на легкую поживу.
     - Это,  вероятно,  ихтиозавр! - воскликнул Каштанов, провожая глазами
страшного ящера.
     - Ну,  эта гадина будет похуже той,  - заметил Макшеев: - он свободно
может схватить и перекусить пополам человека.
     - И его трудно заметить и пристрелить в воде, - сказал Громеко.
     Берег был  уже недалеко;  подплывая к  нему,  исследователи имели еще
возможность видеть,  как  молодой  ихтиозавр охотился  за  рыбой,  которая
спасалась от него,  выскакивая из воды, совершенно так же, как выскакивают
пескари,  гольяны,  язи,  преследуемые прожорливой щукой; пасть ихтиозавра
имела большое сходство с пастью щуки.
     Отклоняясь от  бурунов  у  подножия обнаженных скал,  путешественники
гребли к низкому берегу, окаймленному зеленой стеной, где виднелась ровная
песчаная площадка,  удобная для стоянки.  Но море у  берега было настолько
мелкое, что пришлось вылезть из воды и тащить руками лодки и плот. Переезд
через море занял около шести часов,  время было близко к полудню,  и после
обеда и  отдыха можно было еще  побродить по  окрестностям.  Плот и  лодки
вытащили на  берег,  расставили палатку и  стали  варить  обед.  При  этом
обнаружили, что пресная вода на исходе.
     - Мы поступили очень неосторожно,  -  сказал Папочкин.  -  Кто знает,
есть  ли  на  этом берегу пресная вода?  Нужно было взять с  собой воды на
несколько дней.
     - Если мы  воды не найдем,  придется плыть обратно через море,  почти
ничего не увидев на этом берегу, - заявил Громеко.
     - Я думаю, что ваши опасения напрасны, - успокоил Каштанов. - Если бы
этот  берег  был  совершенно лишен растительности,  тогда другое дело.  Но
тогда бы мы, конечно, привезли с собой пресную воду, на эту мысль навел бы
нас его пустынный характер.
     - Я  уверен,  что мы по соседству найдем или ручей,  или источник,  -
сказал  Макшеев,   -   потому  что  эта  пышная  растительность  не  может
существовать на соленой воде.
     После обеда и  отдыха зоолог и ботаник отправились в лес за водой,  а
Каштанов  и  Макшеев  должны  были  заняться  осмотром береговых утесов  к
востоку от стоянки.
     Все  вооружились ружьями,  заряженными разрывными пулями,  на  случай
встречи  с   сухопутными  ящерами  или  какими-нибудь  другими  хищниками.
Генерала  привязали у  палатки,  а  в  стороне  разложили большой  костер,
который должен был пугать незваных гостей.



МИЛЛИОНЫ И МИЛЛИАРДЫ МАКШЕЕВА

     Ближайшие утесы  почти черного цвета с  красными и  желтыми пятнами и
подтеками на поверхности оказались состоящими из железной руды - сплошного
магнитного железняка. Каждый удар молотка по скале обнаруживал эту руду, и
только местами можно  было  заметить гнезда и  вкрапления какой-то  другой
темной породы.
     - Какие богатства лежат здесь бесполезно! - воскликнул Макшеев, когда
они осмотрели ряд береговых утесов и  везде оказалась руда,  с поверхности
только немного выветрившаяся и окислившаяся.
     - Да,  здесь можно было бы устроить рудник,  который снабжал бы рудой
все человечество на земной поверхности,  -  заметил Каштанов.  -  Конечно,
раньше  пришлось  бы  построить железную  дорогу  через  Плутонию и  Землю
Нансена и поставить гигантские ледоколы в море Бофора.
     - Это - дело будущего, вероятно не слишком далекого! Когда сократятся
запасы  железной  руды  там  наверху,  и  не  такие  предприятия  окажутся
выгодными и необходимыми для человечества.
     На расстоянии километра от начала утесов дальнейший осмотр берега был
остановлен морем,  волны  которого разбивались у  самого подножия отвесных
скал, не оставляя даже узкой тропинки для прохода.
     - Придется,  осматривать дальше с  лодки в  тихую погоду,  -  заметил
Макшеев.
     - А  пока не  попробуем ли  мы  пробраться вверх по одному из ущелий,
мимо которых прошли? - предложил Каштанов.
     Вернувшись немного назад,  оба  исследователя углубились в  первое же
ущелье,  врезанное в  утесы железняка.  Устье его было завалено громадными
глыбами руды, через которые приходилось перелезать с большим трудом.
     Во  время  этого гимнастического упражнения Макшеев вдруг остановился
пораженный.
     - Посмотрите-ка,  что это?  -  воскликнул он,  указывая на  блестящую
ярко-желтую  жилку  толщиной в  пять  -  десять сантиметров,  пересекавшую
огромную глыбу магнитного железняка.  -  Держу пари на что угодно, что это
чистое золото!
     - Вы совершенно правы,  - ответил Каштанов, - это самородное золото и
довольно высокой пробы!
     - Ну и богатства здесь валяются!  - воскликнул бывший золотоискатель.
- Много месторождений золота пришлось мне видеть в Калифорнии и на Аляске,
но  такой жилы сплошного золота я  еще не  встречал и  даже не  слыхивал о
чем-либо подобном.
     - Мне также не  приходилось читать в  описаниях о  подобных жилах,  -
подтвердил Каштанов.  - Но ведь она проходит только в глыбе, а не в скале,
и  богатство  ее  в  конце  концов  ограничивается  несколькими  десятками
килограммов.
     - Если есть жила в  глыбе,  почему не  может найтись ее продолжение в
утесе, от которого глыба оторвалась?
     - Разумеется!  Мы,  конечно,  поищем,  но  возможно,  что она выходит
наружу в  совершенно неприступном утесе,  и мы будем смотреть на нее,  как
лисица на виноград: <Хоть видит око, да зуб неймет!>
     - Нет  утесов,  не  доступных  для  динамита  и  горных  работ!  -  с
увлечением вскричал Макшеев. - Лишь бы найти ее!
     - Я   думаю,   что   интерес  этой  находки  будет  для   нас   чисто
теоретический. Мы не можем увезти с собой на наших ладьях не только тонну,
по даже и сотню килограммов золота.
     - Ну так что же!  Увезем сколько можно,  а затем снарядим специальную
экспедицию в недра земли за золотом.
     Осмотрев утесы,  возвышавшиеся в  устье  ущелья  над  грудой глыб,  и
убедившись,  что в  них золота не  видно,  геологи пошли вверх по  ущелью,
которое далее немного расширялось.  Его бока поднимались отвесно, дно было
усыпано щебнем и  мелкими обломками.  В  боках виден был  только магнитный
железняк, но среди щебня Каштанов заметил и другие породы.
     - Вот вам еще золото!  - сказал Макшеев, пройдя вверх по ущелью шагов
пятьдесят. Он поднял обломок руды, в который золото было вкраплено мелкими
точками.
     Шагах  в  двухстах от  устья дно  ущелья начало подниматься вверх,  а
затем  превратилось в  ряд  уступов.  Преодолев  первые  из  них,  геологи
остановились перед  совершенно отвесной скалой  вышиной  в  четыре  метра,
преградившей им путь,  так как на гладкую стену железняка вскарабкаться не
было никакой возможности.
     Макшеев  с  огорченным видом  стукнул  молотком по  отвесной стене  и
воскликнул:
     - Дальше ходу нет, и наши надежды на золотую жилу рухнули!
     - Да, придется искать другое ущелье.
     - Ну,  что это?.. - рассердился Макшеев. - Вместо того чтобы дать нам
золото, утес хочет отнять у меня единственный молоток!
     Этот возглас объяснялся тем,  что  молоток словно прилип к  стене,  и
золотоискатель напрасно старался оторвать его.
     В  это  время  Каштанов,  который рассматривал породу  возле  уступа,
повернулся к  ней спиной,  на которой висело ружье,  и  почувствовал,  что
какая-то могучая сила притянула его к  себе.  Ружье брякнулось о стену,  и
геолог оказался не в силах от нее оторваться.
     - И сильна же магнитность этой руды!  -  воскликнул он,  сообразив, в
чем дело.  -  Это магнитный железняк притянул к  себе и  ваш молоток и мое
ружье!
     - Но  как же мы освободим их?  Не оставлять же такие необходимые вещи
тут на вечную память о нашей неудачной экскурсии!
     Каштанов вылез из ремня,  а ружье осталось плотно приставшим к стене.
В это время Макшеев,  взявшись обеими руками за молоток,  дернул  его  изо
всех  сил  и  оторвал от стены.  Затем оба взялись за ружье и соединенными
силами отделили и его от утеса,
     - Делать нечего,  идем назад!  -  предложил Каштанов.  -  С железными
предметами в руках мы только измучимся.
     - Постойте,  я  придумал средство взобраться выше.  Ружья мы  оставим
здесь: в этом голом ущелье никакого зверя быть не может.
     - Ну и потом?
     - А вот, смотрите!..
     Макшеев набрал  среди  щебня  на  дне  ущелья  угловатые,  достаточно
крупные куски руды и начал их приставлять ровной стороной к отвесной стене
уступа;  они  тотчас  же  прилипали  и  держались крепко.  Прилипшие куски
образовали лестницу,  по  которой с  некоторым риском можно  было  залезть
наверх.
     - Удивляюсь вашей находчивости,  -  сказал Каштанов.  -  Вы настоящий
золотоискатель,  который  выходит  с  честью  из  любого  затруднительного
положения!
     - Благодарю за комплимент!  На эту идею меня навел мой молоток. Когда
он  торчал у  стены рукояткой ко мне,  а  я  давил на него рукой и  не мог
сдвинуть с  места,  у меня и явилась мысль -  вот тебе ступенька лестницы;
остальное понятно.
     Оставив ружье,  патронташи и сумку с собранными образцами руды на дне
ущелья,  геологи полезли наверх.  Впереди лез Макшеев и продолжал лестницу
из  кусков,  которые подавал ему снизу товарищ.  Через пять минут оба были
наверху.
     Ущелье сохраняло тот же характер:  отвесные стены справа и слева, ряд
уступов  на  дне  и  везде  сплошная,  более  или  менее  магнитная  руда.
Вскарабкавшись еще шагов на  двести,  геологи увидели на  дне ущелья глыбу
величиной с  бычачью  голову,  ярко-желтого цвета,  -  это  было  сплошное
золото.
     - Ну-ка,  золотоискатель,  унесите-ка этот кусочек к нам в лагерь!  -
засмеялся Каштанов.
     - Да,  почтенная штучка,  -  ответил  Макшеев,  толкая  ногой  глыбу,
которая не шевельнулась. Я думаю, эта штучка весит килограммов восемьдесят
и стоит около ста тысяч рублей! Очевидно, золотая жила близко.
     Подняв головы вверх, оба начали внимательно осматривать отвесные бока
ущелья и  вскоре справа,  на  высоте около  четырех метров,  увидели среди
темного магнитного железняка желтую жилу золота,  шедшую наискось;  она то
раздувалась до полуметра, то сжималась, давая отпрыски вверх и вниз.
     - Миллионы,  миллионы перед нами!  -  вздохнул Макшеев, окинув взором
видимую длину жилы. - Здесь десятки тонн золота прямо на виду!
     - Вы слишком увлекаетесь золотом,  -  заметил Каштанов.  -  Пусть эта
жила стоит десятки миллионов, но ведь это только жила! А ее окружает целая
гора ценной железной руды, миллиарды тонн, которые стоят миллиарды рублей!
     - Но весьма вероятно, что и жила не одна; возможно, что целые участки
горы состоят из  золота,  и  тогда его  запасы будут стоить тоже миллиарды
рублей.
     - Если бы  мы  стали добывать такие массы золота,  его  рыночная цена
быстро бы упала. Оно потому так дорого, что его в природе мало. А значение
золота  в  жизни  человечества гораздо меньше,  чем  значение железа,  без
которого  современная техника  не  может  обходиться.  Уничтожьте  золотую
монету и  бесполезные золотые украшения,  и спрос на золото окажется очень
небольшим.
     - Вы увлекаетесь ролью железа,  -  возразил Макшеев. - Если бы золота
было много,  оно заменило бы многие металлы,  особенно в  сплавах с медью,
цинком,   оловом.   Техника   предъявляет  большой   спрос   на   прочные,
неокисляющиеся металлы и  сплавы.  Из  дешевого золота  делали бы  бронзу,
проволоку и многое, на что теперь поневоле берут медь и ее сплавы.
     - Все-таки    здесь    бесспорно    громадные   запасы    железа    и
проблематические, сравнительно небольшие запасы золота.
     - Ну хорошо, вы берете себе запасы железа, а мне предоставьте золото,
когда мы вернемся сюда, чтобы разрабатывать их! - засмеялся Макшеев.
     - Могу  предоставить вам  и  железную руду,  пусть  эти  миллионы или
миллиарды будут вашей добычей! - ответил такой же шуткой Каштанов.
     Вернувшись  к  берегу  моря,  исследователи осмотрели  еще  несколько
подобных же  ущелий.  Везде  стены  состояли из  железной руды,  местами с
прожилками и гнездами золота. Но толстой жилы, подобной найденной в первом
ущелье,  больше не встречали,  так что Макшеев вынужден был признать,  что
богатства,  представленные железной  рудой,  несравненно больше,  чем  те,
которые  давало   золото.   Тяжело   нагруженные  образцами  миллионной  и
миллиардной руды,  геологи пришли наконец к  палатке,  где  поразили своим
рассказом товарищей, вернувшихся немного раньше.



ЛЕС ХВОЩЕЙ

     Песчано-галечный пляж  моря  был  ограничен со  стороны  суши  густой
растительностью;  друг  возле  друга  стояли  огромные хвощи,  достигавшие
восьми -  десяти метров в вышину. Зеленые ветви их начинались на небольшой
высоте над землей,  так что под ними можно было пробираться только ползком
или сильно согнувшись.  Между хвощами росли древовидные папоротники разных
видов. В общем получалась чаща, почти непроходимая для человека.
     Папочкин и Громеко начали искать тропу или естественный разрыв в чаще
и  наконец нашли узкое сухое русло,  пролегавшее по границе между утесом и
лесом.  Недалеко от  моря  русло раздвоилось:  левая ветвь продолжала идти
между утесами и лесом, правая уходила в глубь чащи.
     Растительность здесь немного изменилась: кроме хвощей и папоротников,
попадались саговые  и  другие  пальмы,  которые  поднимались на  несколько
метров выше хвощей.  Почва в лесу была покрыта мелкой травой, жесткой, как
щетина.  Вдоль русла,  на краю лесной чащи,  теснились и  другие растения.
Громеко то  и  дело произносил названия и  приходил все больше и  больше в
азарт.
     - Знаете ли, - воскликнул он наконец, - в каком геологическом периоде
мы сейчас находимся?
     - Уж не в каменноугольном ли?  - буркнул зоолог, который не имел пока
еще никакой научной добычи в  лесу и  только переколол себе руки о колючую
траву.
     - Эка   куда  хватили!   Разве  ихтио-   и   плезиозавры  водились  в
каменноугольное время?  Благодаря общению с  геологами мы уже просветились
на этот счет.  Нет,  батенька,  мы сейчас в юрском периоде.  Смотрите, вот
типичный для него папоротник,  вот стройное деревце гингко,  а эта жесткая
трава  найдена впервые в  юрских  отложениях Иркутской губернии на  берегу
реки Ангары и названа именем геолога Чекановского, открывшего ее.
     - Ну и прелесть,  стоило ей давать его имя! Она хуже нашей крапивы, и
ею может питаться разве какой-нибудь ящер с луженой глоткой...
     - Легок на  помине!  -  прервал Громеко своего сердитого спутника.  -
Взгляните-ка на этот маленький следок - это уже скорее по вашей части.
     Он  остановился среди русла,  указывая пальцем на  почву.  На  мелком
песке  виднелись глубоко вдавленные следы огромных лап  с  тремя пальцами,
оканчивавшимися  тупыми  когтями;   каждый  след   имел   более   тридцати
сантиметров в длину.
     - Ну  и  чудовище же  здесь  прошло!  -  с  легкой  дрожью  в  голосе
воскликнул  зоолог.  -  Это,  конечно,  ящер!  Но  интересно  бы  знать  -
травоядный или хищник?  В последнем случае встреча с ним будет не особенно
приятна.
     Папочкин  внимательно  рассматривал следы,  видневшиеся  на  песке  и
исчезавшие там, где песок сменялся галькой.
     - Странно,  что все следы имеют одинаковые размеры, - сказал Громеко.
- Передние лапы всегда бывают меньше задних,  насколько я знаю.  А что это
за полоса в  промежутке между следами правых и левых ног?  Можно подумать,
что животное тащило за собой огромное бревно.
     Папочкин рассмеялся:
     - Это след,  оставленный хвостом ящера.  И, сопоставляя его размеры с
одинаковой величиной оттисков  ступней,  я  полагаю,  что  животное гуляло
только на задних ногах, опираясь на хвост.
     - Разве подобные двуногие ящеры известны?
     - Известны,   и  именно  из  юрского  периода.  Например,  игуанодон,
походивший на  огромного кенгуру  и  имевший огромные задние  и  маленькие
передние ноги.
     - А чем он питался?
     - Растениями,  судя по форме его зубов.  Если эти следы действительно
принадлежат игуанодону,  нам бояться нечего, хотя это чудовище достигало в
юрское время от пяти до десяти метров в длину.
     - Ну  и  прекрасно!  -  вздохнул ботаник.  -  Я  все  еще  помню того
отвратительного ящера,  который собирался поужинать мною или  Макшеевым на
реке.
     От  разветвления русла путешественники решили идти  по  правой ветви,
тянувшейся к  подножию утеса,  где  скорее можно  было  встретить источник
воды,  составлявший главную цель экскурсии.  Действительно,  вверх по этой
ветви почва становилась все более и более влажной, а мелкая растительность
вдоль нее все более пышной и разнообразной.
     Вскоре впереди между стеблями растений в русле заблестела вода.
     - Мы спасены!  -  воскликнул Папочкин.  -  Источник недалеко от нашей
стоянки.
     - А может быть, вода соленая? - поддразнил его Громеко.
     - Попробуйте! По виду она пресная.
     - Как же вы различаете по виду пресную и  соленую воду?  Я  что-то не
умею.
     - Вы -  ботаник,  а  не знаете,  какие растения бывают вокруг соленой
воды!
     - Во-первых,  здесь  юрский  период,  а  какие  растения произрастали
вокруг юрской соленой воды,  мы еще не знаем.  Во-вторых,  вы сказали, что
различаете воду по ее виду, а не по виду окружающих растений.
     - Я не так выразился,  нужно было сказать:  по виду русла.  Если бы в
источнике была соленая вода,  все русло было бы покрыто отложениями разных
солей.
     Обмениваясь этими замечаниями, Папочкин и Громеко быстро шли вверх по
руслу,  которое вскоре врезалось узкой щелью в  высокие утесы и  содержало
здесь  маленький ручеек пресной воды,  постепенно исчезавший в  песке.  На
последнем в  изобилии виднелись большие и малые следы ящеров,  приходивших
на водопой.
     - Сколько  их  тут  ходит!  -  воскликнул Громеко.  -  Того  и  гляди
наткнемся на этакое двуногое чудовище.
     Утолив жажду,  охотники осторожно, приготовив на всякий случай ружья,
пошли  дальше  по   ущелью  вдоль  ручейка.   Оно   быстро  расширялось  и
превратилось  в  котловину,  окаймленную  почти  отвесными  темно-красными
скалами,  красиво оттенявшими зелень кустов и  деревьев,  росших вдоль  их
подножия. Среди зеленой лужайки на дне котловины блестело маленькое озеро,
на  дне которого -  очевидно,  из почвы -  выходили ключи.  К  озеру через
лужайку шла  широкая,  хорошо протоптанная тропа.  Дно еле виднелось через
прозрачную воду.
     Набрав воды в  принесенные с  собой жестяные сосуды,  охотники решили
спрятаться в  кустах котловины,  чтобы выждать,  не явится ли какое-нибудь
животное  на  водопой.  Но  минуты  проходили  за  минутами,  а  никто  не
появлялся.  Только в  воздухе над котловиной реяло несколько стрекоз,  еще
более крупных,  чем те, которые оживляли реку Макшеева. Папочкин следил за
ними и вдруг схватился за ружье.
     - Что вы,  уж  не  в  стрекоз ли  хотите стрелять разрывной пулей?  -
рассмеялся Громеко.
     - Тише,  смотрите туда,  на скалу!  -  прошептал зоолог,  указывая на
утесы, возвышавшиеся над входом в котловину.
     На  небольшой площадке стоял  на  задних лапах,  подпираясь длинным и
толстым хвостом,  небольшой ящер,  очень похожий на кенгуру;  но только он
был темно-зеленого цвета с бурыми пятнами,  а голова его напоминала голову
тапира с нависшей хоботообразной верхней губой.
     - Вероятно, игуанодон! - прошептал Папочкин.
     - Жаль, что не кенгуру, - заметил ботаник. - Кенгуру мы бы скушали на
ужин, а ящера есть, пожалуй, не решимся.
     - Милый  мой,  не  забудьте,  что  мы  в  юрском периоде и  птиц  или
млекопитающих не  найдем для продовольствия.  Если мы  не хотим умереть от
голода,  нам придется перейти на мясо ящера. Несмотря на ваши ботанические
восторги,  вы  пока еще  не  нашли съедобных корней,  плодов или трав.  Не
жевать же нам хвощи или эту поганую чекановскую траву!
     - А рыба? Ведь в море рыба водится.
     - Почему  вы  не  боитесь  есть  рыбу,   а   боитесь  питаться  мясом
травоядного ящера?  Это все предрассудки, которые приходится забыть в этом
подземном царстве.
     Грянул  выс