шительно отозвался я. - Лучший инфор, какой у вас только найдется. Мне потребуется вся локальная мощность, какую я смогу утащить на голове.
     - Думаю, вы кое-что упустили, - подал голос Слончевски. - Вы ведь не собираетесь действовать исключительно через ирреальность?
     Я помотал головой. Скрутить врагов из вирта пытались хакеры соединенных Домов, и оказались в итоге загнаны в групарские купола, за узкие, фильтрованые гейты. Перспектива почти голым столкнуться с той мощью, что пробивала логические щиты Меррилла, точно бумагу, не вызывала во мне никакого энтузиазма, наоборот - все свои планы я основывал на том, что действовать буду в реальном пространстве, заглядывая в вирт только для того, чтобы обезопасить себя от ударов из загранья. Другое дело, что что лезть на карелов и колониальщиков (я как-то по привычке думал об одном Дэвро, но тот переманил на свою сторону Еринцева и Жерфо, оставив таким образом Меррилла в одиночестве; странная смерть Козина явно тоже была его рук делом), как на бруствер, тоже не слишком разумно.
     - Тогда вам надо попасть в Город, - заключил Аббасон.
     Мне начинала действовать на нервы странная манера иерархов вести беседу - казалось, что я разговариваю с одним человеком, зачем-то бормочущим на три голосе.
     - Баллистический транспорт между Городом и дальними куполами не действует, - напомнил Черный.
     Я хлопнул себя по лбу, вспомнив, какой хаос мы с миз Релер оставили за собой, улетая на "Лагранж-2".
     - Вам потребуется луноход, - продолжил Слончевски. - Запас воздуха. Оружие. И желательно - ключи от шлюзовых камер.
     - И все это - как можно быстрее, - заключила Элис, - потому что ваше благорасположение испарится, стоит господину Дэвро выйти на связь.
     Ирейн Квилл оскалилась.
     - Связи с Городом у нас нет, - сообщила она. - Прямой, во всяком случае. Как только мы поняли, что происходит, то поставили фильтры на внешний гейт... независимые, аппаратные фильтры. У нас, конечно, нет гипнурга, чтобы снять блоки... но и Враг, - Она это так сказала, что я прописную букву услышал, - не может их задействовать. Мы сочли, - Снова блеск клыков, - что выгоды перевешивают неудобства.
     Я хотел напомнить, что существуют еще ремаршрутизаторы, однако смолчал - здешние компари, наверное, не глупее меня, что-нибудь да сообразили.
     - Не торопитесь, - посоветовал Аббасон глухо. - У вас... у нас будет только один шанс. Не упустите его.
     Черный ожесточенно потер гладкие пухлые щеки.
     - Возможно, - промолвил он, - вы могли бы заручиться еще чьей-нибудь помощью? Мы, боюсь, несколько ограничены в своих возможностях...
     Мне захотелось было придушить эту идею - что-то все, кто по дружбе или нужде брался мне помогать в последнее время, кончали или в кареловских застенках, или вовсе как органический утиль, хватит народ подставлять - но прежде, чем я успел открыть рот, в голову мне пришла идея получше. Есть у меня один знакомый компарь. Такой, что лучше не бывает. И риска для него нет почти никакого. Вот, правда, не знаю, удастся ли его уломать.
     - Элис, - улыбнулся я своей подруге, - ты в лосе?
     Девушка кивнула.
     - Вызвони мне, пожалуйста, Банко, - попросил я.
     Глаза ее вспыхнули тем огнем, от которого у меня всегда тахикардия начинается. Девушка машинально покрутила косу - гирька хаба с еле слышным посвистом разрезала воздух. Слончевски квакнул чуть слышно, поднимая руку к виску - отбилась прядь, глаза мои уловили краткий взблеск металла под разошедшимся молекулярным швом - и тут же обмяк снова. Элис подчинила себе местного сьюда связи едва ли не быстрее, чем гипнургические блоки превратили бы наших гостеприимных хозяев в бессмысленных зомби по одному лишь кодовому символу.
     Видеообъем в углу комнаты замерцал, наполняясь синеватым гаерным мерцанием.
     Банко подошел не сразу - видимо, я его оторвал от чего-то, наверное, от стола, потому что мой приятель украдкой утер губы, прежде чем глянуть на меня. За что я люблю алиенистов, так это за невозмутимость. Нормальный человек минуты три поднимал бы отпавшую челюсть при виде безвременно воскресшего знакомого; Банко на это понадобилось несколько микросекунд.
     - Привет, - улыбнулся он.
     - Мне нужна помощь, - без предисловий начал я и замолк, на совсем представляя, как продолжить.
     - Хорошо, - согласился алиенист спокойно. - А в чем, собственно, дело?
     - В Дэвро, - ответил за меня Аббасон. В его устах имя прозвучало как ругательство.
     - Мне нужна помощь... Рональда, - поправился я, и с удовлетворением заметил, как в глазах уикканцев мелькнуло недоумение: мол, какой еще Рональд? Учитесь, ребята. Не все вы обо мне еще знаете.

Глава 15. Бой

     Купола Города показались на горизонте так вкрадчиво, что даже я не сразу уловил, как изменился луншафт. Элис заметила их, только когда мы подъехали вплотную к окраинному регу.
     - Это уже?.. - пробормотала она.
     По визору прошла тонкая синяя нить - девушка связывалась со спутниками позиционирования, чтобы уточнить, не обманули ли нас глаза.
     - Да, мы в Городе, - ответил я, сбавляя ход. Видимость резко снизилась, вокруг пузырились купола, заслоняя горизонт, но меня это не смущало - все равно маршрут я прокладывал по автокарте. - Шлюзовые камеры ближе к центру, но нам придется сделать изрядный крюк - обогнуть провал.
     - Какой?
     - Где были наши лифты, - мрачно пояснил я. - Не хочу случайно занести арбор-вирус на скорлупах. Сама знаешь - холод его не берет. А на радиацию надежды нет. Вот когда взойдет Солнце... и то, пожалуй, только через пару лет там станет безопасно.
     - Насчет космических лучей - даже странно, - заметила Элис. - Когда мы летели сюда в капсуле, ты меня после четвертьчасового рейса заставил антирад колоть. А сейчас... Луна-Лагранж, Лагранж-Луна, марш-бросок в скафандрах, теперь вот в луноходе...
     Я бы почесал в затылке, когда б не шлем.
     - Забыл предупредить, - признался я. - Хотя что уж там... хорошо, ноги унесли тогда от карелов... но зачинать детей естественным путем я бы тебе теперь не советовал.
     - А ты? - нетактично поинтересовалась моя спутница.
     - А мне не грозит, - отозвался я. - Если я решу все же воспользоваться законным правом на воспроизводство, все необходимое давно уже лежит в холодном сейфе... в трех вообще-то сейфах разных клиник, для надежности. Моего участия и не требуется.
     По молодости лет мне эта идея показалась разумной; уже позднее я сообразил, почему руководство Доминиона, столь озабоченное проблемой перенаселения, поддерживает частные банки спермы - большинство сдавших попросту забывает воспользоваться их содержимым.
     Элис как-то странно промолчала, обернув ко мне слепое забрало шлема, пересеченное обсидиановым пунктиром обзорных камер.
     - Да не грусти, - попытался я ее утешить. - Естественное зачатие уже давно не в моде. Все на предметном стекле, сразу бластулу на генсканирование, чуть что - в мусорник...
     Ответа не последовало, но у меня сложилось четкое ощущение, что мне, как всегда, следовало промолчать в салфетку.
     По левую руку показался провал на месте Отстойника - неровных очертаний яма, заполненная непроглядной тьмой, которую даже лучи убывающей Земли не могли пронзить до самого дна; только светилось в глубине что-то призрачно-голубое, словно отражалась в затекшей откуда-то смазке планета над головой, да просверкивали временами статические разряды.
     Шлюзовые камеры Города располагались в историческом центре - то есть, по-нынешнему, в мертвой зоне между окраинными регами и административно-деловым диптауном. Единственное на Луне крупное поселение расширялось за последние десятилетия как бог на душу положит, без какого-либо плана - получил разрешение от муниципальных селенологов, и сверли хоть до посинения - отчего вышло, что первые подлунные полости превратились отнюдь не в приманку для туристов, каковых у нас почитай, что и не бывает, а в трущобы, соседствующие с приснопамятной Глюколовней, и не проглоченные ею только по брезгливости.
     Возможно, если бы у лунарей имелась веская причина высовываться на поверхность, шлюзы не оказались бы заброшены, но получать лишнюю дозу излучения никому неохота, а делать снаружи попросту нечего. Любоваться Землей гораздо удобней через обзорные камеры. Выходили на поверхность только инспектора - проверять, нет ли утечек, - техники, когда приходил срок менять очередную антенну, да строители, возводящие очередной купол, но эпоха больших строек давно завершилась, и большинство горожан попросту не подозревает, где находятся шлюзы, если вообще догадывается, что Город возможно покинуть как-то иначе, чем баллистической капсулой или лифтом.
     Я бы тоже считал, что луноходы - это сугубая принадлежность дальних куполов, но мне как-то пришлось разбираться с группой не в меру ушлых ребят, решивших основать собственный Дом. Среди их затей был и нелегальный извоз крупногабаритных грузов. С той поры я и помнил, что если на капсульном вокзале идет постоянная видеозапись, а пассажиров перед посадкой сканируют, то в шлюзах камер наблюдения нет вообще - когда строился этот блок, две стороны Города еще не срослись настолько плотно. Были, разумеется, затворы с программным контролем, связанные с глосом и ему подконтрольные, но это препятствие я мог обойти.
     Наконец, из-за поворота показалась обширная лощина между ровными холмами куполов. Собственно, как раз дно ее и представляло собой изначальную поверхность Луны в этом месте, потому что между пузырями каменных покрышек скапливались отвалы вырубленной породы. Рядом со створами шлюзов возвышался навес для луноходов. Я загнал наш транспорт под рифленую крышу, с неудовольствием глянув на дырочки в ней, насверленные в художественном беспорядке кем-то из внешработников (любимая шутка - трагическим голосом долго рассказывать новичку, как пронзивший стальной лист метеорит угодил кому-то в скорлупу; я в первый раз купился). На самом деле за все двести лет, что навес стоял на этом месте, ни одного камушка в него так и не попало, да и вообще поставили его не на этот маловероятный случай, а чтобы техника не портилась под бешеным голым Солнцем, и от перепадов температуры за время долгих лунных дней.
     Я выволок из багажника лунохода тяжелый ящик, и принялся один за другим извлекать из его теплоизолированного нутра снежно-белые кирпичи. Те дымились от прикосновения моих перчаток.
     - Это что? - полюбопытствовала Элис. - Взрывчатка? Какая-то... странная.
     - Глюксиликвит. - Я пожал плечами, не сообразив, что в скорлупе это незаметно. - Самая дешевая дрянь на Луне, ее тоннами используют для проходческих работ. Берут брусок сахара, - я смотал бруски по четыре проволокой (специальной, с колючками; внешработники ей пользуются вместо липкой ленты - оказалось проще, чем разрабатывать спецсоставы, сохраняющие клейкость при девяноста по Кельвину), упихав внутрь каждой связки по детонатору, - пропитывают жидким кислородом, и замораживают.
     Сложней всего было укрепить взрывчатку на створках шлюза, так чтобы бруски не сползли, покуда я длинными шагами отбегаю под навес. Элис вдавила широкую, под неуклюжие перчатки скорлуп, клавишу радиодетонатора.
     Беззвучная вспышка, рассеявшая на миг густые тени, и широко разлетающиеся обломки. В вакууме не бывает по-сензовому красивых взрывов. Даже гореть нечему - глюксиликвит превращается в газ мгновенно, и облако тут же рассеивается. Поэтому шестнадцати брусков взрывчатки едва хватило, чтобы проломить массивную, многослойную плиту.
     Не сговариваясь, мы бросились туда из-под навеса, торопливо тащили чемоданы, баллоны, разматывая закутанный в три слоя изоляции многожильный кабель, протискивались между погнутых, разломанных створок, царапая яркую обшивку скорлуп. Я поморщился при мысли, что, даже если нам повезет, мне все же придется оплачивать ремонт шлюза - со своих скудных сбережений и пентовской зарплаты, потому что едва ли мне удастся провести эти расходы по статьям прожиточного минимума. (Это помимо того разорения, что я учинил при встрече с Кирой Деннен). Зато мы попали в Город, не задействуя радиоуправляемые затворы - единственную деталь шлюзовой автоматики, подключенную к глосу. То есть, как бы смешно это ни звучало, незаметно.
     Внутренний створ, разумеется, был герметизирован - древнее реле среагировало на упавшее давление в шлюзе. Прислонившись горбом-баллоном к дверям, я сорвал пломбу с распылителя и торопливо принялся заливать мгновенно застывающим фторсиликоном зияющую дыру. Элис подкладывала каркасные плитки под струю, каким-то чудом ухитряясь не приклеиться к громоздящимся друг на друга желтоватым наплывам.
     По правилам следовало выждать с полчаса, покуда пластик не застынет окончательно, но нас поджимало время, верней сказать, запасы кислорода. Путь на луноходе от куполов Лаланда занял дольше, чем мы рассчитывали - очередной обвал в Апеннинах засыпал дорогу, и без того проложенную кое-как, да вдобавок заброшенную с появлением баллистического транспорта. Я потыкал перчаткой наспех возведенный барьер - вроде держится - и решительно выдернул чеку из кислородной шашки.
     Взвихрился синий пар, на миг тесную каморку заволокло туманом - температура и давление менялись так быстро, что кислород не успевал определиться, какое состояние ему принять: жидкость, газ, твердая пыль? - потом сработал датчик, вспыхнули индикаторы; я шлепнул ладонью по сенсорной панели, и внутренние створы медленно разошлись, открывая дорогу в Город.
     Собственно, мы попали всего лишь в раздевалку - где хранились скорлупы, инструменты для вакуумных работ, УКВ-ретрансляторы и прочие принадлежности внешработников. Термометр на стене показывал, что в шлюзе стремительно теплеет; еще немного, и скафандры можно будет снять.
     Элис размотала кабель до конца, присоединив к преобразователю - оптоволоконные шнуры на космическом холоде теряют гибкость, трескаются; приходится использовать особо изолированные электрические провода, с ядром из сплавов с пониженной температурой сверхпроводимости - и машинально повернулась ко мне, чтобы что-то спросить. Я приложил палец к тому месту на гладком забрале, где полагалось бы находиться губам, потом жестами показал - пока не снимем шлемы, молчим.
     Последние цифры на экранчике термометра сменяли друг друга томительно-медленно, покуда я для надежности заливал силиконом дверные пазы. Мало ли что случится, а тяжелые створки способны перерубить кабель, связывавший нас со спутниковым ретранслятором на поверхности. Я уже не стал дожидаться, пока температура поднимется до стандартной, а отщелкнул шлем, когда индикатор показал "+17".
     Зашипели герметики, и мне в ноздри ударил знакомый аромат - вездесущая зелень, множество цветов и металл, который тоже пахнет, как и кожа тысяч человеческих существ, населяющих купола единственного города на Луне. Но к этим, привычным, примешивались другие запахи - неопознаваемые, но явственные, и от них билась в истерике древняя, рептильная часть моего мозга. Я попытался убедить себя, что дело просто в морозе - стоило мне снять шлем, как немедля начали стынуть уши - но не удалось.
     - Брр... холодина какая... - пробормотал я, чтобы разогнать вязкую тишину.
     Элис с лязгом вогнала горб своей скорлупы в крепления и принялась выпутываться из рукавов.
     - А почему нельзя было говорить в скафандре? - поинтересовалась она спокойно. Я позавидовал ее земной привычке к холодам - у меня зуб на зуб не попадал.
     - В помещении передатчик выключается автоматически, и связь идет через лос, - объяснил я. - А это нам совсем не с руки. Мало ли какой джинн заинтересуется, откуда в пустой раздевалке идет трафик? Сейчас мы в мертвой зоне - камеры в раздевалке не установлены - но полностью отключиться от глоса невозможно.
     Вдвоем мы быстро подключили к преобразователю тяжелый ящик компа, снабженный многополосным хабом. В последнем, впрочем, нужды не оказалось - оптонные шнуры надежнее, а в углу раздевалки притулился старенький терминал.
     Я поправил сетку контакт-шлема, заменившего привычный мне инфор, проверяя, чтобы молектронные сенсоры не сдвинулись, запустил тест-программу. Зрение: четкая решетка пестрых линий перед глазами. Слух: раз, два, три. Осязание: беготня муравейных лапок по спине. Протянуть руку, покрутить виртуальные ручки. Идеальная подгонка - уикканцы постарались.
     - Элис? - позвал я беззвучно.
     - Я готова, - донесся оцифрованный голос через местный канал, напрямую в мой инфор из хаба, подключенного к ее мозговым аугментам.
     - Рональд?
     Пауза - покуда сигнал пройдет цепочкой преобразователей, потом - на стационарную орбиту, где висит над Эртсайдом ожерелье спутников связи, а оттуда - до куполов Ареты, и обратно...
     - Линк установлен, - послышался суховатый, торопливый полушепот.
     - Начинаем, - приказал я, и голос эхом отдался в слуховых центрах.
     В реале ничего не случилось. Но мнимоизображение на моих сетчатках расцветилось мириадом символов. В игру вступил Рональд.
     Не сам очеловеченный псевдоинтеллект, благополучно пребывавший в сплетении интелтронных сетей Ареты, а его копия, вмещенная в комп-чемодан. Разумеется, вычислительные мощности ящика нельзя было и сравнить с возможностями алиенистского лоса. Но копия могла передоверить решение сложных задач оригиналу, или воспользоваться независимыми от столичного глоса банками данных - и в то же время имела шанс отступить, если станет жарко, слившись с Рональдом-главным. Но это случится, только если мы потерпим поражение.
     Шипя при каждом нечаянном касании покрывшегося инеем металла, Элис вытаскивала из чемодана полетное ложе - наверное, несмотря на всю изоляцию, тоже холодное. В реале предстояло действовать мне; мои спутники должны были прикрывать меня из вирт-пространства, физически оставаясь здесь, в раздевалке - просто чтобы не отвлекаться.
     - Пошло прикрытие, - доложил Рональд. Для удобства он сменил матрицу голоса - настоящего Дж.Р. и в лучшие моменты тяжело было понять, а уж когда тот начинал волноваться... как сейчас...
     Иконки по краю поля зрения поменялись. Да, если все пойдет нормально, то демоны слежения в радиусе тридцати метров от меня окажутся парализованы. Не стерты, а всего лишь подавлены, не в силах дать сигнал тревоги. Если нет...
     Я молча стиснул плечо подруги и, торопливо развернувшись, шагнул в услужливо распахнувшиеся двери - в коридор, на выход из шлюзовой.
     Туннель, в котором я очутился, соединял два служебных рега, ремонтный и воздухочистительный, но отводка от него завершалась на Седьмой линии - не самом шикарном городском проспекте, но достаточно многолюдном. Поэтому в коридоре стояли камеры. Я замер на секунду в дверях, глядя в ничем не прикрытый черный стеклянный глаз. Видимая мне одному пиктограмма пожелтела на миг, потом вернулась к прежнему, безмятежно-травянистому оттенку. Защита держалась.
     Я прошагал вниз по коридору, уже не таясь, активировал мембрану. Лиловая пленка послушно собралась складками, открывая проход. Осторожно выглянув, я не обнаружил ни почетного караула, ни духового оркестра. Меня не ждали. Я вышел и, небрежно помахивая щегольской сумочкой (в которой прятались бластер, пара запасных обойм и еще кое-какие полезные мелочи), направился по Седьмой линии в сторону купола Скальдварк.
     Город изменился за несколько дней моего отсутствия. Прохожих в коридорах стало меньше, а мусора - больше, точно городские системы не справлялись с нагрузкой. Тут и там попадались следы просачивания Глюколовни - скен-плакаты на стенах, торгующие неизвестно чем сумрачные личности с бит-приемниками, кисловатый запах порченой слэнпыли и зло отброшенные ингаляторы. Несколько раз я оторачивался, ловя в глазах встречных серебряные блики. Когда пентовка работала, центровые по улицам не разгуливали...
     Я обратил внимание, что у всех встречных были опущены козырьки инфоров. Не у большинства, а у всех, даже у тех, кто инфоров отродясь не носил - полных, опустившихся делинков - что-то такое болталось на висках. Сначала не понял, почему. Только когда здоров