говорила  приглушенным  шепотом,  точно
боясь быть услышанной. Неизвестность пугала куда больше, чем  конкретный
враг  из  плоти  и  крови.  -  Надо  разделиться.  Такой  компанией   мы
представляем слишком сильную концентрацию выдающихся личностей. Я отведу
вас...
   - Ты нужна мне для другого, - перебил Олег.
   -  Я  отведу  их  в  убежище,  -  обреченно  вызвалась  Виктория.   -
Поддержание маскировки мне вполне по силам, а никакого  иного  толка  от
меня сегодня все равно не будет.
   Никто не стал с этим спорить. Ирина спокойно  перебросила  управление
сплетенной  ею  эмпатической  сети,  Олег  свистящим  шепотом   выплюнул
несколько команд, с которыми никто, даже напрягшийся Евгений  Сергеевич,
не стал спорить.
   - Михаил,  возьми  с  собой  четырех  спецназовцев,  отправляйтесь  в
Адмиралтейство. Ты знаешь, что делать. Ли, ты со мной.  Ирина,  давай  в
детдом, который мы обсуждали. Виктория... - повернулся к седому. -  Если
с ней что-нибудь случится, ты  будешь  на  коленях  молить  инопланетян,
чтобы тебя забрали.
   И, развернувшись, исчез в тенях. Мгновение спустя там же растворились
Михей с половиной спецназовцев и  Ирина,  успевшая  в  последнюю  минуту
утянуть за руку одну из женщин-целительниц.
   Виктория  опустила  голову,  отказываясь   встречаться   взглядом   с
оставшимися. Ее трясло. И тошнило. Болели живот, ноги,  голова...  душа.
Вся планета корчилась от боли.
   - Пойдемте. - Слова приходилось выталкивать через непослушные губы. -
Тут недалеко, но придется добираться пешком. Вы пока... постарайтесь  не
думать ни о чем важном.  Или  умном.  А  в  убежище  на  стены  наложены
искажалки, там можно будет расслабиться...
   На  плечи  легла  чья-то  куртка.  Боец,  который   ее   поддерживал,
поделился. Только теперь девушка поняла, как холодно было в легкой кофте
на промозглом ночном ветру.
   - Ты в шоке. - В голосе седого прорезались нотки обеспокоенности.  Не
судьбой Виктории, а тем, что от этого жалкого существа, судя  по  всему,
зависела его собственная судьба и судьба его людей.
   - Знаю. Идемте. - Все так же отказываясь оторвать взгляд от асфальта,
отправилась в нужную сторону. Серая Волчица шла рядом, иногда касаясь ее
бедра своим горячим боком.
   Не хотела Избранная  смотреть  на  них.  Не  хотела  видеть  то,  что
творилось вокруг.
   Этот путь запомнился  ей  плохо,  урывками  и  какими-то  гротескными
картинами, скорее подходящими для бредового сна, чем для реальности.
   Узкие улицы и архитектурные изыски в демоническом освещении принимали
чужие, пугающие формы. Вылепленные на домах  в  стиле  барокко  херувимы
вдруг оборачивались горгульями, травяные узоры  и  плавные  линии  стиля
модерн,  казалось,  тянулись  и  извивались,  точно  висельные  веревки.
Красный, оранжевый и черный поглотили все остальные цвета. Тени  плясали
и издевательски корчились.
   Тишина. Ни звука проезжающих трамваев,  ни  машинных  гудков.  Только
человеческие голоса, высокие и испуганные.
   - Я должен идти домой, -  попытался  было  ретироваться  один  из  ее
подопечных. - У меня жена. Годовалая дочь!
   - Сейчас твое присутствие лишь подвергнет их еще большей опасности, -
равнодушно, не замедляя шага, бросила Виктория. - Обученный боец, да еще
наделенный  паранормальными  способностями,  потенциально   куда   более
опасен, чем женщина, вынужденная думать о судьбе маленького ребенка.  Ты
лишь привлечешь к ним лишнее внимание.
   Она шла, не оглядываясь, но слышала, как  седой  несколькими  фразами
подавил эту слабую попытку бунта.
   Голоса. Крики, молитвы, плач. Звон разбиваемых витрин.
   Люди  высыпали  из  своих  домов,  из   которых   разом   исчезли   и
электричество, и газ, и вода. Даже батарейки отказались  работать.  Люди
выходили на улицы, чтобы испуганно уставиться в полыхающее  небо.  Слова
"конец света" и "армагеддон" все чаще  звучали  в  напряженном  воздухе.
Небольшая  группка,  собравшись  в   кружок,   молилась   вслух.   Рядом
свирепствовала жестокая драка, валялись на земле два окровавленных тела.
   "Все, что с нами случится, мы сделаем  с  собой  сами".  Не  так  ли,
господа братья по разуму?
   Твари!
   Из разбитой витрины деловито выносили дорогую электротехнику.  Кто-то
гораздо более сообразительный штурмовал продовольственные магазины.
   Изредка можно было увидеть разбитую и брошенную машину.  То  тут,  то
там занимался огонь, и Виктория стискивала зубы, понимая,  что  пожарной
бригады ждать бесполезно.
   Люди сходили с ума. Избранная, как удары кнута, ощущала  впившиеся  в
ментальное  поле  планеты  липкие  нити   насильной   коррекции.   Разум
обитателей Земли изменяли без их ведома... Не все  оказывались  способны
это вынести. Толстая женщина с длинными растрепанными волосами стояла на
коленях и выла, ногтями царапая собственное лицо. Старичок прошел  мимо,
глупо и счастливо хихикая. Сзади раздался резкий,  тут  же  оборвавшийся
крик - кто-то прыгнул с крыши.
   Виктория не оборачивалась. Ее ладонь покоилась на спине шедшего рядом
невидимого зверя.
   Самое страшное... Трижды она видела, как люди растворялись в воздухе.
Только что молодой парень деловито  затягивал  полный  консервных  банок
огромный рюкзак... и в следующее мгновение исчез,  а  рассыпанные  банки
покатились по  асфальту.  Избранная  вновь  уставилась  на  носки  своих
кроссовок. Сжала пальцы на теплой и жесткой волчьей  шерсти.  Они  почти
пришли.
   Бесшумной тенью пронеслась над головой летающая тарелка.
   В канале  Грибоедова  ощетинившаяся  бесполезными  пистолетами  кучка
бритоголовых молодчиков пыталась завести прогулочные катера, на  которых
обычно катали туристов.  Двое  свалились  в  воду,  оглашая  окрестности
речью,  которой  постыдились  бы  и  прежние  "друзья"  Вики-наркоманки.
Наконец достали весла. На глазок измерив средний коэффициент IQ у данной
совокупности  индивидов,  Избранная  равнодушно  отвернулась.  Скатертью
дорожка.
   Уже в подъезде она в  темноте  наступила  на  что-то  живое,  гибкое,
ответившее на обиду громогласным раздирающим:
   - Мяя-яяауууууувв!
   И одновременно ментальной плеткой по напряженному сознанию:
   "Двуногое чучело!"
   Избранная застыла,  уставившись  на  два  полыхающих  зеленью  глаза.
Затем, устав удивляться  и  ужасаться,  кивнула,  отправив  извиняющийся
эмпатический импульс. И стала подниматься.  Когда  дверь  защищенной  от
магического сканирования квартиры (вообще-то, это был скорее офис  некой
мифической фирмы)  закрылась  за  ее  спиной,  девушка  наконец  разжала
пальцы, судорожно стиснутые на  волчьей  холке,  метнулась  в  туалет  и
долго, болезненно избавлялась от вчерашнего ужина.
   Никогда в жизни ей так  отчаянно  не  хотелось  выкурить  сигарету  с
марихуаной.
   Седой приказал своим людям выломать дверь  уборной,  свернувшуюся  на
каменном полу девушку на руках вынесли наружу. До утра она пролежала  на
неудобном проваленном  диване,  в  бреду,  не  реагируя  на  окружающее.
Ясновидящие и целители из команды седого бросили  один  взгляд  на  ауру
девушки и отказались к ней приближаться. А  когда  обладавший  кое-каким
опытом в полевой медицине парень из группы охраны  попытался  приподнять
ей  веко,  ему  на  мгновение  показалось,  что  голубая  радужка  глаза
полыхнула гнилостным оранжевым цветом.

Глава 8

   ... Сидел на земле, скрестив ноги и  заложив  руки  за  голову,  всей
позой говоря: "Я не хочу драться". Напротив него в таких же позах сидели
пятеро курдж, и их золотистые глаза и светлые волосы резко выделялись на
смуглых  лицах.  Издали  могло  показаться,  что  несколько   подростков
окружили что-то тихо объясняющего взрослого.
   Дети. Угу, как же.
   Курдж - существа по сравнению с людьми хрупкие, даже миниатюрные,  но
их тела были приспособлены для силы тяжести, почти  вдвое  превосходящей
гравитацию Данаи, так что хрупкость эта была ох как обманчива.
   - Что важного хотел ты сказать нам, полукровка?  -  По  меркам  курдж
вопрос был задан в довольно грубой форме.
   - Лишь то, что людям золотой звезды не следует идти в  Мир  Песка.  -
Обороты певучей речи срывались с  языка  с  заученной  легкостью.  Пусть
поломают голову, почему живущий в  "варварском"  мире  полукровка  имеет
аристократический выговор мудреца цитадели Тжанг. - Пока отряды проходят
малым числом, для разведки и добычи, это не затрагивает зеркальной глади
спокойствия и гармонии. Но если равновесие будет нарушено,  придет  пора
золотого огня, и души и в посмертъе будут  стенать,  спасаясь  от  ужаса
памяти.
   На этот раз молчание повисло надолго. Шутки с акцентами  и  выговором
можно еще как-то списать, но вот намек на  то,  что  "равновесие"  может
быть в ближайшем будущем "нарушено"...
   Старший из курдж медленно опустил руки  на  колени,  и  Леек  не  без
облегчения последовал его примеру.
   Теперь всем стало ясно, что  разговор  предстоит  долгий.  Но  первый
вопрос застал Посланника врасплох:
   - Кто были твои родители, о дитя двойной крови?

***

   Город был тусклым. Напряженным. Сжавшимся в тугой  комок  в  ожидании
удара. И абсолютно несчастным.
   Точно таким же, как и все оккупированные города, в которых доводилось
бывать Посланнику.
   Олег шел по  улицам  затаившего  дыхание  Санкт-Петербурга,  стараясь
ничем не отличаться от других сгорбившихся жителей, старательно жавшихся
к стенам, подальше от открытого пространства.
   В  бледно-оранжевом  небе  беззвучно  и  угрожающе  проплыла  летучая
тарелка. Ничего удивительного, что у населения  вдруг  начался  массовый
приступ агорафобии. У кого бы не начался? Были, конечно,  и  такие,  кто
пытался подниматься на крыши с  плакатами  и  кричать  о  братстве  всех
разумных во Вселенной. Но абсолютное презрение, с которым захватчики  не
замечали копошения аборигенов, проняло даже этих блаженных.
   Наверное, будь у них выбор, люди предпочли бы вообще не  показываться
на улицах, но за неделю были съедены запасенные дома продукты.  А  скоро
исчезнут   и   те,   что   еще   оставались   в   магазинах.   Некоторые
продовольственные  склады  Олег  и  его   импровизированное   "временное
правительство" успели взять под контроль, так что повальный  голод  пока
не грозит, но ведь это мертвому припарки. В  мегаполисе  не  выжить  без
технологии. И без поддержки извне. Такую простую  истину  понимали  даже
люди, почти утратившие способность соображать из-за происходящих  внутри
них метаморфоз. С первого  дня  из  города  устремился  поток  беженцев.
Довольно,  впрочем,  жидкий.  Уходить  приходилось  на  своих  двоих,  а
избалованные благами цивилизации неженки еще не осознали того факта, что
пригородные электрички и пятисотые "мерседесы" в ближайшем будущем  вряд
ли  смогут  кого-нибудь  куда-нибудь  отвезти.  Однако  некоторая  часть
жителей  успешно  рассредоточилась   по   садово-дачным   участкам   или
родственникам в окрестных деревнях.
   Впрочем... Улицы некогда чванливого города казались пустыми отнюдь не
из-за массового бегства жителей в сельскую местность. И даже не  потому,
что огромное число людей растворилось в воздухе, не оставив  после  себя
никакого  следа.  О  нет.  Олег  цинично  скривил  губы.   Надо   отдать
захватчикам должное, карту "вы все сотворили с собой сами" они разыграли
с артистической небрежностью.  В  ту  первую,  наполненную  лихорадочным
бредом ночь люди  резали  друг  друга  очень  даже  сами.  И  в  нелепых
несчастных случаях погибали исключительно по собственной вине. А уж  как
самостоятельно они совершали самоубийства! Как сходили с ума, впадали  в
кому, умирали непонятно от чего  без  помощи  извне.  Ну,  почти...  без
помощи.
   Последовавшая за кошмарной ночью неделя тоже не была радостной.
   Совсем.
   Сегодня  на  каждого  похищенного  пришельцами  индивида  приходилось
трое-четверо тех, кто погиб в общей неразберихе.  Ничего  удивительного,
что улицы выглядели пустыми. И грязными.
   Грязь,  кстати,  становилась  серьезной  проблемой.  Мусоро-сборочные
машины отказали точно так же, как и все остальные. А дворники точно  так
же,  как  и  все  люди,  с  трудом  оправлялись  от   острого   приступа
сумасшествия. Уборкой, разумеется, никто не озаботился, что повлекло  за
собой вполне предсказуемый результат. Лето все-таки было не за горами.
   Кстати, канализация отказала одновременно с водопроводом.
   Со вполне предсказуемым результатом.
   Особенно остро  вопрос  "мусора"  встал,  когда  выжившие  оглянулись
вокруг и обнаружили, что их число ненамного превышает число  невыживших.
Причем останки последних  начинали  попахивать.  К  скрытому  облегчению
Посланника, наладить процесс такого рода "уборки"  удалось  сравнительно
быстро. Людям начала двадцать первого столетия не нужно было  объяснять,
что такое эпидемии и от чего они случаются. Кроме того...  это  все-таки
был Санкт-Петербург. Который не так давно назывался Ленинградом. И  хотя
со времени блокады  прошло  уже  более  полувека,  откуда-то  из  глубин
полузабытых бабушкиных рассказов пришло знание о том, где и как  в  этом
городе можно быстро избавиться от большого количества человеческих тел.
   Тот тут, то там в воздух поднимались черные столбы густого,  вонючего
дыма.
   Посланник подавил мимолетное желание прикрыть нос рукавом. Ничего, не
расклеится. Не такое нюхал.
   Последнюю неделю можно было бы назвать кошмарной, но  Олег  несколько
по-другому оценивал понятие  "кошмар".  Вот  первая,  столь  неожиданная
атака и последовавшая за ней Ночь (или День, в зависимости  от  часового
пояса) Бреда - те, пожалуй, тянули на определение "страшноватый". А  то,
что последовало потом, было просто... скучным.
   В те первые часы он работал в бешеном темпе, запуская десятки планов,
прикрывая сотни рассеянных по всей Земле существ,  пытаясь  хоть  как-то
смягчить этот внезапный удар. Сплетенная им сеть учеников, помощников  и
информаторов дрогнула. Невидимая сеть  из  мнимых  друзей  и  закадычных
врагов, шапочных знакомых и строптивых марионеток, а также просто  умных
и многообещающих личностей прогнулась, натянулась почти до  предела,  до
той точки, за которой восстановить ее уже не  представлялось  возможным.
Прогнулась...  и  выдержала.  Застыла  в   этой   точке,   натянутая   и
напряженная.
   Теперь ему необходимо было заменить  призрачные  связи  между  узлами
своей  эфемерной  сети  на  более  прочные   и   стабильные.   Соединить
разбросанные по всей планете  существа,  пока  еще  не  подозревающие  о
наличии в этом мире друг  друга,  легкими  паутинными  нитями  -  такими
хрупкими на вид, но куда  более  прочными,  чем  была  бы  металлическая
проволока, додумайся кто-нибудь сделать ее столь же тонкой.  Сплести  их
вместе,  опираясь  на  центральные  звенья,  собранные  здесь,  в   этом
измученном, но не сломленном городе.  И  замкнуть  на  том  единственном
существе, которому суждено изменить ход событий.
   А затем отпустить свою  сеть.  Отпустить  эту  натянутую  до  предела
тетиву.
   Как там в знаменитых японских хайку?

   В сердце камня
   Проникает стрела, ощутившая
   Крепость руки и (душевную) силу.


   Губы  Посланника  чуть  изогнулись,  когда  в  его   памяти   всплыли
прочитанные недавно строки. Самоирония,  тонкая,  как  яд.  Не  торопись
праздновать не одержанную победу, старик. Ведь в данном случае "душевная
сила" должна принадлежать не лучнику, а самой  стреле.  Стреле,  которая
так и не успела толком пройти  закалку.  Стреле,  которая  пока  никакой
заметной "силы" не проявила.
   При  мысли  об  Избранной  настроение  переменилось,  и  Олег   вновь
погрузился в думы о текущей  ситуации.  Которая,  кстати,  была  не  так
плоха. По крайней мере, здесь она гораздо лучше, чем на остальной  части
планеты, и не только потому, что в городе обосновался Посланник с бандой
своих не в меру энергичных учеников.
   Да,  ребята  неплохо  справились.  Пока  Пророк  с  Гением   помогали
Посланнику  в  его  паучьих  манипуляциях,  Леди  виртуозно  перехватила
контроль над происходящим  и  железной  рукой  навела  порядок  во  всем
Северо-Западном регионе.
   Но дело было не только и не столько в ней.
   Жители этого города были петербуржцами. Теми самыми, которые  не  так
давно назывались ленинградцами. И  хотя  со  времени  последней  большой
войны прошло более полувека, а со времени пресловутого 37-го года и того
больше, им не нужно было объяснять, что такое осада.
   "Хотя..."
   Посланник торопливо перешел улицу, остановился у массивной  двери  и,
дождавшись, пока изнутри отодвинут  засов  и  откроют  тяжелые  створки,
шагнул внутрь.
   "... Похоже, есть тут  некоторые,  которым  придется  объяснить,  чем
данная конкретная осада отличается от всех прочих".
   Кивнув молчаливому охраннику и дождавшись ответного кивка,  Посланник
стремительно взлетел по лестнице. Подошел к еще одной тяжелой  двери,  у
которой стояли еще два охранника.
   "Причем в самых доступных выражениях".
   Терпеливо вынес обыск, не позволяя своему мнению  об  идиотизме  этой
бесполезной процедуры отразиться на лице.
   "На пальцах".
   Кто знает, может, у него даже получится.

***

   Олег бесшумно прикрыл за собой дверь и, старательно имитируя  усталую
неуклюжесть, подошел к столу. Собравшиеся в комнате люди  встретили  его
появление угрюмыми взглядами. Посланник вздохнул. Трудно было винить  их
за низкий моральный дух, но  вот  более  деловой  настрой  бы  никак  не
помешал.
   Седой мужчина с аристократической внешностью и острым взглядом кивнул
на свободный стул. Евгений  Сергеевич  Михайлов,  бывший  глава  бывшего
"антитеррористического" бюро. Впрочем, террористами они тоже занимались.
Именно к организации Михайлова принадлежал тот горе-ясновидящий, который
пытался выследить Олега и Юрия в отеле в первый  день  его  прибытия  на
Землю. А также более десятка  других  специалистов,  с  которыми  сейчас
разбирались Ирина с Викторией.
   Казалось, подтянутый, чуть ли не дворянской закалки господин постарел
за последние дни на добрый десяток лет. И не только потому, что вот  уже
неделю спал урывками  и  ел  сухой  паек  с  заправкой  из  собственного
адреналина. Самолет, на котором летел  единственный  внук  Михайлова,  в
момент Вторжения заходил на посадку в Барселоне. В тот самый многократно
проклинаемый миг, когда все моторы на планете  заглохли,  а  электроника
вдруг одновременно отказала... Выживших в подобных катастрофах  было  не
много. Евгений Сергеевич не позволял себе надеяться.
   Остальные - несколько мужчин и пожилая, но все еще  красивая  женщина
со стальным  взглядом  -  приветствовали  появление  Олега  нахмуренными
бровями. Послание было  очевидно:  ему  и  его  группе  (точнее,  Ирине,
поскольку  ее  единственную  воспринимали  по-настоящему  серьезно)   не
доверяли. Трудно их винить. До  того  как  нахлынула  "скука"  последних
дней,  никто  из  этих  высокопоставленных  шишек  понятия  не  имел   о
существовании организации, которая могла бы подготовить таких "детишек".
Слишком уж подозрительно было их появление. Слишком круто они  взяли  на
себя  инициативу.  И  слишком  часто  оказывались  правы.   Шок   первой
ментальной  атаки,  значительно  исказивший  мыслительный  процесс  этих
дисциплинированных умов, постепенно проходил. А на многоопытных  лбах  у
новых "союзников" было прямо-таки написано: "Подстава обыкновенная!"
   Тот факт, что вышеуказанная "подстава" спасла этих  людей  от  плена,
отнюдь не помогал изменить мнение.
   Олег  ответил  невинным  взглядом.  Скука   скукой,   но   постепенно
нарастающее ментальное давление, обрушенное на планету,  в  сочетании  с
недостатком сна начинало утомлять и его  тоже.  И  меньше  всего  сейчас
хотелось успокаивать, убеждать, сочувствовать. Не дети, право!  Хотелось
опереться на мрачный юмор Юрия. Но Юрий застрял в Нью-Йорке и,  судя  по
короткому, максимально скрытному сообщению, полученному  от  первого  из
учеников, по уши занят