то впереди уже ничего  не  будет,  кроме  суровой
реальности зимы.
   И тогда вы понимаете, что возможна другая жизнь,  что  вам  надо  сделать
крутой поворот и поменять какие-то вещи - если только вы не словесный мешок,
втиснутый в странную сцену с персонажем по имени Джордж и с безымянной  леди
в белых кожаных брюках на белом скакуне.
   Внезапно из толпы вышел высокий мужчина с татуировкой на лице  -  на  его
щеке  виднелась  бабочка  с  красно-зелеными  крыльями.  Он  шел   напролом,
обламывая наречия, которые возникали по  сторонам,  и  его  окружало  облако
смуты и недовольства. Подойдя ближе, мужчина  с  бабочкой  протянул  руку  и
схватил словесный мешок.
   Джордж от испуга замер на месте. А потом уже  было  поздно  предпринимать
какие-то действия.
   - На помощь! - закричал словесный мешочек.
   - Тише, мой маленький друг, -  сказал  мужчина.  -  Это  мне  нужна  твоя
помощь.
   - Что за странные слова я слышу? - воскликнул словесный мешок.
   - Пусть странные, но правдивые. Знай  же,  мой  славный  мешочек,  что  я
прилетел сюда с планеты  Эксцелмии,  где  во  время  внезапной  антимифозной
инфекции были утеряны все разговорные языки. В тот ужасный год по  галактике
пронесся демилилогизирующий вирус, и наша планета оказалась на его  пути.  С
тех пор осталось лишь несколько хранилищ слов, и они как колодцы в  огромной
пустыне смятения и непонимания. Каждый хочет испить из  них,  но  жажда  так
велика, что в результате возникают войны. И нет надежды на  третейский  суд,
так как нам приходится сражаться даже за те слова,  которые  могли  бы  дать
людям мир и согласие.
   - Да, круто там у вас, - заметил словесный мешок.  -  Но  мне  не  совсем
понятно...
   - Я уже подхожу к концу, - сказал мужчина. - Ты будешь нашим  спасителем.
Разве тебе не это хотелось услышать?
   - Возможно, - ответил словесный мешок.
   - Мы хотим, чтобы ты полетел с нами и  научил  нас  своим  неограниченным
возможностям выражения. Нам хочется, чтобы ты странствовал по нашей  планете
и одевал мир в слова. Мы же будем следовать за тобой и  вести  записи  твоих
речей. И все, что ты скажешь, будет нашей логикой, нашим синтаксисом и нашей
реальностью. Как тебе это нравится?
   - Твоя речь напоминает хорошую острогу, - с  усмешкой  ответил  словесный
мешок. - Но сначала я должен поговорить с Джорджем.
   Однако прежде чем он успел обсудить свою дилемму с  Джорджем,  женщина  в
белом  вытащила  из  седельной  сумки  маленький  предмет,  и  тот  тут   же
превратился в зеленого слепня. Конечно, неплохо появляться на сцену подобным
образом, но с этим слепнем было что-то не так. Когда он  пару  раз  пронесся
над толпой, всем стало ясно, что ему не хватает  опыта  в  жужжании.  А  что
может быть хуже чуждого нам насекомого, которое, жужжа, пытается выдать себя
за что-то земное? Джордж вспотел при  мысли  о  том,  что  жужжащий  слепень
появился лишь для того, чтобы  создать  в  сюжете  полную  неопределенность.
Фактически он даже перегрузил эту сцену.
   Тем временем женщина хлопнула в ладоши и повернула  прекрасное  личико  к
слепню.
   - На место! - сказала она, и насекомое вернулось в сферу неосязаемого.
   А диорама казалась будто живой. Когда Джордж впервые взглянул на нее,  он
увидел  какой-то  коричневый   предмет,   пересекавший   каменистую   осыпь.
Присмотревшись, он узнал в нем зайца - маленького и облезлого,  но  все-таки
зайца.
   - Как же это возможно? - с удивлением воскликнул  Джордж.  -  Неужели  вы
поместили туда и что-то живое?
   - Там все живое, - ответил техник.
   И тогда Джордж увидел, как  из-за  горы  появились  доисторические  люди,
одетые в медвежьи шкуры. Два охотника из  палеолита  остановились  и  устало
оперлись на копья. Их женщины начали разжигать  небольшой  костер.  Почти  у
задника диорамы располагались скалы, край утеса  и  несколько  деревьев.  За
ними начинался нарисованный ландшафт - огромное пространство уходящей  вдаль
равнины (а может быть, вельда, прерии или степи). И все это выглядело  очень
живо - особенно женщины, которые так мило склонились к костру, и их мужчины,
карманьонцы, судя по  большим  карманам  и  сходству  с  греческими  богами,
высокие, красивые и светлокожие  люди,  с  вполне  развившимися  черепами  и
орлиными чертами лица, не говоря уже о длинных  волнистых  волосах  их  дам,
которым позавидовала бы любая современная женщина А вокруг простирался новый
мир, где все еще предстояло сделать и придумать - мир на  рассвете  времени,
столь чудесно изображенный на картинах  Лескокса.  И  вряд  ли  эти  карманы
представляли, как им повезло.
   - Великолепно, - сказал Джордж.  -  Значит,  вы  отслеживаете  в  прошлом
какую-то группу пещерных людей, а затем проецируете сюда сцены их жизни?
   - Нет никакой разницы между тем, что происходило с этими пещерными людьми
в прошлом, и тем, что вы видите сейчас, - ответил техник.
   - А как вам это удалось?
   - Магическая симпатическая инженерия, - ответил техник.
   - Кажется, я об этом что-то слышал, - сказал Джордж. Он снова  повернулся
к диораме и присмотрелся к тому, чем занимались пещерные люди. Те  разводили
костер и, видимо, собирались готовить обед.
   - У  них  там  овца,  которую  они  хотят  сварить,  -  вскричал  Джордж,
напряженно склоняясь вперед.
   Он с огромным интересом наблюдал  за  происходящим,  поскольку  в  Мясном
университете  его  профилирующим  предметом  было  жаркое  из   барашка,   а
непрофилирующим - свиные маринованные ножки.
   - Осторожно! - закричал техник. - Не подходите так близко!
   - Можете обо мне не беспокоиться, - ответил Джордж, и в тот  же  миг  его
нога сорвалась с помоста.
   Не успел он  опомниться,  как  пол  лаборатории  ускользнул  из-под  него
куда-то вверх и под ногами зашуршала каменистая осыпь. Ему еще повезло,  что
он свалился сюда, а не в пропасть, хотя, с другой стороны, Джордж  тогда  бы
просто упал, а не попал в диораму.
   Магда нашла его на восточном хребте, где он осматривал гору.  Восстановив
равновесие, Джордж понял, что в прежний сюжет ему уже не вернуться Он  стоял
на каменистой тропе, зажатой между отвесной скалой  и  бездонной  пропастью.
Заглянув в черневшую глубину, Джордж поспешно отступил от края  бездны.  Все
это, конечно,  могло  оказаться  игрой  его  воображения,  но  он  решил  не
рисковать, поскольку даже воображаемое  падение  с  такой  высоты  неизбежно
привело бы к смертельному исходу.
   Осмотревшись, Джордж увидел диораму, которой  он  уже  любовался  прежде.
Только на этот раз он находился внутри ее. "Вот ведь  невезение,  -  подумал
Джордж, - Что же  мне  теперь  делать?"  И  тогда  Джордж  решил  как-нибудь
выбраться из этой картины и вернуться туда, где он был раньше.
   В эту минуту из-за поворота тропы появилась  женщина,  которая  испуганно
остановилась, заметив незнакомого  мужчину.  У  нее  были  темные  волосы  и
стройная фигура,  слегка  прикрытая  шкурой  антилопы.  На  ногах  виднелись
элегантные сандалии из люцитанз - естественного древесного продукта, который
напоминал крокодиловую кожу.
   - Кто ты? - спросила она.
   - Меня зовут Джордж, - ответил он. - Я пришел из другого мира.
   - А я вышла на утреннюю прогулку, - сказала женщина, - и вот,  совершенно
случайно, встретила тебя. Но где же находится этот твой мир?
   - Он в будущем, - ответил  Джордж.  -  В  далеком  будущем.  Я  собираюсь
вернуться туда в самое ближайшее время. А вас, извините, как-нибудь зовут?
   - Я - Магда, - представилась она. - Женщина Ульдрайка Небольшого Но Очень
Сильного.
   - Не имел удовольствия знать такого, - сказал Джордж.
   - Скоро узнаешь. И у тебя не  будет  никакого  удовольствия,  можешь  мне
поверить на слово.
   - Где вы научились говорить по-английски? - спросил Джордж.
   - Я говорю на раннем карманьонском, - ответила женщина.
   - Это я перевожу для тебя ее слова, - шепнул  Джорджу  на  ухо  словесный
мешок.
   Джордж уже успел о нем позабыть, но мешочек и сам о себе позаботился.  Он
оседлал шею Джорджа чуть ниже воротничка, а черепаха, которая  стала  теперь
очень маленькой и сонной, свернулась на нем посапывающим калачиком.
   - Да, видок у тебя еще тот, -  сказала  женщина.  -  Жди  меня  здесь.  Я
кое-кого приведу.
   Прежде чем Джордж успел возразить  (а  он  в  принципе  это  и  собирался
сделать), женщина развернулась и убежала за поворот тропы. Джордж неуверенно
потоптался на месте, пошел в другую  сторону,  но  примерно  через  двадцать
ярдов уткнулся носом в каменную стену. Тропа закончилась; дальше  дороги  не
было - ни в обход скалы, ни над ней, ни даже под ней.
   - Что-то нам вообще не везет, - проворчал Джордж и, сев на камень,  начал
ждать возвращения женщины.
   Она появилась достаточно быстро, в  сопровождении  рослого  широкоплечего
мужчины. Тот носил через плечо синий кушак, на  котором  поблескивал  значок
помощника шерифа.
   - Так-так, - сказал он.  -  Я  помощник  шерифа  Юрич.  К  нам  поступило
донесение, что  вы  являетесь  необъяснимым  явлением.  Поэтому,  гражданин,
попрошу объясниться и показать какие-нибудь документы.
   Джордж не имел при себе никаких документов.  Помощник  шерифа  велел  ему
пройти в участок, пообещав разобраться с ним по прибытии на стоянку.
   Стоянка карманьонцев больше походила  на  лежанку,  потому  что  все  они
лежали вокруг костра и обсуждали вопрос, который вновь и вновь  усложнял  их
примитивные жизни. Они спорили о том, как им приготовить жаркое из барашка.
   - Прежде всего нам надо решить,  где  мы  его  будем  жарить,  -  разумно
заметил Лефтий.
   - Прошлый раз мы оставили его на солнце, - сказала Магда.
   - И солнце усыпало мясо личинками, - добавил Лефке.
   - Хотя баранина осталась такой же твердой, как и была, - произнес  кто-то
еще. - Но теперь мы должны зажарить эту штуку по-настоящему!
   Зажаривание барашка всегда считалось нелегким делом. Обычно  племя  Лефке
привлекало к этому рабов, в  чьи  обязанности  входило  поддержание  огня  и
освежеванной туши. Чаще всего дело кончалось серьезными  ожогами  пальцев  и
кистей рук, поэтому время от времени люди придумывали разные уловки.  В  дни
великих побед для зажарки использовали по несколько пар рабов,  и  там,  где
один поджарник сжигал  себе  что-нибудь  до  костей,  дюжина  их  обходилась
мелкими волдырями. Однако все понимали, что это  еще  не  предел,  и  поиски
лучшего способа продолжались.
   - Где раб?
   - Мертв. Или, говоря языком наших потомков, отбросил копыта  и  сыграл  в
ящик. У нас не осталось больше ни одного  раба.  Все  они  ушли  за  великой
наградой к далекому небу.
   - Кто же нам тогда будет жарить жаркое?
   - Вы забыли о нашей пылающей горе! Давайте бросим барашка в лаву!
   -  Подождите!  -  закричал  Джордж.  -  Думаю,  мы  можем   найти   более
рациональное решение, чем жарить мясо голыми руками.
   - Вот этого я и  боялся,  -  сказал  Хенке.  -  Он  мне  сразу  показался
рационализатором.  А  вы  ведь  помните,  как  эти  парни  уничтожили   всех
динозавров. Давайте убьем его и вернемся к укладу прежних дней.
   И тут из-за скалы вышли двое мужчин, одетых  в  темные  деловые  костюмы.
Один из них нес в руке длинный металлический  прут.  Воровато  осмотревшись,
они торопливо положили прут на землю и вернулись к скале. Но  выход  к  тому
времени  исчез.  Они  оказались  запертыми  в  плейстоцене  до  утра,  и  им
предстояло провести  здесь  долгую  ночь,  наполненную  криками  мамонтов  и
пещерных львов. К счастью, они захватили с собой коробочки с ленчем.
   Как  выяснилось,  мужчины  работали  музейными  смотрителями,  и  их   не
устраивал вяло текущий прогресс карманьонцев.
   - Эти люди даже не пытаются что-то делать. Может быть, вы нам  подскажете
какой-то выход?
   Они изо всех сил старались завязать беседу с Джорджем.
   - Вы часто посещаете эти места?
   Смотрители развели костер. Своим появлением  они  освободили  Джорджа  от
множества проблем. Но был ли он благодарен им за это? Вряд ли. Джордж  стоял
в стороне и смотрел на пир дикарей. Даже на таком расстоянии он мог  видеть,
как они ели тушеного барашка, поливая  его  тем  анахронизмом,  от  которого
потом  произошли  соусы  и   приправы.   Подобная   дальнозоркость   Джорджа
объяснялась    исключительной    чистотой    воздуха,    присущей     только
предысторическим временам, когда люди использовали глаза, а не очки.
   Между тем металлический прут значительно ускорил  приготовление  жаркого.
Хромой Нарвал, один из старейшин племени, заявил, что с такой штукой  жарить
барашка "так же легко, как дуть". Это выражение было  использовано  впервые,
но оно тут же получило одобрение всего племени.  Идея  дуть  на  барашка,  а
впоследствии и вообще на еду, или, в дальнейшем развитии, надувать  все,  во
что  можно  ткнуть  прутом  или  предметом,   похожим   на   палку,   быстро
распространилась по всем племенам  плейстоцена  и  нашла  свое  отражение  в
культуре.  Впрочем,  подобные  вещи  случались  тогда  повсеместно.  Плевать
кусками мяса стало символом гнева, хотя против этого яро  возражали  племена
плеваков,  обитавшие  в  центральных  тропических  джунглях.  В   противовес
остальным они настаивали на тщательном вылизывании мяса, утверждая, что  тем
самым предохраняется "истинный исток всех слов".
   Конечно, все это произошло гораздо позже. А в  тот  момент  Джордж  жадно
поедал куски жаркого и, высасывая  из  костей  мозг,  поглядывал  в  сторону
смотрителей, с которыми он хотел  вернуться  в  свой  век.  Они  по-прежнему
держались в стороне от стоянки. Джордж решил присоединиться к ним и, взяв на
всякий случай прут, пошел по узкой тропинке. Он понимал,  что  в  его  руках
находился уникальный предмет - единственный в  то  время  артефакт  грядущей
культуры. От осознания такого события по  пальцам  Джорджа  потекли  струйки
пота - и не только по пальцам, но и ногам. Ему все чаще приходилось обходить
кучки камней, живописно  наваленных  у  основания  скал.  Отыскав  свободное
место, он осмотрел большой валун, у которого можно  было  оставить  артефакт
культуры.  Почти  гладкая  поверхность  камня  натолкнула  его  на  мысль  о
наскальных  рисунках.  Джорджу  захотелось  написать   что-нибудь   грядущим
потомкам, но, как на беду, упав в диораму, он не захватил  с  собой  пишущих
инструментов. Оставив артефакт у валуна, Джордж  отступил  на  шаг  и  вдруг
почувствовал, как  заскользили  его  колеса.  Это  странное  ощущение  могло
ошеломить любого. Исход не был фатальным, но и  не  подлежал  сомнению.  Его
ботинок (насчет "колес" Джордж,  конечно,  загнул)  поскользнулся  на  кучке
детской неожиданности, которую он не заметил на фоне  других  куч  из  более
твердого материала. Взлетая вверх, вторая нога слабо царапнула по грунту,  а
затем все тело, подчиняясь закону Ома, последовало за пятками и  по  пологой
дуге начало опускаться в уже упомянутое  нами  безобразие.  Буквально  через
миг, хотя субъективный опыт говорил о значительно большем сроке, Джордж упал
на кучу, которая показалась ему теперь неожиданностью перепуганной студентки
- а вы, наверное, можете себе представить эту раннюю и  не  слишком  удачную
форму плывуна.
   Упав  в  плывун,  он  почувствовал  стремительное  вращение   -   вернее,
центростремительное, поскольку оно возникло не по его вине.  Джорджа  начало
затягивать в огромную воронку, и  от  испуга  он  даже  не  сразу  догадался
расставить  руки  и  остановить  это  движение.  Первая  попытка   оказалась
неудачной, поскольку крохотные микроорганизмы, обитавшие  между  фрагментами
плывуна, успели подать апелляцию в  кассационный  суд.  Их  движение  быстро
охватывало новые слои, и Джордж продолжал  падать  куда-то  вниз,  фыркая  и
гневно отплевываясь, но уже не жарким из барашка, а тем, что попадало ему  в
рот.
   К счастью, щитки на носу не дали ему задохнуться. Тем не менее  он  знал,
что если в ближайшие минуты с ним не  случится  какого-то  светлого  явления
природы, то надвигавшаяся угроза смерти разразится настоящей грозой.  И  все
это время в его уме звучал мотив - тум-ти-ти-та  -  веселая  песня,  которая
могла быть только "Амаполой". А падение все продолжалось и  продолжалось,  и
пули выбивали пыльные пятна на зеленом сукне, но даже  в  своем  воображении
Джордж не понимал, на кой черт он приплел сюда эти пули.
   Хотя на самом деле падение оказалось не таким уж  и  ужасным.  Во  всяком
случае, не каждая его часть. Это, между прочим, древняя мудрость, о  которой
догадывались еще самые первые люди. Та часть падения, в которой он попал под
подземный дождь, а потом та, где  на  своде  пещеры  мигали  яркие  слюдяные
точки, доставили ему истинное  эстетическое  наслаждение.  Впрочем,  Джорджу
понравились и морские львы, и даже моржи с шарами.  Их  было  немного,  этих
светлых полос, но они поддерживали его  до  тех  пор,  пока  он  наконец  не
плюхнулся в большую кучу на полу пещеры, которая находилась ниже всего,  что
ему довелось пролететь во время падения.
   Быстро оценив ситуацию, Джордж успокоился и оценил ее  еще  раз,  но  уже
медленно.  Он  сидел  на  земле  неподалеку  от  группы  шимпанзе.  Обезьяны
собрались вокруг высокой насыпи,  в  которой  Джордж  узнал  термитник.  Они
ковыряли эту кучу палочками, вытаскивали из нее личинок, а затем поедали их,
запивая шимпанзским из лучших запасов обезьянника.
   - Наверное, вы удивляетесь, что встретили нас здесь?  -  спросил  крупный
пожилой шимпанзе, с седыми волосами и в мексиканской шляпе, которая  вызвала
у Джорджа кое-какие подозрения.
   - Что это за чучело? - спросила одна из  самочек,  которую  все  называли
Лейлой.
   - Наверное, примат родственного вида, - ответил Сакс, вожак стаи. -  Хотя
его две ноги  кажутся  мне  жалкой  пародией  на  двуногость.  А  вы  только
посмотрите на его узкий рот, крохотные ноздри и отсутствие  крепкой  лобовой
кости! Взгляните на его ботинки - это явный  признак  того,  что  он  читает
книги.
   - Дай ему одну личинку, -  сказала  Лейла.  -  Эй  ты,  обезьяна,  хочешь
личинку?
   Джордж немного смутился, поскольку в его мире  люди  не  ели  личинок  на
первое - да и на второе тоже. Но потом он вспомнил, что в  былые  дни  такие
личинки делались из марципана и особенно ценились под  мокрое  портвейнское,
которое соперничало с сухим румынским,  приготовленным  из  лучших  перечных
стручков.
   - Хорошо, но только одну, - ответил он и положил бледную штучку в рот.
   Личинка оказалась довольно  вкусной,  поэтому  Джордж  решил  подумать  о
возможности добавки. Он уже освоился с этой тактикой  выжидания,  к  которой
ему теперь приходилось прибегать все чаще и чаще.
   - Хочешь еще одну? - спросила Лейла.
   - Ладно, давайте, - ответил Джордж.
   - А он неплохо умеет говорить, - сказала Лейла Саксу.
   Откуда-то издалека доносилась мелодия.  Она  усилилась,  и  Джордж  узнал
звуки флейты и тамбурина. Они исходили оттуда, где, по  его  мнению,  должен
был находиться задний проход пещеры, поскольку там пространство сужалось  до
початка кукурузы и тонуло в непроглядной тьме.
   Повернувшись к заднему проходу,  Джордж  начал  смотреть  во  все  глаза.
Вскоре оттуда появился небольшой  ансамбль,  составленный  из  тамбуринов  и
флейт, и, что характерно, это были не просто инструменты, а игроки,  которые
без труда исполняли  самые  замысловатые  мелодии.  Джорджу  они  показались
похожими на пуделей или даже на гепердов.
   - Привет всем, - сказал вожак гепердов. - Мы пришли сюда,  чтобы  немного
вас повеселить.
   Джордж  знал,  что  гепердам  не   полагалось   играть   на   музыкальных
инструментах, как, впрочем,  и  на  немузыкальных  тоже.  Тем  не  менее  он
промолчал, понимая, что здесь, на заре  времени,  многие  роли  еще  ожидали
своего распределения, и никто толком не был уверен, кому и за что хвататься.
   Геперды пришли  известить  об  открытии  нового  салона  мод,  где  слоны
собирались продемонстрировать причуды своего туалета. К сло