- дьявольский союз...
   - Мистер Бьюгл, я уже слышал от вас о ваших взглядах...
   - Это не взгляды! - крикнул Бьюгл, вскочил и прислушался на  мгновение,
словно желая убедиться, не довели ли подкоп уже под него. - Это не  просто
взгляды! Мне говорили - и не раз, - что я пре-уве-ли-чиваю. А  я  отвечаю:
нет. Преувеличить опасность нельзя. - Бьюгл заговорщически понизил голос и
зашептал: - Они повсюду, поверьте мне. Это дьявольский  союз,  дьявольский
союз.
   - Я не вижу...
   - Теперь они добрались до меня. Когда погибла несчастная мисс Каррадос,
я еще  сомневался.  Эммери,  сказал  я  себе,  не  спеши  с  выводами.  Не
превращайся в параноика. Может быть, это убийство и не  направлено  против
тебя. Но я уже тогда знал в глубине души, что это заговор против меня.
   - Но каким образом?
   - О, я видел их насквозь! Я никогда не скрывал своих взглядов, я всегда
смело высказывал их, как бы надо мной ни смеялись, как бы в меня ни тыкали
пальцем: ископаемое, неандерталец, пещерный человек. Я с самого начала был
против любых контактов. Мне говорили:  это  -  глупо!  А  я  отвечал:  это
инстинкт самосохранения. Мне говорили: помилуйте, Бьюгл, что общего  между
земной социалистической страной и неведомой планетой, где нет смерти,  где
все существа соединены в некоем одном общем союзе? А я отвечал, что  важны
не детали, а важна  идея.  А  идеи  эти  враждебны  нашему  обществу.  Это
пагубная идея коллективизма против идеи индивидуализма. Неважно,  в  каком
виде предстает эта идея, в виде планеты Лины Каррадос или в  любом  другом
виде. Важно, что она  противопоставляется  нашей  идее.  Коллектив  против
индивидуализма. А я не хочу так жить, я не хочу жить  для  кого-то  и  для
чего-то. Я хочу сам решать, как мне жить и для  чего  жить.  Нет,  дорогой
лейтенант, идея коллективизма не для меня!  Пускай  она  даже  не  активно
враждебна. Она враждебна уже самим своим существованием.
   И я им мешал. Я все время говорил об этом. И они убили  Лину  Каррадос,
чтобы подозрения пали на меня. Вы думаете, я забыл вопросы, которые вы мне
задавали тогда? Но вы оказались порядочным человеком. Я понял  это  тогда,
когда вы слушали меня и не смеялись. Он не  смеется,  сказал  я  себе.  Ты
можешь не беспокоиться, Эммери. И я не беспокоился. Я видел,  что  полиция
на моей стороне. Это счастье, что им не удалось пока  перетащить  на  свою
сторону  и  полицию.  Профсоюзы  и   университеты,   торговые   палаты   и
правительственные чиновники - везде у них есть свои люди, везде они  ведут
пропаганду, везде превозносят идеи контактов.
   А теперь Валерия Басс! О, какие макиавеллиевские  инсценировки!  Добить
Эммери Бьюгла, убрать человека, который стоит  у  них  поперек  пути...  -
Бьюгл с силой провел ладонью  по  макушке,  выжимая  из  головы  последние
мысли. Он вдруг сразу успокоился и посмотрел  на  Милича:  -  Допустим  на
мгновение, что это был я. Что я убил  бедную  Валерию  Басс.  Допустим,  я
догадался, что ее служанка видела мою куртку, и я решил отделаться от нее.
Неужели я стал бы бросать ее возле лаза в заборе?
   - Она была присыпана листьями, - неуверенно сказал лейтенант.
   - Но вы же ее нашли? Что помешало бы мне отойти от лаза не на  двадцать
шагов, как вы говорите, а на тысячу? Нашли бы ее тогда? Или закопать?
   - У вас не было лопаты.
   - Верно, не было. Найти какую-нибудь яму...
   -  Не  забывайте,  что  вы  возвращались  ночью,  в   кромешной   тьме,
подсвечивая себе дорогу фонариком.
   - Что ж, пожалуй,  вы  правы.  Они  умны.  Они  мудры,  как  змеи.  Они
рассчитывают каждый свой шаг. Они хотят скомпрометировать не только  меня,
но и всех тех, кто думает, как и я.  Мне  нечего  больше  сказать,  мистер
Милич.
   - Скажите, мистер Бьюгл, Валерия нравилась вам?
   Бьюгл внимательно посмотрел в глаза лейтенанту, подумал и сказал:
   - Я думаю, вы уже говорили с другими.  И  другие  успели  насплетничать
вам, особенно эта сумасшедшая старуха...
   - Вы имеете в виду миссис Хамберт?
   - Ее. Она не может простить мне, что я осмелился возражать  ее  старой,
выжившей из ума мумии...
   - Мне не хотелось бы...
   - Да, мне нравилась мисс Басс.  Как  может  нравиться  молодая  женщина
человеку моего возраста. Я не скрывал своих симпатий.
   - А вы знали, что мисс Басс... гм...  дарила  своим  вниманием  мистера
Колби?
   - Я не мог понять ее. Что  она  нашла  в  этом  святоше?  Тихий  голос,
вкрадчивые манеры... Разве что желтые нашивки, - невесело улыбнулся Бьюгл.
- Эти  синты  так  же  подгрызают  устои,  как  и  другие.  По-своему,  но
подгрызают. Может быть, они и думают, что несут новую  религию,  но  самая
лучшая новая религия всегда хуже самой плохой  старой.  Как  самая  лучшая
новая идея всегда хуже самой плохой  старой.  В  смене  всегда  опасность.
Перемена всегда несет в себе угрозу...
   - Простите, мистер Бьюгл, что перебиваю вас. Вы знали, что Колби  решил
жениться на Валерии Басс?
   - Колби? Гм, не думал, что у синта хватит ума оценить такую женщину.
   - Он не говорил с вами о мисс Басс?
   - Нет. Мы почти не разговаривали с ним. Я вообще  почти  ни  с  кем  не
разговаривал здесь. Странное сборище. Начиная от этого болтливого  карлика
Лернера и до мумии Хамберта с его сумасшедшей старухой.
   - У вас, конечно, нет никакого алиби?
   - Вы имеете в виду прошлую ночь?
   - Да.
   - Боюсь, что нет. Я  смотрел  телевизор  часов  до  одиннадцати.  Потом
почитал часок и заснул. Я был у себя в коттедже почти весь день.  Вы  ведь
знаете, мы вообще сейчас в странном положении. После смерти Лины  Каррадос
и потери Черновым способности к контактам нам практически  нечего  делать.
Но Хамберт не хочет распускать нас. Он все  надеется,  что  вдруг  контакт
возобновится. Фонд Капра деньги дает - вот  мы  и  сидим  здесь,  сторожим
Лейквью.
   - Спасибо, мистер Бьюгл. До свидания.



11

   Лейтенант вышел на улицу.  В  ветвях  деревьев  медленно  плыли  клочья
тумана. Прямо над ним, на ветке ели, сидела коричнево-серая белка.  Она  с
любопытством  уставилась  на  него  бусинками  глаз,   повернулась   и   с
противоестественной легкостью побежала  по  ветке,  слегка  раскачивая  ее
собственной тяжестью.
   В голове у Милича медленно вращались два колеса. Они вращались в разные
стороны. На одном было  написано  "Колби",  на  другом  -  "Бьюгл".  Милич
остановился и прикрыл глаза, чтобы не потерять равновесия.  Будь  они  все
прокляты, эти ученые мужи, изощренные в обмане, коварстве и расчете!
   Клиффорд Кулик, высокий выхоленный блондин с заторможенными  реакциями,
был следующим.
   - Мистер Кулик, - сказал лейтенант,  -  вчера  ночью  ваша  ассистентка
Валерия Басс была убита в своей квартире.
   Психолог внимательно осмотрел свои ногти и, по всей видимости,  остался
доволен ими, потому что  перешел  к  воротничку  светло-голубой  рубахи  и
бордовому галстуку - проверил их, поправил и только тогда поднял глаза  на
Милича. Неужели это единственная реакция на смерть человека  -  проверить,
как завязан галстук, подумал лейтенант.
   - С вашего разрешения, - вздохнул лейтенант, - я бы  хотел  задать  вам
несколько вопросов.
   Профессор Кулик снова проконсультировался со своими  ногтями,  получил,
по-видимому, от них согласие и молча кивнул.
   - Вы ведь психолог, профессор? - спросил Милич.
   - Да, - сказал Кулик, и лейтенант подумал с облегчением, что  профессор
не глухонемой и ему не придется разговаривать с ним на пальцах.
   - И как психолог вы  должны  уметь  наблюдать  человеческие  реакции  в
различных ситуациях?
   Теперь профессор обратил внимание  на  свои  безукоризненно  начищенные
туфли. Он внимательно и критически осмотрел их, покачав сначала одну  ногу
на колене, потом другую, и кивнул.
   - Да.
   - Прекрасно. Мисс Басс была вашей помощницей.  В  каком  она  пребывала
настроении в последнее время?
   - Вообще характер мисс Басс имела нелегкий,  -  ровным  голосом  сказал
психолог. - Она была довольно угрюмым и  раздражительным  человеком,  хотя
эти качества не сказывались непосредственно на  ее  работе.  Работник  она
была  превосходный.  С  интровертами  это  бывает   довольно   часто.   Вы
спрашиваете о ее настроении в последнее время?
   - Да, профессор. Особенно в последние дни.
   - Пожалуй, она была даже еще несколько более угрюмой,  неразговорчивой,
раздражительной.
   - В чем это выражалось?
   Профессор снова вернулся к ногтям. Боже правый, подумал Милич,  неужели
он всегда так нетороплив?
   - Кислое, недовольное выражение  лица.  Низкий  уровень  общительности.
Единственные два человека, с кем она стремилась общаться, - мистер Колби и
мисс Каррадос. Возможно, что ее состояние  в  последнее  время  связано  с
гибелью мисс Каррадос.
   - Вы говорите, с Линой Каррадос она общалась?
   - Да, я не раз видел их вместе.  Они  были  единственными  женщинами  в
Лейквью, если не считать миссис Хамберт.
   - А как вела себя по отношению к вашей помощнице Лина?
   -  Мисс  Каррадос  была  ее   полной   противоположностью.   Экстраверт
сангвинического типа. Она была типичным сангвиником - легкий,  приветливый
характер, склонность к общению. Насколько я мог заметить, у них были самые
теплые отношения.
   - А после смерти мисс Каррадос Валерия Басс,  вы  говорите,  стремилась
поддерживать отношения только с Паном Колби?
   - Да, такое у меня сложилось впечатление.
   - Казалась вам ваша помощница счастливой в последние дни?
   Профессор оторвался наконец от своих ногтей и посмотрел на лейтенанта:
   - Счастливой?
   - Угу.
   - Нет.
   - Производила она на вас впечатление женщины, которая выходит замуж  за
любимого человека?
   - Скорее, наоборот.
   - Что значит "наоборот"?
   - Я бы сказал, что она  производила  впечатление  женщины,  которая  не
прочь бы выйти замуж, но  разочарована  отсутствием  энтузиазма  у  своего
избранника.
   - Вы имеете в виду Иана Колби?
   - Возможно.
   - Что значит "возможно"?
   - Понимаете, мистер Милич, я  не  занимался  психологическим  изучением
мисс Басс и мистера Колби. Совсем наоборот. Вы полицейский. Вы задаете мне
вопросы, ответы на которые могут иметь значение для следствия,  поэтому  я
стараюсь быть точным. Вы меня понимаете?
   - Вполне. И поверьте, я ценю ваше стремление к точности. Скажите,  если
бы вы узнали, что мисс Басс получила  предложение  о  замужестве  от  Иана
Колби, вы бы удивились?
   - Я бы подумал, что для влюбленного жениха  мистер  Колби  ведет  себя,
скажем, несколько странно...
   - В чем это выражалось?
   - Несколько раз я даже замечал, как он старался избегать мисс Басс.
   - Вы в этом уверены?
   - Такое у меня сложилось впечатление.
   - Значит, мистер Колби не походил на влюбленного?
   - Боюсь, что нет. Разве что его влюбленность проявлялась  тем  странным
образом, о котором я уже говорил.
   - А может быть, мистер Колби просто болезненно застенчивый человек?
   - Не думаю. Я бы скорее сказал обратное.
   - То есть?
   - Никаких следов застенчивости. Умение  держаться.  Умение  свободно  и
четко выражать  публично  свои  мысли.  Никаких  комплексов  и  ингибиций,
которые бросались бы в глаза.
   - А нельзя ли отнести любовную застенчивость мистера Колби за счет  его
религии? Может быть, синты...
   - Не думаю. Насколько  я  знаю,  отношение  Христианской  синтетической
церкви к браку  традиционное.  Что  же  касается  эмоционального  портрета
типичного синта, то Эрдстрем и Куча подробно исследовали этот вопрос...
   - Простите, мистер Кулик, я не думаю, чтобы  меня  интересовала  работа
Эрдстрема и Кучи. Мне вполне достаточно вашего мнения.
   - Но я не специалист в области психологии религии.
   - Меня не интересуют  такие  детали.  Подведем  итоги.  Вчера  вечером,
вернувшись домой, мисс Басс сказала своей служанке, что выходит замуж.  По
словам служанки, она была очень оживлена, весела, благодушна. Она  сказала
ей, что выходит замуж и что ее жених синт. Судя по поведению Иана Колби  и
Валерии Басс, это неожиданно для вас?
   - По-моему, не только для меня, но и для них самих.
   - Скажите, профессор, как психолог можете вы представить себе  какой-то
фактор, какую-то ситуацию, которая вдруг, в одну минуту все  переменила  и
заставила бы мистера Колби сделать предложение вашей помощнице?
   -  Только  гипотетически.  Повторяю,  только  гипотетически.  Внезапное
решение могло быть вызвано каким-то важным дополнительным фактором.
   - То есть?
   - Ну, допустим, жених вдруг узнает, что невеста должна получить большое
наследство. Или что-нибудь в этом роде.
   - Благодарю вас. Пока, пожалуй, это все, о чем я вас хотел спросить.
   Дополнительный фактор, подумал лейтенант, направляясь к  коттеджу  Иана
Колби. Неглупо.
   ...Синт встретил Милича, как старого знакомого:
   - Вы уже завтракали? Может быть, хотя бы чашечку кофе?
   - Спасибо.  Вам  никто  ничего  не  говорил  сегодня  утром?  Профессор
Хамберт? Или его супруга?
   Теолог настороженно посмотрел на лейтенанта. Рука с кофейником замерла.
   - Нет. А что случилось? Неужели снова...
   - Боюсь, что да...
   Колби медленно опустил кофейник на стол:
   - Скажите же, не мучайте меня...
   - Валерия Басс...
   - Валерия? - недоверчиво спросил синт. - Что вы хотите сказать?
   - Она была убита в своей  квартире  в  Шервуде  прошлой  ночью.  Убийца
раскроил ей череп тяжелыми каминными щипцами.
   Колби  уставился  на  лейтенанта  невидящими  глазами  и  вдруг  быстро
зашептал:
   - Нет, нет, боже правый и  милосердный,  сделай  так,  чтобы  это  было
неправдой! - Шепот  был  страстный  и  трепетный.  -  Это  не  может  быть
правдой... Не может! Я же видел ее только вчера вечером. Я разговаривал  с
ней.
   - О чем? - спросил лейтенант.
   Колби поднял на него невидящие глаза, с трудом сфокусировал зрачки.
   - О чем? Я сделал ей предложение. Я просил ее стать моей женой...
   "Она не напрасно пела в ванной, - подумал Милич. - Старуха не лгала. Он
действительно сделал ей предложение".
   - Кому она могла помешать? - хрипло спросил Колби. - Кому? Может  быть,
это было ограбление?
   - Боюсь, что нет. В квартире ничего не пропало... Мистер Колби, поймите
меня правильно. Я полицейский, ведущий  следствие.  Я  не  имею  права  на
эмоции. Я должен задать вам несколько вопросов. Я понимаю ваше  состояние.
Если вы не можете отвечать сейчас, я приду к вам позже.
   - Я синт третьего ранга. Я умею владеть своими  чувствами.  Не  думайте
обо мне, не обращайте внимания на мое  состояние.  -  Иан  Колби  медленно
выдохнул воздух из легких и  так  же  медленно  сделал  глубокий  вдох.  -
Спрашивайте все, что вам угодно, мистер Милич. Я молю лишь бога, чтобы мои
ответы хоть на миллиметр приблизили  нас  к  поимке  преступника.  Что  за
несчастное место, что за несчастный проект! Лина Каррадос,  теперь  бедная
Валерия... - Колби  с  трудом  сделал  глотательное  движение;  кадык  его
судорожно дернулся.
   - Благодарю вас, я ценю ваше мужество. Скажите, вы давно  ухаживали  за
мисс Басс?
   Синт бросил быстрый взгляд на полицейского. И тут  же,  чтобы  сгладить
впечатление настороженности, провел рукой по лбу.
   - Вы спрашиваете, сколько я ухаживал за бедной Валерией?  Я  не  считал
дни. Практически с того момента, когда мы познакомились здесь, в Лейквью.
   - Как складывались ваши отношения?
   - Я не понимаю, мистер Милич...
   - Я ведь заранее извинился перед вами. Это чистая формальность. В конце
концов, работа полицейского детектива  сводится  к  бесконечным  вопросам,
часть которых бессмысленна, а другая - неприятна.
   - Ну что ж, - пожал плечами синт, - если вы  настаиваете...  у  Валерии
был сложный характер. Она была вспыльчива  и  подозрительна.  Но  это  был
человек удивительно цельный и непосредственный. Я быстро  понял,  что  она
незаурядная женщина. Она могла быть нежна и очаровательна.  Жизнь  не  раз
ранила ее, и она выработала в себе защитные реакции. Она  надела  на  себя
кольчугу и шлем. И взгляду обычному она казалась суровой и неласковой.  Но
тому, кто понимал ее, кто видел ее  без  доспехов,  открывалась  трепетная
душа, которая тянулась к нежности и любви. Мне повезло,  мистер  Милич,  я
сразу понял истинную сущность ее натуры...
   -  Скажите,  мистер  Колби,  как  вы  объясните  впечатление,   которое
сложилось у  некоторых  обитателей  Лейквью,  что  вы  порой  избегали  ее
общества?
   - Я избегал ее общества?  Боже  правый,  как  глаза  людей  могут  быть
закрыты фильтрами злобы! Я избегал ее! -  театрально  воскликнул  синт.  -
Когда я еще  и  еще  раз  обыскивал  свою  душу,  мучимый  сомнениями,  им
казалось, что я избегаю ее!
   - Сомнениями?
   - Я спрашивал себя, смогу ли я совместить  свое  призвание  и  служение
отцу нашему Иисусу Христу с любовью к Валерии. И когда я понял, что у меня
достанет сердца и для веры и для любви, я  сделал  ей  предложение.  Я  не
помнил себя от радости, когда мы расстались. Вы  молодой  человек.  Вы  не
знаете, что такое полюбить в моем возрасте. Подобно  Саре,  жене  Авраама,
которая уже не верила, что сможет родить, и тем не  менее  родила  Исаака,
так и я, давно примирившийся с бесплодностью своей души, отдавшей всю свою
любовь господу нашему, вдруг почувствовал,  как  в  моем  сердце  расцвела
любовь к женщине... - Синт закрыл лицо  ладонями,  прерывисто  вздохнул  и
сказал: - Простите меня... Бедная, бедная Валерия!..


   - Так что, братец Джим, придется теперь вам отвечать  на  мои  вопросы.
Усаживайтесь в кресло, налейте себе кофе,  если  хотите,  а  я,  с  вашего
разрешения, приму горизонтальное положение. Все  важные  события  в  жизни
человека случаются тогда, когда он лежит, от рождения до смерти.
   Поттер молча откинулся в кресле, обреченно вздохнул и вытащил сигарету.
   - Ну хорошо, братец Джим,  сегодня  вам  придется  играть  роль  столпа
здравого смысла...
   - Опять вы за свое...
   - Господи, вы уже и на это обижаетесь, братец Джим? Бросайте тогда свою
профессию.
   - Вы мне это уже советовали, - угрюмо буркнул Поттер.
   - Тем более. Итак, что бы там ни  болтал  наш  преподобный  Иан  Колби,
отношение его к Валерии Басс было далеко  не  лучшим.  Она  же,  наоборот,
старалась привлечь его внимание.
   - Женщины пошли, - вздохнул сержант, - хуже мужчин...
   - Очень тонкая мысль, братец Джим, но  сейчас  главное  -  не  огульное
охаивание женщин. Можно считать фактом, что Иан Колби вдруг - подчеркиваю:
вдруг - делает  ей  предложение,  о  котором  она,  по-видимому,  мечтала.
Вопрос:  почему?  Ученый-психолог  профессор  Кулик,  который  так   любит
рассматривать свои ногти, говорит,  что  столь  внезапная  перемена  могла
произойти под влиянием  новой  информации,  полученной  упиравшимся  ранее
женихом. Например, он узнает, что невеста получила большое наследство.
   - Не надо для этого быть психологом.
   - Правильно, братец Джим. Не надо. Ибо мысль  банальна.  Но  основа  ее
верна. Сформулируем так: что мог узнать Колби? Что заставило  его  сделать
предложение? Мы этого не знаем. От кого мог узнать? Скорей всего, от самой
Валерии, поскольку Иан Колби вчера никуда из Лейквью не уезжал.
   - Мистер Милич, может быть, вы меня отпустите?
   - Генри, мы ведь договаривались?
   - Нет, мистер Милич. Из меня толку не будет. Не могу  я  вот  так,  без
толку, толочь слова. И крутить их так и эдак  -  и  все  без  толку.  Если
сделать что - пожалуйста. Но сотрясать все время воздух... вы уж  простите
меня... не мое это дело.
   - Мудро. Мудро.  Вы  мудры,  как  змий,  братец  Джим,  потому  что  мы
действительно толчем слова в ступе. Но глядишь -  что-нибудь  и  натолчем.
Ах, братец Джим, если бы вы знали, как мне самому  надоели  эти  беседы  с
местными идиотами! Может быть, в своих областях они и специалисты, не  мне
судить, но как люди - это настоящий паноптикум...
   - Что?
   - Цирк. И вот с этими особями я веду бесконечные  разговоры.  Я  должен
просеивать сквозь сито своего мозга их мани