная,
   Ты и могучая, ты и бессильная
   - Матушка-Русь!

Эпиграф этот не стоит только над текстом, как motto, но и отражается в самом тексте, превращаясь в лейт-мотив. В середине статьи читаем: "чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной". И в следующем абзаце: "У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих
сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, - чтобы создать действительно могучую и обильную Русь" (стр. 165) Конец: "Это как раз то, что требуется Российской Советской Социалистической Республике, чтобы перестать быть убогой и бессильной, чтобы бесповоротно стать могучей и обильной". (стр. 168).
   Синтаксический параллелизм пронизывает всю эту статью, образуя повто-
рения не только в крупных участках речи, но и в мелких - в частях  фраз,
и создавая ритмико-интонационные членения и соответствия. Статья делится
на абзацы, между которыми явственно обнаруживаются корреспонденции,  ди-
намизирующие речь.
   В центре первого абзаца,  построенного  на  развернутых  повторениями
слов и конструкций фразах, появляются слова: "неудивительно, что на  са-
мых крутых пунктах столь крутого поворота" и т. д. Отсюда - начало  вто-
рого абзаца: "России пришлось  особенно  отчетливо  наблюдать,  особенно
остро и мучительно переживать наиболее крутые из крутых изломов истории,
поворачивающей  от  империализма  к  коммунистической  революции".   Все
дальнейшее движение этого абзаца образуется повторениями  и  параллелиз-
мом: "Мы в несколько дней разрушили..... Мы в  несколько  месяцев  прош-
ли..... Мы в несколько  недель,  свергнув  буржуазию,  победили.....  Мы
прошли победным триумфальным шествием..... Мы подняли к свободе.....  Мы
ввели и упрочили Советскую Республику..... Мы установили диктатуру  про-
летариата..... Мы пробудили веру в свои  силы.....  Мы  бросили  повсюду
клич..... Мы бросили вызов империалистским хищникам всех стран". Следую-
щий абзац подхватывает начальную конструкцию предидущ