динить  и
затянуть по  своему  размеру,  после  чего  обувь  можно  было  свободно
сбрасывать и надевать, не опасаясь, что  та  натрет  ноги.  Виктория  со
всевозрастающим интересом наблюдала за процессом.
   - А ты неплохо с этим справляешься, - вообще-то,  она  имела  в  виду
сложно переплетенные ремешки, но Сашка понял по-своему.
   - Между Ириной и Natalie кто угодно научится быть  джентльменом.  Или
умрет, пытаясь. - Застегнув последний замочек, он поднялся и протянул ей
руку. Виктория, сама не отдавая себе в том отчета, каким-то  знакомым  и
привычным жестом опустила свою ладонь в мальчишескую и легко вскочила на
ноги. Сандалии, или что там это было,  не  ощущались  совершенно.  Будто
босиком идешь. Может, мокасины?
   Избранная  сделала  глубокий  вздох,  попыталась  неумело  расправить
плечи, вцепилась в руку своего сопровождающего. И  шагнула  из-за  ширмы
навстречу своей судьбе.

Глава 6

   Леек отвернулся от обрыва, на котором торчал  уже  добрых  три  часа,
пытаясь привести в порядок растрепанные чувства, и с  иронией  посмотрел
на стоящего за спиной старого (не путать с хилым!) мужчину. Тао  ответил
непроницаемым взором, в котором, однако, читалось неодобрение.
   - Ну, - чуть насмешливо протянул Посланник, - давайте. Высказывайте.
   Тигр Песков даже не  моргнул.  Но  неодобрения  под  непроницаемостью
заметно прибавилось.
   -  Остается   лишь   надеяться,   что   вы   знаете,   что   делаете,
главнокомандующий.
   - Надежда хорошее чувство,  -  вежливо  согласился  Леек.  -  Умирает
последним. Как раз вслед за тем, кто надеется.
   Теперь Тао позволил себе нахмуриться. Чуть-чуть.
   Леек слышал, что некоторые  люди,  завидев  нахмуренные  брови  этого
человека, почитали за лучшее немедленно скончаться от разрыва сердца.  И
не то чтобы он совсем их не понимал...
   Есть хорошее  правило  -  никому  ничего  не  объяснять.  Только  вот
почему-то это правило чаще нарушается, чем соблюдается.
   - Да, воин Раджанин. Я по уши влюблен в юную махараджани.  Нет,  воин
Раджанин, это никак не повлияет на мое поведение по отношению к ней. Моя
любовь - моя проблема, и с ней я  справлюсь  сам.  Вы  можете  по  этому
поводу не волноваться.
   Тао смотрел все так же непроницаемо.
   - Забавно. - Спокойный, можно даже сказать, безмятежный голос. И руки
держит на виду, подальше от оружия... Как будто Леек не знает, что стоит
Тигру Песков чуть напрячь запястья, и в ладони выскользнут из  пружинных
ножен кинжалы: метательный для левой руки и дуэльный  для  правой.  Или,
вздумай Тигр Пустыни убить его,  Леека,  оружие  тут  излишне.  Если  не
справится голыми руками, то оружие не поможет... - Признаюсь, именно  от
вас я не ожидал подобной... покладистости, адмирал.
   Леек фыркнул и вновь отвернулся к окну, демонстративно подставляя под
удар незащищенную спину.
   - Она - изумрудная махараджани, носительница самой  чистой  крови  на
Данаи. Я - безродный. Этим все сказано.
   - До сих пор вы демонстрировали удивительное безразличие  к  подобным
социальным тонкостям, - мягко напомнил  Тао.  Довольно  вежливый  способ
заметить, что Леек поставил  всю  кастовую  структуру  на  уши,  да  еще
подергал сверху за пятки, чтобы столпам общества и опорам морали не было
скучно.
   Леек мысленно закатил глаза. Но, с другой стороны, Тао был для  Эсэры
отцом во всем, кроме крови. Старый воин имел все  основания  волноваться
по поводу безродного наемника, потихоньку бросавшего  на  его  обожаемое
дитя жаркие взгляды.
   - Несмотря на... сложившееся у окружающих впечатление, я вполне отдаю
себе отчет  в  том,  что  функционирование  социальной  структуры  Данаи
имеет... определенные "тонкости". А также в том, что существуют пределы,
в которых эту структуру можно изгибать и  растягивать.  Брак  безродного
смеска с властительницей мира в эти пределы не входит.
   - Брак??? - Судя по всему, подобная наглость просто не  помещалась  у
Раджанина из Раджанинов в  голове.  Леек  поспешил  повернуться  к  нему
лицом, пока тот и в самом  деле  не  всадил  ему  под  лопатку  один  из
кинжалов.
   - Вы же не думаете, что Данаи Эсэра может стать чем-то  меньшим,  чем
законной женой?
   Высказанная  под  таким  углом,  мысль  уже  не  казалась   настолько
абсурдной, но... Брак? ? ? Махараджани и... этого? Взгляд  Воина  Заката
несколько остекленел, в правой руке появился-таки кинжал.
   Леек  криво  улыбнулся,  прикидывая,  как  выйти  из  положения.   Не
объяснять же, что Посланникам любовь строго противопоказана...
   Раджанин Тао, помимо воинского искусства  и  абсолютной  преданности,
был еще знаменит своим пристрастием к философии. Пойти  не  от  простого
перечисления политических последствий, а через пространные  рассуждения?
Пожалуй,  на  этом  можно  сыграть...  или,  по  крайней  мере,  отвлечь
обеспокоенного родителя, защищающего несравненное дитятко, и не дать ему
сгоряча прибить своего лучшего союзника. А может,  жутко  оскорбиться  и
заявить, что у него тоже есть представления о чести? Не-е... Не то чтобы
Раджанин из Раджанинов не поверил в то,  что  у  безродного  может  быть
честь. Скорее старый  тигр  не  поверит,  что  честь  имеется  у  одного
конкретного Леека. За прошедшие шесть лет они неплохо друг друга узнали.
Значит, философия. В некотором роде.
   - Позвольте  мне  немного  порассуждать  вслух  на  тему  общества  и
положения в нем отдельно  взятых  личностей.  Люди  на  Данаи  живут  не
простой  анархичной  толпой.  Они   связаны   между   собой   в   сложно
организованное, упорядоченное целое, включающее  в  себя  как  отдельных
индивидов, так и отдельные общности, объединенные разнообразными связями
и взаимоотношениями. Другими словами, сообщество людей - это  целостная,
динамическая, самоуправляемая система.
   - Самоуправляемая? - блеснул иронией Тао.
   - В определенном смысле. Вы же не будете отрицать,  что  и  правитель
подчиняется жестким правилам? Причем даже в большей степени,  чем  любой
другой человек?
   Лицо Тигра Песков казалось высеченным из камня. Но длинный кинжал  из
его ладони исчез, взгляд приобрел осмысленность.
   - Продолжайте.
   - Если попытаться  разложить  человеческое  общество  по  полочкам  и
проанализировать его... то вряд ли получится что-нибудь  путное.  Однако
нетрудно заметить, что отдельные совокупности людей в  этом  обществе...
как бы это сказать... разделены. Люди неравны друг другу  по  положению,
происхождению, материальным возможностям, статусу, наконец...
   - Статусу?
   - Не будем играть словами. Допустим также, что люди могут менять свое
положение, переходя из одной группы в  другую.  Менять  свое  социальное
положение. Назовем это социальной мобильностью.
   - Ах вот как?
   Леек продолжал говорить предельно серьезным тоном.
   -  Существует  горизонтальная  социальная  мобильность  -  переход  в
группу, расположенную на том же самом уровне. Здесь все довольно просто.
А вот при вертикальной  мобильности  перемещение  происходит  из  одного
социального пласта в другой.
   - Вы бредите, молодой человек, - бросил Тао.  Леек  и  это  пропустил
мимо ушей.
   -  Признаю,   в   кастовом   обществе   вертикальная   мобильность...
затруднена. Однако если вы считаете, что ее нет,  то  просто  не  умеете
смотреть. Да, ребенок, рожденный в низшей касте, скорее всего, не сможет
подняться на самый верх Но вот группа, к которой он принадлежит...
   В глазах старого воина вспыхнул неожиданный интерес. Философ все-таки
остается философом...
   - На протяжении  каких-то  двух  поколений  клан,  занимающий  низкое
положение, может завоевать себе путь наверх, кровью и доблестью  или  же
интригами и хитростью пробиться к более высокому положению. Точно так же
высокопоставленная семья может так себя опозорить, что будет лишена всех
привилегий и станет объектом всеобщего презрения.  Мне  бы  не  хотелось
углубляться сейчас в дебри философии и теологии, так что отбросим  такие
вопросы, как душа и заслуженная ею карма, а  попробуем  рассмотреть  все
это с примитивной биологической точки зрения. И знаете, если смотреть на
это через призму линий крови и  передающихся  по  наследству  магических
даров, такая система... имеет смысл. Если поднимается не один человек, а
вся генетическая линия в целом, то  это  позволяет,  исключая  случайные
мутации, отбирать лишь самые  лучшие,  самые  устойчивые  наследственные
качества. Кроме того, вместе с семьей, помимо крови, приходят  ценности,
традиции, способы воспитания - что тоже немаловажно.  Не  говоря  уже  о
том, что группа по определению сильнее, чем  просто  сборище  индивидов.
Так что, учитывая постоянную  опасность  мутагенных  катастроф,  которые
приносят с собой периодические Набеги, Данаи  демонстрирует  удивительно
разумную и устойчивую систему,  согласно  которой  самая  чистая,  самая
ценная генетическая линия не может быть запятнана опасной, таящей в себе
неизвестно какие сюрпризы кровью безродного выскочки.
   Леек усмехнулся, не  разжимая  губ.  Все  это  звучало  действительно
убедительно, если бы он не знал, сколь аморфны и непредсказуемы  попытки
манипулировать генофондом. Ну да ладно. Не в генофонде же тут дело...
   -  Как  бы  там  ни  было,  это  общество   сформировалось,   и   оно
функционирует.  Неплохо,  кстати,  функционирует.  И   если   кто-нибудь
попытается ударить в самые его основы, то,  скорее  всего,  вся  система
встанет на  дыбы,  чтобы  этого  кого-то  осадить.  Думаю,  политические
последствия мне вам объяснять не нужно. К  Изумрудному  трону  Эсэру  не
подпустят, начнется как  минимум  междоусобная  мясорубка.  А  в  данных
условиях это означает гибель всей Данаи. Нам нужно сильное  государство,
чтобы противостоять Набегу. А значит... вам  нет  никакой  необходимости
беспокоиться по поводу моих чувств к махараджани. Они останутся при мне.
   И,  чуть  склонив  голову  в  отрывистом  поклоне,  Посланник   резко
развернулся и направился к спуску. Уболтал...
   Раджанин Тао, Тигр Песков и  Воин  Заката,  несколько  минут  смотрел
туда, где скрылась широкая спина адмирала. Затем покачал головой.
   -  Значит,  теперь  осталось  волноваться  лишь  о   чувствах   самой
махараджани, - с ядовитейшей иронией сказал  Тигр  Песков  сам  себе.  -
Всего лишь!
   Когда он тоже ушел, над одинокими скалами еще долго металось  эхо  не
произнесенного, но от этого не менее горького: "Им не быть вместе".

***

   Судьбы за ширмой не обнаружилось, но Виктория была слишком  поглощена
исследованиями, чтобы испытать разочарование.
   Комната оказалась набита  оборудованием  и  книгами.  Странной  формы
металлические ящики и  просто  клубки  микросхем  громоздились  один  на
другом, соединенные настоящей  паутиной  из  проводов,  книги  стояли  и
лежали на неуклюжих полках, на полу, на столах  и  стульях.  И  все  это
было, точно снегом, припорошено огромным количеством каких-то бумаг.
   Папки, блокноты, газетные вырезки, просто исписанные странички -  это
место напоминало настоящее воронье гнездо.
   Михей все это то ли презрительно игнорировал, то ли просто  настолько
погрузился  в  свое  занятие,  что  не  замечал  уже  ничего.  Его  руки
стремительно мелькали над клавиатурой, спина  была  сгорблена,  а  глаза
жили  лишь  для  монитора.  Заинтригованная,   Вика   подошла   поближе.
Разумеется, что он делает, она так и не поняла. Зато  увидела,  что  над
монитором  прикреплена  ядовито-красная  надпись  не  совсем  приличного
содержания, а чуть пониже и поскромнее: "Олег -  козел!!!  И  ЭТО  -  не
гипотеза, а проверенный ФАКТ!"
   Девушка усмехнулась. Может, жизнь здесь будет не так уж и плоха.
   - Он тут надолго застрял, - брезгливо наморщил нос Сашка.  -  Пойдем,
покажу тебе  нашу  нору.  -  Несмотря  на  пренебрежительное  замечание,
чувствовалось, что  мальчишка  весьма  гордится  этим  местом.  Стараясь
убедить внутренности,  что  им  совершенно  незачем  дрожать  от  ужаса,
Виктория послушно дала отвести себя к двери.
   Коридор на нее впечатления не  произвел.  Пожалуй,  единственным  его
отличием от всех тех коридоров, что Виктории  приходилось  встречать  до
сих пор, была безукоризненная чистота. А так  -  краска  облупилась,  от
штукатурки одни  воспоминания  остались.  И,  наверно,  это  помогло  ей
несколько успокоиться. Босые ступни Сашки тихо шлепали по  натертому  до
блеска полу,  ее  же  обутые  в  мягкую  кожу  ноги  ступали  совершенно
бесшумно.
   Следующее помещение было гораздо  более...  необычным.  Сашка,  точно
волшебник,  предвкушающий  удивление  публики,  когда  из  шляпы  вместо
кролика вылезет суслик, откинул занавеску.
   -  Гостиная.  Она  же  общая.  Мы   здесь   обычно   тусуемся   между
тренировками.
   Вот так. Есть тренировки, а есть то, что между ними. И второе рядом с
первым - просто приложение. Уши Виктории чутко уловили  этот  нюанс,  но
глаза ее были лишь для открывшегося перед ними вида.
   Комната была... странной.  Что-то  вроде  большого  зала,  с  низкими
подвальными потолками, с перегородками,  разрывающими  пространство  без
всякой системы. И снова это странное сочетание чистоты и  беспорядка.  С
одной стороны, полное отсутствие грязи, почти стерильность, с  другой...
Описать словами то впечатление,  которое  производила  эта  таинственная
"другая сторона", Виктория бы, наверно, не смогла. Мебель сюда свозили с
каким-то  подчеркнуто  небрежным  презрением  к  единству  стиля.  Белые
диванчики а-ля модерн окружали старинный, под  Людовика  XIV,  стол,  на
котором стопками  лежали  дискеты  и  прозрачные  схемы.  В  двух  шагах
плетеные кресла  окружали  полудюжину  плоских  компьютерных  мониторов,
рядом, под почему-то оказавшейся в середине комнаты стеной, стоял  диван
с кучей подушек. И тут  же  -  расстеленные  прямо  на  полу  матрасы  и
образующие еще одну стенку книжные шкафы. В углу громоздился исполинских
размеров телевизор, повсюду были расставлены звуковые динамики, валялись
какого-то шпионского вида приборы. В другом углу - высокий стол и стулья
вокруг него, высокие, как в баре. Рядом - холодильник. И  доска,  как  в
школе, только белая. И  героических  размеров  пальма  в  кадке.  И  еще
какие-то странно группирующиеся диванчики и кресла.
   Виктория недоуменно моргнула. Несмотря  на  очевидную  даже  для  нее
аляповатость, обстановка оставляла впечатление какого-то  внутреннего...
порядка?  Правильности?  Цвета  переливались  один  в   другой,   резкие
контрасты выглядели необычайно гармоничными. "Будто хаос,  воплотившийся
в своей самой утонченной форме - искусстве", - пришла откуда-то странная
немысль. Виктория передернула плечами.
   Да, эта  гостиная  выглядела  необыкновенно  гармонично...  За  одним
исключением.  Огромный,  массивный  и  даже  в  такой  позе  выглядевший
угрожающе детина, скрючившийся на низком  пуфике  и  что-то  остервенело
набиравший на клавиатуре, явно не  вписывался  в  обстановку.  Было  это
существо одето во что-то напоминавшее ее собственное  облачение,  но  из
ткани попроще. Одежда для  боя.  В  крайнем  случае  -  для  тренировки.
Викторию окатило волной мимолетного и острого страха.
   - За занавесом - дверь в тренировочный зал, а там - проход  к  личным
комнатам. Твою уже почти подготовили... - объяснял  Сашка.  И  не  меняя
тона, будто говорил о мебели:
   - А это - Толик. Точнее, Толян. Местный юродивый...  в  своем  стиле,
разумеется. Бука редкостная, но дерется как бог. Как только он прекратит
нянчить собственное "эго" и вспомнит о манерах, то поприветствует тебя.
   Руки замерли над клавишами, мышцы на плечах напряглись. Те еще мышцы.
Внушительные такие. Бугр-ррристые. Ткань протестующе треснула,  и  Толик
заметным усилием воли заставил себя расслабиться, причем даже с  другого
конца  комнаты   было   видно,   как   это   ему   непросто.   И   начал
медленно-медленно поворачиваться - всем телом, точно потревоженная гора.
   Виктория и сама не поняла, что пятится, пока не  обнаружила,  что  от
бегства ее удерживает лишь вцепившийся в  запястье  ухмыляющийся  Сашка.
Девушка яростно дернула руку  на  себя,  набрала  в  легкие  воздух  для
протеста...
   Толян повернулся, его полный тихого  бешенства  взгляд  скользнул  по
Сашке... и споткнулся о Викторию. Именно споткнулся, как еще  это  можно
назвать? Нет, он отлично знал, что она должна стоять там. Он видел ее на
тренировке, почувствовал ее пробуждение, почувствовал, как она  вошла  в
комнату. Он мог не оборачиваясь метнуть нож ей в глаз -  и  попасть.  Но
теперь, когда его взгляд упал на эту  новую,  закованную  в  белый  шелк
Викторию, он споткнулся. На мгновение вылетел с заранее намеченного пути
действий.
   Губы мужчины  едва  заметно  дрогнули,  глаза  стремительно  и  цепко
пробежались по  ее  фигуре.  Инстинктивный,  не  контролируемый  взгляд.
Грудь, лицо, глаза, волосы... ноги. Взгляд, который мужчина, сам того не
замечая, бросает на незнакомую, но хорошенькую женщину. Не голодный и уж
конечно не тот, который выдает какие-то серьезные  намерения.  Но  и  не
тот, которым смотрят на обычное произведение искусства. Просто  такой...
взгляд. Очень мужской. Очень быстрый.
   И тут  же,  точно  спохватившись,  глаза  налились  темным  гневом  и
неодобрением.   Толян   прямо-таки   каждой   черточкой   своего    лица
демонстрировал, как ему  не  нравится  новая  ученица.  Но  Виктория  не
обижалась - в этой неприязни не было ничего личного. Против девочки Вики
этот громила ничего не имел.  Его  бесило  лишь  то,  что  она  с  собой
принесла. Странное, нелогичное поведение учителя,  которому  Толян,  сам
того не заметив, привык полностью доверять. Раскол в группе, за  которую
он цеплялся, как за последнюю  соломинку.  Неуверенность  и  напряжение.
Нет, Анатолию определенно не за что было любить новую соученицу.
   Но Викторию это уже не пугало. Внутри у нее  расцветало,  растекалось
какое-то  сладкое,  приятное  тепло.  Девушка  не  узнала   его:   смесь
уверенности, удовлетворения,  самолюбования  и  чего-то  еще.  Просто...
Просто когда эта бомба ярости, силы и насилия, готовая  в  любой  момент
взорваться  термоядерным  гневом,  сделала  паузу,  дабы   оценить   ее,
Виктории, фигуру...
   В общем, впервые за свою короткую, но  отнюдь  не  девственную  жизнь
Избранная  почувствовала  себя  женщиной.  И  чувство   это   ей   очень
понравилось.
   - Приветствую вас, Виктория. Надеюсь,  вам  у  нас  будет  хорошо,  -
выплюнул Толян положенные по этикету  фразы,  тоном  и  выражением  лица
подчеркивая, что имеет в виду он как раз противоположное.  И  отвернулся
обратно к своему монитору, даже  не  удосужившись  выслушать  ответ.  Но
Виктория на него уже не обижалась.  Она  вообще  не  была  уверена,  что
сможет когда-либо обидеться на Анатолия. Слишком много он для нее сделал
этим быстрым, им самим  не  замеченным  взглядом.  Она  и  сама  еще  не
понимала сколько. Зато это хорошо понимали те, кто вложил столько усилий
в создание ее одежды.
   Виктория же даже  не  удивилась,  почему  с  такой  легкостью  читает
настроения и мысли этого сумрачного парня. Не по выражению  же  лица,  в
конце концов. Ну какое выражение может быть у каменной маски?
   - Знакомься. Это - Барс.
   Виктория посмотрела в  указанном  направлении  и  почувствовала,  как
глаза ее становятся круглыми и глупыми.  Барс  был  рыжим  котом.  Кроме
того, он был самым толстым, самым высокомерным и самым матерым  котярой,
какого ей доводилось видеть. В уме сразу всплыла  картинка  из  детского
мультика. "Возвращение блудного попугая" - так  он  назывался.  Был  там
этакий толстенный рыжий котяра, из-под огромной  туши  которого  торчали
тонкие лапки, а на морде застыло выражение  собственного  превосходства.
Так вот, рисовали того кота не иначе как с Барса.
   По крайней мере, понятно, почему его не называли Барсиком -  язык  не
поворачивался.
   - По-моему, - шепнула Виктория, - вы с ним дальние родственники.
   Сашка хихикнул