е нас  нет.  Все  это  время  он  отчаянно  пытался  вспомнить
какие-нибудь подробности о Главном  управлении,  но  в  голову,  как  назло,
ничего не приходило. Возможно, они вернули его назад слишком быстро:  да-да,
теперь он вспомнил, что подобные провалы  памяти  считались  обычными  среди
тех, кто выполнял задания в секторе ФПК. Или он это просто  выдумал?  Трудно
говорить о чем-то наверняка, когда приходится убеждать самого себя.
   - На этом мы пока закончим нашу встречу, - сказала женщина в униформе.  -
Вы можете идти. Отдохните немного, восстановите силы. Ваши  апартаменты  уже
готовы, и мы постарались сохранить там все в неизменном виде.  О  выполнении
задания вы отчитаетесь на дебрифинге,  который  намечено  провести  в  самое
ближайшее время.
   - Могу ли я узнать точную дату его проведения? - спросил Джордж.
   - Мне о ней,  к  сожалению,  ничего  не  известно.  В  данный  момент  мы
перегружены работой. Слишком много важного случилось за последние дни.
   - А что именно?
   - С этим вопросом вам лучше обратиться в  библиотеку.  Советую  прочитать
отчет Службы Информации - там все написано. А теперь я должна  проститься  с
вами. Благодарю за сотрудничество.
   Джордж понял, что пора уходить. Он встал и вышел из Главного управления.
   Несколько раз мимо него проходили люди,  но  ему  почему-то  не  хотелось
спрашивать у них дорогу в библиотеку. Джордж снова поковырялся в памяти, но,
очевидно, все, что касалось Службы Информации, исчезло в одном из  провалов.
Более того, он не мог вспомнить, где находились его апартаменты. А ведь  они
где-то были, и сотрудница в униформе сказала, что там ничего не  изменилось.
Хорошо, что хоть погода не подвела. День выдался  прекрасный  -  не  слишком
жаркий и не слишком холодный. Мягкий теплый денек, с ярким солнцем за грудой
облаков и нежным ветерком, который с воем проносился  сквозь  арки  Главного
управления, валя деревья и в без того прилегающем парке.
   Джордж  шагал  мимо  больших  стволов  с  широкими   кронами   и   быстро
размножавшейся листвой. Интересно, что вначале у него сложилось впечатление,
будто листья были зелеными - как всегда. Но потом он понял, что листва  лишь
казалась зеленой,  а  на  самом  деле  она  самодовольно  и  крикливо  сияла
оттенками голубого, оранжевого и сиреневого цветов.  Наверное,  они  сделали
какие-то особые посадки, подумал Джордж.  Однако  он  недоумевал,  зачем  им
потребовалось сажать такие лицемерные и крикливые деревья.
   Джордж знал, как важны для воспоминаний какие-нибудь зацепки или,  говоря
по-научному, якоря восприятия. К сожалению, он не знал как  следует  берегов
этой реки и не помнил тех мест, где рыбаки оставляли якоря и лодки.  Хотя  о
таких местах здесь ходило много сплетен и легенд, и он смутно  вспоминал  об
этом, разгребая листву перед глазами и торопливо обшаривая берег  в  поисках
зацепок.
   Каждый  раз,  когда  он  пытался  подойти  к   воде,   рядом   что-нибудь
происходило. Это начинало раздражать, поскольку Джордж  действительно  хотел
войти в воду. И тогда, впервые за долгое время, его кольнула шальная  мысль.
Он постарался забыть о ней, но она не уходила. Джорджу начало казаться,  что
им управляет какая-то сила, и именно она осматривала  берег,  используя  его
как обычную ищейку.  Конечно,  он  понимал,  что  подобное  невозможно.  Это
абсолютно не соответствовало логике и доктрине разума.  Как  и  те  цветы  у
реки, явно вышитые  на  вельвете  золотыми  нитками.  Причем,  заметьте,  на
измятом вельвете, который я специально для вас помял. А впереди  простирался
берег. И Джордж пошел туда, не сворачивая ни влево ни вправо. Прямо  вперед!
И действительно прямо! Он скользнул в воду, стараясь не поднимать  ряби,  но
одна из них все же встала.
   Тем не менее  приходилось  учитывать  даже  эту  маленькую  сонную  рябь,
поскольку именно с таких  незначительных  и  изогнутых  сегментов  возникали
огромные волны, сметавшие с лика земли зеленые леса, большие серые города  и
задремавшие вулканы. Конечно, для Джорджа такая рябь была простым журчанием,
и она не производила на него никакого эффекта. Но на других журчание Джорджа
действовало всегда и, что примечательно, всюду.
   Однако теперь он мог об этом не думать. Джордж находился в  воде.  А  вы,
наверное, знаете, как это здорово плыть на спине  и  щуриться  от  отблесков
солнечного света. И то был действительно прекрасный момент. Жаль только, что
Джорджа в это время мучили колики в животе. Впрочем, такое бывало и не с ним
одним. Поэтому он плыл на спине и ждал, когда эта неприятность пройдет  сама
по себе - или, точнее сказать, выйдет.
   Водоем, в котором плавал Джордж,  был  продолжением  узкого  и  глубокого
канала. Между прочим, вода там  текла  несколько  быстрее.  Вы  когда-нибудь
видели, чтобы вода текла несколько быстрее? Но именно  так  Джордж  описывал
то, что могло быть выражено другими словами. Он просто не мог ничего с собой
поделать. Это рвалось из него наружу. Более того, Джордж лишь  следовал  той
изящной линии, которую описывал сам канал. И все бы кончилось  хорошо,  если
бы кто-то не дышал ему в затылок.
   - Кто здесь?
   Джордж выгнул шею, пытаясь рассмотреть существо, задавшее этот вопрос.  В
воде рядом с ним плыла небольшая черепаха  -  коробчатая  черепаха  обычного
черепашьего вида, самая непримечательная из  всех  черепах,  хотя  наверняка
нашлись бы люди, которые  назвали  бы  ее  панцирной  сухопутной  черепахой.
Джордж выбросил все это из ума, но мысли прилипли к его пальцам, как осенняя
паутина - не совсем бессмысленное легкомысленное осмысление смысла.
   - Попридержи коней, приятель, - сказала черепаха. - Ты  даже  представить
себе не можешь, на что похожи твои поганые мысли.
   - Откуда вам знать, о чем я думаю? - возмутился Джордж. - И с  каких  это
пор черепахам позволено говорить по-человечески?  Здесь  вам  не  легенда  о
животных и даже не аллегория!
   - Забавный  ты  паренек,  Джордж,  -  сказала  черепаха.  -  Если  бы  не
склонность к монологам, тебе бы не было цены. Неужели ты  еще  не  разглядел
наколки на моей спине?
   Черепаха развернулась, показывая ему спину. Джордж увидел  равносторонний
треугольник, составленный из трех тонких линий. Возможно, для  черепахи  это
что-то и означало, но Джордж не собирался принимать на веру мнение какого-то
подозрительного земноводного.
   - Не валяй дурака, - сказал черепахан. -  Тебе  от  меня  так  просто  не
отделаться. Я нарочно показал наколку, чтобы привязать тебя к  себе.  Потому
что теперь, когда ты узнал мою примету, я не позволю тебе уйти. Я не позволю
тебе описывать меня!
   - А куда вы направляетесь? -  спросил  Джордж.  Он  заметил,  что  крутые
берега как-то уж очень быстро исчезли из виду, и вода, которая минуту  назад
стремительно мчала его вперед, закружилась теперь в агонии неопределенности.
   - Иногда я двигаюсь вперед, - ответил черепахан, - а иногда в сторону.
   Поплыв рядом с ним, Джордж убедился в том, что черепахан  сказал  правду.
Узкие протоки пересекали и перекрывали друг друга сложным запутанным  узором
- причем не просто по разу  или  по  два,  но  по  двенадцать,  а  то  и  по
четырнадцать раз. Вот почему это длилось так долго.  Однако  солнечный  свет
успокаивал. Джордж пока не был готов к переменам или, по крайней мере, к тем
переменам, которые набрасываются на вас, когда  погода  становится  решающим
фактором.
   Между тем проблема вышла в фокус. Фокус у нее  не  удался  -  Джордж  это
понял  сразу.  Каналы  оказались  не  такими  уж  и  прочными.  Более  того,
тщательный  осмотр  принес  неутешительную  оценку,  которая,  кроме   всего
прочего, могла стать еще и иллюзорной. От него  требовалось  только  одно  -
следовать за ходом событий. А  кому  из  нас  не  хотелось  порою  того  же?
Особенно  когда  рядом  бубнил  голос  зеленой  черепахи   безумия,   и   мы
предпринимали  обходной  маневр,  отмечавший  лобовую  атаку  проблемы.  Это
ужасное путешествие начинало затягиваться; ресурсы подходили к концу;  рядом
плавал наглый черепахан, и Джордж все чаще задумывался  о  жестокой  судьбе,
которая увела его от водоема в большом городском сквере, где  он  работал  с
сотней других людей под жарким солнцем Вавилона.
   Ситуация казалась  безвыходной.  И  даже  внезапно  возникший  мешочек  с
диалогом почти ничем не помог. Наоборот, в его появлении было что-то ужасное
и зловещее, поскольку он приплыл к Джорджу в яркой полосатой коробке.
   По  прошлому  опыту,  который  он  не  собирался  увековечивать,   Джордж
относился к коробкам очень настороженно.
   - Все это туфта! - сказал мешочек с  диалогом,  выбираясь  из  коробки  и
стряхивая с себя капельки непристойных слов.
   - Вот уж чего не знал, того не знал, - признался Джордж.
   - Ты в этом уверен? - подозрительно спросил словесный мешочек.
   - Я уверен только в том, что  вы  появились  здесь  слишком  внезапно,  -
сказал Джордж. - Стоило нам подумать о решительных  действиях,  как  тут  же
возникаете вы и начинаете, извините за выражение, возникать.
   - Смотрите, кто заговорил о выражениях! - воскликнул словесный  мешок.  -
Парень, тебе нужна помощь. Ты в это врубаешься или нет?
   - Кстати, по поводу вашего  вопроса...  Что  тут  происходит?  -  спросил
Джордж.
   - Я рад, что ты интересуешься такими вещами, - сказал мешочек с диалогом,
и его маленький рот, похожий на бутон розы, изогнулся вверх  по  уголкам.  -
Фактически это мы и должны узнать. А ну тихо, парень! Ты ничего не слышишь?
   Джордж прислушался и уловил какой-то шлепающий звук, как из той метафоры,
которую второпях отлит ли в кузнице лексикографа. Звук дождя. Вот же черт! В
довершение всего ему опять предстояло обмочиться.
   - И именно в такой момент, -  добавил  словесный  мешок,  пытаясь  скрыть
отвращение, которое он питал к происходившему.
   Прямо перед ними возвышалось кирпичное шестиэтажное строение внушительных
форм и  размеров.  Такой  внушительной  и  шестиэтажной  могла  быть  только
библиотека, в этом  Джордж  не  сомневался.  Все  окна  на  ее  фасаде  были
заколочены фанерой - вернее, чем-то похожим  на  фанеру,  но  более  низкого
качества. Тем не менее этот прозрачный и хрупкий материал  защищал  зевак  и
таких случайных  проплывавших,  как  Джордж,  от  летевших  во  все  стороны
булыжников и осколков породы. Там, внутри  здания,  выступая  над  крышей  и
выпирая с боков, располагался колоссальный остов молота, к которому тянулись
стальные  тросы  Подобные  хитроумные   приспособления   обычно   назывались
гидравлическими - не потому, что ими двигала вода (хотя в каком-то  глубоком
смысле так оно и было), но потому, что из кессонов этой  чудовищной  машины,
мерцавшей клапанами поршней и долбившей гранит науки,  исходил  лишь  пар  и
запах сгоревшей смазки.
   Так и не разгадав назначения молота,  Джордж  мысленно  покачал  головой.
Головка массивного пробойника медленно поднималась вверх, затем стремительно
опускалась вниз, скрываясь в глубинах скважины.  Молодая  женщина  в  кепке,
из-под краев которой вились волосы, заплетенные в белокурые косички, сделала
паузу и вознамерилась обратиться к нему.
   - Эй, ты! Она все же исполнила свое намерение.
   - Вы это мне? - спросил  Джордж,  демонстрируя  тем  самым  первую  часть
многословия.
   - Да, тебе. Ты не хочешь отойти отсюда на пару шагов?
   - Конечно, хочу,  -  ответил  Джордж,  источая  из  себя  уступчивость  и
слащавые улыбки. - Но сначала вы должны мне кое-что сказать. Зачем вам нужна
эта штука, которая снует как гидравлический молот?
   Блондинка  с  косичками   и   кепкой   улыбнулась,   уловив   классически
риторический и идиосинкразический намек, заложенный в предпосылку. Ее  молот
напрасно наносил удары, поскольку предпосылка не уступала в  ловкости  юркой
ласке, а вы, наверное, знаете, что лаской можно добиться всего, что  угодно.
Но давайте не будем перебрасываться засаленными  и  заезженными  образами  -
особенно там, где мы можем по-хорошему договориться и тайком  связать  слово
за слово, если они подходят друг к другу. А если при этом еще  спрятать  все
концы в воду и сделать вид, будто ничего не произошло... Что?
   - Я сказал, заткнись! - закричал Джордж.
   - Прости, я опять увлекся, - смущенно ответил словесный мешок.
   - Куда подевался гидравлический молот?
   - С ним, кажется, что-то случилось, - сказала блондинка в кепке.
   - Лучше не начинайте этого со мной,  -  предупредил  ее  Джордж.  -  Всем
стоять на месте, или я буду стрелять.
   - Из чего? - спросила одетая в  кепку  леди.  Ее  вопрос  эхом  повторили
словесный мешок и черепахан, который неожиданно вернулся из своего небытия.
   -  Нельзя  остановить  то,  чему  суждено  произойти,  -  сказала  мудрая
черепаха. - И тебя не избавит от этого даже твоя борьба.
   - Знаешь, я давно хотела тебе кое-что рассказать, -  смущенно  произнесла
белокурая леди - Ты, конечно,  меня  не  знаешь,  но  я  о  тебе  достаточно
наслышана.
   - На самом деле? - спросил Джордж, которому эта показалось удивительным.
   - Надеюсь, ты готов сделать кое-какую мелочь для всей нашей  компании,  -
сказала она.
   - Эй, подождите минуту. Я для этого не готов.
   - Джордж, тебя когда-нибудь учили принимать на себя ответственность?
   - Нет, черт возьми! Меня этому никогда не учили! Из-под купола посыпались
полчища объяснений. Они были одеты в красное трико и ловко сплетались друг с
другом. Эти гибкие эквилибристы казались уверенными и непоколебимыми, но  на
самом деле выглядели бледно и неубедительно.
   Впрочем, ситуация зашла слишком далеко. Я даже не знаю, кто  бы  выдержал
такое. Черт! Куда же подевался кончик этой мысли? Через какую  дыру  вытекал
сюжет? Неужели Джордж действительно менялся, превращался и трансформировался
во что-то другое? И что, в конце концов, означали его коробки?
   - Полегче, приятель. Успокойся, - шептал словесный мешок.
   Он поддерживал Джорджа обоими плечами. Твердо, но мягко.
   - Да полегче, ты, здоровый бугай, - закричал он в конце концов. - Я  тебе
что - подушка?
   Джордж застонал и  сжал  ладонями  голову.  Она  затрещала  от  боли.  Он
подозревал, что это  была  голова  какого-то  другого  человека.  Во  всяком
случае, раньше он таких головных болей не испытывал и, надо признаться, даже
не знал, может ли их испытывать вообще.
   Все  более  испарявшееся  равновесие  перекосилось  в  сторону  и  грозно
закачалось в предвестии дурных намерений.
   - Да не склоняйся ты так! Не напирай!  -  кряхтел,  задыхаясь,  словесный
мешок.
   Джордж действительно нарушал все правила склонения на предметы сцены. Тем
более что они  в  этом  месте  были  особенно  хрупкими  и  чувствительными,
поскольку, по закону братьев  Гримм,  помрачение  возникает  экспоненциально
исчезающей ясности.  В  тот  же  миг  огромный  гидравлический  молот  начал
подниматься вверх. Из-под приборной панели послышались  приглушенные  взрывы
маниакального смеха. Динамики дрожали и захлебывались от неотвратимого рока.
   Блондинка в кепке - или, судя по  ее  виду,  девушка  -  первой  заметила
опасность.
   - Он  сейчас  взорвется!  -  закричала  она.  -  Мне  надо  добраться  до
выпускного вентиля, который должен торчать где-то в этом месте!
   И тогда воздалось ей по  речам  ее.  И  изверглись  из  приборной  панели
голубые струи молний, и женщина сия с визгом и криками пала на спину свою.
   - Этот факельщик кроет факсом  по  всей  фактории!  -  завопил  словесный
мешок, нанизывая слова в бессмысленную фразу. - Факт! Факт! Факт!
   Тем временем Джордж, цепляясь за перила и пуговицы, понемногу приходил  в
себя. Ему удалось задержать предшествующее падение, но то ли из жалости,  то
ли по недомыслию он не удосужился посадить его в тюрьму. Эта оплошность  тут
же дала себя знать и начала истекать значительными событиями.
   Бросив быстрый взгляд в сторону, Джордж увидел на своем  плече  черепаху.
По татуировке на панцире он едва не принял ее  за  шустрого  черепахана,  но
потом вдруг  понял,  что  такой  треугольник  могло  нацарапать  себе  любое
земноводное. А вы думали, что он  какой-то  простак?  Вы  думали,  он  будет
потворствовать претензиям болтливых животных и  выслушивать  бред  словесных
мешков?
   Теплый дождь и холодный ветер хлестали в лицо и пытались вырвать опору из
рук. Джордж вдвое усилил свою хватку. Вода начала выделывать мерзкие трюки -
она то низвергалась водопадом, то капала, то вновь сочилась  тонкой  струей.
Остальные махали ему руками и кричали о каком-то конце.
   - Конец! - вопили они. - Держи конец! Рядом с ним упала длинная  веревка.
Но ведь речь могла идти и о той штуке, за которую он  держался.  В  отчаянии
Джордж начал хвататься то за одно, то за другое. Конец... Что же они имели в
виду?
   - Принять швартовы!
   Услышав это, Джордж уловил движение судна. Через миг он  понял,  что  ему
необходимо попасть на корабль. Джордж еще раз подумал о конце. Он бросил  на
него последний взгляд, фиксируя в памяти и без того знакомые детали, а потом
позволил  воспоминанию  о  гейзере  присоединиться  к  тому,  что   уже,   в
метафорическом смысле, истекло на седые гребни волн прекрасного моря.
   - Принять...
   - Да, да, - раздраженно сказал Джордж и накинул петлю крепежного конца на
причальную тумбу. В тот же миг движение корабля замедлилось.
   - Прекрасно сделано, сэр! - сказал представительный мужчина.
   Этот  доселе  незнакомый  тип  вышел   из   небольшой   кабины,   которая
располагалась на верхней палубе чуть ниже белых парусов,  надутых,  извините
за выражение, ветром. Лицо мужчины напоминало перезревшую  грушу  с  густыми
бакенбардами  и  множеством  игривых  смешинок,  которые  прятались  за  его
высокомерным видом. Он был  одет  в  голубой  китель  с  золотой  тесьмой  и
серебряными пуговицами и, представьте себе, носил  на  голове  накладку  или
парик, а возможно, и то и другое сразу. Наряд довершали треуголка и замшевые
панталоны, которые показались Джорджу подозрительно чистыми и белыми.
   - Кто вы? - спросил он.
   - Я Ролло - веселый капитан со "Слюнявчика". Неужели не помните?  "Привез
груз из Иокогам, ничего тебе не дам". Недавно отмечен в морских  депешах  за
успешный перехват арбузов и двух французов. Конечно,  теперь  я  покончил  с
этими глупостями и стал серьезным морским волком - особенно после того,  как
Джулия начала  травить  меня  своими  претензиями,  краснорожим  попугаем  и
парочкой борзых. Но тише! Я слышу ее шаги!
   На самом деле этот капитан со "Слюнявчика" не мог слышать никаких  шагов,
потому что их звук возник только после того,  как  он  закончил  свою  речь.
Сначала скрипнула дверь, и, судя по тому, как она скрипнула,  кто-то  открыл
ее настежь. Затем в проеме появилась женщина, белокурая  и  полногрудая,  не
первой молодости, но еще и не тронутая плесенью.  Ее  притягательную  фигуру
облегало платье с оттенками персика и апельсина. В шелковистые  волосы  были
вплетены темно-синие ленты.
   - Эй, парни, кто-нибудь хочет полюбезничать с дамой? -  спросила  она,  и
Джордж  мгновенно  понял,  что  по  какой-то  необъяснимой  причине   судьба
столкнула его лицом к лицу со знаменитой и незабвенной Мэй Уэст.
   - Мисс Уэст! Как вы здесь оказались?
   - Так же, как и ты, глупенький мой. Меня призвали на службу.  Но  к  чему
все эти сентиментальные вопросы? Нормальные люди  действуют,  а  не  болтают
языком. Вопросы с "как" и "почему" - это дурная привычка,  от  которой  тебе
пора избавляться, малыш.
   Капитан Ролло засмеялся:
   - Она восхитительна, правда? Нам просто повезло, что мы взяли ее на  борт
в Японии.
   - А что вы делали в Японии, мисс Уэст? - спросил Джордж.
   - Ты когда-нибудь слышал о Шанхайской Лилии? - ответила она  вопросом  на
вопрос.
   - Не думаю, что нам надо  касаться  этой  темы  прямо  сейчас,  -  сказал
капитан.
   - Ах, ты так не думаешь? - сердито вскричала мисс Уэст. - А кто ты такой,
черт тебя подери?
   - Я капитан "Слюнявчи