ее, так и не закончил курса по праву. Через  девять
лет после того, как он бросил учебу в Египте,  поступив  на  юридический
факультет Багдадского университета,  он  явился  туда  с  пистолетом  за
поясом и в сопровождении четырех  телохранителей,  чтобы  получить  свой
диплом. Через четыре года, в 1976 году,  он  таким  же  образом  получил
ученую степень магистра права.
   Находясь в Египте, Саддам решил жениться на своей двоюродной  сестре,
Саджиде Тульфах. Они знали друг друга с детства, выросли вместе  в  доме
Хейраллаха как брат и сестра, и, по словам  Саддама,  Саджида  была  ему
предназначена в жены  дедом.  Согласно  обычаю,  Саддам  написал  своему
отчиму, Хасану Ибрагиму, с просьбой обратиться от его имени к Хейраллаху
и попросить руки его дочери. Ибрагим именно так и  сделал,  и  Хейраллах
дал свое согласие на брак. Они были помолвлены, когда Саддам жил  еще  в
Каире, и поженились в начале 1963 года, вскоре после его  возвращения  в
Ирак.
   Через год родился их первый  сын  -  Удэй.  На  свадебной  фотографии
изображена красивая, счастливая  пара.  Саддам  еще  не  отрастил  своих
знаменитых усов. Выражение лица у него  мягкое,  глаза  глядят  нежно  и
умиротворенно, ничто не напоминает о чересчур знакомом жестком и упрямом
выражении, которое он напустил на себя с середины 1970-х годов.
   До возвращения в Багдад, однако, Саддаму пришлось  прожить  в  Египте
три неприятных года. Хотя Насеру  и  нужна  была  иракская  Баас  в  его
затянувшемся противостоянии с  Касемом,  но  стычки  с  сирийской  Баас,
приведшие к выходу Сирии из  сирийско-египетского  союза  в  1961  году,
вынуждали  Насера  остерегаться  всего,  что  отдавало  баасизмом.   Это
настроение президента непосредственно сказалось  на  повседневной  жизни
Саддама  Хусейна.   Пособие,   которое   он   получал   от   египетского
правительства как член иракской Баас в изгнании, часто задерживалось,  а
иногда его выплата совсем приостанавливалась. Саддама не только  держали
под наблюдением, а служба  безопасности  время  от  времени  чинила  ему
всяческие препоны, но однажды  его  даже  на  короткий  срок  бросили  в
тюрьму. Сведения о причинах ареста  разнятся.  Как  утверждают  шиитские
оппозиционные источники, Хусейна арестовали  по  подозрению  в  убийстве
одного иракского политэмигранта. Другое объяснение связывает  задержание
Саддама с недовольством властей его политической деятельностью (говорили
даже, что он время  от  времени  заходил  в  американское  посольство  в
Каире). Так или иначе, законных оснований преследовать его  не  было,  и
вскоре Хусейн снова оказался на свободе.
   Если в каирский период жизни Саддама и был какой-то просвет, так  это
возможность наблюдать президента Насера в  действии.  По  словам  самого
Саддама, он тогда восхищался египетским  президентом,  "который  выражал
перед всем миром мнение арабской нации", и мечтал перенять его  тактику.
Умелая расправа Насера с политическим плюрализмом в  ОАР  и  замена  его
однопартийной системой (так называемым Национальным  Союзом),  вероятно,
повлияли на взгляды  Саддама  относительно  природы  будущего  режима  в
Ираке. От взгляда Саддама не ускользнуло и то, как Насер пытался создать
видимость демократии при формировании  Национального  Собрания.  В  1980
году Хусейн прибегнет к той же тактике, снова учредив иракский парламент
после более чем двух десятилетий его отсутствия. Саддам также  уловил  в
страстной риторике Насера явный подтекст прагматизма. Когда Абдель Керим
Касем решил покуситься на независимость Кувейта в 1961 году,  египетский
президент  сотрудничал,  пусть  и   косвенно,   с   "империалистической"
Великобританией,   защитив   консервативную   монархию   в   Заливе   от
"революционного" Ирака. Касем был его заклятым врагом, и немыслимо  было
позволить ему хоть как-то усилить свою позицию.
   Несмотря  на  эти   важные   наблюдения,   Саддам   не   был   слепым
последователем Насера, что и обнаружила язвительная перепалка между ними
после прихода к власти баасистов в 1968 году. Он  правильно  решил,  что
фундаментальное различие их личностей сделает комичным любое безоглядное
подражание.  По  природе  замкнутый,  интроверт,   Саддам   не   обладал
харизматическим обаянием Насера. В отличие  от  египетского  президента,
который часто увлекался красноречием и воспламенял слушателей  огненными
речами, Саддам обращался к своей аудитории  как  радиодиктор,  спокойно,
почти   безразлично   перечисляя   излагаемое    пункт    за    пунктом.
Невыразительный голос и несколько  сдержанная  манера  говорить  как  бы
отдаляли его от собственной риторики и  часто  превращали  самую  пылкую
речь в нудный монолог. Принимая во внимание эти различия, Саддам  решил,
что  он  может  позаимствовать  у   Насера   суть,   но   стиль   должен
соответствовать его индивидуальности.  Если  ему  суждено  стать  видным
арабским лидером, к этому надо идти своим путем.
   Египетский период жизни Хусейна закончился в феврале 1963 года, когда
партии Баас в Ираке вместе с сочувствующими военными удалось взять  верх
над Касемом и захватить власть. Как и предыдущий переворот пятью  годами
раньше, приход баасистов к власти был исключительно  кровавым.  Касем  и
некоторые из  его  близких  соратников  были  мгновенно  казнены,  а  их
сторонники, особенно коммунисты, сопротивлялись армии и ополчению  Баас,
Национальной гвардии на улицах Багдада в течение нескольких дней. К тому
времени когда они сложили оружие, погибло от 1 500 до 5 000 человек.  На
этом, однако,  кровопролитие  не  закончилось.  Утвердившись  у  власти,
баасисты начали сводить счеты со своими политическими противниками.
   Тысячи членов левых партий и коммунистов были арестованы, их  жестоко
пытали. Сотни человек были казнены.
   Тем не менее, Саддам не имел отношения  к  этим  событиям.  Прибыв  в
Багдад, он ощутил себя  посторонним.  До  своего  бегства  из  Ирака  он
слишком недолго пробыл в партии, чтобы создать силовую базу, а затем три
года в Египте находился в политической изоляции. Главный козырь Хусейна,
его участие в покушении на Касема, оказался недостаточным, чтобы открыть
ему доступ в высшие эшелоны партии. В  итоге  раздосадованному  молодому
человеку  пришлось  околачиваться  на   задворках   вновь   образованной
баасистской администрации  и  довольствоваться  ничтожным  постом  члена
центрального бюро партии от крестьян. Без промедления он начал укреплять
свое положение в партии, вступив во фракцию, руководимую его земляком из
Тикрита и кровным родственником бригадиром Ахмадом  Хасаном  аль-Бакром,
который теперь стал премьер-министром Ирака, и полковником Салихом Махди
Аммашем, министром обороны.
   Едва только Баас пришла к власти,  как  в  ней  разгорелась  жестокая
идеологическая борьба  между  двумя  главными  соперничающими  лагерями.
Первый, левая воинствующая группа, возглавляемая Генеральным  секретарем
партии Али Салихом  аль-Саади,  проповедовала  фундаментальное,  быстрое
преобразование     иракской     социально-политической     системы     в
социалистическое  государство.  Ей  противостояла   миролюбивая   правая
фракция, отстаивавшая постепенную эволюцию к социализму и поддерживавшая
связь  с  небаасистскими  военными.  Среди  ее  членов   был   тогдашний
командующий воздушными силами  -  генерал  Хардан  аль-Тикрити.  Фракция
Бакра занимала промежуточное положение между этими двумя группировками с
некоторой склонностью к правому лагерю.  Этой  центристской  фракции  не
хватало идеологической убежденности и политического рвения  двух  других
лагерей.  Она  не  разделяла  их   готовности   совершить   политическое
самоубийство ради теоретической догмы. Практики и  прагматики  до  мозга
костей, Бакр и его соратники  очень  старались  примирить  соперничающие
фланги. Они понимали, что единственная надежда партии заключается  в  ее
сплоченности. Или они будут держаться вместе, или их вместе повесят.
   Но крайние вели безнадежную арьергардную борьбу. Не обращая  внимания
на  призывы  к  умеренности,  экстремистские  фракции  продолжали   свое
бескомпромиссное противостояние.  На  специальной  сессии  Регионального
управления партии 11 ноября 1963 года левая группировка  была  исключена
из  партии.  Генеральный  секретарь  Саади  и  четверо   его   ближайших
помощников были арестованы во время заседания, отправлены в  аэропорт  и
депортированы в Испанию. Этот переворот вызвал в Багдаде волну  насилия,
поставив столицу  на  грань  гражданской  войны.  Национальная  гвардия,
политическое орудие  Саади,  бушевала  на  улицах,  грабя  и  убивая.  В
отчаянной   попытке    добиться    компромисса    в    Ирак    поспешила
высокопоставленная сирийская делегация во главе с  Мишелем  Афляком,  но
вскоре она поняла, что примирение  уже  невозможно  и  что  единственным
выходом из кризиса было очистить партию от двух экстремистских  течений.
В тот же день прибывшие члены Национального управления исключили  правую
группировку из Регионального управления, а ее лидеры  были  на  самолете
отправлены в Бейрут.
   Чтобы заполнить возникший вакуум власти в  иракском  руководстве,  на
сцене появилось Национальное управление в  Дамаске,  принявшее  на  себя
руководство иракским филиалом. Это оказалось роковой ошибкой.  Поскольку
иракское  руководство  Баас  было  успешно  устранено,  а  вмешательство
Национального управления в иракские дела рассматривалось общественностью
как грубое нарушение  суверенитета  страны,  репутация  партии  в  Ираке
опустилась до низшей точки. Это, в свою  очередь,  позволило  президенту
Абдель Салам Арефу, которого Баас  сделала  чисто  номинальной  фигурой,
выступить против своих прежних благодетелей. В ноябре 1963  года,  после
девяти бурных месяцев у руля, Баас оказалась  вышвырнутой  из  коридоров
власти.
   Это вытеснение было болезненным событием  в  истории  Баас.  Баасисты
почувствовали горечь великой потери, упущенной исторической возможности.
После язвительных взаимных обвинений и напряженных махинаций для занятия
постов начался процесс самоанализа и критики. Но так  же,  как  всеобщее
благо не всегда приносит  пользу  каждому  отдельному  человеку,  так  и
коллективная неудача часто не бывает фатальной  для  всех.  Для  Саддама
Хусейна провал партии оказался скрытой удачей, важным поворотным пунктом
в  его  карьере,  за  несколько  лет  сделавшим  его  одним   из   самых
могущественных людей в партии.
   Пока  Хусейн  был  незначительным  членом  центристской   фракции   в
администрации правящей Баас, учитывая предыдущую расстановку сил,  шансы
на его быстрое продвижение  были  фактически  равны  нулю.  Однако,  как
только  в  партии  началась  сумятица,  перед  молодым  и   честолюбивым
уроженцем Тикрита открылись многообещающие перспективы. К середине  60-х
годов группировка Бакра превратилась в господствующую силу внутри  Баас.
Сам аль-Бакр в 1964 году был избран членом Национального  управления,  а
через  год   стал   генеральным   секретарем   Иракского   Регионального
управления. И в его свите оказался Саддам. Он  быстро  завоевал  доверие
Бакра, став его близким доверенным лицом и, в конце концов,  его  правой
рукой.
   Вскоре последовала награда за верность. В феврале 1964  года  Седьмой
съезд  Национального  управления  попытался  вдохнуть  новую   жизнь   в
ослабленную иракскую ветвь, учредив временное Региональное управление  и
исключив тех, кто был замешан в потере партией власти. Благодаря усилиям
Мишеля Афляка и поддержке Бакра, Хусейн был назначен  секретарем  нового
органа. Когда в  конце  года  постоянное  Региональное  управление  было
восстановлено, они оба ввели своего молодого протеже и в него.
   Буквально с первых минут своего пребывания в  высшем  органе  партии,
принимающем важные решения, Хусейн приложил все усилия, чтобы взять  под
контроль органы  безопасности.  Даже  если  из  своей  жизни  он  извлек
один-единственный урок, так это то, что в бурном политическом мире Ирака
не было замены физической силе,  что  физическая  сила  была  совершенно
необходима и для того, чтобы прийти к власти, и для того, чтобы удержать
ее, подчинить своей воле  все  и  всякие  политические  фракции.  Именно
вооруженные силы дали возможность Касему свергнуть монархию в 1958 году,
и они же были причиной его гибели пять лет спустя. И  именно  отсутствие
контроля над государственными органами насилия не позволило Баас оказать
нужное сопротивление военному перевороту Арефа. Следовательно, если Баас
собирается возвращаться к власти, эффективен только военный путч.
   Рассуждая таким манером, Хусейн, поставленный в 1964  году  во  главе
партийной военной организации, спешно разработал  план  государственного
переворота против президента Арефа. Быстро было разработано два варианта
действий, и оба были намечены к исполнению не  позже  середины  сентября
1964 года. В соответствии с первым планом группа  вооруженных  баасистов
во главе с Хусейном должна была проникнуть  в  президентский  дворец  во
время заседания кабинета и уничтожить все иракское руководство.  В  ходе
второй операции предполагалось сбить самолет, на котором Ареф направится
в Каир для участия во  встрече  глав  арабских  государств.  Обоим  этим
планам не суждено было осуществиться. Проникнуть во дворец  не  удалось,
так как офицер Республиканской  гвардии,  который  должен  был  провести
заговорщиков в нужное место, был неожиданно сменен на своем  посту.  Еще
печальней для Баас оказалось то, что план  сбить  президентский  самолет
был  выдан  одним  из  летчиков,  который,  как  оказалось,  работал  на
секретные службы. Реакцией Арефа на  это  разоблачение  был  немедленный
запрет деятельности партии Баас и ее руководства.
   Хусейн был одним из немногих видных членов партии,  кто  не  попал  в
тюрьму во время чистки Баас  Арефом.  Он  очутился  перед  выбором:  или
попытаться бежать в Сирию и продолжать борьбу  оттуда,  или  остаться  в
Багдаде и подвергнуться риску ареста. Выбрав второе,  он  не  подчинился
Национальному  управлению  в  Дамаске,  предписавшему  ему   явиться   в
сирийскую столицу. Причины такого решения понять  нетрудно.  Бегство  из
Ирака в  то  время,  когда  большинство  лидеров  Баас,  включая  Бакра,
томилось в  тюрьмах,  по  всей  вероятности,  было  бы  истолковано  как
трусость, и это могло бы лишить Хусейна каких бы то ни  было  перспектив
внутри партии. С  другой  стороны,  руководство  кампанией  Баас  против
режима содержало семена будущей славы и включало гораздо  меньший  риск,
чем тот, на который он уже пошел несколькими  годами  раньше,  во  время
попытки убить Касема. На этот раз Хусейну не грозил смертный приговор. А
если бы он встретился со своими  соратниками  за  решеткой,  это  только
превратило бы его в "мученика", принесшего себя на "алтарь революции".
   Если принять во внимание  соотношение  риска  и  перспектив,  решение
Хусейна остаться в  Багдаде  казалось  разумным.  Как  и  многочисленные
рискованные решения, которые он принимал в последующие  годы,  этот  шаг
был каким угодно, но только не необдуманным: он скорее был сделан  после
тщательного взвешивания возможных потерь и приобретений. Как и во многих
будущих действиях Хусейна, вычисленный  риск  окупился,  хотя  известную
цену ему пришлось  заплатить:  в  середине  октября  1964  года  убежище
Хусейна   было   окружено   войсками   службы   безопасности.   Возникла
перестрелка, и когда  у  Саддама  кончились  патроны,  он  вынужден  был
сдаться.
   Рассказ Хусейна о двух годах в тюрьме Арефа явно  напоминает  отсидку
другого молодого революционера, которым, по его собственному  признанию,
арабский лидер всегда восхищался - Иосифа Сталина. Хусейн "подверг  себя
строгой дисциплине, вставал рано, упорно работал, много читал, был одним
из основных выступающих перед товарищами по тюрьме". Этот режим позволил
Хусейну отработать свою тактику и утвердить свое лидерство среди  других
политзаключенных. Что еще более  важно,  ему  удалось  сохранить  тесные
контакты с Бакром, который  был  уже  освобожден,  передавая  и  получая
сообщения, спрятанные в  одежде  саддамовского  малолетнего  сына  Удая,
которого Саида приносила на свои еженедельные свидания с  мужем.  Хусейн
уже создал себе  репутацию  ближайшего  помощника  Бакра,  "устроителя",
который сможет улаживать все бюрократические и организационные проблемы,
целенаправленного стратега, на чью решимость восстановить власть Баас не
повлияют  никакие  идеологические  или  моральные   ухищрения.   Степень
уверенности Бакра в своем молодом сподвижнике лучше  всего  иллюстрирует
то, что позже он назначил Хусейна  заместителем  генерального  секретаря
Иракского Регионального управления.
   Как  и  многие  другие  истории,   относящиеся   к   его   подпольной
деятельности, дорога Саддама на свободу из-за решетки со временем  стала
частью легенды Саддама. Согласно плану побега,  который  был  разработан
Хусейном вместе с двумя друзьями-баасистами, Абдель Керимом аль-Шейхли и
Хасаном  аль-Амири,  они  втроем  должны  были   уговорить   охранников,
сопровождающих  их  в  суд,  остановиться  в   определенном   багдадском
ресторане и поесть.  Двое  из  заключенных  потом  зашли  бы  в  туалет,
выходивший прямо на улицу, и бежали бы в заранее приготовленной  машине.
Третий  должен  был  задержать  охранников  и  попытаться  уговорить  их
дезертировать. План был полностью выполнен. Амири остался,  а  Саддам  и
Шейхли вышли, побежали к  машине,  которая  ждала  снаружи  с  открытыми
дверцами, и их увез Саадун Шакир, кузен Саддама и активный баасист.
   Первой серьезной трудностью, с которой столкнулся Саддам после своего
побега, были отношения с братской партией в Сирии. 23 февраля 1966  года
военный переворот привел к власти  в  Дамаске  радикальную  марксистскую
фракцию Баас. Афляк,  аль-Битар  и  другие  члены  старой  гвардии  были
арестованы, а Национальное управление, высший орган партии, был временно
распущен. Хусейн и его близкие соратники взирали на это развитие событий
с  тревогой.  Радикализация   сирийского   режима   и   его   стремление
восстановить  Национальное  управление  под   крылом   Дамаска   грозили
превратить иракскую Баас всего  лишь  в  слепого  исполнителя  сирийской
воли. То, что сирийское  руководство  состояло  из  армейских  офицеров,
оказалось примером, которого  Хусейн  впоследствии  стремился  избегать.
Хотя он  ясно  осознавал  необходимость  сотрудничать  с  армией,  чтобы
свергнуть Арефа, у него не было  намерения  делить  с  ней  политическую
власть. Он уже понял, что мощная и независимая армия всегда представляет
угрозу для гражданского правительства. И самое главное - приход к власти
марксистской фракции  в  Сирии  вернул  страхи  относительно  возможного
восстания левацкой фракции иракской Баас, подавленной, но  не  полностью
уничтоженной в 1963 году.
   Не  желая   признавать   главенство   Дамаска,   Хусейн   инициировал
Чрезвычайный региональный съезд, чтобы определить реакцию иракской  Баас
в ответ на сирийский вызов. Конференция, созванная в сентябре 1966 года,
стала водоразделом в истории Баас. Хотя иракская Баас сформировала  свое
собственное панарабское Национальное управление только  в  феврале  1968
года, Чрезвычайный съезд, собравшийся в 1966 году, усилил идеологический
и организационный раскол между партийными организациями Баас в  Ираке  и
Сирии. Объединенная с Региональными управлениями, Баас в соответствующих
странах перестала  существовать.  Она  была  заменена  двумя  отдельными
партиями, одной в Дамаске, а другой в Багдаде, и обе они объявляли  себя
законными  наследницами  бывшей  партии,  и  у  обеих  было  панарабское
Национальное управление, включающее представителей из  других  регионов.
Именно с этого времени началось  жестокое  внутриарабское  соперничество
между Сирией и Ираком, ставшее характерным для многих  периодов  карьеры
Саддама.