жизнь обрела смысл.
     - О, наверное я думаю так же.
     - Скорее всего. Но мы постараемся не погибать, если только это в моих
силах. Давай сядем?
     - Как хочешь. Но только если ты снова обнимешь меня после этого.
     - Еще как! Но сначала я хочу налить нам  обоим  по  порции  виски.  Я
снова жажду. И совершенно выбился из сил.
     - И я тоже. У тебя так сильно бьется сердце!
     - Ничего удивительного. Барби, девочка моя, а знаешь  ли  ты,  что  я
почти вдвое старше тебя? Что я достаточно стар, чтобы быть твоим отцом?
     - Да, папочка.
     - Ах ты маленькая плутовка. Только попробуй еще раз сказать так  и  я
выпью все остальное виски.
     - Больше не буду, Хью. Мой  любимый  Хью.  Только  ведь  мы  с  тобой
ровесники... потому что умрем в один и тот же час.
     - Перестань говорить о смерти. Я хочу попытаться  найти  какой-нибудь
выход из положения.
     - Если только он есть, то ты обязательно найдешь его. Я не  испытываю
страха перед смертью. Я уже смотрела ей в лицо и  больше  не  боюсь  -  не
боюсь умереть, и не боюсь жить. Но... Хью, я хочу просить  тебя  об  одной
милости.
     - Какой?
     - Когда ты будешь давать смертельную дозу снотворного остальным... не
давай ее мне, пожалуйста.
     - Э-э-э... Но это может быть необходимо.
     - Я не то имела в виду. Я приму таблетки, но не до тех пор,  пока  ты
мне сам этого не предложишь. Но только не  вместе  с  остальными.  Я  хочу
принять яд только после тебя.
     - Мммм... Барби, но я надеюсь, что мы обойдемся и без таблеток.
     - Тем лучше.
     - Хорошо, хорошо. А теперь помолчим. Поцелуй меня.
     - Да, милый.
     - Какие у тебя длинные ноги, Барби. И сильные к тому же.
     - Зато и длинные ступни.
     - Перестань  набиваться  на  комплименты.  Мне  очень  нравятся  твои
ступни. Без них ты выглядела бы какой-то незаконченной.
     - Но пусть и тебе станет стыдно. Хью, а знаешь, чего мне хочется?
     - Еще раз?
     - Нет, нет. Впрочем, да. Только не прямо сейчас.
     - Так чего же? Спать? Так ложись и спи,  дорогая.  Я  и  один  вполне
справлюсь. на какой-то сон даже одну из  тех  немногих  минуток,  что  нам
остались. Нет, просто мне кажется, что я  с  удовольствием  сыграла  бы  в
бридж - в качестве твоего партнера.
     - Ну... В принципе,  мы  можем  разбудить  Джо.  Остальных  нельзя  -
тройная доза секонала не  располагает  к  карточным  играм.  Мы  могли  бы
сыграть и втроем.
     - Нет, нет. Мне не нужно ничье общество  кроме  твоего.  Но  мне  так
нравилось играть с тобой на пару.
     - Ты - замечательный партнер, дорогая. Самый лучший на свете. И  если
ты говоришь, что играешь "по книге", то это в самом деле так.
     - Ну, конечно, не "самый лучший". Ты играешь классом повыше. Но я  бы
хотела пробыть подле тебя много-много лет, чтобы научиться играть так  же,
как ты. И еще я бы хотела, чтобы тот налет случился минут на десять позже.
Тогда ты успел бы сыграть тот большой шлем.
     - В этом не было никакой необходимости. Когда ты объявила свои карты,
я понял, что все в порядке. - Он сжал ее плечи. -  Три  больших  шлема  за
один вечер!
     - Три?
     - А что, по-твоему водородная бомба - не большой шлем?
     - О! А потом ведь была еще и вторая бомба.
     - Вторая бомба не в счет,  она  упала  слишком  далеко.  Если  ты  не
понимаешь о чем я говорю, то я вообще отказываюсь объяснить тебе что-либо.
     - Ах вот оно что! Но в  таком  случае  можно  попробовать  сыграть  и
четвертый. Правда, я теперь не смогу  вынудить  тебя  ходить  первым;  мой
лифчик куда-то делся и...
     - Так значит, ты нарочно сделала это?
     - Конечно. Но теперь твоя очередь ходить. А я попробую ответить.
     - Э, только не так быстро. Три больших шлема - это максимум, на что я
способен. Разве что еще один малый шлем... да и то, если я приму еще  одну
таблетку декседрина. Но четыре больших шлема - это превыше моих сил. Ты же
знаешь, что я не в том возрасте.
     - Посмотрим. Мне все-таки кажется, что у нас  получится  и  четвертый
большой.
     И в этот миг их накрыло самым большим из шлемов.



                                    3

     Погас свет. Грэйс Фарнхэм  вскрикнула,  доктор  Ливингстон  завизжал,
Барбару швырнуло на баллоны с  кислородом,  да  так,  что  она  в  темноте
потеряла всякую ориентацию.
     Оправившись немного, она пошарила возле себя руками,  нащупала  ногу,
затем нащупала Хью, являющегося продолжением этой ноги. Он  не  шевелился.
Она попыталась прослушать его сердце, но не смогла.
     - Она закричала:
     - Эй! Эй! Кто-нибудь!
     Дьюк ответил:
     - Барбара?
     - Да, да!
     - Вы в порядке?
     - Я-то в порядке, да с Хью плохо. По-моему, он мертв.
     - Спокойно. Как только я найду свои брюки,  я  зажгу  спичку  -  если
конечно мне удастся перевернуться с головы на ноги. Я стою на ней.
     - Хьюберт! ХЬЮБЕРТ!
     - Да, мамочка! Подожди. - Грэйс продолжала вскрикивать. Дьюк как  мог
пытался успокоить ее,  одновременно  проклиная  темноту.  Барбара  немного
освоилась  со  своим  положением,  попыталась  слезть  с  груды  баллонов,
ударилась обо что-то подбородком и,  наконец,  ощутила  под  собой  ровную
поверхность.  Что  это  такое  она  понять  не  могла.  Поверхность   была
наклонной.
     Дьюк воскликнул:
     - Наконец-то! Вот они! - вспыхнула спичка. Пламя было ярким, так  как
воздух перенасытился кислородом.
     - Голос Джо произнес:
     - Лучше ее погасить. А то может случиться пожар. - Тьму прорезал  луч
фонарика.
     Барбара позвала:
     - Джо! Помоги мне с Хью!
     - Сейчас. Только сначала попробую наладить свет.
     - Может быть, он умирает.
     - Все равно без света ничего не сделаешь.
     Барбара  замолчала  и  снова  попыталась  прослушать  сердцебиение  -
наконец-то нашла его и всхлипывая, обхватила голову Хью.
     В мужском отсеке вспыхнул свет. Но и до Барбары его доходило столько,
что она, наконец, получила  возможность  оглядеться.  Пол  убежища  теперь
находился под углом градусов в тридцать. Она, Хью, стальные баллоны, бак с
водой и все остальное громоздилось бесформенной кучей в нижнем  углу.  Бак
дал течь и теперь вода залила весь туалет. Если бы пол наклонился в другую
сторону, они с Хью были  бы  похоронены  под  кучей  железных  баллонов  и
затоплены водой.
     Через несколько минут до нее добрались Джо и Дьюк, с трудом преодолев
перекосившуюся дверь. В руке у Джо была переносная лампа. Дьюк сказал Джо:
     - Как же мы его понесем?
     - Его нельзя трогать. Вдруг поврежден позвоночник!
     - Все равно, нужно его отсюда унести.
     - Никуда мы его не понесем,  -  твердо  сказал  Джо.  -  Барбара,  вы
передвигали его?
     - Только клала его голову себе на колени.
     - В таком случае, больше его не шевелите, - Джо принялся  осматривать
своего пациента, касаясь его мягкими движениями рук. - Больших повреждений
как будто нет, - наконец решил он. - Барбара, если можете, посидите в  том
же положении до тех пор, пока он не придет в себя.  После  этого  я  смогу
проверить его глазные яблоки, чтобы определить;  сильно  он  контужен  или
нет, как у него с координацией движений и все такое прочее.
     - Конечно, я посижу. Еще кто-нибудь пострадал?
     - Ничего заслуживающего внимания, - уверил ее Дьюк.  -  Джо  считает,
что сломал пару ребер, а я немного повредил плечо. Мать просто  откатилась
к стене. Сестричка сейчас ее успокаивает. Сестра тоже  в  полном  порядке,
если не считать синяка на голове. На нее свалилась консервная банка. А  вы
сами-то как?
     - Только ушибы. Мы с Хью  как  раз  играли  в  солитер  для  двоих  и
пытались не  растаять  от  жары,  когда  нас  накрыло.  -  Она  попыталась
представить, как долго протянет эта ложь.  Но  Дьюк,  кажется,  принял  ее
очень спокойно. Джо был в одних трусах. Она добавила:
     - А как кот? С ним ничего не случилось?
     - Если не ошибаюсь, доктор Ливингстон,  -  серьезно  ответил  Джо,  -
избежал повреждений. Но он очень расстроен тем, что  его  тазик  с  песком
перевернулся. Так что в настоящее время он чистится и  проклинает  все  на
свете.
     - Я рада, что он не пострадал.
     - А вы заметили что-либо необычного в этом взрыве?
     - Чего именно, Джо? Мне только показалось, что он был  самым  сильным
из всех. Намного сильнее предыдущих.
     - Да. Но не было никакого  грохота.  Просто  один  большой,  огромный
взрыв, а потом... ничего.
     - И что это значит?
     - Не знаю, Барбара. Так  вы  можете  еще  немного  посидеть?  Я  хочу
попытаться восстановить освещение и определить ущерб. Заодно и  посмотрим,
что можно привести в божеский вид.
     - Я буду сидеть, как каменная.  -  Ей  показалось,  что  Хью  задышал
спокойнее. В тишине она услышала биение его сердца. Тогда она решила,  что
ей больше не от чего быть несчастной. К ней пробралась Карен с  фонариком,
осторожно передвигаясь по наклонному полу.
     - Как там отец?
     - Все так же.
     - Скорее всего, ушиб голову, как и я.  А  ты  как?  -  Она  фонариком
осветила Барбару.
     - Все хорошо.
     - Слава богу! Я рада, что ты тоже в чем мать родила. Никак  не  могла
найти свои трусики. Джо так старается не смотреть в мою  сторону,  что  на
него просто больно глядеть. Все-таки странный он какой-то!
     - Я совершенно не представляю, где моя одежда.
     - Одним словом, единственный из нас обладатель трусов -  это  Джо.  А
что с тобой случилось? Ты спала?
     - Нет. Я была здесь. Мы разговаривали.
     - Х-м-м... Обвинение утверждает обратное. Не волнуйся,  я  никому  не
открою твою страшную тайну. Мама ничего не узнает - я сделала ей еще  один
укол.
     - А тебе не кажется, что твои выводы слишком поспешны?
     - Делать выводы - мое любимое  развлечение.  И  я  уверена,  что  мои
непристойные предположения верны. Очень жаль, что я спала этой ночью.  Тем
более, что эта ночь, скорее всего наша последняя.  -  Она  придвинулась  к
Барбаре и чмокнула ее. - Я тебя очень люблю.
     - Спасибо, Карен. Я тоже люблю тебя.
     - Прекрасно. Тогда давай не будем хоронить себя заживо, а  порадуемся
лучше тому, какими мы оказались отважными ребятами. Ты сумела осчастливить
отца тем, что дала возможность разыграть шлем. И если  ты  смогла  сделать
его еще счастливее, то я этому только  рада.  -  Она  поморщилась.  -  Ну,
ладно. Пойду разбирать припасы. Если папочка очнется, позови. - Она вышла.
     - Барбара!
     - Да, Хью? Да!
     - Не так громко. Я слышал, что говорила моя дочь.
     - Слышал?
     - Да. Она джентльмен по натуре. Барбара? Я люблю тебя. Может  быть  у
меня не будет другой возможности сказать тебе это.
     - Я тоже люблю тебя.
     - Милая.
     - Позвать остальных?
     - Подожди немного. Тебе так удобно.
     - Очень!
     - Тогда позволь мне немного отдохнуть. А то я совсем ошалел.
     - Отдыхай, сколько хочешь. Кстати, попробуй пошевелить пальцами  ног.
У тебя где-нибудь болит?
     - О, болит у меня  много  где,  но  к  счастью,  не  слишком  сильно.
Подожди-ка... Да, вроде все мои конечности в порядке. Теперь можешь  звать
Джо.
     - Особенно спешить некуда.
     - Но лучше все-таки позови его. Кое-что нужно сделать.
     Вскоре мистер Фарнхэм полностью оправился. Джо потребовал,  чтобы  он
продемонстрировал свою невредимость: оказалось, что и в самом  деле  кроме
большого количества синяков мистер Фарнхэм  во  время  взрыва  не  получил
ничего более серьезного -  ни  переломов,  ни  сотрясения  мозга.  Барбара
втайне от всех пришла к заключению, что Хью приземлился на кучу  баллонов,
а она упала на него сверху. Впрочем, обсуждать это предположение она ни  с
кем не стала.
     Первое, что сделал Хью - это перетянул ребра Джо  эластичным  бинтом.
Пока его перевязывали, Джо то и дело вскрикивал, но  после  перевязки  ему
явно стало удобнее. Затем был произведен осмотр головы Карен.  Хью  решил,
что здесь он бессилен.
     - Пусть кто-нибудь посмотрит на термометр! - сказал он. - Дьюк?
     - Термометр разбит.
     -  Не  может  этого  быть.  Он  ведь  целиком  сделан   из   металла.
Ударопрочная вещь.
     -  Я  уже  смотрел  на  него,  -  объяснил  Дьюк,  -  пока   ты   тут
эскулапствовал. Но мне кажется, что стало прохладнее. Может он, конечно, и
ударопрочен, но два баллона раздавили его, как яйцо.
     - Ах, вот оно что. Ну ладно, невелика потеря.
     - Папа? А может нам хоть теперь попробовать запасное радио?  Учти,  я
просто предлагаю.
     - Понятно, но... жаль тебя огорчать, Дьюк, но оно скорее  всего  тоже
разбито. Мы уже пытались  включать  его.  Ни  ответа,  ни  привета.  -  Он
взглянул на часы. - Полтора часа назад. В два часа. Еще у кого-нибудь есть
часы?
     Часы Дьюка показывали то же самое время.
     - Что ж, кажется, с нами в основном все в порядке, - заключил Хью,  -
если не считать запаса воды. Здесь есть несколько  пластиковых  бутылей  с
водой, но воду из бака придется экономить  -  она  может  пригодиться  для
питья - будем обеззараживать ее таблетками. Джо,  нам  понадобится  всякая
посуда, чтобы каждый  мог  черпать  воду  из  бака.  Старайтесь  соблюдать
чистоту. - Затем  он  добавил.  -  Карен,  когда  освободишься,  приготовь
что-нибудь на завтрак. Пусть  это  даже  Армагеддон,  но  есть  все  равно
необходимо.
     - И даже если это такой Армагеддон, от которого  тошнит,  -  добавила
Карен.
     Отец передернулся.
     - Девочка моя, придется тебе на доске тысячу раз  написать:  "Никогда
больше перед завтраком не буду говорить нехорошие вещи".
     - Хью, но, по-моему, она не сказала ничего неприличного.
     - Не надо поддерживать ее, Барбара. Довольно, покончим с этим.
     Карен вскоре вернулась, неся Дока Ливингстона.
     - Плохая  из  меня  помощница,  -  сообщила  она.  -  Мне  все  время
приходится держать проклятого кота. Он так и рвется помогать.
     - Мя-я-я-у!
     - Тихо! Придется видно дать ему рыбки и  приняться  за  приготовление
завтрака. Чего изволите, Босс Папа Хью? Креп-сюзе?
     - С удовольствием.
     - Единственное, на что вы можете рассчитывать - это джем и крекеры.
     - Ну и прекрасно. как там идет вычерпывание?
     - Папочка, я отказываюсь пить  эту  воду,  даже  с  обеззараживающими
таблетками. - Она состроила гримасу. - Ты же сам знаешь, что это такое.
     - Может быть больше нечего будет пить.
     - Ну... разве что разбавить ее виски...
     - М-м-м...  у  нас  вообще  острый  дефицит  жидкостей.  В  тех  двух
бутылках, которые я открывал, осталось не более чем по одной пятой.
     - Папа, не порть настроение перед завтраком.
     - Вопрос в том,  правильно  ли  я  распределил  виски?  Может,  лучше
приберечь его для Грэйс?
     - О, - лицо Карен исказилось в гримасе мучительного раздумья. - Пусть
она получает мою долю. Но остальных обделять только потому,  что  бедняжка
Грэйс совсем плоха, не следует.
     - Карен, в нашем положении грешно издеваться  над  матерью.  Ведь  ты
прекрасно знаешь, что для нее это в какой-то мере лекарство.
     - О, да, конечно. А для меня лучшее  лекарство  -  это  бриллиантовые
браслеты и собольи шубы.
     - Доченька, не стоит винить ее.  Может  быть,  это  я  виноват.  Так,
например, считает Дьюк. Когда ты будешь  в  моем  возрасте,  ты  научишься
принимать людей такими, какие они есть.
     - Поговди, я пвобую  жавтвак.  Ну  вот...  может  быть  я  и  излишне
несправедлива к ней, но я устала от того, что каждый раз, как я ни привожу
домой своих приятелей, мамуля обязательно отключается  уже  к  обеду.  Или
пытается облапить их на кухне и поцеловать.
     - Неужели такое бывало?
     - А ты что, никогда не замечал? Хотя, впрочем, в это время  ты  почти
никогда не бывал дома. Прости.
     - Ты тоже прости меня. Но только за то, что я высказал в твой  адрес.
Мы оба погорячились. А в остальном, как я уже сказал, когда ты доживешь до
моих лет...
     - Папа, я вряд ли доживу до твоих лет - и ты прекрасно понимаешь это.
И если у нас осталось всего две пятых бутылки виски, то почему  бы  просто
не отдать их тому, кто больше других нуждается в нем?
     Он помрачнел.
     - Карен, я вовсе не собираюсь сложа руки ждать смерти.  Действительно
стало намного прохладнее. Мы еще можем выкарабкаться.
     - Что ж... наверное ты поступаешь правильно. Кстати о лекарствах - не
запасся ли  ты  при  строительстве  этого  монстра  некоторым  количеством
антабуса?
     - Карен, антабус не отбивает желания выпить;  просто,  если  человек,
принявший таблетку, выпьет, он почувствует себя очень плохо. И  если  твое
мнение о  нашей  печальной  судьбе  верно,  то  стоит  ли  омрачать  Грэйс
последние часы жизни? Ведь я не судья ей, я ее супруг.
     Карен вздохнула.
     - Папочка, у тебя есть одна отвратительная привычка - ты всегда прав.
Ладно, так и быть, пусть пользуется моей долей.
     - Я просто хотел знать твое мнение. И ты в некотором роде помогла мне
принять решение.
     - Что же ты решил?
     - Это не твое дело, заинька. Займись завтраком.
     - Так и хочется плеснуть тебе  в  завтрак  керосина.  Ладно,  поцелуй
меня, папа.
     Он чмокнул ее в щеку.
     - А теперь поостынь и принимайся за дело.
     В конце концов, пятеро собрались к завтраку. Сидеть  им  пришлось  на
полу, так как стулья упорно не хотели стоять. Миссис Фарнхэм находилась  в
почти летаргическом забытьи от  сильной  дозы  успокоительного.  Остальные
обитатели убежища по-братски разделили меж  собой  консервированное  мясо,
крекеры, холодный растворимый кофе и банку персикового компота.  Согревало
завтрак лишь теплое чувство товарищества.  На  сей  раз  все  были  одеты.
Мужчины напялили  шорты,  Карен  одела  шорты  и  бюстгальтер,  а  Барбара
облачилась в просторное платье гавайского типа, позаимствованное у  Карен.
Ее собственное белье насквозь промокло, а воздух  в  убежище  был  слишком
влажный, чтобы высушить что-либо.
     - Теперь мы должны кое-что обсудить,  -  возвестил  Хью.  -  Желающие
могут вносить предложения. - Он взглянул на сына.
     - Отец... то есть Хью, я хотел сказать вот о чем, - отозвался Дьюк. -
Здорово пострадала уборная. Я немного  привел  ее  в  порядок  и  соорудил
какой-никакой  насест  из  дощечек  упаковки  кислородных  баллонов.  Хочу
предупредить... - он повернулся к  сестре.  -  вам,  женщины,  нужно  быть
особенно осторожными. Насестик довольно шаткий.
     - Это ты будь  поосторожнее.  Сам,  небось,  любил  позаседать.  Папа
свидетель.
     - Помолчи, Карен. Молодец, Дьюк.  Но  нас  здесь  шестеро  и,  боюсь,
придется заняться уборной дополнительно. Как, Джо, верно я говорю?
     - Да, конечно, но...
     - Что "но"?
     - Вам известно, сколько осталось кислорода?
     - Да. Наверное, скоро нам  придется  перейти  на  воздушный  насос  и
фильтр.  А  у  нас  не  осталось  действующего  счетчика  радиоактивности.
Поэтому, мы не узнаем, насколько заражен воздух, которым мы дышим. Но, тем
не менее, дышать нам необходимо...
     - А вы проверяли насос?
     - С виду он совершенно невредим.
     - Это не так. И боюсь, что отремонтировать его мне не под силу.
     Мистер Фарнхэм вздохнул.
     - Видно все-таки нужно было соглашаться на  второй  с  рассрочкой  на
шесть месяцев. Ладно, потом взгляну, нельзя ли что-нибудь  сделать.  Дьюк,
ты тоже осмотри его, вдруг ты сможешь чем-нибудь помочь.
     - О'кей.
     - Положим, что мы не  сумеем  починить  его.  В  этом  случае,  будем
использовать оставшийся  кислород  как  можно  более  экономно.  Когда  он
кончится, еще некоторое время мы сможем дышать  тем  воздухом,  который  в
убежище. Но, в конце концов, настанет время, когда  нам  придется  открыть
дверь.
     Все молчали.
     - Ну, улыбнитесь же кто-нибудь, - воскликнул Хью, затем продолжил.  -
С нами еще не покончено. Дверь мы затянем фильтром, сделанным из простыней
- это все же лучше, чем ничего - он будет задерживать радиоактивную  пыль.
У нас есть еще один радиоприемник - Барбара, помнишь, ты