не относится) - время в них отсчитывается одинаково. Причина тут в медленном вращении Луны - когда между рассветом и закатом проходит две недели, измерять время по солнцу как-то нелепо. Оттого циклы имеют для лунарей вторичное значение, а часы - что на Эртсайде, что на Фарсайде - ставятся по Гринвичу. Когда меня откомандировали повышать квалификацию в Санлосане, я дня три доводил своего гида до бешенства, покуда не сообразил перейти на местное время.
     - Предлагаю не задерживаться в здешних гостеприимных куполах, - предложил я, - а побыстрее отправиться.
     Перекусили мы взрывпакетами на станции.
     - Почему эта гадость так называется? - полюбопытствовала Элис, слизывая с пальцев крошки.
     - В них больше перца, чем биомассы, - объяснил я, дыша ртом. - Иначе дрожжевой привкус не отбить.
     - Зря я поддалась на вашу провокацию, - буркнула девушка. - В невесомости меня точно стошнит...
     Я уже начинал находить некоторую прелесть в своем положении гида. Всю дорогу до Ареты - то есть десять минут, капсулы мы ждали дольше - я объяснял своей спутнице, почему космическая болезнь - это вредная выдумка для особо внушаемых туристов. Я не встречал еще ни одного лунаря, которого тошнило бы в невесомости. Возможно, дело в нашем низком тяготении.
     Курортный городок Арета состоял собой всего-то из пяти-шести куполов, оседлавших один из отрогов Лунных Апеннин. Зал ожидания на станции был накрыт бесшовным экраном, демонстрирующим окрестные пейзажи, и Элис смогла воочию убедиться, что ночью на Луне действительно смотреть нечего. По одну сторону простиралась угольно-черная равнина, похожая на смоляной океан, по другую - тот же океан вздымался волной, затмевавшей небо. Даже звезды видны были плохо из-за внутреннего освещения на вокзале. Только светились далеко в горах бледными пятнами слаломные трассы; их, само собой, на ночь подсвечивали прожекторами - не закрывать же, в самом деле, курорт на полмесяца!
     - И куда нам теперь? - поинтересовалась Элис, оглядываясь.
     - В гости, - ответил я. - На лыжах кататься пойдем завтра. Сегодня, боюсь, времени не хватит. Только... не окажете мне одну услугу?
     Девушка вопросительно подняла брови.
     - Вызовите рассылку свежих новостей! - взмолился я.
     - А почему вы сами не можете?
     - Не хочу светиться, - туманно объяснил я. Ну не растолковывать же, в самом деле, что даже такая малость требует проверки личного кода.
     Новости меня разочаровали. На Чжэнь-сюань-син <пейзаж - каменистая равнина под грязно-зеленым небом> отправилась крупная экспедиция Института прекурсологии <панорама слепяще-белых корпусов у подножия золотой горы> для исследования найденных в системе сооружений Предтеч <картинки нет, что само по себе странновато, могли бы и показать>. Экспедицию сопровождает многочисленный отряд работников Службы <суровые лица голубцов>, чтоб, в частности, пресечь возможные нарушения в работе местной администрации. В альфанской системе введен в строй внутренний лифт Гея-Антея - первое сооружение такого рода в Доминионе <раскадровка: план системы, соединенные красной чертой планеты, потом - реальная съемка, орбитальный лифт-терминал над Антеей, потом - представительный мужчина в типично альфанском комбинезоне, но черном и явно от-кутюрного фасона, вместе с обвешанным наградами колониальщиком разрезают традиционную ленточку>. На Земле продолжаются попытки ограничить зону распространения арбора в Центральной Америке <уже поднадоевшая некрохроника>; остров Гаити <карта> полностью изолирован от мира до завершения естественного цикла болезни (понимай - пока зараженные не вымрут). Совет неприсоединившихся государств подал петицию в Верховный комиссариат Службы с требованием обеспечить справедливое распределение освободившихся в результате эпидемии территорий... Этот постинг я досматривать не стал. Трупоеды.
     До алиенистского рега пришлось добираться пешком - транспортерных линий туда не проводили - и полтора часа блужданий по заросшим коридорам (кустарник по обочинам никто, как водится, не подстригал, а прохожих было недостаточно, чтобы постоянное шевеление заставило ветки расти куда-нибудь в другую сторону) отнюдь не улучшили мое настроение. А в сам рег я по привычке заходил с опаской - мало ли какая тварь на тебя кинется.
     Элис алиенистские купола понравились. Она восхищенно утверждала, что тут "прямо как на Земле". Я не был с ней согласен - мои воспоминания о метрополии носили несколько иной характер - но высказываться не стал: ей все-таки виднее. Почти все три месяца, проведенные мной на Земле, я проторчал безвылазно в Санлосане, и, помимо местных достопримечательностей, запомнил только пугающе высокий потолок неба и сухое горячее марево над горизонтом. Даже хваленым земным дождем так и не смог насладиться: как-то раз с неба начали падать капли воды, крупные, как фасоль, но ударяясь о горячий силастик улиц, они тут же расходились быстро исчезающими пятнышками. Я ждал добрых полчаса, когда же, наконец, появятся лужи, но дождь прекратился, а луж все не было. Вот тогда я и плюнул на экзотику.
     Нам, лунарям, еще повезло. Наши лифты не настолько загружены, чтобы не позволять нам иногда возвращаться в метрополию. Жителям той же альфанской системы или Новатерры, чтобы посетить родину предков, приходится копить всю жизнь и стоять в очереди до самой смерти. А ссыльным на Аверне не приходится ожидать и этого. В последние десятилетия Землю каждый год покидает сто, а то и сто пятьдесят миллионов человек, а возвращаются - единицы. Исход человечества из колыбели. Скоро в доменах будет жить больше народу, чем в метрополии. И то сказать - в радиусе пятнадцати парсек от Солнца лифтоносцы нашли сорок миров, пригодных для колонизации. Посылать корабли дальше бессмысленно - им потребуется человеческая жизнь, только чтобы добраться до окраин ойкумены. Нужно превратить централизованную систему лифт-связи в сетевую, посылать корабли-разведчики с окраин исследованного космоса, а для этого - рассредоточить население, разгрузить переполненную Землю.
     Так появилась программа эмиграции. Так в учебниках пишут, что она так появилась. На самом деле первые лифты были запущены намного раньше, чем эта гениальная мысль зародилась в умах колониального начальства. Для того, чтобы теория Уилсона-Пенроуза претворилась в жизнь, потребовалось двадцать лет, и еще двадцать - для того, чтобы первый примитивный лифтоносец прибыл в систему альфы Центавра и обнаружил там не одну, а целых две пригодных к заселению планеты. На Земле в это время жило десять миллиардов человек.
     Врет тот гад, что уверяет нас, будто правительства всерьез борются с перенаселением. Чем больше народу, тем легче управлять нищей, злобной толпой. Но чем больше жителей, тем больше и бунтарей. Бунтарей начали ссылать на самые похабные из новооткрытых миров - того, кто счел Миктлан пригодным для человека миром, я заставил бы самого там поселиться. Понимаю, он не знал, что корка этой пародии на планету рвется не хуже гнилого савана, а под ней - лед, вода и лудлы, но подумать-то можно было, что жить на спутнике газового гиганта ненормально! А самые приятные местечки, вроде Мундо-дель-Парадизо, застолбили те, кто в прежние века селился бы на Ривьере.
     Организованная, форсированная, лихорадочная эмиграция началась намного позже - чуть менее века назад. За это время Землю покинуло два миллиарда человек. Три, не то четыре миллиона из этого числа осели на Луне - в основном сектанты или беглецы от правосудия (лунные коридоры все же приятнее - и пригоднее - для жизни, чем оледенелые равнины Тартара). Среди них были и родители некоего Миши Макферсона со своей группой генобмена. А также алиенисты, бахаисты, кришнаиты, уикканцы, дуэйнсиане, евангелисты и прочие, прочие, прочие.
     Но вот что интересно - я никогда раньше не задумывался: а почему именно так проходит этот странный процесс? Почему в таком бешеном темпе, безоглядно, бездумно? Кто вообще позволил Комитету по развитию внеземных колоний превратиться во всемогущего монстра? Не верю я, что правительства локальные и региональные по доброй воле посадили себе на шею этакую гориллу. Так какая же сила дает Службе неограниченную власть? Захочет Служба - и враз будут урезаны квоты на выезд для непокорных. А с ними - и финансирование, и квоты на рождаемость. Я-то помню, отчего пятнадцать лет назад вдруг упал демсдвиг в Индии - за два десятилетия до этого взбунтовалась Калькутта. Все двадцать миллионов калькуттцев. Началось это, вероятно, приступом берсерк-психоза, но буйство мгновенно приобрело окраску не то политическую, не то религиозную. И тогда Служба взяла город в свои руки. Не знаю, как это им удалось, но они провели принудительную репрографию двадцати миллионам индусов. После принудительной стерилизации. Чтобы не возмущались. А квоты на выезд снизили для всей страны. Урок был усвоен.
     Нечто подобное я высказал своей спутнице, покуда мы пробирались петляющими дорожками сквозь заросли карликового боярышника. На ветке сидела птица, поклевывая тяжелые гроздья пламенно-красных ягод и глядя на нас смурным черным глазом. Я мог ее понять - голову птицы гнула к земле массивная серебряная корона. "Вот, - подумалось мне с грустью, - все носят инфоры. Кроме меня..."
     - Ой, как здорово! - воскликнула Элис, прерывая ответную тираду. - Король воронов!
     - Это не корона, - поправил я. - Это контрольный обруч. За здешними птицами приглядывает сьюд. Иначе тупые создания бьются о купол - не могут приспособиться к лунному тяготению.
     - Как романтично. - Девушка надула губки. - Ну хоть "никогда" он говорить умеет?
     - Nevermore! - высказался ворон с непередаваемым акцентом, от которого старик Эдгар в гробу бы перевернулся. - Вы к Банко?
     - Ага, - ошеломленно отозвался я.
     - Я ему пер-редам! - каркнула птица, срываясь с ветки.
     - Чертова кукла, - пробормотал я, провожая улетающего ворона взглядом. Крылья его взмахивали нечасто и мерно - явно птицей управляли извне.
     - Так о чем мы говорили? - обронила Элис.
     - О колонизации, - отозвался я. - Проклятая птица... хоть бы дорогу показала.
     Элис тряхнула головой, будто отгоняя назойливую мысль.
     - Верно, - пробормотала она. - Вы еще так смешно рассуждали... словно нынешний период экспансии продлится долго.
     - А это не так? - Я поднял брови. - Демографическое давление...
     - Остается постоянным, я знаю, - девушка нетерпеливо закивала. - Но это аргумент не в вашу пользу. Если от экспорта населения на отдаленные миры нет никакой пользы для перенаселенной Земли... то в его продолжении должен быть другой смысл. Я бы сказала... неочевидный.
     - То есть вы считаете, что колонизация - это тупиковый путь развития?
     - Нет, - Элис досадливо помотала головой; ее коса закачалась, как маятник. - Я говорю, что колонизация только землеподобных миров - это тупик. Их ведь не так много... они встречаются только в системах определенного типа... Сколько сейчас человек живет на Луне? - поинтересовалась она безо всякой связи с предыдущим.
     - Около трех миллионов, - подсказал я.
     - А могло бы?
     Я поднатужился.
     - Миллионов тридцать точно. - На самом деле и больше. Но тогда мы сильно начнем зависеть от привозного водорода.
     - В Солнечной системе, - напомнила Элис, - около десятка тел сравнимых с Луной размеров. Это триста миллионов. Солнечная, альфа Центавра, звезда Барнарда - вот вам первый миллиард. Причем перебросить его можно было бы лет за тридцать, включая время полета лифтоносцев.
     Я открыл было рот, чтобы возразить, и понял, что крыть мне нечем. Средства, которые Колониальная служба вкладывала в дальние рейсы, можно было бы бросить на создание армады лифтоносцев ближнего радиуса действия. Увеличить темпы переброски... и скорость расселения человечества с переполненной Земли. За две сотни лет Служба выбросила с планеты всего два миллиарда. А могла - шесть. При затратах стократ меньших.
     - Нет, - покачал я, наконец, головой. - Не верю. Слишком красиво получается. Если это так выгодно...
     - Почему так не поступают? - понимающе глянула на меня Элис. - Очень просто. Потому что такие колонии быстро стали бы независимыми.
     - Не понял! - Сам я пришел к обратному выводу.
     - Разные параметры зависимости, - коротко пояснила Элис. - Для выживания в агрессивной среде требуется, как минимум, собственная высокотехнологичная промышленность. Как у вас... у нас, - поправилась она тут же, - на Луне. А для выживания на террестроидной планете типа той же Мундо-дель-Парадизо - в первую очередь сельское хозяйство. Кем проще помыкать - крестьянами на чужой земле или техниками в родных куполах?
     Определенная логика в ее словах была.
     - По-вашему, выходит, что Службе нужны зависимые колонии? - уточнил я без нужды.
     Элис кивнула.
     - А какого лифта? - поинтересовался я. - Они и так могут перекрыть связь любой колонии с метрополией. Зачем им лишний способ давления?
     - Каналов давления никогда не бывает много, - грустно ответила Элис. - Хотя бы с точки зрения властолюбцев. А кроме того, независимая колония, в сущности, не нуждается в связи с Землей - разве только из ностальгии. Выпустив из рук один рычаг, Служба теряет и второй.
     Город даже не заметил карантина, прервавшего на неделю связь с метрополией. Для любой из планет третьего эшелона - недавно заселенных, или просто агрессивных, как Тянь-хоу, - такой карантин обернулся бы катастрофой. Я представил себе систему из десятка Лун, соединенных лифт-каналами, гордо-независимых, способных обеспечить себя всем необходимым... да, такая система быстро поставила бы на место излишне ретивых советчиков с Земли, и, пожалуй, начала бы собственные колонии основывать.
     - Пожалуй, вы правы, - признал я. - Но ведь колонии не будут зависимыми вечно.
     - Как посмотреть... - проговорила Элис.
     Впереди кусты расступались. Мы вышли из коридора на открытое пространство, образованное четырьмя слитыми воедино куполами. Наверху голубело нечто напоминающее заставку музейного Windows. Видимо, так изображалось небо, хотя за все время своей поездки наверх (для нас, лунарей, Земля всегда сверху) ничего подобного я над головой не наблюдал. Купола рега разделялись только почти незаметными потолочными арками, и на этой немыслимой равнине - не меньше километра в поперечнике - стояли разбросанные в живописном беспорядке домики. Такой агорафобии у меня не вызывал даже Санлосан, где сейсмостойкие небоскребы теснились достаточно плотно. Лунные голубцы особенно не любят алиенистов за то, что те пользуются у себя почти неприличным простором, в то время как президент-управитель нудно врет про недостаток жилого пространства.
     - Как в сказке... - прошептала Элис. Я благоразумно прикусил язык.
     Так или иначе, а мы под громкие охи и ахи Элис Релер пересекли два подобных купола (в одном я шарахнулся от огромного дружелюбного пса, норовившего лизнуть меня в нос - для этого ему не потребовалось бы даже вставать на задние ноги - и был вознагражден смехом Элис и громким лаем животного) и вышли, наконец, в нужный рег. Уже знакомая птица помахала крыльями с высоты.
     Банко был дома, а с ним и уже знакомая мне светловолосая девушка, отрекомендованная моим приятелем как Викки. Мы были приняты, обласканы, ухвачены за руки и насильно усажены за стол. Я зачарованно наблюдал за тем, как, жалуясь на отсутствие подходящего угощения, Банко и его подруга выставляли перед нами мисочки, блюдца, тарелки, горшки, тазики и только что не ведра, наполненные чем-то, по их мнению, съедобным. Несмотря на опыт в общении с разного рода психами - алиенистами в том числе, - я с подозрением относился к продуктам, вышедшим не из пищебака. Викки объясняла, что именно появляется на столе, но я не запомнил и половины, Банко молча громоздил припасы.
     Наконец, когда еда была выставлена на стол (я боялся, что гостеприимные хозяева примутся укладывать второй слой, но, к счастью, ошибся), травяной чай - заварен и разлит по массивным кружкам, а мы с Элис - торжественно обнесены незнакомого мне металла посудиной с крепким и ароматным ягодным вином, и наступило время утоления подступившего при виде многочисленных разносолов голода, я попытался сказать что-то более осмысленное, чем "Как приятно вас видеть", но был вежливо прерван напоминанием, что за едой разговаривать не следует - процесс этот сложный и весьма достойный, прерывать его неразумно. Пришлось отложить беседу до того момента, когда, насытившись, мы откинулись в креслах и печально оглядели стол, убеждаясь, что больше не сможем втиснуть в себя ни крошки.
     Я настороженно наблюдал за тем, как здоровенная оса - или пчела? или это как-то по другому называется? - ползает по краешку фигурной плошки с вареньем.
     - Все еще не можешь привыкнуть? - Банко шумно отхлебнул из кружки - каменной, будь я проклят! В Городе камень используется широко и разнообразно, но отливать из базальта посуду, кажется, еще никто не додумался. Пожалуй, когда пойдет очередная волна моды на архаику, стоит продать кому-нибудь идею.
     - Не то, чтобы не могу, - пробормотал я, рассеянно наблюдая за тем, как мигрируют от берега к берегу моей чашки ошметки сушеных листьев, - просто не понимаю, для чего это все. Насекомые... собаки...
     - Кошки... - подсказал Банко, сажая себе на колени существо, принятое мной поначалу за огромный ком шерсти. Затем я осознал, что ошибся - то был кот, здоровенный, черный, настолько мохнатый, что напоминал гусеницу - голова плавно переходила в плечи, а задница - в неимоверно пушистый хвост. Животное заурчало и полезло на стол в поисках добычи. Банко шлепнул его по лбу; кот прижал уши и спрыгнул на пол.
     - Вот-вот.
     Оса отчаянно замахала крыльями в тщетной попытке сохранить равновесие и свалилась в варенье. Банко подцепил ее за крыло, выудил из плошки и положил на подоконник. Обиженно жужжа, насекомое принялось счищать с лапок тягучий сироп, забавно топчась на месте и оставляя на подоконнике розовые следы.
     - Природа не оставит человека, - серьезно ответил Банко, - даже на Серебряном Тирионе. А если мы попытаемся от нее избавиться, будет худо. Особенно если это наша собственная природа.
     Что мне нравится в алиенистах - они всю дорогу изъясняются самопальными афоризмами. Подозреваю, что это защитный рефлекс; непривычного человека подобная манера может быстро вогнать в ступор.
     - А мне тут нравится. - Элис блаженно потянулась. - Лучше, чем дома. Красивее.
     - Это потому, что мы относимся к своему дому с любовью. - Хрупкая Викки серьезно потягивала напиток из металлического... про себя я назвал это "кубком". - Разве сравнятся дички из земных лесов с деревьями в самом запущенном лунном куполе?
     Я намазал хлеб вареньем и принялся жевать, старательно не думая о том, из чего все это приготовлено. В конце концов, я уже утрамбовал в свой желудок столько вредоносных бацилл, что они там должны задохнуться. Вторая оса залетело в ту дыру в переборке, которую Банко упорно называл окном, как нормальный голоплакат, и с противным зудением принялась описывать круги над плошкой, не решаясь спикировать.
     - Вообще-то я в земных лесах не бывал, - ответил я на выпад Викки, - и судить не могу...
     - А я была, - мечтательно произнесла Элис, глядя в потолок. - Тут у вас не леса. А сады. Совсем другое дело.
     - Отнюдь. Лес - это запущеный сад.
     Я отхлебнул чая - горьковато-пахучего, обжегшего горло. Мы помолчали.
     - Ну, рассказывай, - нарушил тишину Банко.
     - Что?
     - Зачем пожаловал. Ты бы не приехал без дела, я тебя знаю.
     - Прячусь, - хмуро ответил я. - Отстранен от работы.
     - За что? - непритворно изумился Банко.
     - За самоуправство.
     - Как так? - Я помялся. - Что, израсходовал кого-то не по делу? - Я помотал головой. - Ну так что?
     Понукаемый нетерпеливыми вопросами, я как-то незаметно рассказал Банко и Викки всю историю, даже не сообразив, что рядом сидит Элис, которую я вовсе не собирался посвящать в свои неприятности.
     - Что-то тут не сходится. - Выслушав, Банко почесал в затыл