В Маунтен-Спрингс
отродясь не бывало ничего похожего. Да, пожалуй, и во всем штате тоже.
     Хью нахмурился.
     - Мне кажется, это очевидно. - Он взглянул на убежище  -  объемистое,
громоздкое, массивное. - Но где же мы?
     - Ты когда-нибудь читал комиксы, папа? Мы - на другой планете.
     - Сейчас не время для шуток, детка. Я в самом деле обеспокоен.
     - А я и не шучу. Ничего подобного нет в  радиусе  и  тысячи  миль  от
нашего дома - а мы все же тут. Так что это с равным успехом может  быть  и
другая  планета.  Видимо  та,  на  которой   мы   жили   раньше,   немного
поизносилась.
     - Хью, - сказал Джо. - Хоть это и глупо, но я согласен с Карен.
     - Почему, Джо?
     - Ну... понимаешь, где-то ведь мы находимся, верно? А что  случается,
когда водородная бомба взрывается прямо над головой?
     - Ты испаряешься.
     - Что-то я не чувствую себя испарившимся. И не  могу  заставить  себя
поверить, что эта бетонная глыба пролетела более тысячи миль и грохнувшись
оземь, осталась цела и невредима, если не считать нескольких наших синяков
да сломанных ребер. А предположение Карен... - Он пожал плечами.  -  Можно
назвать это четвертым  измерением.  Последний  взрыв  швырнул  нас  сквозь
четвертое измерение.
     - Вот-вот, я то же самое и говорю, папа. Мы на чужой планете! Давайте
ее исследовать!
     - Угомонись,  детка.  А  что  касается  другой  планеты...  Нигде  не
сказано, что мы должны обязательно знать где мы находимся, если мы даже не
знаем этого. Наша задача - приспособиться к данным условиям.
     - Карен, - сказала Барбара, - я все-таки не верю, что это не Земля.
     - А почему? Ты просто не хочешь верить.
     - Я... - Барбара подняла с земли камешек и бросила его  в  дерево.  -
Это вот эвкалипт, а там, за ним -  акация.  Конечно,  ничего  похожего  на
Маунтен-Спрингс, но все же совершенно обычная тропическая и субтропическая
флора.  Конечно,  если  твоя  "новая  планета"  покрыта  точно  такими  же
растениями, как Земля... Короче говоря, это наверняка Земля.
     - Ерунда, -  возразила  Карен.  -  Почему  бы  и  на  другой  планете
растениям не развиваться так же, как и на Земле?
     - Это было бы так же удивительно, как и одинаковые...
     - Хьюберт! Хьюберт! Где ты? Я не могу  найти  тебя!  -  Донеслось  из
туннеля эхо голоса Грэйс Фарнхэм.
     Хью нырнул в туннель.
     - Иду, иду!


     Ленч они устроили под сенью дерева  немного  в  стороне  от  входа  в
туннель. Хью решил, что туннель  был  расположен  достаточно  глубоко  под
землей, чтобы не быть опасно  радиоактивным.  А  вот  что  касается  крыши
убежища - тут  он  не  был  так  уверен.  Поэтому  он  установил  дозиметр
(единственный прибор для измерения радиации, который уцелел во время  всех
перипетий) на крыше убежища с тем, чтобы потом сравнить  его  показания  с
полученными внутри. С большим облегчением он убедился в том, что дозиметры
определили полученную ими дозу облучения как далеко не летальную, а  также
в том, что показания приборов совпадают друг с другом.
     Единственной мерой предосторожности было то, что  ружья  они  держали
рядом с собой - все, кроме его  жены.  Грэйс  Фарнхэм  "терпеть  не  могла
ружей" и сначала вообще отказывалась есть в соседстве с "этими ружьями".
     Но, тем не менее поела она с завидным аппетитом. Дьюк развел костер и
они  были  осчастливлены:  горячим  кофе,  горячей  тушенкой  с   горохом,
консервированными бататами и  компотом.  А  самое  главное  -  сигаретами,
причем им не надо было беспокоиться о том, хватит ли у них воздуха.
     - Замечательно, - произнесла Грэйс. -  Хьюберт,  дорогой.  А  знаешь,
чего  не  хватает,  чтобы  сделать  наше  маленькое  пиршество  еще  более
приятным? Я знаю, что ты не любишь, когда пьют днем, но сейчас мы в  такой
экстраординарной ситуации и мои нервы на пределе... так вот.  Джозеф,  вам
не трудно сбегать в убежище и принести бутылочку того испанского бренди...
     - Грэйс.
     - Что дорогой?.. И тогда мы  могли  бы  немножко  отпраздновать  наше
чудесное спасение... Ты что-то сказал?
     - Я не уверен, что оно у нас есть.
     - Что? Не может быть, ведь у нас его было целых два ящика.
     - Большинство бутылок разбилось. И это порождает еще  одну  проблему.
Дьюк, с тебя слагаются  обязанности  хранителя  воды,  и  ты  назначаешься
виночерпием. У нас есть еще по  крайней  мере  две  целые  бутылки.  Одним
словом, сколько бы ты ни нашел, раздели  все  спиртное  на  шесть  частей,
только раздели ровно, будь то шесть бутылок или шесть неполных  бутылок  -
главное, чтобы части были равные.
     Миссис Фарнхэм казалась спокойной. Дьюк  явно  испытывал  неудобство.
Карен поспешно сказала:
     - Папа, вспомни, что я тебе говорила.
     - Ах, да. Дьюк, твоей сестре  доля  не  нужна.  Поэтому  храни  ее  в
качестве медицинского средства.  Если,  конечно,  она  не  изменит  своего
решения.
     - Я отказываюсь от этой работы, - сказал Дьюк.
     - Дьюк, нам обязательно нужно разделить спиртное. Кстати, то же самое
нужно сделать и с сигаретами. Уж если они кончатся, так кончатся навсегда,
а вот насчет спиртного у меня есть надежда, что нам  когда-нибудь  удастся
получить самогон. - Он повернулся к жене. - Может быть, тебе лучше принять
милтаун, дорогая?
     - Чертово зелье! Хьюберт Фарнхэм, ты кажется хочешь сказать, что я не
имею права выпить?
     - Ничуть. У нас осталось по меньшей мере две бутылки. Так что на твою
долю придется как минимум полпинты. Если хочешь выпить - ради бога.
     - Джозеф, будь добр, сбегай и принеси мне бутылочку бренди.
     - Нет! - резко вмешался ее  супруг.  -  Если  хочешь  выпить,  Грэйс,
принеси ее сама.
     - Ерунда, Хью, я сбегаю.
     - Я против! Грэйс, у Джо сломано несколько ребер.  Ему  будет  больно
пробираться в убежище. А ты  запросто  сможешь  забраться  туда  -  можешь
использовать эти ящики вместо ступенек -  ведь  ты  единственная,  кто  не
пострадал.
     - Неправда!
     - На тебе ни царапинки. А все остальные  -  кто  с  синяками,  кто  с
чем-нибудь похуже. А теперь о распределении обязанностей - я  хочу,  чтобы
ты взяла на себя приготовление пищи. Карен будет твоей помощницей.  О'кей,
Карен?
     - Конечно, па.
     - Таким  образом,  вы  обе  будете  заняты.  Мы  соорудим  жаровню  и
голландскую печь, но это со временем, а пока придется готовить на костре и
мыть посуду в ручье.
     - Ах вот как? Тогда будьте добры, скажите мне, мистер Фарнхэм, что  в
это время будет делать наш распрекрасный Джозеф? Чтобы  оправдать  расходы
на свое содержание?
     - А может быть ты можешь сказать мне, как мы  все  будем  оправдывать
эти расходы? Дорогая, дорогая... разве ты не  понимаешь,  что  теперь  все
по-иному? Чем мы будем платить ему?
     - Не говори раньше времени. Когда все встанет на свои  места,  Джозеф
получит до гроша все, что ему причитается за это время. Он и сам прекрасно
это знает. Кроме того - ведь мы спасли ему жизнь. И вообще, мы всегда были
добры к нему, так что он вполне может немного подождать с  платой.  Верно,
Джозеф?
     - Грэйс! Помолчи и послушай. Джо больше ни слуга. Он наш  товарищ  по
несчастью. Нам больше никогда не придется  платить  ему.  Перестань  вести
себя как дитя и посмотри фактам в лицо. У нас больше  ничего  нет.  У  нас
никогда больше не будет денег. Нет дома. С моим  бизнесом  покончено.  Нет
больше "Маунтен Эксченчж Бэнк"... У нас ничего нет,  кроме  того,  что  мы
запасли в убежище. Но нам повезло. Мы живы и  к  тому  же  каким-то  чудом
получили возможность прожить оставшуюся жизнь не под землей, а  на  земле.
Счастье! Ты понимаешь?
     - Я понимаю только одно - что ты  пытаешься  найти  оправдание  своим
насмешкам надо мной!
     - Просто ты получила работу по своим способностям.
     - Кухарка! Я и так  влачила  ярмо  кухонного  рабства  в  твоем  доме
двадцать лет! Это вполне достаточный срок.  Я  отказываюсь!  Ты  понял?  Я
отказываюсь!
     - Ты неправа ни в одном, ни в другом. Большую часть нашей  совместной
жизни ты имела прислугу... да и Карен начала мыть посуду как только смогла
заглянуть через край раковины на кухне. Не спорю, у нас бывали  и  тяжелые
времена. Но теперь они предстоят нам  -  тяжелее  некуда  -  и  ты  должна
помочь, вынести свою лепту, Грэйс. Ведь ты отличная кулинарка, стоит  тебе
только захотеть. Ты будешь готовить... или не будешь есть.
     - О-о-о! - Она разрыдалась и скрылась в убежище.
     Ее спина  уже  скрылась  в  туннеле,  когда  Дьюк  встал  и  собрался
последовать за ней. Отец остановил его:
     - Дьюк!
     - Да?
     - Одно слово, и можешь следовать за матерью.  Я  собираюсь  пойти  на
разведку, и хотел бы, чтобы ты сопровождал меня.
     Дьюк поколебался.
     - Ладно.
     - Тогда смотри. Мы скоро отправляемся. Думаю, что тебе лучше взять на
себя роль "охотника". Ты  стреляешь  гораздо  лучше  меня,  а  Джо  вообще
никогда не охотился. Как ты считаешь?
     - Ну, что ж... Хорошо.
     - Отлично. Тогда пойди, успокой ее и... Дьюк, постарайся заставить ее
понять то, что происходит.
     - Попробую. Но я согласен с матерью. Ты нарочно выводил ее из себя.
     - Не спорю. Продолжай.
     Но Дьюк внезапно повернулся и ушел. Карен тихо заметила:
     - Я тоже так думаю, папа. Ты вывел ее из себя.
     - Но я сделал это намеренно. Я решил, что иначе нельзя,  Карен.  Если
бы я не сделал этого, она вообще ничего не делала б... а только гоняла  бы
Джо взад-вперед, обращаясь с ним, как с наемным поваром.
     - Что ты, Хью, я очень даже  люблю  готовить.  Например,  приготовить
сегодняшний ленч было для меня сплошным удовольствием.
     - Она будет готовить гораздо лучше. И не приведи господи, поймать мне
тебя помогающим ей что-нибудь делать.
     Юноша улыбнулся.
     - Не поймаешь.
     - Надеюсь. В противном случае я сниму с  тебя  кожу  и  прибью  ее  к
стене. Барбара, что ты знаешь о сельском хозяйстве?
     - Очень мало.
     - Но ведь ты ботаник.
     - Нет, в лучшем случае я могла бы им стать - когда-нибудь.
     - Даже это делает тебя восьмижды  фермером,  по  сравнению  со  всеми
нами. Я, например, едва отличаю розу от одуванчика; Дьюк знает еще меньше,
а Карен вообще считает, что картошка образуется в подливке. Ты слышала как
Джо назвал себя горожанином. Но  у  нас  есть  семена  и  небольшой  запас
удобрений. И кое-какой сельскохозяйственный инвентарь и книги по сельскому
хозяйству. Осмотри то, что у нас есть и постарайся найти место для сада. А
уж мы с Джо вскопаем что нужно  и  все  такое  прочее.  Но  тебе  придется
руководить нами.
     - Хорошо. А есть семена каких-нибудь цветов?
     - Откуда ты знаешь?
     - Просто мне очень хотелось, чтобы они были.
     - Есть, и однолетние и многолетние.  Но  сегодня  выбирать  место  не
нужно. Я не хочу, чтобы вы с Карен далеко уходили от убежища до  тех  пор,
пока мы не узнаем всех грозящих нам опасностей.  Джо,  сегодня  мы  должны
сделать две вещи: лестницу и две уборных. Барбара, как у тебя с плотницким
искусством?
     - Так... средне. Могу вбить гвоздь.
     - Тогда не разрешай Джо  делать  то,  что  можешь  сделать  сама.  Но
лестница нам просто необходима. Карен, мой цветочек, тебе  предоставляется
почетная обязанность соорудить два туалета.
     - Н-да. Что ж, благодарю.
     - Просто два небольших углубления. Одно для вас, эфемерных  созданий,
а другое для нас - грубых мужчин. А позже, мы с  Джо  соорудим  что-нибудь
вроде небольших будочек. Потом, возможно - рубленые отхожие места. А может
быть, даже и каменные.
     - А вот интересно, па, ты сам-то собираешься что-нибудь делать?
     -  Конечно.  В  основном  умственную   работу.   Общее   руководство.
Наблюдение - в смысле надзор. По-твоему  это  не  адский  труд,  а?  -  Он
зевнул. - Ну, ладно. Всего хорошего. Я, пожалуй, прошвырнусь в клуб, зайду
в  турецкую  баню,  а  потом  остаток  дня  проведу  за  добрым,   крепким
плантаторским пуншем.
     - Папочка, может, ты лучше пойдешь  помочишь  лоб  в  ручье.  Выдумал
тоже, туалеты!
     - Отчизна будет гордиться тобой, дорогая!
     Через полчаса Хью с сыном отправились в путь.
     - Джо! - предостерег Хью, - мы собираемся вернуться  до  темноты,  но
если ночь застанет нас в пути, то мы всю ночь будем жечь костер,  а  утром
вернемся. Если тебе придется идти искать нас, то ни в коем случае не  ходи
один, а возьми с собой одну из девушек. Впрочем, нет, возьми лучше  Карен.
У Барбары не во что обуться  -  только  какие-то  босоножки  на  шпильках.
Проклятие. Придется изготовить мокасины. Ты понял?
     - Конечно.
     - Мы пойдем по направлению к тому холму - видишь? Я хочу подняться на
него, чтобы осмотреть как можно  большую  территорию.  И  может  быть  мне
удастся заметить какие-нибудь признаки цивилизации. - И они отправились  в
путь. Их снаряжение состояло из ружей,  фляжек,  топора,  мачете,  спичек,
сухих пайков, компасов, биноклей, грубых ботинок и плащей. Плащ и  ботинки
оказались Дьюку впору; Дьюк сообразил, что отец  запас  одежду  специально
для него.
     Они шли, по очереди меняясь местами - тот, кто шел  позади,  старался
не отстать и считал шаги, а передний наблюдал за окрестностями,  определял
направление по компасу и старался запомнить увиденное.
     Высокий  холм,  избранный  Хью  в  качестве  наблюдательного  пункта,
находился за ручьем. Они немного прошли по течению и нашли  брод.  Повсюду
была  всякая  живность.  Особенно  изобиловали  эти   места   миниатюрными
косулями, на которых очевидно никто никогда не охотился. Люди, по  крайней
мере, так как по пути Дьюк заметил горного льва и  дважды  им  встречались
медведи.
     Когда они добрались до вершины, было уже три часа  после  полудня  по
местному времени. Подъем оказался довольно  утомительным  -  мешал  густой
кустарник, да, к тому же, оба они никогда не занимались альпинизмом. Когда
они оказались на плоской вершине, у Хью возникло горячее желание с размаху
броситься на землю.
     Но, вместо этого,  он  огляделся.  К  востоку  местность  была  более
ровной. Его взгляду предстали бесконечные мили прерий.
     И не было заметно ни малейших признаков человека.
     Он настроил бинокль и стал изучать панораму с  его  помощью.  Заметив
какие-то движущиеся вдали силуэты,  он  решил,  что  это  антилопы  -  или
какой-то скот. Про себя он отметил, что за этими стадами стоит понаблюдать
внимательнее. Но все это потом, потом...
     - Хью?
     Он опустил бинокль.
     - Да, Дьюк?
     - Видишь тот пик? Так вот, его высота  равняется  тысяче  ста  десяти
футам.
     - Не спорю.
     - Это Маунт-Джеймс. Отец, мы ДОМА!
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Посмотри на юг. Видишь там три глыбы? В  тринадцать  лет  я  сломал
ногу, упав со средней из них. А вон та остроконечная  гора  между  ними  и
Маунт-Джеймс - это гора Хантерс-Хорн. Неужели ты  не  видишь.  Ведь  линию
горизонта можно так  же  легко  сличить,  как  и  отпечатки  пальцев.  Это
Маунтен-Спрингс!
     Хью уставился туда, куда показывал Дьюк. Действительно, этот вид  был
ему хорошо  знаком.  Даже  окно  его  спальни  было  расположено  с  таким
расчетом, что бы из него можно было видеть все это. Сколько раз он сиживал
на закате и смотрел на эти горы.
     - Да.
     - Конечно, да, - согласился с иронией Дьюк. - Будь я проклят, если  я
знаю, как это произошло. Но мне сдается, - он топнул ногой, -  что  мы  на
вершине водонапорной башни. На том месте, где она раньше находилась. А,  -
он сощурился, - насколько я понимаю, убежище лежит прямо на лужайке  перед
нашим домом. Отец, мы вовсе не двигались с места!
     Хью достал блокнот, где было записано количество пройденных  шагов  и
курсы по компасу и что-то подсчитал.
     - Да. Хотя возможна небольшая погрешность вычислений. Ну,  и  что  ты
думаешь по этому поводу?
     Хью взглянул на небо.
     - Ничего я не думаю. Дьюк, скоро наступит ночь?
     - Думаю, часа через три. А за горами скроется часа через два.
     - Сюда мы добирались два часа, но назад вернемся значительно быстрее.
У тебя есть сигареты?
     - Да.
     - Можешь дать мне одну? С возвратом, разумеется.  Выкурим  по  одной,
тогда можно и возвращаться. - Он огляделся. - Место  здесь  открытое,  так
что медведь вряд ли сможет подкрасться к нам незамеченным.  -  Он  положил
ружье на землю возле себя, за ним последовал пояс. Затем уселся и сам Хью.
     Дьюк протянул отцу сигарету; они закурили.
     - Отец, ты холоден, как рыба. Ничто тебя не удивляет.
     - Ты так считаешь?  Вовсе  нет.  Просто  я  раньше  так  часто  всему
удивлялся, что постепенно приучил себя не делать этого.
     - Это не у всех получается.
     Некоторое время они курили молча. Дьюк сидел, Хью улегся на траву. Он
был в полном изнеможении и сейчас ему  больше  всего  хотелось,  чтобы  им
никуда не нужно было возвращаться.
     Наконец, Дьюк добавил:
     - Кроме того, ты очень любишь издеваться над людьми.
     Отец ответил:
     - Может ты и прав, если по-твоему то, что я делаю  -  издевательство.
Все всегда делают только то, что им хочется - то,  что  их  "радует"  -  в
пределах собственных возможностей. И если я  меняю  спущенное  колесо,  то
только потому, что меня это радует  больше,  чем  бесконечное  сидение  на
шоссе.
     - Не нужно утрировать. Тебе просто нравится издеваться над мамой.  Ты
и меня любил в детстве шлепать за малейшую провинность... до тех пор, пока
мать не топнула ногой и не заставила тебя прекратить это.
     - Нам пора двигаться, - сказал отец и стал одевать пояс.
     - Еще минутку. Я хочу кое-что тебе показать.  Не  беспокойся,  мы  не
опоздаем. Мне нужны считанные секунды.
     Хью выпрямился.
     - Что это такое?
     - А вот что. Твоя роль отважного капитана окончена!  -  Он  дал  отцу
сильную затрещину. - Это тебе за издевательство над мамой! - Он ударил еще
раз - на этот раз с другой стороны и гораздо более сильно - так, что  сбил
отца с ног. - А это за то, что  ты  приказал  ниггеру  наставить  на  меня
оружие!
     Хью Фарнхэм лежал совершенно спокойно.
     - Не "ниггер", Дьюк. Негр.
     - Он для меня негр только до тех пор, пока знает свое  место.  А  то,
что прицелился в меня, делает его поганым ниггером. Можешь встать.  Больше
тебя бить я не собираюсь.
     Хью Фарнхэм поднялся.
     - Нам пора идти обратно.
     - И это все, что ты можешь сказать мне?  Давай,  давай.  Можешь  тоже
меня ударить. Отвечать тебе я не стану.
     - Нет.
     - Я не нарушал клятвы. Я ждал до тех пор, пока мы не покинем убежища.
     - Согласен. Кто пойдет первым? Я? Мне кажется, что так будет лучше.
     - Уж не думаешь ли ты, что я боюсь выстрела в спину? Отец,  пойми,  я
просто должен был сделать это.
     - Неужели?
     - Да, черт возьми. Чтобы не потерять уважение к самому себе.
     - Хорошо. - Хью одел, наконец, пояс, взял ружье и пошел вперед.
     Некоторое время они шли молча. Наконец, Дьюк проговорил:
     - Папа?
     - Да, Дьюк?
     - Прости...
     - Забудем об этом.
     Они продолжали идти и, дойдя до ручья, нашли то место, где переходили
его вброд. Хью торопился, так как быстро темнело. Дьюк снова догнал его.
     - Ответь мне еще только на один вопрос, папа. Почему ты  не  назначил
поварихой  Барбару?  Ведь  она  чужая  нам.   Зачем   тебе   было   сперва
подковыривать мать?
     Немного подумав, Хью ответил:
     - Барбара теперь нам не  более  чужая  чем,  например,  ты,  Дьюк,  а
готовка - единственное, что умеет Грэйс. Или ты считаешь, что  она  должна
бы была бездельничать в то время, как все остальные вкалывают?
     - Нет. О, естественно, все мы должны быть чем-то заняты - само  собой
разумеется. Но зачем же издеваться над ней при посторонних?  Ты  понимаешь
меня?
     - Дьюк.
     - Да?
     - Весь последний год я занимался карате по три раза в неделю.
     - Ну и что?
     - Просто больше не пытайся драться со мной.  Проще  будет  выстрелить
мне в спину.