ас  же   тщательно  измерить,   описать,
сфотографировать мамонта. На <Полярную звезду> мы захватим разве один зуб,
частицы мозга, кожи, мяса в спирту.
     - Но  хобот,  я  думаю,  отрежем на  всякий  случай,  чтобы  показать
товарищам.  То-то  они  будут поражены!  А  потом скушаем его -  это будет
блюдо, которым не лакомился еще ни один естествоиспытатель. Хоботы слонов,
говорят,  превкусны!  Но  конец  хобота нужно  сохранить,  потому что  его
никогда еще не находили при трупах мамонта и неизвестно, как он устроен*.
     _______________
          * Недавно на Чукотском полуострове  был  найден  хобот  мамонта.
     Конец его доставлен в Академию наук.

     Охотники подошли к мамонту,  лежавшему уже неподвижно, и приступили к
его измерению и тщательному осмотру.
     Папочкин мерил,  Каштанов записывал;  потом последний сфотографировал
труп  с  разных  сторон,  причем зоолог с  гордостью становился рядом  или
влезал на него для масштаба, восклицая:
     - Разве  это  не  чудесно:  в  отчете экспедиции будет  иллюстрация -
ученый Папочкин на трупе мамонта, не ископаемого, а ныне живущего!
     Окончив  свою  работу,  путешественники отрезали  у  животного хвост,
хобот и клок длинной шерсти,  подняли ружье и, нагрузившись, хотели идти к
юрте. Но тут зоолог, растерянно оглянувшись вокруг, воскликнул:
     - Но в  какой стороне наш стан?  Кругом ровная тундра,  ползет туман,
вдаль не видно.  Мы заблудились, Петр Иванович! Я решительно не знаю, куда
идти...
     Каштанов сначала немного оробел при этом возгласе,  но  потом сказал,
улыбаясь:
     - Человек,  у  которого в  кармане есть компас,  не может заблудиться
даже в тумане, если знает, в каком направлении он шел. От места ночлега мы
направились  прямо  на   юго-восток,   значит,   теперь  должны  идти   на
северо-запад.
     - Но, увидев мамонтов, мы, кажется, бежали не по компасу!
     - Нет, прежде чем спрятать компас, я по привычке отметил направление,
куда мы бежали. Не беспокойтесь, я вас доведу до юрты!
     Каштанов с  компасом в  руке  уверенно направился по  тундре,  зоолог
следовал за ним.
     Часа  два  путешественники  шли  по  равнине.  Туман  по-прежнему  то
клубился низко,  то рассеивался, позволяя видеть на один - два километра в
окружности.  Как  раз  в  такой  момент  Каштанов наконец увидел  впереди,
немного в стороне от их пути, какой-то странный предмет, возвышавшийся над
равниной. Он указал на него зоологу.
     - Что же это такое? - спросил последний. - Похоже на остов самоедской
юрты. Неужели здесь есть и люди!
     - Я думаю, что это наши лыжи. Вы забыли, что мы их оставили.
     - Ну, значит, мы идем правильно!
     Добравшись  до  лыж,  путешественники могли  уже  не  беспокоиться  и
спрятали компас,  потому  что  лыжные  следы  виднелись хорошо на  влажной
тундре. Вскоре вдали показался холм с юртой.



НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

     Когда охотники подошли настолько,  что на  холме можно было различить
не  только  юрту,  но  и  силуэты людей  и  собак,  Каштанов сказал своему
спутнику, обладавшему менее острым зрением и слухом:
     - А на стану у нас что-то происходит неладное -  люди бегают,  собаки
заливаются лаем.
     Оба  остановились,   чтобы  прислушаться.   Действительно,  явственно
доносился неистовый лай собак, затем послышался выстрел, другой, третий...
     - Уж не напали ли мамонты или другие ископаемые звери? Я теперь готов
поверить! - сказал зоолог.
     - Бежим скорее, может быть, наша помощь очень нужна.
     Они побежали,  насколько позволяли их ноша и  усталость.  У  подножия
холма они бросили лыжи и хобот и мигом вбежали наверх.
     Собаки рвались и  лаяли на  привязи,  в  юрте никого не  было.  Но на
противоположном склоне бежавшие увидели темную массу, возле которой стояли
Боровой и Иголкин с ружьями в руках.
     В один миг Каштанов и Папочкин очутились возле своих товарищей:
     - В чем дело, что случилось?
     - А вот полюбуйтесь! - отвечал взволнованный Боровой. - Этот странный
зверь напал на собак,  или собаки напали на него.  Мы сидели в  юрте и  не
видели начала схватки,  -  одним словом,  пока мы выбежали с  ружьями,  он
затоптал  у  нас  двух  собак!  Ну-с,  чтобы  остановить это  занятие,  мы
запустили ему пару разрывных пуль в брюхо - и у него произошло смертельное
расстройство желудка.
     Иголкин  увел  собак,   вертевшихся  вокруг  убитого  зверя,   и  три
путешественника начали  рассматривать его.  При  первом взгляде на  голову
Каштанов и Папочкин в один голос воскликнули:
     - Да это носорог!
     - Носорог здесь,  на полярном материке? - недоверчиво сказал Боровой.
- Правда,  что он довольно похож на носорогов,  которых я,  впрочем, видел
только на картинках.  Но все-таки может ли быть здесь, в тундре, животное,
родина которого под тропиками?! Не могу этому поверить!
     - А вы поверите, - перебил Каштанов, - что мы только что охотились на
мамонтов,  понимаете ли,  мамонтов,  которые до  сих  пор считались только
ископаемыми животными, существовавшими десятки тысяч лет назад?
     - Помилосердствуйте!  -  завопил Боровой.  - Не шутите так жестоко. Я
боюсь  за  свой  рассудок.  Все,  что  мы  видим  за  последние  дни,  так
необыкновенно,  противоестественно!  Мне просто кажется, что я вижу это во
сне или же сошел с ума!
     - Да успокойтесь,  мой дорогой! - вскричал Каштанов, схватив Борового
за руку.  - Мы все испытываем волнение. Мы тоже поражены тем, что видим за
это время.  Все это странно,  пока необъяснимо,  но противоестественного в
природе не  бывает!  Вспомните,  что мы  на  уединенном полярном материке,
глубоко вдавленном в поверхность нашей планеты,  отрезанном широким поясом
льдов  от  остальной суши.  На  таком  материке должны  быть  своеобразные
физические  условия,  благодаря  которым  продолжает  существовать мамонт,
давно уже вымерший в  других странах.  Почему же не мог сохраниться и  его
современник - носорог?
     - Африканский или индийский носорог в полярной тундре!
     - Да не африканский,  а сибирский,  длинношерстный,  живший несколько
тысяч лет тому назад в Сибири в тундрах вместе с мамонтом.
     - Вот как! Я не знал, что существовали и такие носороги. Но почему же
вы думаете, что это не африканский?
     - А  вот посмотрите!  У него длинная бурая шерсть,  тогда как носорог
тропических  стран  голый;   размеры  его  больше,   чем  у  ныне  живущих
представителей этого рода млекопитающих;  передний рог огромных размеров и
сплющен с боков.
     Увидев,  что  Каштанов  и  Папочкин  относятся так  спокойно к  этому
удивительному происшествию, Боровой также успокоился и спросил:
     - А где же мамонт, на которого вы охотились?
     - Не могли же мы притащить его на себе сюда! - рассмеялся Папочкин. -
Мы убили его довольно далеко отсюда,  в тундре. Там было маленькое стадо в
четыре головы,  и  наш геолог издали принял их  за  крутобокие базальтовые
холмы! Но потом эти вулканические холмы начали бродить по тундре, к нашему
ужасу, ха-ха-ха!  А  кстати,  где  наш  хобот?  Мы принесли только хобот и
хвост. Не попортили бы его собаки.
     - Идем за ним!
     Фотографирование,  измерение и  описание носорога заняли  больше трех
часов,  и  только после этого исследователи подумали,  что пора отдохнуть.
Завтракая,   они  вспомнили,   что  не  хватает  еще  двух  товарищей,   и
встревожились их долгим отсутствием.
     - С этим солнцем,  вечно стоящим в зените,  решительно теряешь всякое
представление о времени!  -  ворчал Боровой. - Утром, в полдень, вечером -
все одно и то же! День кажется бесконечным.
     - Он  здесь действительно бесконечный,  если солнце остается в  одном
пункте небосклона, - подтвердил Каштанов.
     - Прошлой так  называемой ночью  свет  все-таки  ослабел,  -  заметил
метеоролог.  - Хотя вы склонны были объяснить это сгустившимся туманом, но
я  выходил из  юрты около полуночи и  обратил внимание,  что  туман был не
гуще,  чем днем,  а  это странное солнце светило заметно слабее,  и на его
диске как будто видны были большие темные пятна.
     - Это  очень  интересно!  -  воскликнул профессор.  -  Почему  вы  не
сообщили нам об этом новом странном факте?
     - Странных фактов здесь  не  оберешься!  Да  я  хотел проверить себя,
прежде  чем  говорить вам.  Сегодня  около  полудня я  опять  наблюдал это
сумасшедшее светило и убедился, что темных пятен нет. Я и думал, что ночью
просто ошибся.
     - Я  думаю,  -  сказал Папочкин,  -  что  с  центральным телом  нашей
планетной системы случилась какая-то катастрофа,  пока мы путешествовали в
тумане  по  Земле  Нансена.  Поэтому-то  оно  и  очутилось  в  зените  под
восемьдесят первым градусом северной широты и светит круглые сутки.
     - Может быть,  Земля наша повернулась постепенно так, что ее северная
полярная область оказалась обращенной прямо к солнцу?
     - Это что-то непонятное, - проворчал Боровой. - Как мог без серьезных
потрясений произойти в  короткое время  такой  значительный наклон  земной
оси?
     - Мы могли и не заметить эти потрясения в тумане среди льдов. Иначе я
не  могу  объяснить  себе  это  странное  положение  солнца,  -  настаивал
Каштанов.
     - А почему вы уверены,  что это светило,  которое мы видим теперь, то
же самое, которое мы видели в последний раз над гребнем хребта Русского? -
спросил Боровой.
     - Что же это может быть иное? - удивился Папочкин.
     - Почему  нельзя  предположить  с  таким  же  основанием,   что  Луна
загорелась  вновь  или   что  в   нашу  систему  залетело  случайно  новое
самосветящееся тело и увлекло за собой нашу планету в качестве спутника? -
с загадочной улыбкой говорил метеоролог.
     - Зачем делать разные невероятные предположения! - сказал Каштанов. -
Ведь  есть  же  гипотезы,  основанные  на  геологических фактах,  что  ось
вращения нашей Земли перемещалась.  Этим объясняют,  например, оледенения,
имевшие  место  в   некоторые  геологические  периоды  в  Индии,   Африке,
Австралии,   Китае,  и  субтропическую  флору  других  периодов  на  Земле
Франца-Иосифа, в Гренландии и т. п.
     - Не спорю,  это вам лучше знать. Но я сегодня измерил угловой радиус
этого светила,  и  оказалось,  что  он  равен двадцати минутам,  тогда как
угловой радиус Солнца равен почти шестнадцати минутам,  как  вы,  конечно,
знаете*.
     _______________
          *  Размеры  диска  Солнца,  Луны,  планет  и  звезд   определяют
     телескопом и другими  оптическими  инструментами  в  минутах  градуса
     небесного свода и называют угловым радиусом.

     - Вот это важный факт! - воскликнул пораженный Каштанов.
     - А затем этот красноватый свет вместо желтого?
     - Не вследствие ли тумана? - вставил Папочкин.
     - Я сам думал так. Но сегодня удалось видеть это светило, когда туман
на некоторое время совершенно рассеялся.  И диск был все-таки красноватый,
какой бывает у солнца, когда оно стоит низко над горизонтом и светит через
более влажные нижние слои атмосферы или во время пыльной бури.
     - Да, это тоже странно!
     - А  эти темные пятна,  обусловливающие ослабление света в  известные
часы  суток!  Сегодня  ночью  я  постараюсь  проверить  и  это.  Если  они
повторятся,  то  я  буду окончательно убежден,  что над нами не солнце,  а
что-то другое.
     - Где  же,  куда  же  девалось  наше  солнце?  -  с  тревогой спросил
Папочкин.
     - Почем я  знаю!  Это  еще  одно  звено в  цепи непостижимых явлений,
свидетелями которых нам суждено было сделаться за последние дни.
     - Да,  целая цепь! - задумчиво сказал Каштанов. - Огромная впадина на
материке;  странные  показания  магнитной  стрелки;  непонятные  изменения
атмосферного давления; теплая погода над широтой восемьдесят один градус -
не случайная,  судя по этой границе льдов и  зеленеющей тундре;  мамонты и
носороги,  разгуливающие по  ней;  солнце -  не  солнце,  в  зените днем и
ночью...
     - И еще будет немало, я в этом уверен. Вот идут наконец наши товарищи
и несут, держу пари на что угодно, еще один странный факт.
     Все  вскочили,  всматриваясь вдаль,  где  уже  хорошо видны были  два
человека,  несшие что-то  темное,  подвешенное на длинную палку.  Папочкин
поставил  чайник  на   спиртовую  печь  и   принялся  готовить  шашлык  из
носорожьего мяса, остальные побежали навстречу приближавшимся.
     - Ну и намаялись мы нынче!  -  заявил Макшеев.  -  Видели и коров,  и
быков, стреляли, но добыли только теленка и тащим его уже часа три.
     - И  набрали интересную флору тундры,  совершенно своеобразную,  я бы
даже сказал -  ископаемую,  если бы не рвал ее сам,  - добавил Громеко, за
спиной которого болталась набитая ботаническая папка.
     Закусывая и попивая чай, Макшеев и Громеко рассказывали о виденном:
     - Километров десять по нашему пути шла та же тундра,  но более сухая,
чем  здесь.  Затем  растительность стала  богаче,  появились кусты и  даже
небольшие деревья...
     - Полярная береза и  полярная ива,  но новых видов,  а  затем и тощая
лиственница,  -  добавил Громеко.  -  Попались и цветущие растения, частью
совершенно  незнакомые мне,  частью  описанные  разными  исследователями в
качестве представителей послетретичной (ископаемой) флоры Канады.
     - Мы дошли наконец до узкой,  но очень глубокой речки,  через которую
не было брода,  и направились вниз по ее течению. Деревья становились выше
человеческого роста,  кусты  между  ними  образовали чащу,  через  которую
трудно было пробираться. Вот тут-то мы и набрели на стадо быков, пришедших
на водопой.
     - Какого вида быков? - с интересом спросил Папочкин.
     - Они походили скорее на диких яков,  - поправил Громеко, - черные, с
длинной шерстью, с огромными толстыми рогами и с горбом на спине.
     - Такой вид имели быки,  -  продолжал Макшеев,  -  а другие, очевидно
коровы,  ростом были немного меньше и с рогами потоньше и покороче;  кроме
того,  там  было  несколько телят.  Я  надеялся встретить в  тундре только
болотную птицу и мелкого зверя, поэтому взял с собой дробовик.
     - А я совсем не взял ружья.
     - Ну  вот  и  пришлось стрелять только  в  теленка  крупной картечью,
которая нашлась в патронташе.  Стадо скрылось в чаще, а теленок свалился в
речку, откуда мы его выловили и прикончили ножом.
     - Теленок весил  добрых  пятьдесят килограммов,  а  тащить его  домой
нужно  было  двенадцать  километров.   Поэтому  мы   для  облегчения  ноши
выпотрошили его, хотя и знали, что Семен Семенович будет недоволен этим.
     - Ну, он получил достаточное утешение! - засмеялся Каштанов. - Знаете
ли, какой шашлык вы сейчас скушали?
     - Какого-нибудь полярного зайца, что ли? Не знаю, есть ли такой вид.
     - Не зайца, а носорога, и даже ископаемого!
     - Тьфу!  Это  вы,  значит,  нашли  где-нибудь труп  носорога в  вечно
мерзлой тундре* и решили попробовать мясо,  пролежавшее десятки тысяч лет?
- удивился Громеко.  -  Если бы я знал, не стал бы есть. Меня теперь будет
тошнить.
     _______________
          * На севере Сибири в вечно мерзлой почве изредка  находят  целые
     трупы животных, существовавших много тысяч лет назад и  сохранившихся
     полностью - с кожей, мясом и  внутренностями  -  благодаря  мерзлоте,
     предохранившей их от гниения. Всего чаще находят трупы мамонта, редко
     - носорога, еще реже - других млекопитающих.  Для изучения  и  вывоза
     таких трупов Академия наук снаряжает особые экспедиции.

     - Но шашлык был вкусный, немного жестковат только, - заявил Макшеев.
     - И неудивительно, такое древнее мясо!
     - А знаете ли вы,  - спросил, в свою очередь, Папочкин, - что к ужину
мы вас угостим вареным хоботом мамонта?
     - Ну,  это уж черт знает что такое!  -  возмутился Громеко. - Что вы,
отравить  нас  хотите,   что  ли?   Пробуете,  как  действует  на  желудок
современного человека разная геологическая падаль!
     Макшеев,  который во время своих скитаний по Аляске и Чукотской земле
отвык от брезгливости, сказал:
     - Я читал,  что хобот слона -  лакомое блюдо; но хобот мамонта должен
быть верхом совершенства.
     - Нет,  я не стану его есть!  -  сердился Громеко.  - Я лучше поджарю
себе телячью печенку, она, по крайней мере, свежая.
     Насладившись удивлением своих товарищей,  остальные наконец посвятили
их в  события этого дня,  показали им труп носорога,  хвост и  клок шерсти
мамонта,  и ботаник успокоился.  Он принял даже участие в решении вопроса,
как  и  с  чем  сварить пресловутый хобот,  и  вынул из  кармана несколько
головок дикого чеснока, который нашел недалеко от места встречи с быками.
     - Эти овощи будут хорошей приправой к хоботу,  -  сказал он,  - жаль,
что их попалось так мало.
     За ужином решили пробыть на том же месте еще один день, чтобы сходить
впятером туда,  где лежал убитый мамонт,  и доставить к юрте запасы мяса и
части, подлежащие сохранению.
     - Теперь мы можем обсудить серьезно, куда и как нам двигаться дальше,
- предложил после ужина Каштанов.  - Наша разведка дала некоторый материал
для этого.  А  во  время разговоров поможем зоологу отпрепарировать черепа
носорога и теленка, назначенные для сохранения... Кстати, Семен Семенович,
к какому виду вы относите теленка?
     - Если бы я не видел собственными глазами живого мамонта и сибирского
носорога,  -  ответил зоолог, - я бы сказал, что встреченные быки близки к
современному яку  Тибета.  Но  теперь  я  решаюсь  думать,  что  это  были
первобытные быки, исчезнувшие с лица Земли вместе с мамонтом и носорогом.



ПИСЬМО ТРУХАНОВА

     При  обсуждении вопроса о  дальнейшем маршруте все  согласились,  что
Земля Нансена дала  уже  экспедиции не  только много нового,  но  и  много
необъяснимого и  что необыкновенные факты множились с каждым днем движения
вперед.
     Экскурсии последнего дня показали,  что впереди за тундрой начинаются
леса,  идти по которым с нартами и собаками было немыслимо; следовательно,
приходилось оставить нарты,  лыжи,  часть  груза  и  собак и  идти  дальше
пешком, унося на себе необходимое.
     Между тем  было совершенно неизвестно,  далеко ли  тянутся эти леса и
что предстоит встретить за ними.  Наиболее вероятным казалось,  что тепло,
растения и  животные ограничиваются дном  глубокой впадины Земли Нансена и
что дальше,  на  противоположном склоне ее,  опять начнутся снега и  льды;
следовательно, снова понадобятся нарты, лыжи и собаки.
     Ввиду такой возможности целесообразным был и  другой план дальнейшего
движения:  идти по тундре вдоль окраины льдов на нартах, чтобы обследовать
окружность всей впадины,  а в глубь ее делать экскурсии налегке.  Но тогда
середина последней, вероятно наиболее интересная в отношении флоры, фауны,
а может быть,  и геологии,  могла остаться неисследованной.  Судя по тому,
что  с  окраины льдов  в  глубь впадины стекали многочисленные речки,  там
должны были находиться обширные озера или одно большое озеро.
     Каждый план имел свои достоинства и свои недостатки. На который же из
них решиться?  Боровой,  Иголкин и  Макшеев стояли за  маршрут по  окраине
льдов,  тогда как естествоиспытатели,  конечно,  предпочитали углубиться к
центру впадины, где ожидали найти больше материала по своей специальности.
     Наконец можно было разделиться на две партии, направив одну с тяжелым
багажом  по  окраине,  другую  налегке  -  поперек впадины,  с  тем  чтобы
встретиться на  противоположной стороне.  Но кто же мог знать,  как далеко
впадина простирается на  восток и  на  запад и  можно ли  ее обогнуть?  Не
окажутся ли препятствия непреодолимыми и не будут ли поставлены обе партии
или одна из них в  безвыходное положение?  Не приведет ли это разделение к
гибели всей экспедиции?
     Решение  оказывалось,  следовательно,  очень  трудным  и  могло  быть
чревато тяжелыми последствиями.
     Взвесив  все  это,   Каштанов  сказал  товарищам,   спорившим  еще  с
ожесточением, отстаивая каждый свое предложение:
     - Вспомним,